Детективное агентство «Ринг». Дело № 1. Рифл Шафл

Юлия Фаро, 2017

Неприметная соседка Зинаиды Князевой неожиданно совершает самоубийство. Выступая понятой, Зиночка с удивлением узнаёт, что основной деятельностью покойной была кустарная добыча золота на дому. Не успела Зина отойти от первого потрясения, как происходит новое убийство. А за ним ещё и ещё… Эх остановиться бы, да обмозговать случившиеся! Только сроки установленные переводчице Князевой издательством для работы над загадочной рукописью, поджимают. Так и мечутся мысли Зиночки, правнучки обер-секретаря Департамента Сената, между страшной чередой происшествий, обязанностями невесты подполковника полиции и работой над рукописью. Рукописью, автор которой словно хотел дать подсказку, умело зашифровав ее между строк. И складывается из обрывочных фрагментов страшная картина чужой тайны. А как говорится: «Многие знания – многие печали»… Чем рассчитается главная героиня за свою осведомлённость и чем вознаградит её судьба за смелость?

Глава 1

Зиночке снился страшный сон. Вцепившись онемевшими пальцами в края невесть откуда взявшихся ржавых старинных саней, она неслась с усыпанной булыжниками горы, высекая искры и издавая невероятный грохот. Долетев до подножья, она в страхе хотела соскочить с дурацких салазок и спрятаться от настигающего её камнепада, но в этот момент неведомые силы вновь стали тащить её «боб» — теперь уже вверх по горе — в сопровождении лязга и стука.

Оглушённая какофонией раздражающих звуков, Зинаида кое-как разлепила глаза и подняла голову с подушки. С чёрно-белой гравюры восемнадцатого века на неё с укоризненной грустью смотрел красивый, большеглазый мужчина в белом парике. Зиночке даже почудилось, что правая бровь на портрете знаменитого предка приподнялась выше обычного.

— Что опять не так, Анисим Титович? — пробурчала Зинаида и снова рухнула в кровать.

Сквозь смежённые веки ей показалось, что пухлые губы костромского дворянина, обер-секретаря Князева скептически ухмыльнулись.

— Между прочим, мама говорила, что я ваша точная копия. Поэтому рекомендую проявить ко мне снисходительность…

Однако снова заснуть ей не удалось. Стук становился ритмичным, а через секунду к нему — с чего бы это? — присоединилась знакомая мелодия «Турецкого марша».

— Да ё-моё, Анисим Титович! Вы же интеллигентный человек, историк, геральдист… Глава Межевой канцелярии! Шуметь-то зачем?

Обер-секретарь «приподнял» волевой подбородок и покосился в сторону надрывающегося телефона.

— Так бы сразу и сказали!

Зина поднесла аппарат к уху.

— Князева, ты живая?! Я уже минут пятнадцать и стучу, и звоню. Ты бы хоть дверной звонок установила, что ли! Вот буду вандалом и погну к чертям собачьим твои антивандальные роллеты на фиг! Давай открывай! — повелительно прозвучало в трубке.

Зинка спрыгнула с кровати. На ходу запахивая халат и поправляя взлохмаченные кудри, сбежала по лестнице со второго этажа и пулей ринулась в прихожую.

— Сейчас! — хриплым спросонья голосом оповестила она подполковника полиции Михаила Григорьевича Борисова, ждущего за дверью. Нервничая и торопясь, она наконец-то докрутила вороток дверных роллетов.

За непроницаемыми жалюзи появилась знакомая картина: стеклянная дверь, солнечный свет, весенний пейзаж пасторальной лужайки, знакомый синий «фольксваген» и коротко стриженный, с поднятыми на макушку солнцезащитными очками здоровяк Миша, устало прислонившийся к ограждению террасы.

— Понаделают стеклянных дверей, а потом железом закрываются! Стучу, грохот такой… — ворчал полицейский.

— Не с того начинаешь, подполковник. Христос воскрес! — Зинка поцеловала Миху в румяную тугую щёку.

— И тебя также, неумытый поросёнок! — Миша притянул Зинаиду и поцеловал в кудрявую макушку.

— Надо говорить «Воистину воскрес!» и целоваться три раза.

— Иди умывайся, одевайся, зубы почисти, тогда и поцелую. А пока чаю попью.

Подполковник снял солнцезащитные очки, положил их на стол, по-хозяйски поставил чайник под кран и включил воду.

— Поторопись! У нас тут, похоже, проникновение со взломом и труп… Зинка, отомри, беги одеваться!

Через десять минут умытая и расчёсанная Зина в «драных» джинсах и короткой майке зашнуровывала кроссовки.

— А кто потерпевший?

— Твоя соседка Петрова. Паспорт возьми, понято_́ й будешь.

— Раиса?! О Господи, ужас какой! Что с ней?! Она вчера приходила, куличами угощала.

— Первый раз слышу, что вы дружили…

— При чём тут «дружили»? По-соседски… общались…

Низкорослой Зиночке практически приходилось бежать, поспевая за Михаилом.

Обогнув лужайку, они прошли пару участков с недостроем и вышли к дому Раисы.

У коттеджа капитан полиции Антон Шилов разговаривал с местным управляющим товариществом собственников жилья «Озёрное» Аркадием Казимировичем Тусевичем, высоким и бодрым стариком.

Михаил и Зина поздоровались с мужчинами. Подполковник не задерживаясь прошёл прямиком в дом, а Зинаида остановилась около говорящих.

— А как бы охранник увидел? Что он мог увидеть? Из тридцати строений — двадцать пять не заселены! Где коробку не доделали… где отделочные работы идут… В пяти домах всего лишь люди живут, и то владельцы — только в трёх, остальные — в аренду снимают, — оправдывался Аркадий Казимирович.

— Почему камер нет? Ворота до сих пор не поставлены! Вы же периметр огородили? — продолжал «наезжать» Шилов.

