Владение

Юлия Терова, 2020

Наташа Петрова – обычная девушка, живущая обычной жизнью. И как все люди, совершающая безумные поступки только в шутку, не понимая последствий. Веселясь в компании подруг, она всего лишь в насмешку начинает ритуал вызова демона-любовника. Но вовремя оставляет эту затею, прекращает ритуал, и вообще делает его неправильно. Казалось бы, ничего не должно случиться. Но, к ужасу Наташи… два демона принимают вызов. Только они совсем не те, за кого себя выдают. Они на Земле с какой-то целью, а их новая человеческая любовница – тоже часть их плана… Содержит откровенные эротические сцены. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

В тихом дворе между старых панельных десятиэтажек шла настоящая война. Мальчишки бегали в азарте, «стреляя» из фантазийного оружия, коим служили подобранные на мусорке палки.

— Убит! Убит! Я тебя убил! — в радостном порыве вопили пацаны, догоняя друг друга.

— Не попал!

— Попал!

— Не коснулся!

— И чё?

Серьёзные боевые действия не оставляли места для улыбки. Мальчишки свято верили в свою игру! Нацелился палкой в спину убегающего товарища, крикнул: убит! — Всё! Падай!

Но один из пацанов не сдавался:

— Не честно! Надо коснуться! Тогда умру!

И догонялки продолжались по всему двору. На улице было всего часа четыре вечера, но уже темно. И даже свет окон не разгонял тьму. Но мальчишки справлялись и в потёмках, протаптывая сугробы своей беготнёй.

Они наконец устали. Мокрые от пота шапки наползли на розовощёкие лица. Но мальчишки были довольны. Всё-таки «убили» того, кто не сдавался, и, поняв, что все теперь «трупы», забрались на горку, посидеть, отдохнуть наверху.

— Оружие забираем домой, — решили коллективно, потому что, если оставить палки на улице, завтра обязательно кто-нибудь стырит.

Мальчишки как раз обсуждали этот момент, как внезапно…

Звук разбиваемого стекла раздался откуда-то сверху вместе с жутким воплем, продержавшемся в воздухе всего пару секунд, и что-то полетело вниз с окна десятого этажа одного из домов. Мальчишки удивлённо проследили это падение взглядами и вздрогнули от глухого удара о землю, поднявшего лёгкий, пушистый, недавно выпавший снег.

Они не пошли смотреть что там, все ринулись домой, почему-то интуитивно испугавшись. Но кто-то из проходивших неподалёку людей, конечно побежал к тёмному пятну на снегу, и замер, увидев… А потом отвернулся, не в силах справиться с рвотным рефлексом.

В луже крови на земле лежала голая девушка. Но светлое тело едва было видно за длинными парезами, обнажившими сломанные рёбра. Женщина была искромсана до костей.

В это же время в другом районе города, водитель легковой машины вжал педаль тормоза до упора, в последний момент заметив фигуру человека, метнувшуюся навстречу. Но удара уже было не избежать. Тело отлетело всего на метр, и мужчина выскочил из-за руля, побежал к сбитому человеку. И увидев его, замер. Это был молодой парень. Зимнее пальто на нём раскрылось, показав голое тело, изрезанное и кровящее. Он был ещё жив. Водитель сел возле него, одной рукой набирая номер скорой помощи на телефоне, второй приподнял голову парня:

— Держись, сынок, держись. Всё будет хорошо.

Но парень, глядя вверх открытыми, совершенно бешеными от ужаса глазами, внезапно завопил. Так жутко, что водитель отпрянул, едва не выронив телефон. Ему ответил диспетчер, и пока мужчина объяснял, куда подъехать машине скорой… глаза парня остекленели. Мужчина дождался медиков и полиции, объяснил, что случилось: юноша выскочил неожиданно, просто бросился под колёса. И скорость-то меж дворами не большая была.

Водителя самого била крупная дрожь от происходящего, и он не мог понять, как сбил человека насмерть на такой скорости. Пока фельдшер из бригады не подошёл к полицейским.

— Вскрытие, конечно, всё точно покажет, — сказал он. — Но это не от удара машиной. У него тело искромсано. Живого места нет. Я не знаю, как при такой потере крови он вообще двигался. Ещё бы минут десять, он бы и без аварии умер.

— То есть что получается? Избит, изрезан? И от кого-то бежал? — полицейским надо было записать это в протокол.

— Однозначно, — кивнул медик.

— Чёрт, да что за неделя-то такая?! — выругался один из полицейских. — Как с цепи сорвались! Кто под колёса, кто с окна. Маньяк ещё этот, тварь, мать его…

Медики тоже об этом знали.

— Я жене сказал, чтобы волосы перекрасила в чёрный цвет, и в солярий сходила, — невесело усмехнулся фельдшер. — Вроде, белокожие блондинки у него, да?

— Да, да, принцесс ищет себе, ублюдок.

Следователи, ведущие дело появившегося в городе маньяка, официально дали эту информацию в местные новости, чтобы люди приняли хоть какие-то меры. Больной ублюдок начал орудовать на улицах с месяц назад, и уже убил трёх женщин.

Пока грузили тело парня в машину, по рации прошёл новый вызов — девушка выбросилась из окна. Только что. Но туда уже поехала другая бригада.

— Ну вот, я же говорил, — полицейский покачал головой. — Это какая-то напасть. Никогда такого не было.

