Маша и её друзья

Юлия Флёри, 2019

Если бы вам предложили описать свою жизнь одним словом, каким бы вы воспользовались? Маша на подобный вопрос ответила бы не задумываясь. Её жизнь – это стабильность. Бесконечная. Беспросветная. И неплохо было бы всю эту стабильность хорошенечко встряхнуть, но даже для подобной встряски она не находила повода. У неё всё хорошо. У неё всё очень хорошо. Без преувеличения. Она молодец. Она добилась всего, чего хотела. Ну, или почти всего. Не сложилось только с семьёй, ведь возлюбленный в самый ключевой момент слился, оставляя её с разбитым сердцем. Сердце, кстати, ждало извинений и чужого раскаяния. Но ведь нельзя же ждать вечно! Несколько часов, кстати, достаточно? И Маша решила свою жизнь изменить. Или поставить её с ног на голову. Отлично, кстати, получилось. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Что такое настоящий день рождения Маша узнала рядом с Сергеем. Это праздник, это день, когда всем хорошо. Рядом с мамой это всегда была какая-то сходка знакомых и незнакомых дядей и тётей, не каждый из которых знал, по какому, собственно, поводу, собрались. С мальчиками же, всё было иначе. Они старались, они организовывали, они пытались принести радость.

Семнадцатилетние праздновали в весёленьких колпачках и круглых носиках, точно как у клоунов. Совершеннолетие отмечали шумной компанией в ночном клубе. Уже потом, с возрастом, приходило понимание настоящих ценностей и хотелось уединения, живых эмоций, искренних поздравлений. Из большой компании постепенно и безболезненно остался неизменный круг избранных. И если кто-то к ним присоединялся, то оставался рядом навсегда, потому что настоящие, потому что иначе не получалось.

Сегодня поздравления, как и тосты, лились рекой. Напиваться, в принципе, было не принято, было принято выпивать. Тяжёлый алкоголь скучал в сторонке, а вот пиво пользовалось спросом. Тихая музыка, родные глаза, шуточные заигрывания и нешуточная ревность. Резкая мелодия дверного звонка прозвучала, когда уже все не первый раз собрались за столом.

— Я открою. — Кивнул Сергей.

Открыл дверь и улыбнулся выгоревшему делу.

— О, Тимоха! Проходи раздевайся. Только тебя ждём. — Спешно пробормотал и дёрнул за руку, призывая поторопиться.

— Привет. Я не опоздал?

— Да перестань, как можно опоздать к людям, которые никуда не спешат? Проходи.

Широким хозяйским жестом пригласил в комнату и открывшийся вид очередной раз потряс и заставил Тимофея замереть в дверях. Действительно, большая дружная компания. Большая и дружная… И она. Одна. Среди десятка мужиков.

— Ну, чего застыл? Проходи, не стесняйся. — Подтолкнул его в спину Сергей. — Ребят, знакомьтесь, мой друг из Москвы, Тимофей, прошу любить и жаловать. — Следующий толчок в спину, уже более значительный и уверенный, заставил Тимофея пошатнуться и сделать шаг вперёд.

В комнате не то чтобы стало совсем тихо, но многие смолкли и уставились на него. Положение спасла Маша, которая с доброжелательной улыбкой подскочила, босыми ногами прошлась по дивану за спинами у сидящих на нём, спрыгнула на пол прямо перед Тимофеем. Неудачно подвернула ногу, немного попрыгала на здоровой, ойкала и кряхтела, пока все смеялись над её нерасторопностью и, немного успокоившись, протянула руку для рукопожатия. Улыбалась настолько широко, что, казалось, больше уже невозможно. Её глаза сияли, словно Тимофей самый дорогой и действительно долгожданный гость на этом вечере. Её даже не смутила не протянутая ладонь в ответ, и она похлопала того по плечу.

— Не обращайте внимания, мальчик в шоке от моей неземной красоты!

Громко оповестила она присутствующих и более бережно, чем Серёга, подтолкнула Тимофея к другой стороне стола, туда, где было свободное место. А затем и вовсе по-свойски обняла за плечи и буквально повисла на них, заставляя гостя усесться. Уже дальше всё пошло по накатанной.