— Какие «ворота»?! Грузовики с материалами постоянно ездят взад-вперёд! Вот достроим дома, потом ландшафт и дороги, а там… И ворота, и пост охраны капитальный сделаем. А сейчас Илья за всем присматривает…

— Илья?

— Ильяс, мы его по-русски Ильёй зовём. Он скоро подойдёт. Сегодня тихо только потому, что воскресенье и праздник, — продолжал оправдываться председатель ТСЖ.

— Так! Ещё раз, Аркадий Казимирович: кто сейчас живёт постоянно?

— Зинаида Львовна Князева, Раиса Сергеевна Петрова… жила, и я собственной персоной. Честно сказать, наш дом на внучку оформлен, но она обитает в городе. В университете учится, а отсюда в город каждый день добираться далековато.

— А временно проживающие?

— Синицыны, муж с женой. Он — художник, а она — спортсменка или тренер. Молоденькая совсем… А в том, самом крайнем доме, — он махнул рукой в сторону озера, — Святослав Цветов. Позавчера заехал.

— Кто?! — беспардонно вклинилась Зинуля. — Свят Цветов? Тот самый?! С ума сойти! Я его не узнала! Он вежливый, здоровается всегда. А я думаю, на кого похож?

— «Тот самый» это какой? — спросил Михаил, выглянув на террасу.

— Ну ты даёшь! Это знаменитый фокусник! Иллюзионист с мировым именем! Правда, несколько лет не гастролирует… Говорили, за бугор переехал, — пояснила Зина.

— Ну-ну! — буркнул Михаил. — Антон, бери наших понятых, заходите. — Он снова скрылся внутри дома.

Перешагнув порог, Зина еле сдержала себя, чтобы не вскрикнуть. Вот Миха! Без пяти минут муж, а не предупредил о том, что придётся увидеть… В доме всё было перевёрнуто вверх дном, перебита посуда, горшки с цветами. Из буфета вытащены и рассыпаны на полу крупы и мука. Разбито всё, что можно разбить, включая плафоны на светильниках.

— А где Раиса? — с замиранием в голосе спросила Зинка, чуть не споткнувшись о стоящий на полу кейс.

На корточках около открытого чемоданчика с инструментами сидел эксперт.

— В кресле, — ответил мужчина и посмотрел на любопытствующую через толстые линзы очков.

Зинуля медленно перевела взгляд в сторону высокого велюрового кресла и инстинктивно зажала рот рукой.

Бледная, с неестественно запрокинутой головой, Раиса полулежала, утопая в пухлых подушках алого цвета.

— Её убили? — отвернувшись, прошептала Зинка.

— Думаю, суицид, отравление… И предсмертная записка имеется. Просит никого не винить, намеренно покидает этот мир в пасхальную ночь, — нехотя отозвался очкарик.

— Миш, зачем она это сделала? Жила себе тихо… Обыкновенная женщина… — Зина перевела взгляд на подполковника.

— Обычная женщина? Ты просто не всё видела. Иди сюда! — скомандовал полицейский.

— Куда «сюда»?

— В гараж.

— А что у неё в гараже может быть? Автомобиля не было… Она туда всякий хлам сгружала, я ещё при переезде видела.

— Хлам, да не хлам… Пойдём, удивлю.

Они зашли в гараж, расположенный в цокольном этаже дома. Помещение площадью семьдесят квадратных метров. Зина знала это наверняка — все коттеджи посёлка были типовыми. Однако удивиться здесь действительно было чему! Часть площади занимали стоящие вдоль стены полимерные мешки — биг-бэги, пластиковые ёмкости в металлической обрешётке и железные бочки. Возле окна располагались два металлических стола, на которых были установлены тигельная печь и горелка. Рядом — ванна из нержавейки. По всему потолку протянуты короба мощной вытяжки, обёрнутые в блестящую гофру. Кроме того, повсюду наставлено множество химической посуды: чаши, стаканы, воронки разных размеров, колбы Бунзена и многое другое, названий чему Зиночка не могла припомнить. Многоярусные алюминиевые этажерки вдоль стен были заставлены бутылками, колбами и прочими ёмкостями, наполненными химическими реактивами. Снизу — мешки с аммиачной селитрой и канистры с аккумуляторным электролитом. Рядом со столом — китайская дорожная сумка.

Зинка взяла деревянную палочку — наподобие тех, которыми в японских ресторанах едят суши, — и пошарила ею внутри клетчатого баула… Небольшие металлические детальки различных форм — на первый взгляд похожие на пуговки, крестики и вилочки — наполняли нутро сумки. Зинка протянула руку и вытащила первые попавшиеся.

— Миш, а это что?

— Бэушные транзисторы и тиристоры.

— А в тех мешках смотрели? — Зина махнула рукой в сторону биг-бэгов.

— И там тоже транзисторы, тиристоры, индикаторы… Есть компьютерные платы. Радиокомпоненты, короче.

— Зачем они ей? Да ещё в таком количестве?

— Думаю, она золото извлекала… Предположительно, методом экстракции. Радиодетали заливаются специальной смесью, и после определённых манипуляций отделяется золотосодержащий раствор.

— Вспомнила — «царская водка»! — сообразила Зина.

— Вытравливание «царской водкой» из этой же оперы… Оно, знаешь ли, из вторичного сырья, да ещё в домашних условиях только двумя методами возможно: либо с помощью химического реактива, либо электролиза.

— Уму непостижимо! — удивлялась Зиночка. — Адский труд за три копейки…

— Не скажите, Зинаида Львовна, не скажите, — Миша смаковал каждое слово, чувствуя своё превосходство в данной области. — Для сравнения: из одной тонны золотоносной руды в среднем извлекается от трёх до пяти граммов чистого золота, а из тонны этого «сырья» — до трёхсот граммов. Чувствуете разницу? А золото высокой пробы сегодня более двух тысяч рубликов за граммчик. То есть минимум полмиллиона рубликов с мешочка. Неплохой приработок, как считаешь?

