Маша и её друзья

Юлия Флёри, 2019

Если бы вам предложили описать свою жизнь одним словом, каким бы вы воспользовались? Маша на подобный вопрос ответила бы не задумываясь. Её жизнь – это стабильность. Бесконечная. Беспросветная. И неплохо было бы всю эту стабильность хорошенечко встряхнуть, но даже для подобной встряски она не находила повода. У неё всё хорошо. У неё всё очень хорошо. Без преувеличения. Она молодец. Она добилась всего, чего хотела. Ну, или почти всего. Не сложилось только с семьёй, ведь возлюбленный в самый ключевой момент слился, оставляя её с разбитым сердцем. Сердце, кстати, ждало извинений и чужого раскаяния. Но ведь нельзя же ждать вечно! Несколько часов, кстати, достаточно? И Маша решила свою жизнь изменить. Или поставить её с ног на голову. Отлично, кстати, получилось. Содержит нецензурную брань.

Пролог

Мы заблуждаемся. С самого детства и до глубокой старости верим тому, что нам говорят, придумываем и додумываем то, чего нет, идеализируем других и стараемся соответствовать этим другим сами. Мы меняемся, чтобы подстроиться под социум, чтобы быть как все, чтобы не стать изгоем.

Всё начинается ещё с пелёнок, когда родители говорят нам есть кашу, иначе не вырастешь; со школы, когда обещают: «учитесь и вас ждёт светлое будущее»; с института, когда заверяют: «вы делаете неоценимый вклад в свою успешную жизнь».

Так и случается, что мы приходим во взрослую самостоятельную жизнь неподготовленными, слепыми котятами, ведь всё это время так никто и не сказал, что нужно бороться. Буквально за всё! А за право быть собой, нужно отдавать много больше, чем казалось прежде. И приходится выгрызать, вырывать своё благо зубами, когтями.

Есть те, кто это понимает и меняется, скорее всего, не в лучшую, но точно в более практичную сторону, а есть те, кто так и остаётся добрым и светлым, тем, кто заблуждается, потому что хочет заблуждаться.

— Мария Владимировна, ждут только вас. — Выговаривала по телефону сдавленным шёпотом секретарь.

— Да, да, я понимаю, конечно… — Прозвучало отстранённо и сухо. Маша очередной раз отвлеклась на улыбчивую девочку со светлыми косичками, что выглядывали из-под тёплой шапки, и улыбнулась ей в ответ.

— Мария Владимировна, вы меня слышите?

— Прекрасно вас слышу, Оленька. — Заверила Маша и неуверенно закусила нижнюю губу. — Передайте Самсонову, что прийти не смогу, отчитаюсь позже. — Усмехнулась.

— Но вы срываете контракт! — Буквально прошипела секретарь.

Маша так поняла, что Самсонов на подходе и, в подтверждение своих мыслей, услышала в трубке мужской голос.

— И где прикажете гулять? — Прозвучало строго. Вздох нетерпения в трубке заставил улыбнуться шире.

Она знала, что тот стоит сейчас, пытаясь унять явное раздражение. С одной приподнятой бровью, уперев руку в бок, нервно жуёт губы, впрочем, как и всегда, когда нервничает.

Улыбнулась, но теперь уже своим мыслям. Сколько лет они знакомы? Кажется, целую вечность, а Самсонов всё такой же. Хотя, наверно, это дело привычки и так даже лучше. Всегда заешь, чего от человека ожидать, а чего не стоит. Их совместная жизнь была до чёртиков стабильна и события происходили, будто в вечном недостатке кислорода, в дефиците такого необходимого глотка свежего воздуха. И вот сейчас, когда Маша смотрела на эту девочку, а в руке сжимала трубку, выслушивая в ней недовольное сопение любимого мужчины, решение нашлось, решение пришло, решение стукнуло в голову, словно солнечный удар. И наступило время поставить в затянувшейся истории точку. Ту самую, с которой начинается новая жизнь.

— Я буду через час. И нам предстоит серьёзный разговор. — Выдохнула Маша и утвердительно кивнула самой себе. Самсонов глухо зарычал.

— Маш, не сейчас, прошу! — Выдавил он из себя грозно, но тут же смягчился. — Давай, приезжай… Они меня скоро съедят. — Пожаловался, явно оглядываясь по сторонам, так звучал его голос. Маша неодобрительно качнула головой.