Много лиц, много имён, запомнил пару первых, почему-то растерялся. Часто ловил на себе улыбающийся заинтересованный взгляд женских глаз. Тут же перед носом появилась тарелка и вилка, бокал пива и пустая рюмка для водки. Пить не хотелось, а никто и не настаивал. Уже в процессе Тимофей понял, почему Сергей так настойчиво повторялся, говоря о тёплой дружеской атмосфере. Здесь действительно было тепло и неожиданно уютно. Хотя, казалось бы, все незнакомые люди, а приняли его как родного. Задавали вопросы, интересовались, спрашивали мнение. Молчала только Маша, хотя говорить ей было некогда. Она, как единственная представительница женского пола, пользовалась успехом. Кто за попу ущипнёт, кто в шейку поцелует, кто за плечико укусит и то, что она всеобщая любимица — было понятно без лишних слов, но вот пакостные сомнения на её счёт снова и снова заставляли стиснуть зубы.

Она чувствовала себя здесь свободно, как и тогда, в магазине. И вроде ничего странного в этом нет, но всё же будучи в компании нетрезвых и явно не обделённых потенцией мужчин, вот так открыто демонстрировать свои прелести, смогла бы не каждая. Сегодня её волосы были распущены, что придавало образу мягкости. Майка с такой же растянутой горловиной и с коротким рукавом, шортики с бахромой на конце. И нельзя сказать, что её откровенно желали, но редкие похотливые взгляды, то и дело, блуждали по стройному телу. Особенно отличился блондин, сидящий рядом. Он частенько перекидывался с Серёгой колкостями, при этом не выпускал Машу из объятий, поглаживал по коленке, а она делала вид, что так и надо. И это уже была не ревность, это было нешуточное подозрение, что «Машенька», как слащаво называл её один крепыш, при этом поглаживал девушку по густой шевелюре и, в принципе, был единственным, кто воздержался от эмоций при появлении самого Тимофея. Так вот, были подозрения, что эта самая Машенька, не кто иная, как девица лёгкого поведения, для которой ничего не стоит обслужить десяток рыл и при этом оставаться всё такой же свеженькой девочкой-припевочкой.

— Дыру в ней протрёшь. — Раздалось тихое рычание над ухом, и Сергей приземлился рядом. — Если хочешь что-то предъявить, для начала поговори со мной, а то не нравится мне твоё выражение лица.

Губы Тимофея тронула улыбка: такая трогательная забота, бл**ь! Сергей расценил эту улыбку правильно, напрягся, вмиг превратился из ручного хомячка в дикого зверя и взгляд из рассеянного, затуманенного алкоголем, прояснился и сосредоточился на лице мужчины напротив.

— Мы просто друзья. Все. Здесь. Друзья. И всё, что ты видишь, не несёт ни малейшего оттенка пошлости. У некоторых из присутствующих есть девушки, один даже женат, но это не значит, что Маша их как-то выделяет. Просто она человек такой, который положительные эмоции притягивает магнитом. Рядом с ней нельзя злиться или беситься, вот и весь секрет.

После своих слов он снова расслабился, словно и не было этого жёсткого незнакомого для Тимофея мужчины.

— Да, я понял, всё как в детском саду: и в трусы залезть можно, но при этом никакого секса.

— Пусть даже и так. — Хмыкнул Сергей на подобную агрессию. — Только разница в том, что если кто и посмеет подобное сделать — оторву эту руку любому и не посмотрю, что друг. А ещё скажу, что никто так не сделает и, поверь, не мои угрозы их останавливают.

— Неужели? — Тимофей склонил голову набок, пытаясь отсканировать чужие мысли.

— Посмотри на этих людей. — Сергей окинул взглядом присутствующих, которые разбрелись по квартире. — Это все уважаемые люди, которые в повседневности носят костюмы и галстуки за несколько штук, пьют дорогой коньяк и морщат нос при слове «пиво», но когда их приглашает Машуня, они отменяют международные переговоры, посылают к чертям обязательства, достают из шкафа удобную человеческую одежду и идут туда, куда она позовёт. И это не какая-то особенность этих людей, Маша человек-позитив. Где она — там хорошо. Познакомишься поближе — и сам это поймёшь.

— А…

— А если тебя интересует количество её сексуальных партнёров, — перебил Сергей настойчиво, — то он был всего один. Десять лет. А неделю назад они расстались, потому что этот урод имел другие планы.

— Я не хотел её обидеть…

— А ты никого и не обидел. Это нормальная реакция нормального человека. А я тебе кое-что объяснил, чтобы ты не наговорил лишнего и не получил по физиономии за просто так.

Вымученный вздох заставил Сергея улыбнуться.

— Ладно, спасибо и… извини, она и, правда, такая, как ты говоришь, я вижу, просто…

— Просто никого подобного ты раньше не встречал. — Уловил его мысли Серёга, похлопал по плечу и отошёл в сторону.