Закончив работу на месте инцидента, все службы разъехались. Машины промчались мимо торгового центра с ярко-горящими буквами гипермаркета ЛЕНТА на фасаде. Мельком попались на глаза Наташе Петровой, сидевшей в своей машине на парковке. Молодая женщина напряжённо сжимала руль, глядя на стеклянные двери центрального входа. Мужчина, за которым она следила, наконец-то вышел!

Но Наташа всё ещё сидела.

— За ним! — приказал её внутренний Голос. — Прямо сейчас! Выходи!

Петрова хрипло вздохнула, вышла из машины, и замерла ещё на секунду.

— Чего ты ждёшь, он уходит! — торопил её Голос.

— И что я буду делать? — Наташа нервно захлопнула дверцу. — Что ему сказать?

— Ты дура?! — Голос обалдел от вопроса. — Это маньяк-убийца! Анекдот ему расскажи! Ничего не надо ему говорить! Иди за ним!

И Петрова побежала догонять мужчину, балансируя на льду при каждом шаге. Он уже зашёл за угол торгового центра.

— Чёртов лёд, а-а-а!.. — Наташа материлась вслух, ускоряясь.

Земля уходила из-под ног буквально. Не только из-за скользкой поверхности, но из-за мыслей тоже.

— Что мне делать, когда добегу? — спросила женщина у внутреннего Голоса. — Эй, эй, не молчи!

Хитрый советчик взял паузу, как всегда не вовремя. Петрова неслась на всех парах. Завернула за угол, увидела человека, которого преследовала, и, не сбавляя скорость, устремилась за ним.

— Мужчина! Мужчина! — закричала Наташа. — Мужчина, стой! Те!

Пара прохожих, шедших навстречу, с интересом взглянули на молодую женщину, спешащую с риском для жизни. Высокие каблуки на льду — это повод для серьёзного волнения.

Но, слава богу, мужчина отреагировал на вопли позади, остановился и обернулся. Увидел Наташу. Она замедлилась, перешла на быстрый шаг.

— Да, да, я вам, вам! — крикнула она.

— Вы что-то хотели? — мужчина весьма приятной наружности улыбнулся незнакомой девушке и шагнул навстречу.

Внимательный взгляд обошёл симпатичную незнакомку от рыжей головы до стройных ног.

— А-а-а, да! — Петрова всё-таки поскользнулась, уже прямо перед ним.

Мужчина подхватил её. И едва его рука крепко сжала Наташино предплечье, её… словно ударило.

— Да! Это то, что нужно! — внутренний Голос снова говорил низким вибрирующим тоном.

А Наташу затрясло. Касание вызвало гораздо более сильные ощущения. Тёмный воздух вокруг погустел, превращаясь в непригодную для дыхания массу. Её словно топили в смоле. Но вместе с этим удушьем знакомое возбуждение, словно тёплый влажный шар, вспухло внутри живота.

— Ах, сейчас, секунду! — Петрова задыхалась. — Помогите мне…

— Конечно, конечно, — учтиво ответил мужчина, но Наташа ясно почувствовала, что никакого участия в его ответе нет. Ему всё равно, ему не жалко, он не переживает, ему плевать, если она умрёт прямо сейчас. Но ему любопытно.

— Что с вами? Чем вам помочь?

У мужчины была слащавая улыбка и здоровые белые зубы за тонкими губами. Конечно, он должен следить за собой. Иначе, как войти в доверие к женщинам? Нужно быть обаятельным, приносить приятные эстетические ощущения. Но в его тьме, Петрова отчётливо увидела светлые пятна женских лиц, искажённые страхом и плачем…

Это его жертвы. Картины их смерти вспыхивали в сознании Наташи, и она словно проходила через каждую, в доли секунды увидев всё, что он сделал с ними.

— Ох, — Петрова глубоко вздохнула, и наконец адаптировалась к тяжёлой «атмосфере» рядом с этим человеком. — Вы мне нужны, — сказала она. — Это ведь о вас говорят по всем каналам?

— Что? — ненастоящая улыбка застыла на губах мужчины.

— Вы же маньяк-убийца, да? Уже убили трёх женщин? Изнасиловали их, расчленили тела и выбросили в мусорку? Да? Всё правильно? Ха-а-а…

Наташа расхохоталась, увидев что происходит с лицом человека. Глаза у него действительно «вылезли». Веки открылись так широко, что глазные яблоки едва не вываливались из глазниц.

— Да-а, ты настоящий маньяк, больной ублюдок, — довольно зашипела Петрова.

Человек перед ней перестал им быть. В один короткий миг его лицо исказила ярость.

— Ты кто? — прорычал он, и молниеносно схватил девушку за горло.

Но сразу бросил быстрые взгляды вокруг, убедился, что никто не смотрит, и они не стоят под камерой, а потом потащил Наташу за здание к мусорным бакам. Здесь швырнул на землю.

— Ты кто? — повторил он. — Из полиции? Чья-то родственница? Кто ты такая?

— Я? — Петрова откашливалась после удушья, но смеялась. — Я, наверное, мертвец, как и ты. Хотя, пока точно не знаю.

— Что? Что ты несёшь? — мужчина шагнул к ней.

А Наташа никак не могла остановить нервный смех. Ведь этой мрази осталось жить последние секунды. Наверное, выходя из дома сегодня в поисках новой жертвы, он не ожидал, что жизнь закончится вот так.

— Парни, вам нужно приглашение? — хрипло спросила она. — Или разрешение? Он ваш.