— А золото нашли?

— Нет, золото не нашли.

— Миш, а кто полицию вызвал?

— Казимирыч… Ему Ильяс доложил, он утром территорию обходил и увидел, что дверь распахнута.

— Ну и как тебе химическая лаборатория? — поинтересовался Антон, зайдя в гараж. — Просто декорации к фильму «Будни алхимика»!

Он подошёл к столу и, надев перчатку, взял в руки небольшую пластиковую баночку с ярко-красной крышкой, наполовину заполненную грязно-белыми крупицами.

— «Гидроксид калия, каустический поташ, едкое кали», — медленно прочитал капитан. — Смесь какая-то? И почему я в школе химию плохо учил…

— Это не смесь! — В дверях появился Аркадий Казимирович. — Это различные названия гидроксида калия.

— Яд? — поинтересовался Шилов.

— Скорее, основной компонент. Если добавить синильной кислоты — получится цианистый калий.

Антон резким движением вернул баночку на место.

— Из того, что я вижу… — продолжал интриговать Казимирович, — здесь есть такое, за что срок положен гораздо больше, чем за кустарную добычу драгметаллов.

Михаил Григорьевич остановился и строго посмотрел на председателя ТСЖ.

— Аркадий Казимирович, я в курсе, что вы учёный и химию знаете основательно. Не томите… О чём вы сейчас говорили?

— Вон, около мешков красная бочка, — тот махнул рукой в сторону биг-бэгов.

Миша, Антон и Зиночка осторожно приблизились к указанному месту.

— Не бойтесь, не взорвётся… Но убить может.

Антон присел на корточки и стал изучать бумажную наклейку на ёмкости.

— Блин, иероглифы! Понятно только, что по коду страна-производитель — Китай; рисунок черепа и скрещённых костей — опасно для жизни… И вот ещё латиницей… Ка, си, эн… Аркадий Казимирович, что это за вещество?

Антон несильно пнул бочонок, отчего крышка со стуком свалилась на бетонный пол. Ёмкость оказалась наполовину наполненной белыми гранулами, напоминающими конфеты-подушечки.

— Цианистый калий!

— Цианистый калий?! — Миша схватился за телефон. — Нужно срочно вызывать специалистов!

— Это ж сколько народу отравиться может… — испугалась Зиночка.

— Да… — задумчиво произнёс Казимирович. — Фашисты в концлагерях его использовали в газовых камерах. Правда, не совсем его, а его основу — синильную кислоту, но это не принципиально…

— Есть закрыть, опечатать и приставить охрану! — громко отрапортовал подполковник.

Выдворенная из помещения вместе с остальными Зиночка молча стояла на террасе, обдумывая увиденное.

Антон приблизился к ней и поинтересовался вполголоса:

— Динке уже сказали, что будете жениться? — Он тут же осёкся, вспомнив, что Дина глухонемая, и поправился: — В смысле, Дина знает?

— Да поняла я тебя. — Зина похлопала его по руке. — Нет, сегодня собирались, думали Пасху вместе отмечать, ну и сказать… Теперь не знаю… Вы когда освободитесь?

— Да кто ж его знает? Извините, пойду, машину отправить надо…

Прошёл ещё почти час, пока были завершены все формальности: подписаны протоколы, опечатаны двери. Аркадий Казимирович первый отправился с места происшествия.

Зинаида повздыхала и виновато обратилась к Мише:

— Мишань, всё понимаю, но я столько еды с вечера наготовила… Давай я к тебе пойду, пока ты в отделении будешь? Дину покормлю, стол накрою. Вместе будем тебя дожидаться. Как думаешь, надолго задержишься?

— Хорошо, Кудряшка, хорошо, — рассеянно пробормотал Михаил Григорьевич, потом очень серьёзно посмотрел на Зиночку и спросил: — Вспомни точно, ночью в церкви все ваши были? И Петрова? В каком часу она к тебе приходила?

— Да вроде все… А Рая зашла ко мне часов в восемь вечера — мы как раз с тобой по телефону говорили. Принесла куличи, сказала, что сама на службу пойти не сможет.

— В церкви ты всю полунощницу отстояла?

— Всю, от начала до конца, не сомневайся. Поэтому я утром и проснуться не могла… В церковь шла вместе с Синицыными — Юриком и Леной. Юра сказал, что на следующий день собрался во дворе храма для прихожан плов готовить. При мне с батюшкой Серафимом договаривался, там Марьяна Степановна ещё была, что в церковной лавке торгует. Потом они, правда, отошли: Марьяна с Юриком — казаны смотреть, а батюшка поспешил на службу. Какое-то время мы с Леной вдвоём стояли, она сказала, что прихожан на праздник кормить — благое дело. Особенно когда большие дела намечаешь…

— Интересно, этот Юрик на верующего не особо похож: выпивает, да и курит… Такое впечатление, что не только табачок…

— Он творческий человек! Художник, — заступилась за Синицына Зинуля. — На лондонской ярмарке Frieze Art Fair свои работы выставлял! Посмотри, на какой шикарной машине они ездят. Ты, Миш, не отвлекай, а то забуду что-нибудь… Ну так вот, когда мы с Леной вошли в церковь, то увидели, что Аркадий Казимирович с внучкой были уже там. Аркадий разговаривал о чём-то с главой поселения. Мы поздоровались, с внучкой познакомились. Спортивная девица, Идочкой зовут. Она к деду на новеньком «кавасаки» прикатила. Лена стала её о мотоцикле расспрашивать, просила покататься…

— А как насчёт фокусника, Святослава Цветова? Получается, его ты не видела?