— А сейчас будут танцы! — Взвизгнула непонятно откуда появившаяся Маша, тут же заиграла музыка и стало понятно, что ещё может объединять таких разных, на первый взгляд, людей.

Её плавные движения завораживали, и если бы не загораживавшие её ножки неуклюжие мужские тела, стало бы ещё приятнее. Энергичная, подвижная, живущая здесь и сейчас, она просто не могла быть другой, одна и родная для каждого. Не подруга и не друг, а просто родственная душа и душа компании, втягивала в свои незатейливые движения всех вокруг. Только Тимофей оставался безучастным. Не потому, что не хотел двигаться, а потому, что только так мог свободно наблюдать за ней, за её улыбкой. Плавная мелодия быстро сменилась ритмичной, с первых аккордов которой можно было узнать «Капитал» Ляписа, группу «Ленинград», попсу и шансон. Сменялись мелодии, сменялись музыкальные стили и направления, а она всегда оставалась в образе, и не удавалось отвести взгляд. Рок, поп-рок, а она танцует. Не притворяется, что ей хорошо, а действительно получает удовольствие и доставляет его другим.

Когда зазвучала заезженная на радиостанциях песня прошлого сезона, все притихли, но активизировался блондин, ревностные чувства к которому не покидали Тимофея на протяжении всего вечера. И началось что-то неестественное в своей естественности. Движения в танце. Откровенные и… будто порочные… Точно сам секс. Ритмичные, на последнем дыхании, без единого прикосновения. Маша и он — блондин, его соперник. Именно соперник, иначе этого красавчика воспринимать было нельзя. Сладкий голос певца из колонок вещал о девушке, которая любила кофе в обед и по утрам ела вкусный омлет. Бред полный, но именно сейчас, в это самое мгновение получалось воплотить в реальности странные описания, которые больше походили на откровения наркомана под кайфом. Вот она, хитрая, словно лиса, и его манят её глаза. А ласкает взглядом другой, и хочет её другой. Движения всё более вызывающие, напряжение заставляет подняться и метаться по комнате в томительном ожидании. Вот только не может он отвернуться, не может уйти, не может запретить странный танец, да и не хочет! Потому как не видел ничего прекраснее. Поистине волшебный язык жестов и эта закушенная губа, томный взгляд, что на секунду остановился на нём… В висках пульсирует, в паху ноет. Как только Маша начала откровенно соблазнять блондина и его движения стали более развязными, руки нагло блуждали вдоль ягодиц, дразня, но не прикасаясь, и её попка крутилась в сантиметре от паха, не выдержал Сергей.

Он прошёл сквозь ряд зевак, остановился напротив девушки, требуя её внимания. Притянул к себе за подбородок и с каким-то диким выражением лица, что уже не скрывало недовольства, что-то шепнул ей на ухо. В ответ Маша только широко улыбнулась, одним резким движением Сергея оттолкнула, дерзко подмигнула, и совершенно по-детски высунула язык, дразня его, заставляя выйти из себя. И Сергей ревновал. Тим руку был готов отдать на отсечение, он был уверен в том, что это именно ревность. Странная, необъяснимая, ведь тот сам недавно не был против, чтобы у Маши сложились отношения с мужчиной, но при этом не упускает возможности предъявить на неё свои права. Странно, неоправданно, необъяснимо, но это факт.

Под конец танца её уже было не остановить. Яркие, ритмичные движения затмили саму мелодию, энергия жизни разливалась вокруг, да и парень танцевал ей под стать. И в этом танце они хотели друг друга, и друг друга получили.

Тягучая ревность переходила в тихое бешенство. На губах, то и дело, расходилась ленивая, но, как понимал сам Тим, угрожающая полуулыбка. Особенно острым стал момент, когда мелодия смолкла и Маша повисла на мощной шее блондина, на идеально накачанных плечах. Он сцепил челюсти, окидывая взглядом собравшихся, для которых, по-видимому, подобные представления редкостью не были. И откуда только это скопление жеребцов на сравнительно небольшой жилплощади? Тим себя уродом внешне не считал, но и к красавцам не относил. Бодренький середнячок, с привлекательной внешностью, средним ростом и ухоженным телом. Не семи пядей во лбу, но вполне успешный деловой человек с приличным капиталом, который компенсировал буквально любой его недостаток. Сейчас же самооценка нещадно ползла вниз.