— Час, Самсонов, всего один час.

— Ты хотя бы делом занята? — Спросил, казалось бы, деловым тоном, на самом же деле лишь давал ей возможность на реабилитацию в собственных глазах, и Маша не подвела. Утвердительно кивнула.

— А когда было иначе? — Заявила строгим тоном, но тут же заливисто рассмеялась. — Я строю планы. — Свой смех пояснила. — На будущее. И мне оно видится непременно светлым.

— Ну да, конечно. А что…

— Я приеду через час. — Осадила, не позволяя задавать вопросы, сбивать с нужного настроя, и нажала на клавишу сброса вызова.

Маша вскинула голову, глядя на серое февральское небо и глубоко вздохнула. К этому решению, казалось, она готовила себя всю сознательную жизнь. Только вот «момент» наступил как-то неожиданно, что ли… Вот, совсем недавно, буквально минуту назад, она размышляла над тем, как увеличить годовой оборот в два раза, а теперь её мысли витают где-то высоко-высоко. И от мыслей этих легко на душе и хочется улыбаться.

Последний раз она глянула на девчушку, что скакала, играя в размытые утренним снегом классики, встала с цветастой лавочки, на которую опустилась, чтобы «перекурить», и сделала первый шаг навстречу мечте. Теперь она знает, что делать, и пора взять быка за рога в прямом смысле этого слова, ведь Самсонов бык по восточному гороскопу, так что может готовиться: маленькие рыбки наступают.

С Дмитрием Сергеевичем Самсоновым она была знакома лет двенадцать. Десять из них официально являлась его девушкой, шесть — невестой. И нельзя сказать, что такие затянувшиеся «отношения» кого-то из двоих не устраивали. Нет, условно их можно смело считать состоявшейся парой, но сегодня Маша вдруг поняла, что просто жить вместе — совсем не то, чего она хотела. Да, как любая нормальная женщина она хочет стабильности в отношениях, и пусть этой стабильности у неё выше крыши, но пора бы и определиться! Пожениться, в конце концов, родить детей, которых она всегда очень любила, но из-за постоянной занятости на работе не могла себе позволить.

Работа. Как много это слово значит в её жизни… Да что там много, работа — это и есть её жизнь. С шести тридцати утра она в он-лайн режиме решает текущие вопросы, с девяти часов в офисе контролирует добрую половину дел, после обеда и до самого вечера встречи с партнёрами, банками, кредиторами и так девять лет без выходных и отпуска. И всегда рядом был Самсонов. Ну, как рядом… Он владелец компании, он её бессменный руководитель, связующее звено между миром большого бизнеса и простыми смертными. Именно с подачи его, некогда влиятельного отца, была создана небольшая контора по продаже компьютерной техники, а позже и по её разработке. И Дима принял такой подарок. Принял и сразу же взял себе в помощники талантливую девочку Машу, что вместе с ним училась в институте, что смотрела на него большими голубыми глазами и верила каждому сказанному слову.

На сегодняшний день небольшая фирма стала вполне себе приличной компанией с именем, возможностями и, что самое главное, перспективами. Девочка Маша стала Марией Владимировной Калюжной, финансовым директором, правой рукой, а, по совместительству, и рабочей лошадкой, что готова тянуть ровно столько, сколько на неё повесят. И нельзя сказать, что жизнью своей она недовольна, но вот это глупое положение вечной невесты, с которого смеются все друзья и знакомые, прилично поднадоело!

Вот как-то вдруг Маша поняла, что в подвешенном состоянии болтается в воздухе и всё ещё не может относиться к разряду жены, но уже давно перешагнула звание постоянной любовницы. А вот Дмитрия Сергеевича такое положение, казалось бы, устраивало совершенно. Проверенный человек, который прикроет спину. Не украдёт… да и всегда под рукой! Регулярный секс, определённая порция заботы и кофе по утрам. «Свободные отношения» — именно так он позиционировал эту связь. Его устраивал и статус, и положение, и то, что невеста обладает собственной квартирой, где частенько и ночует, так как привыкла жить одна. Её нестандартное мышление, бесспорный ум и умение выкручиваться из любой ситуации не раз спасали компанию от банкротства.