— Чего? — человек, стоявший над ней, протянул руку, чтобы взять её за шею, но…

— Петрова, — отвлёкся от созерцания всей картины Наташин внутренний Голос. — Встань. Сидишь на льду. Цистита давно не было?

— Встаю, встаю, — кивнула Наташа, наблюдая за тем, как застывает в ужасе лицо мужчины.

Потому что, он, наконец, увидел её парней. И его глаза снова округлились, зрачки сузились, лицо побледнело. Хриплое клокотание слюны в сдавливаемом горле было единственным звуком, выразившим весь его ужас.

Петрова встала. Внутренний Голос прозвучал низко и мощно:

— Лучше отвернись.

И Наташа отвернулась, слушая, как хлюпают слюна и кровь, и трещит тело человека в их объятиях.

Других звуков не было. Они не позволили жертве кричать. Он вопил беззвучно, но так, что рвалась гортань. А его темнота, которую видела Наташа, постепенно рассеивалась в воздухе, пока не исчезла совсем.

***

За день до событий

— Натаха, шампанское неси! Всё, эта закончилась! — девушки поставили пустую бутылку на пол рядом с диваном.

— Сейчас… — Наташа поднялась с колен, глядя на монитор компьютера.

Лена продолжала печатать собеседнику, что умеет готовить.

— Да так уж не ври! — засмеялась Петрова.

— Нет, ему можно по ушам ездить, а мне нельзя? — отмахнулась подруга, и набрала: «очень вкусные пироги».

— Да, пироги отменные у тебя, Ленок, — смеялась Ольга. — Хоть раз пекла?

— Ага, прямо в печке. У меня же на двенадцатом этаже русская печь, на все двадцать два квадрата…

Молодые женщины смеялись над собой.

Наташа сходила за третьей бутылкой, открыла, разлила по бокалам шампанское, увидела, что пишет Лена, расхохоталась в голос.

— Хочешь, испеку тебе сладкий пирожок? — ушло собеседнику по имени Эдуард с закрытым профилем в контакте. Без фото и возраста, но зато с жизненным лозунгом под именем: «Как Иисус превращает воду в вино, я превращаю любовь в дерьмо».

— Есть же придурки, — Наташа сделала глоток, ещё раз перечитав эту строчку под именем.

А парень между тем прислал:

— Я очень хочу серьёзных отношений. Лена, ты готова на серьёзные отношения со мной?

— Конечно! — Лена проехала пальцами по клавишам молниеносно. — Я тоже ищу человека для серьёзных отношений! Сколько у тебя сантиметров?

— О, — кивнула Ольга, — девки, готовимся, и…

Собеседник печатает — замигало на экране.

— Что ты там печатаешь?! — возмутилась Лена. — Фотографируй, фотографируй!

— И… — продолжала тянуть Ольга.

И фото пришло.

— Есть!

Портрет члена, зажатого в руке, появился в поле сообщений.

— Отличненько, отличненько, — девушки приросли глазами к экрану.

— Не, нормально, сантиметров пятнадцать точно.

— Розовенький.

— Значит здоровенький.

— Ха-а-а, — общий хохот, наверное, услышали в соседних квартирах на этаже.

— Девки, мы дуры! — сделала вывод Наташа между приступами хохота.

— Ща сиськи попросит, — кивнула Лена.

Ольга потрогала свои:

— Мои не шлём! Чего двойку слать? Наток, давай твои.

— Не-а.

— Да не жмись.

— Да у меня тоже двойка.

— Да почти тройка.

— Да подождите, ещё не попросил, — Лена разглядывала «портрет» Эдуарда, попивая глоток за глотком из бокала. — Так, чего сказать-то ему?

— Адрес.

Новая волна хохота добралась до квартир на пару этажей вниз.

— Ой, девки, — вздохнула Наташа. Она досмеялась до слёз. Сидела, вытирала их картофельным чипсом. — Нам по тридцать лет! Чем мы занимаемся?

Петрова закусила чипсом со слезами, проглотила ещё шампанского. Ну, а с другой стороны, чем заниматься трём молодым женщинам в разводе под третью бутылку шампанского? Женщинам, ставшим ленивыми, и с вечной депрессией в голове.

До того как у Ольги мелькнула потрясающая мысль открыть группу знакомств, и кому-нибудь чего-нибудь понаписать, как раз обсуждали до какой степени всё достало.

Как в сказке о Золушке, чуток с налётом современности. Золушки отучились, закончили с красными дипломами, через пару месяцев уже работали. Одна золушка через год вышла замуж, через три развелась. Это Наташа о себе. Две другие успели родить детей, потом тоже развелись.

Всем в итоге родители помогли купить популярный нынче «свой угол». У Петровой тоже были свои заветные двадцать два квадрата. Из них жилых тринадцать. И смешной балкон — аж два квадрата. Типа. Типа этот кусок пространства за окном, наполовину занятый пожарной лестницей — это два квадрата. Это такой вариант балкона для худых. Чтобы нация не толстела. Лена — довольно пухлая высокая девица, выходя покурить, регулярно материлась, обтирая бока о стенки:

— Да что какой огромный балкон? И потолок такой высокий. Не могли пониже? Чтоб зашёл, башкой пыль на потолке протёр…

За радостной атмосферой встречи подруг на какое-то время отступала тоска. Хотя сейчас одиночество стало модным. Наташа какое-то время страдала от него, но с каждым годом становилось легче. Кому-то выносить одиночество было сложно, а вот Петрова начала привыкать. Настолько, что сейчас пойти на свидание стало… лень.