Блондин чмокнул Машу в щёку, сильнее прижал к полуголому торсу, приподнял над землёй и что-то шепнул на ухо. Глухое раздражение царапало сознание, как вдруг её взгляд… Плавный, мягкий, но брошенный вскользь: она его изучала. Изучала, наблюдала, приноравливалась, но не разговаривала и не шутила, как с остальными. Дразнила, манила, возбуждала, чтобы тут же обдать ледяной водой равнодушного взгляда. В другом бы случае махнул на всё рукой и ушёл, а здесь… словно держит кто, словно запутался в липкой паутине собственных желаний. Секс. Ему от неё нужен только секс. Пропустить между пальцев длинные волосы, шептать на ухо милые пошлости… Чёткие картинки одна за другой мелькали в голове, и Тимофей пропустил момент, когда поймал взгляд её глаз. Долгий, завораживающий, так она ещё не смотрела… С трепетом, с волнением, с нерешительностью. И мозг уловил знакомую мелодию. «Студентка» Круга. Именно эта песня. Её нельзя не узнать. И показалось, что Маша сделала шаг навстречу.

Всё как по заезженному сценарию: она нашла взглядом его глаза, все вокруг расступились и они слились в страстном поцелуе. Вот только здесь нет сценария. Здесь есть чувства и эмоции реальных людей, один из которых явно не знает, что делать дальше. Остановившись от Тимофея в паре шагов, Маша вдруг судорожно оглянулась по сторонам, нервно закусила губу, и убежала под нерешительный смешок кого-то из друзей. Вот тебе и сценарий! Тим и сам посмеяться успел над странным розыгрышем, пока Маша не вернулась. А прибежала она в босоножках на высокой шпильке. Да. Теперь девочка чувствовала себя более чем уверенно. Сама себя хотела, и оттого он захотел её с большей силой. Сделала шутливый реверанс, приглашая на танец, и, не дождавшись должной реакции, сама взяла его за руки и потянула к центру комнаты.

Милая. Если в прежнем танце она была дикой и сексуальной, самостоятельной, пробуждающей желание женщиной, то сейчас казалась ему именно той самой студенткой, которая научит мечтать, которая украдёт его сердце и заставит совершать глупости и необдуманные поступки. Нежная, добрая, ласковая. Она смотрела так, словно отвечает «да» на любой его вопрос. Только ему ничего не удавалось сказать, он не мог нарушить волшебство момента. Прижимал её к себе не так, как мечтал, а аккуратно, осторожно боясь сделать больно или показаться грубым. Вдруг задумался, каким он был с другими женщинами? Был собой, и этим всё сказано. Не подстраиваясь, не примеряясь, не отдавая эмоции. Только брал и получал всё, что хотел. Он умел рассчитать максимальную выгоду, умел этой выгоды добиться. За что его и любили. За эту уверенность в себе, за его возможности, за статус, что возносил непозволительно высоко… Но вот так, не отрывая взгляда и практически не моргая, на него не смотрел никто. Ей-богу, был бы сейчас в десятом классе, точно бы поверил в любовь, столько тепла таилось в её глазах.

Но волшебство закончилось вместе с музыкой, оставляя после себя непроглядную пропасть. Единение душ исчезло. Осталась только обоюдная неловкость за те эмоции, которыми обменивались за время танца. Её щёки вспыхнули румянцем и рваные суетливые жесты выдали волнение. Маша дважды облизала пересохшие губы, прежде чем окончательно оступилась.

— Спасибо. — Глаза вспыхнули странным блеском.

— Тебе спасибо.

Сказал и только тогда понял, какую глупость сморозил. Нужно было продолжить разговор, предложить уединиться, что угодно, но не опускать вот так. Чувствовал себя полным неудачником. Ведь пришёл сюда с определённой целью: получить удовольствие и, по возможности, доставить взаимное, а на деле получался какой-то бульварный роман. Следующий танец снова был медленным и Маша танцевала его с другим. И этому другому так же улыбалась, и смотрела теми же по-детски наивными глазами. Захотелось курить. Впервые за последние лет пять, как бросил. По сторонам осмотрелся, пытаясь отвлечься, а потом и вовсе в кухню вышел. Глаза закрыл, растирая лицо сухими ладонями, отдышался у открытой форточки. С мыслями собрался, признавая, что затея была более чем нелепой. Речь подготовил, которой собирался прикрыть позорное отступление, только вошёл не в тот момент. Первое, что отметил, так это всеобщее молчание и только потом глаза закатил, презрительно хмыкая, глядя, как Сергей стоит посреди комнаты с огромным букетом наперевес. И при этом что?.. Объяснялся Маше… в любви?! Так, кажется, называются подобные речи?.. Вторя чужим словам, раздражённо кивал, прикрывая ладонью саркастически изогнутые губы.