— Слушай, Мих, ты даже не представляешь, сколько там народу было: всё Озёрное и Приозёрное! Сначала я его не заметила, но позже мы с ним столкнулись, поприветствовали друг друга и разошлись. Допрос окончен?

— Ладно, отправляйся к Динке, и ждите меня. Как управлюсь — сразу приеду. Может, Антону сказать, чтоб он тебя подбросил?

— Нет, ему ждать некогда, а мне собраться надо. Сама дойду.

Вернувшись к себе, Зина уложила в сумку лоточки-кулёчки со всякими вкусностями и вышла из коттеджа. Она решила не закрывать входную дверь на «железный занавес», увидев, что охранник Ильяс занял пост около самого въезда на территорию.

Дойдя до него, Зинка угостила стража парой булочек. Предупредила, что отправляется к Михаилу Григорьевичу и роллеты не опускала.

— Не переживайте, Зинаида Львовна, я никуда не уйду! Полиция велела на месте находиться. Мало ли что ещё понадобится…

Покинув огороженную территорию коттеджной застройки и перейдя через асфальтированную трассу, Зинаида очутилась в посёлке Озёрное, представляющем собой не такой уж маленький населённый пункт — две тысячи населения. Скучные панельные пятиэтажки перемежались с частными домишками, утопающими в зелени садов. Такое смешение стилей часто встречается в деревнях, где во времена советского прошлого возводили производственные объекты, а в целях обеспечения жильём обслуживающего персонала строили многоэтажки и другие объекты инфраструктуры. Поэтому в посёлке имелись и Дворец культуры, и магазины, и школа, и больница.

За Озёрным сразу начиналась деревня Приозёрная, где тоже проживало человек пятьсот. Помимо местных жителей, летом на озеро съезжалось много отдыхающих со всей области. Работали дома отдыха и сезонные турбазы. Песчаный берег чистейшего водоёма, поросший вековыми соснами, пользовался спросом не хуже черноморского курорта.

Михаил с дочерью Диной жили на первом этаже обычного пятиэтажного здания, неподалёку от церкви. Проходя мимо храма, Зинаида увидела Леночку и помахала ей свободной рукой. Леночка в завязанном на голове платке и одетом поверх супермодного костюмчика в стиле деним фартуке держала обеими руками большущий таз, доверху наполненный чищеными луком и морковью.

— Лена, поставь! Тяжело, — не удержавшись, крикнула Зина.

— Да прям! — с юношеским задором ответила та. — Я на тренировках штангу поднимаю! — И бодро пошагала дальше.

Народу во дворе толпилось много, как будто с ночи не расходились. Обогнув огораживающий храм штакетник, Зинка увидела дымок и уловила носом вкусный запах жарящегося мяса. «Молодцы ребята!» — подумала она про Юрку с Леночкой и, свернув направо, зашла в подъезд.

Достав из кармана связку ключей, Зинаида ловко открыла дверь и втащила в прихожую сумку с яствами для праздничного стола. Дина, девятнадцатилетняя дочка Михаила Григорьевича, принаряженная ради праздника, встретила её в прихожей. Хрупкая блондинка недовольно указала гостье на часы и, нахмурив брови, покачала головой из стороны в сторону. Тут и без сурдопереводчика было ясно, что девушка заждалась и недовольна опозданием. Затем, быстро коснувшись ребром ладони своего лба и подбородка, она вопросительно уставилась на Зинаиду. На жестуно — языке глухонемых — вопрос означал: «А где отец?»

За продолжительное время дружбы с семьёй Борисовых Зинаида научилась понимать жестуно, но, зная, что Дина отлично может читать по губам, медленно произнесла: «На работе. У нас Раису ограбили, а сама она умерла. Папа задержится».

— Петрову? — спросила Дина, применив дактилологию, то есть по буквам, используя алфавит жестов.

Зинка согласно кивнула.

Дина развернула перед собой руку кулачком вверх, поочерёдно разжала пальцы, начиная с большого, затем поднесла ладонь к нижней части лица, прижав большой палец к губам, и волнообразно пошевелила остальными.

«Сколько ей было лет?» — про себя перевела вопрос Зина.

В ответ она сначала резко встряхнула растопыренной ладонью с одним загнутым пальцем, затем пожала плечами и, состроив недоумённую гримасу, подняла правую руку, согнув козырьком чуть выше себя. Жесты были выполнены Зинкой молниеносно и означали: «Сорок или больше…»

Динка в свою очередь махнула кулаком правой руки с вытянутым большим пальцем себе за плечо, потом прикоснулась ладонью к середине груди, затем — к сердцу, после чего, развернув ладонь со сдвинутыми выпрямленными пальцами в сторону Зинаиды, медленно провела ею в воздухе слева направо.

— Раиса тебе не нравилась? — озвучила Зина Динкину жестикуляцию.

Та, энергично кивая головой, подтвердила.

Зинка не стала развивать эту тему дальше и, наконец разувшись, подхватила увесистую сумку и прошла на кухню. Динка проследовала за ней.

Ловко, в четыре руки, они разложили в праздничную посуду принесённую Зинкой снедь. Затем перетаскали наполненные салатницы в гостиную, красиво расставив на застеленном белой скатертью столе. Закончив с сервировкой, уселись напротив друг друга в кресла и принялись «болтать». Их руки мелькали в полной тишине, и только выражения лиц менялись в зависимости от отношения «говорящего» к излагаемой теме.

— От мамы есть известия? — поинтересовалась Зинаида.

— Нет, — ответила девушка, намеренно изобразив на лице полнейшее равнодушие.

— Как твои творческие успехи, когда начнётся фотоконкурс?

— Мои работы хвалят, несколько портретов выдвинули на номинацию «Лица земляков».

— Будем надеяться, что победишь, — подбодрила девушку Князева.