И как показало обсуждение этого вопроса с подругами, не ей одной.

— Это же надо накраситься, причесаться, побриться, одеться. Каблуки, мать их, долбанные палки в пятки! — Лена причитала больше всех.

Ей, с её весом, была противопоказана высокая обувь.

— Да, и верёвки в жопе, — добавила в список проблем Ольга. — Как красивое белье, так стринги. И сразу трудовая мозоль.

Петрова делала из всего этого только один вывод:

— Девки, мы стали старые. Всё. Нам не надо никуда. Нам надо, чтобы мужиков подвозили прямо до дверей, и потом забирали.

И это тоже было правдой.

Наташа привыкала к одиночеству и отвыкала от того чувства, что рядом с тобой постоянно есть другой человек. Не помнила, как вместе спать на одной кровати. И почему-то, представляя, что вот нашёлся тот самый, с которым ей будет хорошо, Петрова ловила себя на мысли, что буквально утром ранним, она проводит его домой. Потому что ей надо нормально сходить в туалет, доспать и ехать на работу. После шести заехать в магазин, потом домой, переодеться, помыться, что-нибудь съесть и уснуть под телевизор.

Единственное время для общения — пятничный или субботний вечер. Один, два раза в неделю. Если не зафакалась на работе до той степени, чтобы просто не вырубить телефон и не завалиться спать. Куда в этом поганом графике вставить отношения?

В него можно вставить одноразовый секс. Или встречу с подругами. И второй пункт вызывал у Петровой более тёплые чувства. Одноразовый секс — это мокнуться один разок и разбежаться друг от друга, как тараканы от света. Наташе это не нравилось. И себя обманывать в этом вопросе смысла не было. Ни для здоровья, ни для чего-либо ещё одноразовый секс ей морально не подходил.

— Натаха, тут сиськи всё-таки просят, — наконец выдала Лена.

— Ну шли свои! — возмутилась Петрова. — Это ж как раз на весь экран. Отличная грудь у тебя!

— Висит.

— Руками приподними, снизу. Ты что, не знаешь как сиськи фоткать?

— А, блин, ладно! — Лена задрала кофту, опустила лифчик под свою большую грудь, подправила, чтобы всё красиво торчало.

— Ну, держись, Эдуард! Как раз под твои пятнадцать сантиметров!

Вечер безудержного хохота сегодня был великолепен. Алкоголем, конечно, накачались прилично. Под такой градус подруги предложили позвать парня, но Петрова проявила характер.

— Неть! Всё, мой дом монастырь, я — отец Натан. Запрещаю, дочери мои, блядствовать у меня на хате.

Девушки дружно чокнулись бокалами, опрокинули в рот по полному, сказали:

— Аминь!

— На фиг виртуальных ваших мужиков, — выдала пьяная Наташа.

Её начинала брать благородная злость.

— Все пишут про серьёзные отношения, а через минуту: член пришлю? Да пришли, сука! Положи в коробку, оправь мне по почте, придурок. Раз тебе не нужен.

— О… — Лена с Ольгой переглянулись: — Всё, Натаха, градус достигнут. Овца Петрова была злая, и очень рано умерла.

Наташа расхохоталась.

— Кстати, не виртуальные же мужики, — смеялась Лена. — Виртуальный, это этот… Оль, как его? — Инкуб.

— Нет, это не виртуальный, это демонический любовник, — Ольга пошла за пятой бутылкой, вернулась, поставила шампанское на пол между бокалами и рассыпанными по ковру чипсами.

Девушки сидели на полу перед диваном, где стоял ноутбук.

— Где заказать? — спросила Лена, разливая всем напитка. — Ну а чего, отличный мужик — пришёл, дело сделал, и ушёл. Говорить с ним не надо, убирать за ним не надо.

— Сейчас найдём, — Наташа, смеясь, подползла к компьютеру, открыла Яндекс.

Первой вышла ссылка на Википедию, и Петрова, предвидя реакцию подруг, начала читать вслух:

— Инкуб! Инкубон, инкубониус…

— Инкубониус, ха! — последовало немедленно. Девушки уткнулись носами в плечи друг друга. — Бобоня!

— Тихо, тихо, — Наташа читала дальше, — от латинского, переводится «возлежать сверху». В средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами.

— Как раз наш клиент! — хохотнула Лена.

— Инкуб может принимать мужское или женское обличье, или облик животного. Иногда он появляется как мужчина, иногда как сатир, — серьёзным тоном озвучивала информацию Петрова, — перед женщиной, которая известна как ведьма, обычно принимает образ похотливого козла. Так, девки, на выбор? Сатир — то есть полукозёл, целый козёл, или… кто тут ещё? Олень? Олень, блин!..

— Ха-а-а…

Хохот был такой, что задрожали стёкла.

У Петровой, катающейся по полу в коликах, действительно возникло ощущение, что квартира дрожит. От окна до входной двери. И даже ковёр, на котором они сидели, казалось, сейчас взлетит.

— А, всё, всё… у меня разорвётся рот, — наконец смогла вздохнуть Наташа, но позывы смеха ещё остались. — Дальше читаю?

— Да, да, да! — подруги доливали шампанское в бокалы. — Давай главное. Как вызвать?

