Солнечный луч. На пороге прошлого

Юлия Цыпленкова, 2023

Как же это восхитительно – вернуться домой! Даже если дом – это мир, скованный льдом и снегом, как и память его обитателей. Но за зимой приходит весна, и под натиском солнца снег тает, обнажая землю, готовую к возрождению. Так и человеческая память. Сколь тяжело бы ни было забвение, сколь бы ни велика была толщина ледяного панциря, но разве можно с этим смириться? Если душа так же горяча, как солнце, то даже маленькому лучу под силу пробить брешь и, скользнув в нее, разогнать мрак и высветить истину. У каждой загадки есть свой ответ, и однажды приходит время, чтобы найти его. Дайнани Айдыгера желает узнать все скрытые тайны, но готовы ли жители Белого мира услышать ответы? И способны ли открытия переменить намерения врагов?Этого не узнать, пока не шагнешь на порог прошлого, потому что только за ним начинается будущее…

Глава 9

Гул человеческих голосов катился над поляной, словно полноводная река. Она несла свои чистые воды, то разлетаясь радужными брызгами веселого смеха, то грохотала на порогах, когда кто-нибудь повышал тон в азартном споре. И было это без всякой злобы, лишь с одной целью — донести до оппонента свою точку зрения, перекрыв голосом громкие взрывы хохота зрителей, слушавших болтунов.

Да и как было молчать, когда уже успели разнести буртан, и люди воздавали должное этому легкому и веселящему напитку? Столы переместили на край поляны, куда отправились и мы. А освободившееся место занимали те, кто желал танцевать, пока не ослабеют ноги или не сотрутся туфли.

— Недурно! — причмокнув, воскликнул магистр, опустошив очередной стакан с буртаном. — В самом деле, недурно! Не пьянит, но бодрит.

— Если слишком увлечетесь, то всё поменяется, — с улыбкой сказал ему Танияр. — Буртан коварен, Морт, не стоит верить его легкости слишком истово. Но воздать должное необходимо. — И он поднял свой стакан. — За возрождение!

— За возрождение! — с воодушевлением подхватил Элькос.

Мама важно кивнула:

— Добрые слова.

— Лучшие, — улыбнулась я и подняла свой стакан, в котором была налита вода. — Этот мир слишком долго угасал в забвении. За возрождение!

За великое дело, угодное духам, выпили все, кто находился рядом и слышал слова дайна, и даже те, кто не слышал, но увидел, что правитель держит в руках стакан.

— Хорошо, — крякнул Улбах, вытерев рот тыльной стороной ладони. — Я бы мог выпить весь буртан, какой есть в Айдыгере, и голова бы моя осталась чистой.

— На то ты и вожак кийрамов, — легко согласился с ним Танияр, привычно польстив союзнику, чтобы не ввязываться в состязание. Проиграть на глазах айдыгерцев он не мог, как и выиграть, чтобы не пробудить в союзнике желания продолжать бессмысленный спор.

Кийрам самодовольно ухмыльнулся, принимая добровольную сдачу тагайни. Дайкари — жена Улбаха, посмотрела на мужа с гордостью — для нее сомнений в том, кто сильнее, не было. Впрочем, и для меня этих сомнений не имелось, и потому я подарила взгляд, полный обожания, своему супругу.

А после перевела взор на танцующих и тихо вздохнула, почувствовав укол зависти. В прошлом году я тоже была среди них, тоже отплясывала, не жалея ног, и вместе со мной танцевал Танияр. Это было восхитительно! Я бы и сейчас с радостью вышла в центр поляны, но подобная роскошь была мне, увы, недоступна. По крайней мере, еще сегодня, а завтра мне будет не до танцев… И я снова вздохнула.

— О чем грустишь, дочка? — спросила меня мама.

— Ноги рвутся в пляс, а чрево держит на месте, — с улыбкой ответила я.

— Мы устроим праздник в честь рождения нашего сына, и тогда ты станцуешь, — накрыв мою талию ладонью, сказал Танияр, и я потянулась к нему.

Дайн поцеловал меня, одарил новой улыбкой, и я уместила голову у него на плече. А в следующее мгновение глаза мои округлились, и я радостно воскликнула:

— Как же замечательно, милый, смотри!