Ещё тогда, в самом начале, он ни разу не пожалел, что выбрал именно её. Вот такую неприметную, скромную, улыбчивую. И ревновать её никогда не приходилось, но не только оттого, что доверял безгранично, но и потому, что Маша обладала самой что ни на есть заурядной внешностью. Сексуальность проявлялась, только когда она работала. Вот тогда — да. Он хотел её, когда видел в деловом костюме, когда понимал, что в её голове проскакивают сотни финансовых схем и операций, когда идёт мысленный подсчёт прибыли и глаза сияют неповторимым блеском. А так… невысокая, худенькая, в повседневности выбирала свободный стиль в одежде, минимум косметики, а поход в кино предпочитала пафосному ресторану. Безусловным плюсом было и то, что мужики на неё не бросались, а если точнее, то принимали за «своего парня». С мужчинами Маша предпочитала дружить. Именно таких вот друзей, к которым можно не ревновать, насчитывалось несметное количество, и в этом была лишь одна неприятность — все поголовно на дух не переносили самого Самсонова. Впрочем, такое чувство было взаимным.

Всегда ответственная, подготовленная, сегодня она преподнесла сюрприз: не явилась на подписание важного контракта по поставке дорогостоящего оборудования, а назойливые корейцы до последнего пытали, куда же делась девушка, что вела их контракт «от» и «до», и разве кому-то объяснишь, что у неё случился ПМС?

Иногда, очень редко, Маша так же слетала с тормозов и пыталась расставить все точки в нужном месте, но Самсонову удавалось отбиваться, отговариваться, и возвращать её в привычные рамки. И сегодня он совершенно точно знал, о чём будет идти непростой разговор. Это случалось нечасто… Раз в год, от силы два, но такие моменты нужно было пережить, перетерпеть, и он морально подготовился.

Официальная часть прошла, и напряжение ушло вместе с ней. От нехитрого банкета партнёры отказались, ссылаясь на занятость, и предпочли откланяться, а вот Маша подоспела вовремя: как только он откупорил бутылку марочного коньяка.

— А вот и наша Рыбка. — Устало улыбнулся Дима и продолжил незатейливое занятие.

Скрупулёзно оценив чистоту бокала, плеснул туда янтарной жидкости и вдохнул аромат.

— Прекрати меня так называть. — Поморщилась Маша и небрежно швырнула сумочку на офисный диван. Тут же бесцеремонно стащила с ног узкие сапожки, размяла ладонью затёкшую шею, выдавая стон блаженства и, глядя на мужчину, поморщилась снова.

Зная, что бокал Самсонов в сторону всё равно не отставит, не стала лишний раз напоминать о тотальной непереносимости напитка и, увеличивая расстояние, чтобы даже запах не улавливать, с разгона плюхнулась в директорское кресло, предлагая самому директору присесть где-нибудь неподалёку.

— Никогда не понимал, почему твоим друзьям можно, а мне нельзя.

Бестолково пожал Дима плечами, неспешно оглядел кабинет. Взгляд остановился на уютном офисном диванчике, к нему и направился, походу ослабляя узел галстука, расстёгивая пиджак. Её сумочку сдвинул в сторону, посмотрел с мягкой полуулыбкой, обещая выслушать предельно внимательно.

— Потому что друзья — это друзья, а ты любимый мужчина и должен меня уважать. — Привычно наставническим тоном начала Маша, как вдруг нахмурилась. — И при чём здесь, вообще, друзья? Я не об этом хотела поговорить! — Как всегда бурно отреагировала на колкость, хоть и понимала, что всё делается для отвода глаз, отвлечения внимания. — Как прошла встреча? — Уже спокойнее, применяя тот же обманный маневр, улыбнулась она и посмотрела Диме прямо в глаза.

— Всё отлично, но ты должна была прийти. — Не преминул Самсонов напомнить, недобро поджимая губы.

— А-а, — отмахнулась, — никуда бы они от нас не делись. Сам ведь знаешь, мы предлагаем эксклюзив.

— По эксклюзивным ценам.

Маша отреагировала мгновенно: приподняла брови, криво улыбнулась и похлопала ресницами, демонстрируя изумление.