— Если вы добровольно решились на связь с потусторонним миром в домашних условиях, вы можете использовать три ритуала, — прочитала Петрова.

— В домашних условиях, а в каких ещё можно, блин? В заводских можно? — хохотали девчонки.

— Возьмите клочок бумаги и карандаш. Запишите, какой образ вы хотите встретить для соития. Киньте клочок в огонь, произнеся… так, тут заклинание… — Наташа пока пропустила эту часть. — Киньте в огонь. Написанное должно превратиться в чёрный сгусток, чтобы послание пришло в ад.

— В ад! — подруги переглянулись, давясь от смеха.

— После того как от листочка останутся угли, зажгите свечу, закройте глаза, представьте вашего гостя в желанном облике, — добралась до финала ритуала Петрова. — Так, бумагу мне, карандаш и свечу! На фиг свечу, на газу сожгу! — Наташа чувствовала безудержное пьяное веселье.

Хотелось безумства! И напрасно внутренний голос говорил:

— Ой, Петрова, ты бы протрезвела сначала.

— Какая-то хрень, что за обряд такой? — смеялась Наташа, бродя по квартире в поисках бумажки и карандаша. — Сейчас усовершенствуем!

— Крови, крови добавить… — Лена смеялась, но всё-таки сомнение проявилось на лице: — Блин, девчонки, может, не надо? Понятно, что дуристика, но всё равно, как-то жутко. Это ж не гадание.

— Блин, да! Если сейчас проведём обряд, и в дверь кто-то постучится, мы реально описаемся, — поддержала Ольга.

Но храбрую Наташу развезло на приключения.

— Не, я проведу! Это тот же Симорон! Вешаешь красные трусы на люстру и ждёшь мужика. У меня год висели! Но мужик не пришёл!

Петрова вытерла слёзы от смеха, нашла наконец бумагу и карандаш, села на пол, пристроила это всё на коленку и написала, читая вслух:

— Я Наталья Петрова, требую прислать мне демона из ада, восклицательный знак.

— Вообще ничего не боится… — смеялись подруги.

— А, гулять, так гулять! Двух демонов! — Петрова почувствовала, как дрожит её рука.

Через секунду эта дрожь дошла и до головы. В пьяном мозгу всё-таки зародилась здравая мысль:

— Наташа, опуская, что напрашиваемся на грех… мы нарвёмся!

Внутренний голос остался неуслышанным.

— Наташа не боится ничего! — громко воодушевила себя Петрова, опрокинула ещё бокал шампанского и продолжила: — Так, двух демонов. Нужны для секса. Нет, грубо! Для любви! Пусть любят меня, сучки!

— Напиши, чтобы красивые были! — добавила Ольга.

— Да, по фигу какие. Кого дадут, того дадут. Главное для любви.

По телу Наташи пробежала крупная дрожь, и, наконец, сквозь пьяную храбрость проступил страх. Она делает что-то не то, что-то действительно безумное. Зачем? Надо остановиться! Ну же, Петрова, стой!

Но внезапно… внутренний голос, который вроде как сам просил не делать глупостей, не согласился с последним требованием.

— Да ладно тебе, — произнёс он. — Это чушь. Думаешь можно просто написать писульку, и тебе прямо выдали демонов? Вот прямо из ада.

Наташа замерла от удивления.

— Пиши, ничего не будет, — усмехнулся внутренний Голос. — Как и никогда в жизни. Ты вспомни чего ты и когда хотела? Сколько писем вселенной написала? Ну? Много тебе дали?

— Точно, — прошептала Петрова.

Голос прав, как никогда. И странно звучит в её голове, тоже — как никогда.

— Ну, ну, ну, давай зови уже! — хохотали подруги. — И нам тоже!

— Нет, сначала надо проверить качество товара! — отрезала Наташа. — Мало ли что пришлют?

И наконец, уверившись в своих действиях, она вписала на бумажку: ко мне, мальчики!

И зачитала с наглой издёвкой:

— Ко мне! Мальчики!

— Ну, и скрепи теперь договор, — засмеялся внутренний Голос.

Очень не похожий на себя. Обычно, такой же, как и собственный Наташин, но сейчас низкий, мягкий, угрожающий.

И Петрова почувствовала удар собственного сердца. Один сильный, упругий удар, будто со звоном прокатившийся внутри тела.

— Ох, девки, — тяжело прошептала Наташа, — что-то меня накрывает.

— Да нас тоже, — Лена зевнула. Они с Ольгой уже почти уснули, наблюдая за подругой. — Ну, Натаха, жди теперь! Если кто придёт, нас разбуди.

Петрова засмеялась, скомкала листок и бросила его в раковину. Просто метнула через комнату. Кухня-то рядом в трёх шагах. В современных квартирах студиях всё близко, близко.

Наташа покачиваясь, встала, вынула из шкафа одеяла и подушки для подруг, уложила обеих спать на диване. Девушки уснули мгновенно. Обычно подруги не оставались, но сегодня планировали пить всю ночь, и заранее договорились, что никто домой уже не дёрнется.

Наташа выключила компьютер и свет. Оставила гореть лампу-ночник и собралась на балкон курить.

— Последняя сигарета и больше не курю, — сказала она себе в поисках зажигалки на полках над раковиной.

Но взгляд упал на скомканный листок.

— Скрепи договор, — произнесла Петрова вслух. — Это как. Поставить печать?

Внутренний голос молчал. Наташа молчала. В полутьме комнаты стало очень тихо. Девчонки сопели почти неслышно.