— Машунь, ты самая замечательная, самая настоящая. Ты словно лучик света в моём бренном существовании. Сияешь и внушаешь надежду на лучшее. Я не представляю жизни без твоей улыбки и в этот день…

— Как и всегда. — Заметил блондин, за что удостоился от Серёги сурового взгляда.

— Да, — отчаянно кивнул тот, — и в этот день, как и всегда, — всё же рассмеялся чужому замечанию Серёга, — я желаю тебе большого счастья, любви и исполнения заветных желаний. С днём рождения, дорогая, ты лучшая.

— Поддерживаем! — Прокричал кто-то под громкий поздравительный гул.

А Маша стояла и сияла, пожимая плечами, всем своим видом показывая, как ей неловко от этого всеобщего внимания, к которому она никак не может привыкнуть. И хотя этот букет так и оставался традицией все четырнадцать лет, каждый, без исключения, становился неожиданностью, заставляющей с волнительным трепетом биться её маленькое сердечко. Оно стучало часто-часто, от понимания того, что тебя любят, что ты кому-то нужен. И ради этих настоящих эмоций хотелось жить. Ради них стоило пройти через все испытания, ради них нужно было научиться терять и прощать.

Привычные поздравления и поцелуи заставили на какой-то короткий миг потеряться. Волнение зашкаливало, дыхание сбивалось с привычного ритма, а в тот момент, когда увидела Тимофея на входе в комнату, сердце и вовсе замерло в сладостном предвкушении. Ему улыбаться хотелось особенно. И узнать хотелось, прочувствовать. Весь вечер достучаться не могла. Всё пыталась, пробовала… Заглядывала в глаза, привлекала внимание, не гнушалась откровенным призывом и говорящими сами за себя приёмами соблазнения, но он оставался непреступен. Вроде и интерес взаимный и… вообще… А что, собственно, вообще?! Это у неё приступ сексуальной активности. И если сказать честно, то, кроме Самсонова, это первый мужчина, на которого обратила внимание. Именно она обратила. Первая. Сама. Заинтересовалась, захотела произвести впечатление, на какой-то миг даже вздумала показаться лучше, чем есть. И этот глупый эпизод с босоножками… Только слепой не понял, что она запала на мужика.

Ждала той песни, чтобы потанцевать с ним, искала его глаза, улавливала внимание, а когда взгляды скрестились, растерялась, как школьница, не знала, как подойти. А потом и вовсе не поняла, что произошло… Повторился эпизод с момента знакомства: когда она протянула руку, а он этот жест проигнорировал. И сейчас стоит особняком, наблюдает, как её поздравляют, а сам не подходит. Оглянулась по сторонам, понимая, что задержала взгляд на новом знакомом, а это неприлично! Это совершенно непозволительно маленьким леди! Только вот, какая из неё леди?.. Губы поджала, призывая себя опомниться, и сделала попытку улыбнуться.

— Ребят, когда вы мне уже вазу для этих букетов подарите, а?

Отвлекаясь, попыталась перехватить массивные стебли цветов у Сергея из рук, но ничего не выходило.

— Бери, не бойся, я лично контролировал, чтобы все шипы удалили.

— Мальчики, я его не унесу. — Прогнулась она под весом цветов и быстро вернула его Сергею в руки. — Мне кажется или он с каждым разом становится всё больше, а? — Наигранно строго нахмурилась.

С трепетом поправила выбившиеся бутоны, вдохнула аромат, а сама никак не могла отделаться от настойчивого ощущения присутствия чужого взгляда, направленного в спину. Интересно, а какого цвета его глаза?.. Коротко оглянулась, и едва не топнула ногой с досады, ведь Тимофей на неё уже не смотрел.

Под всеобщую суету и восторги, Маша кое-как выбралась из толпы поклонников и по стеночке, по стеночке… Пока не добралась до Тимофея, который к тому времени упёрся плечом в косяк, туда же пристроил и голову с тёмными, как и у неё, волосами. Только его были прямыми, а не вились. Чуть удлинённые, укладывались в красивую линию причёски, на щеках едва заметные ямочки, и глаза… серые… ни у кого таких больше нет. Прямо перед ним стала и заставила себя улыбнуться.

— А ты меня не хочешь поздравить? — Прошептала и сама этого шёпота испугалась. Голос не слушался. Оттого подобралась вся, сжала за спиной кулаки так сильно, что ногти врезались в ладони. Больно, но виду не подала. Тимофей же будто с ленцой пожал плечами и вяло на её улыбку отозвался.

— Прости, я без подарка. Не знал, что у тебя день рождения. Сергей пригласил. Говорил, собирается компания друзей. — Выдал он налегке и резанул острым взглядом. — Неудобно.