Помолчали. И тут Зинаида решила, что настал самый что ни на есть подходящий момент. Она посмотрела в глаза потенциальной падчерицы и медленно произнесла:

— Мы с твоим папой решили пожениться.

Динка закрыла глаза и начала теребить пальцами хвостик перекинутой через плечо косы. Затем, скрестив на груди руки, в упор посмотрела на Зину и энергично замотала головой.

— Но почему, Дина?! — удивилась женщина. — Почему?.. Мы с Михаилом давно вместе, ты же не маленькая, всё понимаешь… А с тобой… Я думала, мы подруги… — От обиды на глазах выступили слёзы.

Динка опустилась перед Зинаидой на колени и, обняв, поцеловала в мокрую щёку. «Я тебя люблю. Встречайтесь, только не регистрируйтесь официально!» — она умоляюще сложила руки.

Ситуацию спасла заливистая птичья трель дверного звонка. Зинка вытерла глаза и, отодвинув горячо жестикулирующую девушку, пошла открывать дверь. На пороге стоял Михаил, за его спиной смущённо топталась чета Синицыных.

— Давайте проходите, проходите, — приглашал подполковник Юрика и Леночку. — Вот, шёл мимо церкви, смотрю: наши православные волонтёры из ограды выходят, еле ноги волочат, так умаялись. Думаю, надо их к нам в гости зазвать. Мы с Юрием хоть по-мужицки накатим, расслабимся… Ты же не против, Зиночка?

Зиночка, уже полностью взявшая себя в руки после неприятного разговора с Динкой, приветливо улыбнулась гостям.

— А где руки помыть? — подала голос Лена.

В ванной Синицына схватила Зину за руку, когда та, протягивая чистое полотенце, хотела прикрыть за собой дверь, и буквально втянула внутрь.

— Слушай, только сейчас узнали про Раису! Что Михаил Григорьевич думает? Ты понятой была? Что украли-то?..

Выдрессированная Мишей держать язык за зубами относительно его профессиональных дел, Зинка распространяться не стала:

— Лен, сама ничего не знаю… Дома, конечно, у неё всё было перерыто-перевёрнуто… А что пропало — кто ж его знает? Я с ней за всё время общалась раза три-четыре… Дома у Петровой была только однажды. Мы с Казимировичем понятыми были для соблюдения установленных формальностей, только и всего.

Во время застолья неугомонная Ленка ещё раз попробовала выпытать у подполковника подробности происшествия, но Михаил только отшучивался:

— Лен, ты у нас фитнес-тренер или генерал? Про тайну следствия слыхала? Да и вообще, если честно, на настоящий момент ничего неясно.

— А как насчёт двери? Замок взломан или Раиса сама её открыла? — не отставала Синицына.

— Взломан — не взломан… Давайте выпьем! Мне вот больше интересно про будни художников поговорить. А ты: ограбление — не ограбление… Дома о работе — ни гу-гу…

И он начал расспрашивать Юрия о его картинах, коллегах по цеху и «перспективах обогащения» посредством современной живописи. Да так увлёкся, что Зинка даже легонько пнула полицейского под столом, указав на бестактность вопросов.

— И всё-таки, Юрий, из каких побуждений ты сегодня кормил прихожан? — не унимался подвыпивший опер.

— Сие души моей бескорыстные побуждения, душа художника — хрупкий сосуд, наполненный светлыми чувствами, тонкая материя, меркантильным обывателям недоступная, — монотонным голосом, подражая речи церковного проповедника, прогундосил художник. — А если честно… Помните, как в молитве: «…и прости нам, Господи, грехи наши, как мы прощаем должникам нашим…» Пытался выровнять баланс… Грехи перевешивали.

Все засмеялись, и разговор плавно перетёк в русло непринуждённой застольной болтовни.

Подав чай, Зинуля с Диной быстренько перемыли тарелки, убрали остатки салатов в холодильник и посмотрели друг на друга.

— Пожалуйста, ничего папе не говори о нашем разговоре, — попросила Динка.

— Хорошо, не скажу.

Женщина обняла девушку. Та благодарно прижалась к ней длинным худеньким тельцем, возвышаясь на целую голову.

Миша вышел из дома вместе со всеми, вызвавшись проводить Зину до коттеджа. На улице Синицыны вспомнили, что забыли купить кефир, и свернули к магазину.

— Зинуль, я вот что подумал… — начал Михаил. — Хватит нам с тобой резину тянуть, мы уже не юные влюблённые, пора отношения узаконить. Предлагаю после первомайских праздников подать заявление в ЗАГС. Я могу договориться, и нас быстро распишут. А после… к морю рванём… Отметить, так сказать, изменения в судьбе. Ты с переводом книги сможешь побыстрее управиться? Сто лет на море не был! — мечтательно произнёс подполковник.

— Было бы неплохо… к морю, — согласилась Зина. — А вот насчёт быстрого окончания работы…

* * *

Нынешнее задание издательства было из разряда неординарных. Зина вспомнила своё удивление, когда Марк Израилевич возбуждённо сообщил ей по телефону о поступлении заказа, который должен быть выполнен никем иным, кроме как самолично Зинаидой Князевой.

Марк Израилевич — старинный друг её покойных родителей — был человеком трудолюбивым и, как говорила мама, «не лишённым коммерческой жилки». Поэтому ни для кого не стало неожиданностью, когда Маркуша — известный в определённых кругах литературный критик — открыл собственное дело. Конечно, нескромно было называть издательством крохотное предприятие, на самом деле выполняющее функции литературного агентства. Но, по всей видимости, тщеславное желание именоваться главой независимого издательства «Марка» было реализацией давней мечты семидесятилетнего Марка Израилевича.