— Так поставить печать? — повторила Петрова, спрашивая это у себя. — Капнуть крови на заявление? О выдаче демонов.

Она улыбнулась. Смешно прозвучало. Обычно отвечал внутренний голос, но сейчас… похоже, уснул. И Наташа медлила. Было так глупо думать о том, что написав пару слов на бумажке, можно притащить кого-то из ада. Ещё глупее думать, что вообще можно кого-то призвать из ада. Это же чушь и бред. И уж совсем тупо не понимать, что призывая кого-то из ада, можно нарваться…

Петрова глубоко вздохнула.

Даже если не веришь в потустороннее, — а она-то верит, можно просто дать себе отрицательную установку, и потом вздрагивать от любого щелчка в квартире. Так работает симорон — человек программирует себя. Наташа прекрасно ориентировалась в вопросах психологии. Так что пользовалась ритуалами Симорона сама и вместе с подругами. Это была лишь игра — провести смешные процедуры, искренне посмеяться, расслабить нервную систему. Но одно дело — надеть на руки тапки и вползать в квартиру, надеясь, что сейчас не откроется дверь на площадке, и никто из соседей не начнёт смеяться над тем, что видит, и совсем другое сказать вслух: я требую к себе демонов из ада.

Наташа взяла скомканный листок и уверенно выбросила в мусорное ведро.

Да, она давно одна. Да, стала не способна на отношения с мужчинами, да, у неё проблемы. И пора обратиться к психотерапевту. Но это не повод окончательно тронуться умом и начать звать себе демонов любовников.

— Нет, — вслух сказала Петрова, чтобы закрыть гештальт. — Я отзываю заявление.

Она ещё покурила на балконе, умылась и почистила зубы, переоделась в ночную сорочку, и, наконец, улеглась на матрасе на полу. От количества выпитого алкоголя голова поплыла, и за закрытыми веками пространство наклонилось. Словно комната уже не была частью дома, а стала просто бетонным кубиком в безграничном, но светлом и сверкающем космосе. И этот кубик качало, будто на волнах.

Издалека, с необозримых границ вселенной тянулись к Земле золотые полосы. Словно мчались тысячи метеоритов, ведя за собой сверкающие шлейфы. Наташина комната-кубик наклонилась на невидимых волнах ещё сильнее, когда этот поток накрыл её. В окне, смотрящем в космос, было видно, что золотые шлейфы — полые, словно прозрачные трубы. И там, внутри них… есть что-то ещё.

Но Наташа не смогла рассмотреть. Не успела. Огромная белая рука, увенчанная короной жемчужных ногтей, вышла из пустоты космоса и взяла комнату-кубик. Изящные пальцы пролезли в окно и дверь, и остановили качание маленького домика. Голова Наташи перестала кружиться. И она наконец заснула.

***

Встали днём. Предусмотрительно оставленная в запас шестая бутылка шампанского пригодилась для спасения жизни умирающих с похмелья. Петрова откачала подруг и себя с помощью ледяного напитка и горячего супчика, и отправила девчонок по домам на такси.

А сама завалилась спать ещё часов до четырёх вечера. Впереди три выходных. Двенадцатое декабря выпало на понедельник. Пили вечер с пятницы на субботу. Так что сегодня первый день мини отпуска. Наташа ничего не делала и лежала перед телевизором до позднего вечера.

Новости подпортили лениво-счастливое настроение. Опять про маньяка.

— Твою ж мать, я думала все мудаки остались в девяностых, — выругалась Петрова, глядя в экран.

Информацию давали осторожно. Говорили, что убитые женщины были найдены возле мусорных баков в разных районах города. Тела были в мешках. Не говорили что расчленены, но Наташа поняла. Целые тела в пакете заметили бы быстрее, а говорили, что обнаружили случайно. То есть мешок был не большим и не имел формы тела человека. А значит, труп был в нём по частям.

Петрова переключила канал. Не хотела впасть в ужас. Действительно, в последние годы маньяки стали чем-то вроде пережитка прошлого. Или устрашающими персонажами фильмов. А в нынешнем времени, их не должно быть. Но новостные передачи утверждали обратное.

Наташа сходила в душ и снова завалилась в постель. День с похмелья — это день тишины и сна.

За окном стемнело рано. Петрова оставила гореть ночник, убавила звук телевизора и задремала. Почему-то вспомнился её сон. Квартира-кубик в космосе, золотые трубы, летящие к Земле, и рука, остановившая качание. Смешной сон… и жуткий. Наташа внезапно осознала это. Почему-то вчера страшно не было, а сейчас…

Она вздрогнула, открывая глаза. Что-то щёлкнуло. Но как-то… не так.

Наташа села на кровати. Оглядела комнату, пытаясь понять, что её разбудило. Кажется, ничего не изменилось. Приглушённый свет, тишина. Блики от экрана телевизора играли на гладких поверхностях кухонных шкафчиков и в зеркалах.

Но всё-таки, это странный щелчок. Словно рядом…

Петрова сглотнула. Да, рядом с ухом щёлкнули пальцами. Громко. Как будто… для того, чтобы разбудить.

Наташа медленно встала. Понятно, что показалось, приснилось. Что ещё может быть? Но менее жутко от этого не стало.

Петрова глубоко вздохнула, заставила себя выбросить странный щелчок из головы, и пошла в туалет. Пошла… бы. Шага два сделала от дивана. Боковым зрением взглянула на телевизор, но не увидела его, потому что… на диване кто-то сидел, загораживая экран и полкомнаты.