Танияр проследил взглядом направление, куда я указывала, и негромко хмыкнул. Мы смотрели на одну из пар, и я ощущала глубочайшее удовлетворение. Юноша-тагайни, уже считавшийся мужчиной, вытащил в круг девушку-пагчи. Он некоторое время показывал ей на другие пары, явно объяснял, как нужно танцевать, но прелестница махнула рукой и танцевала так, как научилась в своем племени. Парень с минуту наблюдал за ней, а после присоединился, но по-своему. И скажу я вам, вышло у них весьма недурно!

— Сегодня костер будет пылать для них, — услышала я и подняла взгляд на мужа, и он добавил: — Если Балчут позволит.

— О чем говоришь, Таньер? — спросил глава пагчи, услышав свое имя.

— Говорю, что у костра сегодня может появиться пагчи, если ты не запретишь.

— Чего мне запрещать? — искренне удивился Балчут. — Она взрослая, он тоже. Хотят — пусть идут к костру.

— Разве ты не этого хотел? — полюбопытствовала у дайна Учгей.

— Верно, я хотел смешения народов, — кивнул мой супруг. — Но наши традиции были слишком долго различны, и я не хочу навязывать того, к чему пагчи или кийрамы не готовы. К костру выходят по согласию. Насилием никого не обидят. Но если…

— Традиции пагче молчат, — широко улыбнулся Балчут. — Захочет Катэбай, я ее держать не стану.

— И кийрамы не против, — важно добавил Улбах.

— Значит, так угодно духам, — согласился Танияр, а мама кивнула.

А потом, глядя на юную пару, в круг вышли и остальные пагчи, а вскоре к ним присоединились и Архам с Эчиль. Илан и Хасиль уже были там, и за столом остались только мы с мужем, мама, магистр и пагчи с кийрамами.

— А хорошо бы они и после костра не разошлись, — сказала я, продолжая следить взглядом за Катэбай и Талгыром — так звали юношу.

Я узнала его — это был сын бочара Микче. Бывало, он помогал отцу на курзыме, там я его и видела. Паренек был бойкий, но улыбчивый и приятный в общении. За словом в карман не лез, но и не дерзил. Мне было неизвестно, что собой представляет Катэбай, однако уже создалось впечатление, что она под стать сыну бочара.

Впрочем, женщины-пагчи умели за себя постоять, их этому обучали наравне с мужчинами, что было вполне естественным и закономерным. Малочисленное племя, по соседству с которым жил непримиримый противник, должно быть готово защищаться. Однако это всё былое, и не стоило его ворошить на шумном празднике, который воспевал саму Жизнь.

— Если духам будет угодно, то так и случится, — ответил мне Танияр.

— Тагайни не примут, — отмахнулся Улбах. — Может, и потанцуют, и к костру выйдут, а в свой дом не приведут. Нет, не примут.

— Уже принимают, — я кивнула в сторону танцующих. — Придет время, и уже никто не будет удивляться тому, что тагайни строят семьи с пагчи, кийрамами или унгарами, ни от кого не прячась и не боясь осуждения собратьев. В конце концов так уже было когда-то. Все были равны и жили сообща, не глядя на цвет волос и глаз. Кто знает, Улбах, нет ли в тебе крови тагайни?..

Я одарила вожака таинственным взглядом, и он задрал подбородок, собираясь возразить.

— Ай-ай, Улбах, — я покачала головой. — В чем коришь тагайни, когда сам нос задираешь? Что дурного в том, что в твоих венах течет кровь не только кийрамов?

— О чем говоришь, Ашетай? — спросила Учгей, так и не дав кийраму раскрыть рта.

— О прошлом Белого мира, разумеется, — улыбнулась я. — Я не стану сейчас рассказывать обо всем, еще не время. Хочу, чтобы меня слышали все, и хочу знать всё до конца. Но кое-чем поделюсь. — Теперь я удостоилась внимания всех, кто сидел за столом. Впрочем, трое из них знали, о чем я скажу. — Еще прошлым летом мне довелось посетить последний савалар Отца. Сейчас это развалины, ничего уже не напоминает о былом величии, но Создатель показал мне его таким, каким он был во времена наших далеких предков. А еще я увидела аданов — это те, кто оберегал савалар…

Конец ознакомительного фрагмента.