Постоянный штат компании, расположившейся в двухкомнатном офисе на Центральном проспекте областного города Кумск, состоял из четырёх человек. Марк Израилевич — единый в трёх лицах — совмещал должности издателя, главного и ведущего редакторов. Лерочка исполняла функции производственного отдела и секретаря. Старушка Светлана Владимировна отвечала за корректорскую правку. Зинаида Князева занималась переводами, редактурой и корректурой. Все остальные специалисты привлекались в разовом порядке, а для печати и оформления заключались отдельные договоры с типографиями и художниками.

Основными заказчиками были начинающие или малоизвестные прозаики и поэты, чьи «шедевры» получили в крупных издательских домах от ворот поворот, и авторам ничего не оставалось, как выпустить небольшой тираж за собственный счёт.

Сначала дела шли неплохо, но в период кризиса, продолжая выплачивать аренду и минимальную зарплату, приходилось больше вкладывать, чем получать. Поэтому Марк Израилевич начал подумывать о закрытии предприятия.

А тут такая удача! Новый заказ, да ещё со стопроцентной предоплатой.

— Зиночка! — кричал Марк. — Срочно всё бросай и дуй ко мне в офис! Можешь на такси — я рассчитаюсь!

Ничего себе щедрость! Зина была удивлена и категорически не могла взять в толк, к чему такая спешка. Она мыла окна, и ей совсем не хотелось сворачиваться на полдороги.

— Марк Израилевич, может, запакуете файл в PDF и электронкой пришлёте мне? Я хоть посмотрю… А язык какой?

— Английский, но это неважно… Электронной почтой выслать не получится — это настоящая рукопись. Зина, не зли старика! Выезжай!

Примчавшись через час, Зинка застала своего работодателя в отличном расположении духа. Впервые за последнюю пару месяцев он выдавал зарплату Лерочке.

— Проходи, садись, — бросил он застывшей у порога Зине. И тут же обратился к секретарше с указанием срочно распечатать договор с Зинаидой Львовной и выписать расходный ордер на получение аванса.

Когда за Лерой закрылась дверь, Марк Израилевич вытащил из стола большую общую тетрадь в чёрной клеёнчатой обложке.

— Береги как зеницу ока! Единственный экземпляр! Наше, так сказать, спасение! Держи.

Зинаида приняла «гроссбух», пролистала несколько страниц, исписанных размашистым почерком. Обратила внимание на исправления и зачёркивания, брезгливо поморщилась.

— Господи! Амбарная книга какая-то! Хорошо хоть, не гусиным пером царапали.

— Деточка, это для нас самый что ни на есть халяв!

— Марк Израилевич, может — «халява»? Я вас не узнаю! Вы перешли на жаргонизмы? — укоризненно покачала головой Зина.

— Эх, молодёжь! Слово «халяв» — это «молоко» на иврите. По пятницам в еврейских общинах раздавали пищу неимущим. Не всегда это было молоко, но название за этим вспомоществованием сохранилось: «молоко» — «халяв». С чьей-то лёгкой руки слово претерпело изменение и превратилось в блатную «халяву». Но значение от этого не поменялось. А теперь получите и распишитесь за аванс.

С этими словами он достал из сейфа пятьдесят тысяч рублей, запечатанных в полосатую банковскую упаковку, и протянул ошарашенной Зине.

— И это не всё! Только задаток!

— Марк Израилевич! Спаситель! — обрадовалась Зинаида. — Мне как раз задолженность по кредиту гасить надо! Всё, всё сделаю, не переживайте!

После такой предоплаты чёрная тетрадь выглядела уже совсем по-другому: почерк и многочисленные исправления больше не раздражали…

* * *

— Хотелось бы, конечно, управиться, — вынырнув из воспоминаний недельной давности, мечтательно проговорила Зиночка. — Там страниц семьдесят, я ещё только полистала, а переводить даже не садилась. Если каждый день работать, думаю, успею. Хорошо, что напомнил, а то я без заказов разленилась совсем: всё откладываю да откладываю. Сегодня же займусь этой чёрной тетрадкой…

— О чём хоть роман? Кто автор?

— Это не роман. Рукописный текст, да ещё не самым разборчивым почерком и зачем-то на английском языке… Автор неизвестен. Марк Израилевич сказал, что это личное пожелание — остаться инкогнито. В принципе, мне всё равно, главное — платят хорошо и аванс уже дали.

— Это у вас наследственное — читать и писать. А говорят гены не главное! — хохотнул Михаил. — Прадед твой великий всё переписывал, и тебе приходится.

— Может, и так, не спорю. Только Анисим Титович переписывал писцовые книги, а я…

— Графоманские, — подсказал подполковник.

На террасе коттеджа, когда Зина открывала ключом дверь, Миша вспомнил о забытых на её столе солнцезащитных очках.

— Заходить не буду, вынеси по-быстрому, — попросил он.

Скинув туфли, Зина забежала в гостиную и остановилась как вкопанная.

— Миша!.. — испуганно закричала она. — Миша! Иди сюда скорее!

Михаил Григорьевич рывком открыл тугую дверь и, не разуваясь, залетел в комнату. На кафельном полу валялись битые блюдца и раскуроченные до состояния крошек пасхальные куличи.

— Миш, это те куличи, которыми меня Раиса угостила. Они вот здесь стояли. — Зина указала на открытую полочку серванта.

Михаил присел на корточки и стал рассматривать осколки богемских тарелок с ангелочками и кусочки выпечки, обильно присыпанной крашеной манкой по белоснежному безе.

— Быстро на улицу! — скомандовал жених.

Зинка беспрекословно повиновалась.

Пройдясь по дому и заглянув во все комнаты, он позволил напуганной Зине вернуться.

— Не стой, посмотри внимательно! Всё на месте или что-нибудь пропало?

Зина повторила маршрут подполковника. Везде порядок. Ничего не тронуто, даже драгоценности и деньги лежали на месте.

— У кого, кроме меня, есть ключи от дома? — задал вопрос Миша.