Наташа отскочила, снесла столик, ударилась о дверцу шкафа, и замерла, прижавшись к ней и глядя перед собой. Но уже никого и ничего. Светил экран телевизора, шёл какой-то фильм, и на постели никого не было.

— Та-а-ак, — Петрова глубоко вздохнула, — так, всё нормально. Мерещится. Боковым зрением всегда что-то мерещится. Норма.

И побежала в туалет. Бегом. Глядя только вперёд. Успела включить везде свет. В комнате, в коридоре. Она вышла через минуту, собираясь также пробежать до дивана, лечь, завернуться в одеяло и спрятаться под ним. В детстве всегда помогал такой манёвр. Но, уже сделав шаги, замерла.

Страх, пока страх, ещё не ужас, но столь же не приятный и удушающий, схватил грудь. Свет в комнате не горел. А когда она уходила — было светло. Наташа стояла на пороге, глядя на свой диван, примятую постель. Смотрела на телевизор и лампу-ночник. Они работали. Но свет не горел.

— Может, лампочка? — спросила Петрова сама себя дрожащим голосом. — Сгорела. Вот просто так. Взяла и сгорела. Надо проверить.

Наташа уверенно шагнула в комнату, протянула руку к выключателю, чтобы пощёлкать. И от внезапного треска отпрыгнула от него.

У Петровой была слишком маленькая квартира, чтобы делать резкие движения без ущерба для здоровья. Так что она встретила спиной стенку, больно ударилась затылком.

Треск мягко рассеялся в тишине комнаты. И этот звук точно не имел ничего общего с треском электричества. Это похоже на…

Страх сдавливал горло Наташи всё крепче. Это похоже на треск погремушки на змеином хвосте. Такой характерный.

Мягко погас экран телевизора, сам по себе. Медленно, медленно, чуть мерцая, будто от падения напряжения в сети, потух свет в коридоре, в ванной…

Петрова стояла неподвижно, глядя перед собой.

Тело онемело. Казалось, всё в нём замерло. Сердце и каждый орган заледенели. И только в животе будто разгоралось пламя, больно обжигая внутри.

Перед Наташей, на противоположной стене, горел ночник. Один огонёк в тёмном пространстве комнаты, в которой… есть кто-то ещё.

Петрова поняла это. Почувствовала взгляд, направленный прямо на неё. И страх, сжимавший грудь, словно раздавил.

Наташа отчаянно открывала рот, но воздух не шёл. Грудь не поднималась, и тупая боль растекалась в ней. А шею резало что-то острое, при этом сжимая. И внезапно по ночной сорочке потекла тонкая капля крови.

Петрова наконец поняла, что это не страх.

Страх был в её голове, он придавил мысли, и казалось, втыкал в тело острые иглы, от чего пальцы и руки дёргались в мелких судорогах, а это…

Это удушение! Она не дышит, потому что кто-то действительно сдавливает её грудь и шею!

Что-то лопнуло в голове, и кровь хлынула из носа, потекла на губы Наташи, но она не заметила этого. Ужас уничтожал сознание, лишая способности осознавать происходящее.

Но странно чётко прозвучал внутренний Наташин Голос, так не похожий на привычный её.

— Ты же позвала, — сказал он.

— Нет, нет, — Петрова шептала беззвучно, но отчаянно. — Нет…

— Уже не хочешь? — Голос был насмешлив. — Ты же сказала: ко мне, мальчики. Ну вот, они пришли.

— Прости, прости, — шептала Наташа, — не надо… пусть уйдут…

Удушение чуть ослабло, она смогла сглотнуть слюну и зарыдала. Слезы потекли по щекам.

— Нет, теперь они точно не уйдут, — внутренний Голос не выразил жалости. — Ты им нравишься.

Змеиный треск раздался прямо в ушах Наташи. И её ноги внезапно схватило что-то горячее и влажное. Будто бёдра обдали кипятком, и сжали толстыми горячими канатами.

Петрова взвыла сжатым горлом. Дрожь колотила её от затылка до пяток, и в этой судороге ужаса, она билась головой, спиной, и локтями о стенку, кричала, пыталась вырваться. И чем дольше пыталась, тем сильнее и больнее обо что-то резалась. Кровь капала на пол.

А перед глазами появлялась фигура… Человеческая. Серая. Сияющая. Демон был высок. Голова Наташи находилась на уровне его груди. Он сжимал женщину своими огромными пальцами. Один коготь упирался ей в лоб, второй, — загнутый и острый, держал её за шею, словно рыбку на крючке, и ещё три уткнулись в плечо и грудь.

Мечущаяся по стенке Петрова, видела мощные мышцы его голого живота и ног, пронизанные горящими красно-жёлтыми сосудами, и огромный, пульсирующий орган. В раскрытую дырочку на его головке мог бы войти кулак Наташи. И оттуда на её грудь капала блестящая прозрачная жидкость.

А внизу, на полу, что-то извивалось…

Между ног Петровой, схваченных горячими канатами, был кто-то ещё. Густая жидкость текла по её клитору и половым губам, причиняя обжигающую боль, но вместе с ней и возбуждение, которое Наташа пока не осознавала за ужасом. Но оно уже было.

Что-то ласкало её, пока она металась, пытаясь вырваться, и резалась всем телом об когти демона. И постепенно это ощущение начало пробиваться сквозь истерику.