— Да что ты?! Если что-нибудь не устраивает, можешь перевести разницу на мой счёт. Мы это уже не раз обсуждали, хватит! И вообще, всё хорошо и хорошо, — глубоко вдохнула через нос. Один раз, другой… Заправила прядь волос за ухо. Уравновешено улыбнулась, припоминая, зачем пришла, и взгляд сразу стал теплее. — Дим, я бы хотела серьёзно с тобой поговорить. — Буквально проурчала последнюю фразу, склоняя голову набок. От волнения закусила нижнюю губу и терпеливо ждала, пока тот обратит на неё внимание.

Только вот своим вниманием Самсонов дорожил, поэтому оттягивал момент истины как мог, и растянул губы в неестественной улыбке, когда пришло время поднять взгляд.

— Я тебя слушаю. — Милостиво кивнул, когда Маша уже практически сжевала свою губу, и услышал в ответ шумный вздох облегчения.

Она снова поправила волосы, несколько раз неловко улыбнулась — никак не получалось настроиться, выдавить из себя и звук, поэтому всем своим видом Маша предлагала прочесть её мысли. И прочесть-то их было можно… О чём она вот так безмолвно просила Самсонов знал наверняка, только не было желания подобное озвучивать. Невольно отметил, как её грудь поднялась на вздохе — Маша задержала дыхание, как втянула голову в плечи, а под конец от всей этой неловкости и вовсе растеряно рассмеялась.

— Ну, вот как-то так, — развела руками и вцепилась ладоням в край стола, пытаясь скрыть нервозность. — Дима, — начала официальным тоном, но тут же поджала губы, силясь от этого официоза избавиться. — Дима, мы не раз говорили о нас и наших отношениях, и… мы так давно вместе, что всякие разговоры вроде бы и вовсе лишаются смысла, ведь… Ведь десять лет — это не так уж мало, чтобы принять подобное решение и… Дим, пора бы определиться… — Высказала и на вдохе смолкла. — В наших отношениях определиться. — Спешно добавила, чувствуя на себе его нечитаемый взгляд. — Не то чтобы меня что-то не устраивает, но такое положение… никакое! — Выдохнула, обрадовавшись вовремя пришедшему на ум слову, но напряжение никуда не спадало, а лишь усиливалось с каждой секундой.

Дима и не пытался помочь, а, будто, наоборот, смотрел внимательно, слишком пристально, не позволяя сосредоточиться. И складывалось впечатление, что Маша чего-то просит… Хотя, по сути, так и было. Именно так ситуация выглядела со стороны. Сжатые кулаки, большие пальцы, массирующие их, общая напряжённая поза. И странное чувство опустошения, которое нахлынуло как-то вдруг и совершенно лишило сил. Из-за чего последние слова прозвучали безжизненно и жалко:

— Я пытаюсь двигаться вперёд, развиваться, пытаюсь стать лучше. Лучше для тебя. А ты не торопишься, и всё чаще делаешь вид, будто и вовсе всё равно.

Всего на мгновение усомнилась в том, что для подобного разговора подобрала верный момент. Всего на мгновение… А потом оглянулась по сторонам, невольно отмечая серые офисные стены, украшающие их премии, награды, громкие мотивирующие лозунги… И будто всё не то…

— Маш, ты не волнуйся, я тебя слушаю. — Подбодрил как верного пса добрым словом Самсонов.

От неприятного сравнения Маша попыталась спешно отделаться и благодарно улыбнулась.

— Да, да, хорошо. — Замялась, сбившись с нужной мысли. Такое непривычное волнение занимало большую часть сознания. — Так вот, мне уже почти тридцать, — грустно улыбнулась, опуская потухший взгляд, — и я хочу семью. — Выговорила, дыхание затаила, а как только Самсонов губы приоткрыл, желая ответить, едва не подскочила от нахлынувшего азарта. — Настоящую, — заверила. — Чтобы жить вместе, чтобы собираться за одним столом, чтобы дети были и… вообще, семью, понимаешь?! — Вскинула взгляд, полный надежды, а в ответ получила холод, от которого пришлось поёжиться.