— Да-а, перестань, ты чего! — Поторопилась Маша заверить, делая заявление неправдоподобным. Тут же опомнилась и осторожно кивнула. — Сергей всё правильно сказал. Юбилей — это только повод. На самом же деле, нам нечасто удаётся собраться всем вместе. — На ребят оглянулась, осознавая, что губы расплываются в тёплой улыбке. — Вот мы и стараемся ничего не забыть, не упустить момент, так сказать!

— Так, у тебя ещё и юбилей? — Невежливо хмыкнув, кивнул Тим своему простофильству и поджал губы.

— Ещё и юбилей. — С удовольствием округлила Маша глаза и дыхание задержала.

Напрягла все мышцы, которые были более-менее натренированы. Поочерёдно сокращая икры правой и левой ног, ягодицы в той же последовательности, губу несколько раз закусила, уже просто не контролируя этот процесс. А Тимофей так и молчал.

— А, пойдём покурим! — Выкрикнула тогда и сама испугалась тональности.

— Да я… как-то и не курю… — Промямлил Тимофей, чем заставил всё внутри перевернуться.

— А я тоже! — Уже более уверенно ляпнула Маша и снова же, сама, потащила его на балкон. Подальше от всеобщего внимания и от чужих глаз.

Захлопнула дверь, поёжилась от потока ледяного ветра, но отступать и не подумала. Расправила плечи.

— Здесь красиво. — Пояснила на всякий случай, уловив немного растерянный взгляд. Тимофей шумно выдохнул, в ночную темноту вглядываясь.

— Красиво. — Как заворожённый повторил. А ей от этого голоса жарко стало. И мелкая дрожь, гуляющая по позвоночнику, противостоять этому жару не смогла.

Перемявшись с ноги на ногу, Маша неловко улыбнулась, вдохнула, а выдохнула, уже смеясь над своей нерешительностью, над наивностью, глупостью, и над ситуацией в целом. Руками развела, пытаясь собственный смех оправдать.

— Вот, хотела украсть тебя, и что из этого получилось! — Растерянно смолкла. — Ничего, что я вот так навязываюсь? — Выпалила и снова задержала дыхание, невольно признавая, что рядом с ним это входит в привычку.

— Навязываешься? Ты?

— М-м… Ну-у… Да! — Подумала и сама с собой согласилась. — Я протянула руку для знакомства — ты нет, я пригласила тебя на танец — ты стоял, как истукан. И сейчас… — Внезапно пересохшие губы языком обвела. — Я вызвала тебя на встречу тет-а-тет, а ты, как и всегда, остался равнодушен и невозмутим.

— Да ну… — Рукой махнул. — Нет… — Добавил, но уже не так уверенно. — Всё не так. — Рассмеялся. — Это твоя решительность заставляет меня тупить. На самом деле, ты не навязываешься, то есть… нет, мне приятно твоё внимание. Чёрт! Маш, ты так смотришь, что я нужных слов не нахожу! — Выругался и утонул в её глазах.

Ужасно захотелось её поцеловать. Не трахнуть, не переспать, а только поцеловать. Чтобы тепло разлилось по венам, чтобы желание зависло на грани чувственности. Коснулся кончиками пальцев кожи на плече и зубы сцепил: ледяное. Тут же беглым взглядом Машу окинул и понял, что на ней из одежды всё та же майка без рукавов и шортики, что по своей длине вполне могут поспорить с трусиками, а на босых ногах открытые босоножки, что обула для танца с ним.

— В квартиру, быстро! — Рыкнул и рванул балконную дверь на себя.

Взашей толкнул Машу в комнату и сам вошёл, борясь с крепким таким желанием по той самой заднице хорошенечко наподдать. Не успел, правда. Только и смог, что следить за тем, как её обхаживать принялись. Кто в толстый плед кутал, кто на стопы натянул мужские носки сорок пятого размера, что на её изящных ножках больше походили на гольфы.

Маша и сама в этой заботе потерялась, не успевая отбиться от навязчивого внимания. В руках практически сразу оказался стакан с горячим чаем, а Серёга ещё и шарф на шею порывался повязать. Кто его остановил, Маша так и не поняла. Знала бы, какому человеку спасибо говорить. Хорошо ещё Тимофей никуда не сбежал во время этой суеты, было бы совсем обидно. Он, наоборот, устроился поближе и, поддерживая, и себе заварил крепкий чай.

— Оперативно сработали. — Усмехнулся после нескольких минут молчания. Маша покосилась с недоверием.