— У Ильи, наверное… У него от всех коттеджей ключи имеются. А роллеты я сегодня не закрывала. Ильяса предупредила об этом, он на посту у въезда стоял.

— А сейчас его там нет… — Миха поскрёб затылок. — Ну-ка пошли к нему!

Наплевав на приличия, полицейский решил не огибать огромный газон, а зашагал напрямик, протаптывая тропинку прямо посредине сочной изумрудной травки. Зинка засеменила в обход, поэтому к сторожке охранника подошла позже. Войдя внутрь, она увидела говорящего по телефону Михаила:

— Антон, давай срочно сюда! Ещё один труп! Охранник, да… Тот таджик…

Рассматривая завалившееся на стол тело Ильяса, Михаил Григорьевич не переставал сокрушаться:

— Ну ё-моё!

Глаза охранника были широко открыты, ярко-красный рот исказила судорога, на смуглых скулах проступал странный румянец.

— Миш, он что, отравился?..

— Да, по визуальным признакам похоже на цианистый калий… Началось… — сокрушённо вздохнул подполковник.

На столе в тарелке лежали недоеденные фаршированные перчики и стояла кружка чая.

— Зин, это не ты его перчиками угостила? Ты же делала…

— Нет, я утром ему только две булочки дала, но я их не вижу… Миш, ты зачем на меня так смотришь? Фаршированные перцы не я одна делаю.

— Интересно… Кто его угостил? Не сам же он их приготовил?

— Может, в магазине купил? Там полно замороженных полуфабрикатов.

— Может, и в магазине… Гадать не будем — экспертиза покажет. Смотри, даже мухи сдохли. Хрестоматийный признак.

— А вот и второй хрестоматийный признак: вы, господин полицейский, посмотрите внимательно на чай.

— Точно, — согласился Миша. — Цианиды при смешении с дубильными веществами придают жидкости практически чёрный оттенок. Молодец, Зина! Глазастая…

— Значит, отравили, подсыпав в чай. Или в заварник, — размышляла женщина.

— Пошли, Пинкертон. Эксперт приедет — во всём разберётся. Ну что за день!

Они вышли из сторожки.

— Шла бы ты домой…

— А ты?

— Странный вопрос. Я тут, похоже, надолго.

— Так, может, у меня подождёшь, пока твои подъедут?

— Нет. Пройдусь сначала до Тусевича, и к фокуснику заглянуть надо на всякий случай. А ты ничего не трогай в гостиной. Категорически! Сиди на втором этаже — отдыхай. Ну, или переводом своим займись. Мы здесь закончим — к тебе зайдём.

Решив последовать совету потенциального мужа, Зина поднялась в свой кабинет с твёрдым намерением приступить к работе, отбросив переживания и тревожные мысли. Главное в любом деле — начать.

Она несколько раз перечитала первую страницу текста… Из опыта явствовало, что английский язык не был для автора родным: фразы были составлены коряво и с ошибками. Пролистав ещё несколько страниц, переводчица оценила жанр «творения» как неудачное фэнтези.

«Сейчас очень модно и даже удобно писать всякие небылицы, — подумала она. — Во-первых, любая галиматья не будет изобличена в своей лженаучной и безнравственной сути; во-вторых, автор может быть абсолютно необразованным человеком, выдумывая собственные миры и наделяя их по своему усмотрению несуществующими законами физики, химии и прочих наук… Беда, что такие произведения абсолютно не способствуют умственному развитию читательской аудитории, а почерпнутая из них информация не только бесполезна в реальной жизни, но и может отуплять неокрепшие умы… Понятно, что нужен оригинальный подход к развлечению… Но фэнтези как прорыв в беллетристике?! Злая шутка!»

Удивление вызывал и тот факт, что щедрый автор, отваливший по своей инициативе солидные деньги за услуги издательства, не удосужился даже купить компьютер, чтобы предаваться пороку графомании более цивилизованным способом.

Неожиданно промелькнула догадка. А что, если автор шифруется и этот текст есть скрытое послание?..

«Стоп! Эко куда меня занесло… Кто я такая? Просто переводчик. Приняла заказ, получила аванс — вперёд!» — остановила забурливший поток мыслей Зинаида.

Установив чёрную тетрадь в настольную подставку для чтения книг и отрегулировав угол наклона, Зинка бойко застучала по компьютерным клавишам…

Из чёрной тетради

Много лет тому назад один человек, который значил для меня слишком много и ради которого автор этого повествования не задумываясь покинул свою родину, говорил, что наша жизнь подобна карточному фокусу. Подвластные чужой воле люди позволяют изменять свою судьбу, оказываясь в разных ситуациях, словно карты в колоде, которую постоянно перетасовывают умелые руки иллюзиониста. И только тот, кто мастерски распоряжается всей колодой, знает, в какой момент какая карта должна оказаться на поверхности. Ловкий фокусник отвлекает и запутывает ничего не подозревающего зрителя, выдавая театрально обставленное мошенничество за волшебство.

Моя задача проста! В этой тетради мной совершена попытка раскрыть секрет одного тщательно спланированного «представления». Представления, в котором одни по собственной воле тщетно пытались «переписать» жизнь заново, другие — напрасно надеялись, что их ложь позволит разбогатеть.

Погибших не воскресить! Ибо даже фальшивые клоны копируют судьбы своих оригиналов!

Итак…

7505.

Аотеароа приняла Покорную и Святого Блёсома радушно. После триумфального выступления Блёсома они были представлены Жителю полуострова Пелопоннес, показывающему мир.

В те годы Житель Пелопоннеса был на пике своей славы. Являясь представителем научной элиты, он с лёгкостью заводил знакомства с представителями высших слоёв общества. Его окружали известные люди, среди которых водились эпатажные богачи со свитой шарлатанов, периодически клянчивших деньги на финансирование сомнительных лженаучных проектов…

* * *

Закончив абзац, Зина несколько раз перечитала на экране текст. Всё — как говорила бабушка — «против шерсти». Да и Анисиму Титовичу вряд ли бы понравилось!