— Семью. — Утвердительно поддакнул Самсонов. — Настоящую. — Вытянул он губы трубочкой, к сказанному прицениваясь, а потом неприлично и неприятно засмеялся. Успокоившись, сделал два крупных глотка, закусил коньяк заранее подготовленной долькой лимона и уставился на Машу своим прямым, невозмутимым взглядом. — Маш, ну, вот, правда, о чём ты говоришь, а? — Скривился, будто с отвращением. — Какая настоящая семья, что за детский сад? Да ты ведь, по сути, и не знаешь, что это такое. Ну? Как ты себе это представляешь? Как? Стол, дети… бред какой-то… У тебя ведь и семьи-то этой никогда не было. Что для тебя семья? Мать, что родила, но никогда тобой не занималась? Брат, что старше тебя на полжизни, со своими интересами, проблемами… Тот самый, которому ты всегда была словно соседская девчонка: вроде и знакомы, но не до того? Или, может, отец? Ты хотя бы знаешь, кто твой отец?

— Представь себе! — Проглотив обиду, только лишь и смогла вымолвить. Накатившее возмущение Маша вовремя погасила и продолжила уже спокойнее. — И ты прав, прав во всём. — Эмоционально кивала, сглатывая набежавшую слюну. Вздохнуть уже не могла, грудную клетку неведомая сила сдавливала со всех сторон. — Я не знаю, что такое семья, но я знаю, как быть не должно! И-и… и всё равно я их люблю… И Марата, и маму, да и не в них дело. Я с тобой семью хочу. Мы… мы так давно знаем друг друга, что, кажется, больше знать просто невозможно, столько всего вместе пережили, столько сделали на общее благо…

— Но это не повод принимать такие серьёзные решения, согласись.

Примирительно, спокойно так, начал Дима. Отставив в сторону свой бокал, обошёл стол со стороны, стал за Машиной спиной, принялся мять плечи, убаюкивающе нашёптывая свою версию.

— И ты права, моя крошка. — Коснулся губами макушки. — У нас много всего было и, поверь, будет ещё больше, но жениться… — Выдержал паузу, позволяя уловить оттенки, тонкие намёки. — К тому же я тебе этого никогда не обещал.

— То есть? — Маша, не веря услышанному, обернулась, неудачно попыталась поймать плавающий взгляд, на что Дима рассмеялся.

— А то и есть. — Чуть отстранился, выпрямляясь. — Ты прекрасна, очаровательна. Не девушка, а мечта. Ты достойный собеседник и честный компаньон, но… как бы тебе объяснить, — во время тяжкого мыслительного процесса, что отображался на лице, Дима не пытался снова прикоснуться к ней, теперь опирался на спинку кресла. — Маш… ты не та женщина, с которой я хотел бы связать свою жизнь.

Сказал, выдохнул, и даже попытался улыбнуться.

— То есть? — Потупилась Маша, напрягаясь сильнее. Странное понимание, которое обычно нет-нет, да и мелькнёт на горизонте, теперь застилало разум, блокировало его, не позволяя логической цепочке выстроиться вновь.

— Маш, ты только не волнуйся. Хорошо? — Прозвучало над ухом, а, казалось, что звук идёт из другого измерения.

Дима отошёл к бару, налил стакан воды из графина, всунул его в похолодевшие ладошки и присел на стол с её стороны, успокаивающе поглаживая по свободной руке.

— Свадьба — это такой ответственный шаг, к которому нужно подойти обдуманно.

— Ты хочешь сказать, что тех десяти лет, которые мы вместе, тебе не хватило, чтобы это обдумать?! — Эмоционально хмыкнула и сделала пробный глоток. Тут же раздражённо поморщилась и отставила стакан в сторону.

— Нет, я не это имел в виду. Я говорю о смысле, о расстановке приоритетов. Нам хорошо вместе, это бесспорно. Нам удобно, мы привыкли быть рядом друг с другом и логично предположить, что иного для себя и не видим, но…

— Но?..

— Но это не значит, что я должен на тебе жениться.

— Ты повторяешься. — Прозвучало на удивление ровно, и Самсонов поджал губы, понимая, что Маша успела опомниться, и сейчас перейдёт в наступление. — Воды много, а ни единой причины я так и не услышала. Ты мужчина и можешь думать ещё лет, этак, десять, и ничего от этого не измениться, но я не ты. И у меня нет столько времени. Я детей хочу. Детей, любви… уважения, в конце концов!