— Это ты ещё не видел, как оперативно ребята действуют, если у меня действительно что-нибудь случается. Они хорошие.

— Да? А Сергей сказал, что они такие «хорошие», потому что рядом ты. Что скажешь на это?

— Мне нечем крыть, у него на руках факты. — Довольно задрала подбородок она и поддалась, когда Тимофей легко подтолкнул, предлагая не зазнаваться.

— Значит, хорошая?

— Наверно, так, но тебя заклинило на этом слове.

— Назови по-другому.

— Я отличный друг. — Выдала чётко. — И они это ценят. — Добавила, задумавшись.

— Всего лишь друг?

— Считаешь, что это слово ничего не значит?

— Да, куда уж там! — Округлил Тимофей глаза. — А, вообще, я начинаю ревновать. Хотел побыть с тобой наедине, а так называемые друзья даже в беседе не желают уступить мне первенство.

— Ты преувеличиваешь, и, к тому же сам говоришь о них.

— Правда? Ты так считаешь? — Искренне удивился, чем Машу рассмешил.

— Намекаешь, что меня нет без них? — На ребят глянула и улыбнулась.

— Не совсем так. Вы, как неделимое целое. Такое редко можно встретить в этом жёстком и расчётливом мире.

— Возможно. А ты?

— Что я?

— У тебя нет таких друзей?

Немного подумав, Тимофей грустно улыбнулся.

— У меня нет даже таких товарищей. Хотя вру. Есть друг. Но мы живём в разных городах и редко удаётся общаться. Но сейчас я здесь и… вполне возможно… — Уклончиво головой кивнул, предлагая суть додумать.

— А у меня, как видишь, целый набор. Так что всегда будет с кем встретить старость.

Наблюдая за друзьями, Маша привычно закусила губу. Она любила их разными и всегда. Её взгляд остановился на блондине и Тимофей, точно бык, которому подставили красную тряпку, выпустил пар.

— Ты отлично танцуешь. — Вроде и похвалить хотел, а у самого зубы скрипят. — Вы, вообще, хорошо смотрелись вместе. Он неплохо двигается.

— Ты про Дэна?

— Честно? Не запомнил, кого и как зовут. Я говорю про того блондина.

— Да, это Денис. А насчёт танцев, — Маша забавно хохотнула, привлекая внимание, — Денис не просто хорошо двигается, он делает это профессионально. В студенчестве подрабатывал стриптизёром. Там мы с ним и познакомились.

— Стриптизёром? А ты что там делала?

— Где, на мужском стриптизе? — Удивилась Маша и захлопала ресницами. — Смотрела, конечно. Мы там после зимней сессии отдыхали с девчонками.

Тим понятливо кивнул и выдавил из себя единственную здравую мысль.

— Он на тебя запал.

— Смеёшься? Посмотри на него и посмотри на меня. — Фыркнула Маша, вроде как обиделась, а потом опомнилась. Развернулась к Тимофею лицом и с двойным азартом продолжила. — Если честно, когда он ко мне в первый раз подошёл, я тоже думала, что запал. Знаешь, детские фантазии, всё такое, мечты про то, как большой и красивый принц на белом Мерседесе однажды посигналит под твоим окном. Так вот, о танцах. Когда я однажды спросила Дениса, почему он подошёл именно ко мне, тот ответил, что я единственная двигалась, словно бревно, и своим дёрганьем портила общее впечатление от вечера.

— Так и сказал?

— Да, ещё и изобразил для протокола, как это выглядело со стороны. С тех пор, после усиленных тренировок, отбитых ног и рук, я всё же могу танцевать. И теперь ему рядом со мной не стыдно!

— И что, он так до сих пор и работает в стриптизе?

— Что ты! — Потянула, да ещё и указательным пальчиком пригрозила. — Это, конечно, не тайна, но Дэн не любит вспоминать прежние времена. Теперь он именитый дизайнер интерьеров, имеет дипломы и награды мировых уровней. Его работы расхватывают и в Европе и, само собой разумеется, в нашей столице, так что он состоялся как личность. В принципе, здесь все люди непростые.

— Сергей говорил. — Отметил Тим и глянул в сторону. — А тот, что сейчас стойку на голове пытается сделать, это кто?

— Где?

Не успел Тимофей пальцем указать нужное направление, как Маша вместе с пледом, носками и стаканом чая, прыгнула в нужную сторону, пытаясь поставить смельчака в нужное положение.

— Нет, ну, ты видел? — Возмущённо фыркнула, возвращаясь на место. — Сейчас физиономию расквасит, а завтра выступать!