Захотелось срочно пообщаться с владельцем тетради, а так как его контакты отсутствовали, набрала номер руководителя издательства.

— Алло, Марк Израилевич, здравствуйте! Это Зинаида Львовна беспокоит.

— Здравствуйте, Зиночка, с праздником вас православным! — ответил бодрый голос.

Зинаида уже хотела было поддержать поздравление фразой «Христос воскрес!», но вовремя остановилась, вспомнив, что Марк Израилевич наверняка исповедует иудаизм. Каково же было её удивление, когда в трубке раздалось:

— Христос воскрес, Зиночка.

— Марк Израилевич… Воистину воскрес, — неуверенно ответила она.

— Да не смущайся, голубушка, по жизни я атеист и веротерпимец. По делу звонишь?

— Да, — спохватилась Зина, — хотела поподробней узнать о своём заказе. Вот сегодня решила приступить. Текст просматриваю… Честно сказать, ничего не понимаю… Что за творение передо мной? Мне бы с автором пообщаться, может, он согласится по телефону или по скайпу…

— Ну, во-первых, не он, а она… Во-вторых, Зиночка Львовна, — Марк Израилевич перешёл на «вы», — при всём уважении напоминаю: наше предприятие — частная коммерческая структура, имеющая своей целью получение прибыли. Насколько мне известно, установленный гонорар вас устроил.

— Да, конечно, гонорар очень даже устроил, — пробормотала Зина.

— Вот видите, как хорошо! Из того, что могу сказать, не нарушая договорённостей о неразглашении: в случае одобрения перевода издать сей опус тоже предстоит нам. Причём заказчик полностью берёт на себя все расходы и не скупится ни на тираж, ни на качество изготовления. Так что при нынешнем кризисе любой каприз заказчика — за его же деньги. Извините за пошлость… Жизнь, знаете ли… Ваша задача — сроки не сорвать! А в остальном — это уже вопросы не вашей, голубушка, компетенции. Не обижайтесь.

— Извините, Марк Израилевич, всё поняла, полный перевод предоставлю вам в срок.

— Вот и славно. Всё, Зиночка, давайте прощаться. Удачи вам!

— До свидания. — Зинаида отключила телефон.

Внизу послышались шаги. Миша, как и предупреждал, вернулся в сопровождении эксперта и Антона.

После того как подполковник проводил коллег, осмотревших место «расправы» с куличами, а также упаковавших в специальные пакеты несколько кусочков сдобы и битые блюдца в качестве вещдоков, он наконец разрешил подруге прибраться в гостиной.

— Зин, я у тебя ночевать останусь. Сейчас соседку попрошу Динке записку передать, чтоб не волновалась.

— Отлично! — обрадовалась Зина и кинулась к нему с поцелуями.

— Да погоди ты, — погрозил Михаил пальцем. — Не видишь, Светке звоню… Алло! Светлана, привет! Да! Молодец, узнала своего соседа… Нормально… Светлана, у меня к тебе просьба: напиши на бумаге для Диночки, что я сегодня ночевать не приду, останусь у Зинаиды. Пусть не ждёт, спать ложится, если что — пусть эсэмэс пишет. Сделаешь?

Зинка даже на расстоянии расслышала, как громкоголосая Светлана удивилась такой просьбе:

— Михаил Григорьевич! Мне нетрудно, но как я до Диночки-то достучусь… Она же не слышит, — неслось из трубки.

— Света, стучать не надо. Только звонить в дверной звонок. У Динки на руке световибрационный сигнализатор звука, она его никогда не снимает, он на дверной звонок тоже настроен…

— Какой-какой сигнализатор? — зачем-то переспросила соседка.

— Световибрационный! Блин, Светлана, ты просто позвони несколько раз в дверь, Динка тебя в домофоне увидит и откроет. Вот и всё!

— Ладно, попробую, — нерешительно пообещала Светлана.

Через несколько минут пришло эсэмэс от Динки: «Всё в порядке. Целую. Спокойной ночи». Тут же перезвонила соседка и подтвердила, что Динка открыла дверь и получила записку.

— Вот прогресс! — восторгалась она. — А я и не знала, что такое бывает…

— Спасибо, соседушка, — оборвал её подполковник и отключил телефон.

Они лежали на кровати обнявшись и прижавшись лбами друг к другу. После бурного телесного наслаждения их всегда накрывала волна нежности и покоя.

— Зинка, я так к тебе привык… Даже не представляю, как без тебя жить…

— Ты сейчас о чём? Я не собираюсь менять тебя на кого-то другого, только с тобой… Пока смерть не разлучит нас! — Зинка засмеялась и, разжав объятья, откатилась на другой край ложа, раскинувшись звёздочкой.

Миха тоже перевернулся на спину.

— Как там у тебя с переводом, начала?

— Ну да…

— А что таким голосом?

— Да знаешь… Там какая-то фигня редкостная, я даже Марку позвонила…

— Что говорит?

— Говорит, что думать — не моё ремесло. Платят — переводи.

— А что за «фигня»? Разврат, экстремизм? — Мишка изобразил злобную гримасу. — Давай заявим куда следует.

— Нет, просто фигня! Фэнтези непонятное: то ли на другой планете, то ли в сказочном царстве… Я ещё сама не поняла. Может, Марк и прав: быстрее исполнить и денежки получить. Миш, а ты не пошутил, когда сказал, что к морю поедем?

— Конечно нет! Будем по песочку бегать, фрукты есть… Загорим, поплаваем.

— Динка будет море фотографировать… Давай спать, мечтатель! Спокойной ночи.