— Ты впадаешь в крайности, дорогая.

— В крайности? Ты издеваешься?! — Выдернула свою ладонь из-под его горячей и скрестила руки на груди. — Ты единственный мужчина, который меня интересует, с которым я встречаюсь и живу всю сознательную жизнь, и сейчас говоришь о какой-то крайности?

— Да, нам вместе удобно, нам вместе хорошо, мы с тобой создали отличный тандем…

— Значит, так это называется? — Подскочила она, отдаляясь на приличное расстояние. — Тандем?! — Едва не взвизгнула от разочарования. — А мне казалось, что я твоя невеста. — Перебила Маша, не желая слушать этот бред.

Возвела глаза к потолку, пытаясь провести хоть малейший анализ. Обычно это помогало, но сейчас… Какой-то бесхребетной себя почувствовала. Как рыба, выброшенная на сушу. И эта выраженная беспомощность… Плакать не хотелось, скорее… скорее, ударить. Если была бы мужиком, точно бы ударила, а так… Кто она напротив Самсонова?..

— Маш, Маш, давай ты не будешь сейчас повышать тон, хорошо? Не забывай, что я всё ещё твой начальник.

— Кто? Начальник? — Скривилась и от его интонации, и от выражения лица: непроницаемого, безучастного. — А, знаешь, что, начальник? — Посмотрела с вызовом. — Если всё так просто, как ты говоришь, то мне здесь больше нечего делать. — Обвела руками кабинет, но имела в виду всё в целом. Да. Всю его жизнь, его работу, его место в социуме.

— Что?

— Что слышал. Если я для тебя удобна, если мы с тобой только хороший тандем, то мне в твоей компании больше делать нечего. — Повторила отчётливо, без толики шутки. Подбоченилась, высоко задрала подбородок и… да, наверно, она чего-то ждала. Но Самсонов удивил: умасливать её не торопился. Ладони только потирал. Как-то странно. А после криво ухмыльнулся и глянул исподлобья.

— Ты сейчас так ультиматум мне ставишь? — Догадался и широко оскалился.

— Ты просто не оставляешь мне выбора.

Проговорила Маша, а у самой сердце из груди вырывается. Он просто не может ей отказать, не может отпустить и не отпустит! Он боится, боится серьёзных отношений. И Маша готова его понять… Уже поняла, но не отступится. Только не сейчас, уже поздно и обратного пути просто нет. Смотрит на него и не понимает, почему тот молчит, почему не пытается оправдаться, взять время для раздумий, попросить прощения, в конце концов!

Беглым взглядом окинула его лицо, прошлась по нервно дёргающемуся кадыку, оценила напряжённую позу. Этот разговор даётся одинаково сложно двоим. Всё не так, не так, как она хотела, как она мечтала. И понимает умом, что сегодня ничего решать нельзя, что ничего не выйдет, не получится… Слишком взвинчены сейчас, слишком обострились эмоции. Вдвоём на взводе и итог будет непредсказуемым, но упорство и прирождённое желание добиваться всего самой не позволяют отступить.

— Мне уйти? — Поторопила, а Самсонов пересохшие губы облизал, глянул с прищуром.

— Куда? — Бросил, наконец, с ядом, с сарказмом. — Кто ты без меня? Кто ты есть? — Неприятно царапал нервы его колючий тон. — Это рядом со мной ты руководитель, финансовый директор, крутая бизнес-леди, а кем ты будешь, когда уйдёшь? Бухгалтером? — Уничижительно хмыкнул. — А, знаешь ли ты, моя хорошая, сколько сейчас получает бухгалтер? — На мгновение смолк, предлагая задуматься. — Твоё бельё стоит дороже. — Заключил в итоге и едва уловимо улыбнулся, ожидая скорой капитуляции.

Он ждал, а Маша смотрела и не узнавала в этом человеке того, кому посвятила добрую половину жизни. Слабину дала, промолчав. Бесхребетность проявила, позволяя загнать себя в угол. Оттого и молчала сейчас, не понимая, как из западни выбраться.

— Дима, я не шучу и совершенно точно уйду, если…

— Если что? — Перехватил он слова, заставляя задохнуться их горьким осадком. — Если я на тебе не женюсь? — Рассмеялся в лицо.

