За чашечкой турецкого кофе. Рассказы-миниатюры о жизни в Турции

Юлия Тимур

Удивительные рассказы-миниатюры о жизни в Турции Юлии Тимур приводят в эстетическое восхищение. В ее текстах есть магическое свойство переносить читателя на многолюдные улочки турецких городов, где нас мгновенно окружают любознательные дети, которые задают непростые вопросы, женщины, закутанные в покрывала, делятся своими секретами, а суровые мужчины вспоминают прожитое. Яркий мир Востока, в котором всегда рады гостю и живут по законам чести, завораживает и увлекает.Полина Жеребцова, писатель

Фирюзе

Однажды, оглянувшись на прошедшие,

Выпитые по глотку годы,

Поплачь, поплачь, Фирюзе,

Расскажи, какой была красавицей!

Как ревновала тебя зелень весенняя

К твоей огромной любви, Фирюзе,

Ты — капризный цветок, фея леса

Лозы виноградной подобна, Фирюзе!

Чистая, как вода бегущей горной реки, иногда, как вулкан горячая,

Иногда, как ветер, стремительная.

Нетерпение — в глазах, по — твоему, года — слишком медленные.

Не спеши, подожди, Фирюзе!

Автор стихов-Сезен Аксу.

(перевод Юлия Тимур)

Фирюзе, прикрыв морщинистой ладонью глаза, сидела на ступеньках своего дома и смотрела куда-то в ведомую только ей даль.

Сколько раз соседские детишки, пробегавшие мимо дома тети Фирюзе, заставали ее в этой позе.

«Тейзе (тетушка), с тобой все в порядке?» — останавилась маленькая Назлы, заботливо глядя на старушку.

«Все хорошо, дорогая, задумалась немного. Зайди в дом, возьми леденцов, они на столе, угости ребятишек!»

Тетушка Фирюзе всегда привечала детей. Сладости в ее доме не переводились и покупались специально для дворовых ребят, « чтобы жизнь их была слаще,» — шутила Фирюзе.

Детишки знали об этом и обязательно пробегали мимо этого гостеприимного дома.

«О чем ты думаешь, тетя?» — стараясь заглянуть в глаза женщине, спрашивает Семра, юркая девчушка лет шести.

«О том, как когда — то, как и ты, очень любила бегать по полю, искать волшебные цветы, вдыхать их аромат, а потом, что есть мочи, бежать к морю и, бросив в волны цветы, смотреть, как они плывут куда — то вдаль и мечтать о путешествиях.»

«Ты была такой же маленькой, как и я?!» — недоверчиво смотрит на старушку Семра.-«А где же та девочка, куда она пропала, она уехала? — никак не может взять в толк озорница, что та девочка и есть сегодняшняя тетя Фирюзе.

«Была, дочка, была!» — качает головой Фирюзе, улыбаясь девочке и своим, далёким мыслям — воспоминаниям.

Одинока. Росла Фирюзе в большой семье, да по тем временам у всех семьи были большие. Это сейчас много детей — роскошь, а тогда об этом никто не думал.

Красавица, тонкие черты лица, зеленые глаза, с коричневыми вкраплениями, когда смеялась — светлели, становились мятными, сердилась и темнели глаза, становились почти черными, метали искры и заставляли людей замолчать.

Такую красавицу ни раз сватали, да отец так любил свою дочку, что всем капризам ее потакал: не по сердцу и сваты отправлялись ни с чем.

Мать только плечами пожимала:

«Ох, гляди, девонька, красота недолговечна, так и останешься одна!»

А красавица заливалась своим веселым смехом и прятала глаза. Уже любила, Невзата, но сказать про то не смела: женат был он.

Шли годы. Заболела мать и Фирюзе практически ее не оставляла.

«Красивая и сердце доброе, отзывчивое, любящее, эх, не к добру, Фирюзе, ищи свое счастье, не сиди ты со мной! Век мой не долог, а тебе бы мужа, детей. Кто защитит тебя, доченька?» — причитала мать.

«Мама, не судьба значит, а тебя не брошу.» — говорила и вытирала маме сухой рот, потрескавшийся от болезни.

«Мама — мама,» — проговорила вслух Фирюзе. И слезы покатились по иссушенной годами коже, оставляя в уголках все тех же зеленых глаз яркие блестящие дорожки.

Фирюзе прекрыла их ладонью, а Семра тут же, вскинув брови вверх, заметила:

«Ты плачешь, тетушка?»

И обняла старушку, прильнула к ней своим маленьким теплым личиком.

«Все будет хорошо, тетя! и Азиз приедет обязательно!» — почему — то сказала она.

Азиз. Сын Невзата. Много лет прошло с той поры, как впервые, увидев Невзата, полюбила его. Да женат был и жену свою любил. Не судьба.

Так, да не совсем так. Овдовел Невзат. Дети его выросли, все, кроме Азиза, последнего, маминого сына. И когда отец женился во второй раз, не принял Азиз мачеху: волченком смотрел, из дома убегал, грубил и доводил Фирюзе до слез, уходил жить в дом старшего брата, откуда его забирали любящий отец и Фирюзе.

«Ах, Невзат — Невзат, рано ты ушел от нас, оставил…» — еще одна крупная слеза покатилась по щеке Фирюзе, но, увидев испуганное лицо Семры, ручей, готовый превратиться в море, высох так же внезапно, как и появился.

После смерти отца Азиз насовсем переехал в дом старшего брата, не мог простить вторую жену отца, и за то, что второй стала, и за то, что отец умер.

Фирюзе оставила все попытки наладить отношения с пасенком и смирилась.

Но тут помог несчастный случай: в армии Азиза тяжело ранили и выхаживать его стало некому. Жена брата ждала ребенка, беременность была сложной и она практически и сама не выходила из больниц.

Уже не молодая Фирюзе взяла на себя все хлопоты. Всю свою по сути не растраченную любовь отдала женщина Азизу. И победила болезнь и вытащила юношу!

Теперь в их отношения вошла нежность и благодарность. Однажды, в бреду, назвав Фирюзе мамой, Азиз так и стал ее звать.

«Сынок!» — шептала Фирюзе и гладила его по непослушным жестким волосам.

«Тетя Фирюзе, посмотри!» — прервал ее воспоминания детский голос. — «Вон Азиз приехал!!!»

«Азиз, ох, сынок, что ж ты не предупредил, у меня из угощений — только леденцы.» — засветилась, бросилась ему навстречу Фирюзе.

«Мама, я так соскучился!»