— Так, он артист? А я вижу, лицо знакомое. — Прищурился, припоминая, но ничего так в памяти и не всплыло. Маша жёстко хмыкнула.

— Депутат он. Алексей Митрофанов. Алекс. Согласись, Лёха из него никакой. — Убедительно закивала Маша головой, и с ней нельзя было не согласиться.

— А Сергей? Он кто?

— Для начала он твой друг. — Скривив лицо, Маша с удовольствием понаблюдала за мучениями Тимофея. — Но, как я понимаю, вы давно не общались, поэтому поясняю: он владелец частного охранного предприятия, один из крупнейших представителей данной услуги в нашем городе. Так что, тоже человек серьёзный. Дмитрий Валентинович руководит строительной организацией. Государственной, кстати. Остальные представители среднего и крупного бизнеса. Элита.

Они оба критически глянули на сборище мужчин, которые теперь устроили соревнования по реслингу.

— В обычной жизни они такие же простые люди, как и мы с тобой. — Пояснила Маша и сама же скорчила кислую мину, понимая, что этих дикарей едва ли такое оправдывает.

— А вон тот, хмурый, он кто?

— Гоша?

— Кажется, да, Гоша.

Личность этого человека интересовала Тимофея особенно, он выглядел угрожающе серьёзным, больше походил на криминального авторитета в завязке, и лишь Машина улыбка, когда она смотрела на этого мужчину, позволяла в подобном усомниться.

— Он один из са-а-амых влиятельных людей в нашем городе! — С готовностью заверила она. — То, что я знаю наверняка, так это его металлообрабатывающий завод. А так, наверно, всего и понемногу. Мы как-то дела никогда не обсуждали. Я знаю, что деньги он зарабатывать умеет, а, как и чем он это делает, меня в принципе не интересует. У нас другие темы для разговоров.

— Понятно, а он всегда такой?

— Суровый? — Усмехнулась Маша и устроилась поудобнее, подтягивая колени ближе. Тимофей глянул на мужчину оценивающе.

— Наверно, это именно то слово, которое ему подходит. — Согласно кивнул, а Маша в азарте облизнулась.

— Нет, не всегда. Просто его жена из дома выгнала. — Заявила она и подавила издевательский смешок. — Да не смотри ты так! Это я его так поддеваю. На самом деле, Лариса беременна и, не сегодня — завтра, должна родить. А он со своей гиперопекой её просто измучил. А мой день рождения — это отличный повод вытурить мужа из квартиры. Знаешь, так и сказала ему: пока я от тебя не отдохну, домой можешь не возвращаться. Вот он и сидит, переживает. Всё боится, что ей будет нужна помощь, а он не окажется рядом. Первый ребёнок и всё такое.

— Не поздновато ли?

— А сам то! — Возмущённо толкнула его в бок. — Гоше всего-то тридцать восемь. Вот, тебе сколько?

— Тридцать четыре.

— Во-от, а дети есть?

Тимофей уклончиво кивнул, но вроде как больше отрицал, чем соглашался.

— Честно? — Поддела Маша и рассмеялась. — Да я шучу! Не делай такие глаза. Так вот, пока сообразишь, то да сё, и тебе сороковник стукнет.

Тимофей глубоко вздохнул и невесело усмехнулся, отрицательно покачивая головой.

— Наверно, дети — это всё же не моё.

— Ага, все так говорят. Просто ты не встретил такую женщину, с которой бы захотел жить вместе. Гоша тоже собирался помирать холостяком. Как видишь, живёт. Да ещё и приженился, и детишек наделать успел. А сейчас, сам понимаешь, умирать никак нельзя. Ему ещё дочку замуж выдавать.

— Ты необычная. — Сказал вдруг Тимофей, не глядя на Машу.

Отчего-то показалось, что скажи он ей всё это, глядя в глаза, и, правда, женился бы, а потом так же сидел и переживал. По поводу и без. В какой-то момент осознал, что за Машу хотелось переживать, беспокоиться, заботиться о ней. И эти мысли пугали и воодушевляли одновременно.

На замечание Маша застенчиво раскраснелась и рассмеялась в голос.

— Самая обычная. Правда, правда. Пойдём на балкон, здесь душно. — Вскочила с места, понимая, что хочет движения, простора, свободы. — Я оденусь, — предупреждающе выставила ладонь вперёд.

— Кутайся сильнее. — Проворчал Тимофей, недовольно поглядывая в её сторону, но всё же сжал выставленную вперёд ладошку и повёл к балконной двери. Приятно. Просто приятно прикасаться к ней и, кажется, он уже начинает завидовать тем, кто может делать это постоянно.