В напряжении пересёк кабинет, возвращаясь к дивану, и залпом осушил бокал. Сморщился, как только горечь разлилась по рту, опалила глотку. Выдохнул, её перетерпев, и пакостно улыбнулся.

— Маш, ты ведь большая девочка, а всё ещё веришь в сказки. — Неодобрительно головой качнул, осуждая. — Мужики твои разбаловали, не иначе. А ведь их нет, сказок этих… их нет! — Гневно раскинул руки и оскалился. — Да не собирался я на тебе жениться! Никогда не собирался! — Прорычал и со свистом вытолкнул из себя успевший надоесть воздух.

Самсонов раскраснелся и принялся недобро сверкать глазами. Оборонялся, не иначе. Только вот от чего?.. От её растерянности, что ли… На диван сел, по-мужски закинул ногу на ногу, теперь смотрел на Машу как на диковинную зверушку, она же не могла пошевелиться.

— Кто жениться на таких, как ты?! — Гневно воскликнул. — Только неудачники.

Рассмеялся на свистящем выдохе. Исподлобья на Машу глянул и вроде как смягчился. Губы поджал, превращая их в единую строгую линию, уголки рта кончиками мизинцев обтёр.

— Знаешь, может, выражение такое есть: «слияние капиталов»?

Маша покачала головой, не понимая, к чему тот клонит, а Самсонов подавился противным ядовитым смехом. Вроде как опьянел, и контролировать себя перестал.

— Так говорят, когда две семьи заключают выгодную сделку путём соединения сердец. — Пояснил как недалёкой и уверенно подбородок вскинул. — Красиво загнул, правда? — Сам же смаковать последние слова принялся. — Фамилия «Кузнецов» о чём-нибудь тебе говорит?

Снова отрицательный кивок головы хотя на отголосках сознания Маша и понимала, что именно тот говорит и даже узнавание вроде как мелькнуло, но слишком нереально всё выглядело. Будто во сне, в густом, тягучем тумане. И каждое слово на полутонах, мысли плавают, зависая в пелене событий, и даже боль какая-то тупая. Всё ещё не решается заполонить всё нутро. Так… сквозит, лишь напоминая о себе.

— Ну, как же, как же?! Так нельзя, Машенька, не так грубо, золотце. — Принялся Самсонов фальшивые улыбки расточать. — Кузнецов, нам, конечно, не конкурент… Нет, нет, что это я?! — Притворно удивился наигранной оплошности. — Конечно же, мы ему не конкуренты. Низко плаваем. — Пояснил, тон значительно понизив. — А у этого Кузнецова дочь. — Добавил Самсонов со значением и деловито прищурился. — Так вот она, она и никакая другая женщина станет моей женой. Понимаешь?

После слова «жена» сознание прояснилось и фамилия, которая казалась смутно знакомой, приняла чёткие очертания. Кузнецов… Кузнецов и его дочь. Имя известное в бизнес-кругах, но личность закрытая для посторонних глаз. За столько лет работы в одной сфере, они ни разу не пересеклись. Верная догадка как удар в голову прояснила всё окончательно.

— Так, ей же ещё восемнадцати нет… — Слабо улыбнулась Маша, отмечая явную не состыковку в планах. Правда, едва ли тем самым Самсонова задела. — Да и какой у тебя капитал? — Будто опомнилась, факты признавая. — О каком слиянии говоришь? Ты для них ноль. Они и не подозревают о твоём существовании.

Руками развела, не понимая его довольной ухмылки, а тот пояснять не торопился. Как павлин хвост распушил и пустым бокалом в ладони поигрывал.

— Права, права как всегда, за что тебя и люблю! Это сейчас я никто, но ты ведь не будешь отрицать, что за последние два года мы делаем семимильные шаги по продвижению вверх? Нет?

— Нет. — Беззвучно подтвердила, свою слабость признавая.

— Во-от! — Медленно Самсонов шеей повёл, вроде как соглашаясь. — Так ведь и жениться я собираюсь не завтра. Потому и девочка успеет подрасти, и мой капитал. А за пять — семь лет мы с тобой таких дел наворотим… — Потянул мечтательно, чем вызвал на губах Маши непроизвольную улыбку.

— Мы?

— Мы, детка, мы. — Беззастенчиво кивать принялся. — Брось! — Игриво отмахнулся. — Я ни на секунду не поверил твоим словам. Ну, куда ты от меня уйдёшь? Зачем? Разве нам плохо вместе? — Глянул умилительно и едва ли разделял желание самой Маши закатить скандал.

— Ты предлагаешь оставаться мне твоей любовницей после того, что наговорил?

— Умница! — Похвалил тот, приободрившись. — Именно любовницей! Любимой женщиной, моей опорой, надёжным тылом. И всё у нас будет, верь мне.

— Ты бредишь.

— Вовсе нет. Я давно это решил! — Заверил, с места подхватываясь. Прямо перед Машей остановился и за руки её взял, не позволяя ладони вырвать или оттолкнуть. — А раз уж у нас такой разговор… в общем, ты сама понимаешь, не хочу больше вводить тебя в заблуждение. Ни к чему нам это. Я говорю так, как будет, а ты хочешь — принимай мои условия, хочешь не принимай. Как тебе больше нравится. Только одно признай: я предлагаю тебе будущее. То, чего ты хочешь. Ну, не будет у тебя этого статуса, зато будут деньги и власть. Думай, девочка моя, думай…

Голосом внушал уверенность, а Машу начало подташнивать и от его слов, и от их смысла, и, особенно, от того, кто это говорит. Всё было похоже на злую шутку, на глупый розыгрыш… Да на что угодно, только не на правду.

— Между нами ничего не измениться. Поверь, всё будет как прежде. — Проговорил, решительно улыбнулся, и рискнул коснуться её щеки кончиками пальцев. Коснулся и не понял даже, в какое мгновение ошибся, вот только от прикосновения Маша пусть и неуверенно, но отстранилась. От слов пусть и непроизвольно, но довольно ощутимо скривилась. Едва заметно головой качнула, а там и отступила вовсе.

— В том-то и дело, Дим. В том-то и дело… Я тебе говорю, что нам пора что-то изменить, в корне пересмотреть, а ты предлагаешь оставить как есть. Всё, что сказал — полнейший бред. Откуда, вообще, такая фантазия? Лиза Кузнецова… — Хохотнула, эмоций не стесняясь. — Да кто ты для неё? Престарелый мужик, который жаждет денег? С чего, вообще, взял, что она будет с тобой общаться, что в твою сторону посмотрит? Откуда такая уверенность?!

На подобные возгласы Самсонов лишь вздохнул. Снова сократил расстояние до минимального, подошёл ближе, погладил по волосам, втянул в себя аромат духов, с силой надавил на плечи, заставляя опуститься на стол.

— Ты, наверно, не поняла, но я не гордый, повторюсь: я никогда на тебе не женюсь. На тебе — никогда! Точка!

— Тогда я ухожу. — Нервно сглотнула Маша противный ком, распирающий горло изнутри. Проговорила, и, казалось, сама этим словам удивилась.

Самсонов пожал плечами и вытянул из ящика стола чистый лист бумаги.

— Не смею задерживать. — Процедил, и ни один мускул не дрогнул на суровом лице, когда Маша лист из его рук приняла, когда над столом склонилась.

Она хотела, чтобы Дима её остановил… Не упрашивал, не уговаривал, а всего лишь остановил. Всего лишь сказал, что любит, что нужна, а он…

Подавив растерянность, написала заявление об уходе, со злостью черканула на листе подпись и поставила дату двухнедельной давности. На вопросительный взгляд пояснила:

— Чтобы не отрабатывать. Видеть тебя не хочу.

На этом покинула кабинет Самсонова, а потом и его офис, собрав небольшую коробку с личными вещами. Домой добралась на такси. И будто в какой-то прострации поселилась. Словно в вакууме: когда воздуха нет, а, значит, и дышать незачем. Смотрела в одну точку и растеряно улыбалась, не зная, что делать дальше. Нет, не так… Она надеялась, что Дима одумается, он ведь наверняка рассчитывал, что Маша не уйдёт, не сможет, хотя бы из-за чувства долга, ответственности, привязанности. Ведь и сама не ожидала, что всё вот так повернётся… И что она будет сидеть с коробкой безделушек на коленях. Совсем одна. С таким знакомым чувством никчемности собственного существования.