Наташа различила на полу огромных чёрных мускулистых змей. Скрученные витки их тел поднимались до её пояса, и заполняли всё пространство до кухни.

Петрова хрипло выла, обдирая горло, и постепенно понимая, что то, что кажется тремя змеями — это одно целое. Между ней и демоном, державшим её у стены, поднялись на трёх хвостах голова и торс человека. Длинные мокрые волосы в блестящей слизи, как и он весь, приклеились к его телу сине-чёрной окраски. Человеческой половиной он был меньше первого, но его длинные рельефные мышцы, явно не были слабее, и там где торс сходился с мускулистыми хвостами в чёрной чешуе, стояли три мощных члена с крупными головками.

Наташа не понимала половину того что видит из-за метаний, но силы заканчивались. И, тяжело хрипя, она сдавалась. Чувствовала, что сознание перестаёт существовать. Она не теряла его, она оставалась с демонами, но разум словно распадался на куски от ужаса.

Петрова смотрела в лицо Змея. У него был огромный рот — от середины одной щеки до середины другой. Острые зубы виднелись за тёмными губами, по которым текла горячая слюна. От прозрачной жидкости поднимался пар.

Наташа застонала, поняв — тот кипяток на её ногах… Это его слюна. Змей ласкал её всё это время. Он внезапно открыл рот, и его язык, — длинный, чёрный… выполз из него, как живой.

Петрова завопила, а язык Змея, извиваясь, двинулся по его шее вниз, и переполз на Наташу. Раздвоился, коснувшись её, и как две змеи, обернулся кольцами вокруг её груди, крепко стискивая каждую.

Наташа стонала и кричала, хрипела. Один звук перетекал в другой, одно ощущение разрывало другое. Острые кончики языков Змея, покрытые его слюной, тыкались в напряжённые возбуждённые соски, пытаясь влезть в их совсем маленькие дырочки. И каждое касание отзывалось в животе Наташи, в спине, в стенках влагалища, в матке, в каждой клетке тела…

Серый светящийся демон наклонился к её лицу. Большие губы приоткрылись, обнажая зубы, и выпуская длинный толстый язык округлой формы с головкой на кончике.

— Открой ротик, Наташа, — прошептал внутренний Голос. — Он хочет тебя поцеловать.

Рот Наташи и так был открыт, Голос просто смеялся. Она судорожно хватала воздух между криками, и перестала, потому что язык демона вошёл в её рот до глотки. Он был большой, жёсткий, давящий. Вжимался, не оставляя и просвета для дыхания, и медленно двигался вперёд и назад.

А вместе с его движением, в животе Наташи разгорался настоящий шар возбуждения. Он пульсировал, раскатывая щекочущие, мучительно-сладкие спазмы по всему телу… И Петрова почувствовала, как мышцы её матки и влагалища начали сокращаться сами по себе.

Язык серого демона скользил глубоко в рот Наташи, потом выходил до самого кончика, останавливаясь головкой на губах, и снова нырял до глотки. Языки Змея прорвались через дырочки сосков внутрь груди, и теперь извивались, причиняя боль и удовольствие, вызывая каждым своим движением горячие ответные волны в теле Наташи. Демон наполнял её грудь слюной, и она раздувалась и тяжелела.

Жуткие и безумно возбуждающие ощущения слились в одно. Наташа двигалась всем телом, качала бёдрами, следуя за бешеными волнами возбуждения, просто разрывающими её. Она хотела выпустить их, хотела кончить. Сосала язык демона, глубоко вбирала его в рот, задыхалась и продолжала…

Пока шар возбуждения не взорвался внутри, пройдя взрывной волной через матку и влагалище до пальцев ног в одну сторону, и через грудь до затылка в другую.

Наташа выла, извивалась, принимая совершенно адский оргазм, и глотала что-то густое и сладкое. Язык демона пульсировал в её глотке. Он словно кончил слюной, залив её рот.

Посмаковав ещё мгновения, демон резко вынул язык и отпустил Наташу. Убрал руку от её шеи. Петрова не рухнула на пол, потому что её держали кольца тела Змея. То, что она приняла за горячие канаты, было длинными концами его хвостов. И сейчас они бережно уложили её на пол, и сползли в сторону.

Наташа лежала ещё несколько минут, не открывая глаз. Оргазм был такой мощный, что на какое-то время убил даже ужас от происходящего. Но тот начал снова проступать. И девушка наконец зашевелилась, с трудом встала на четвереньки.

Они смотрели на неё. Оба демона. Они никуда не ушли. Ей просто… дали несколько минут отдыха. Петрова, сквозь слёзную дымку в глазах, видела, что серый демон сел на пол и, наклонив голову, разглядывает её. Слышала, как Змей скользит на потолок, и располагает там свои хвосты. Они никуда не собираются! Они остаются здесь!

Наташа поползла в прихожую, глядя в рисунок линолеума на полу.

— Петрова, ты куда? — насмешливо спросил внутренний Голос.

Да, окно было ближе, и в задавленном ужасом мозге билась мысль об этом — окно ближе, всего пара метров…

Но Наташа ещё осознавала, что погибнет, если бросится с девятого этажа. А она не хочет умирать! Несмотря на весь этот кошмар, не хочет! Поэтому ползла в прихожую, оставляя кровавый след. Здесь поднялась с четверенек, схватила куртку и сапоги, ключи от машины, и вынеслась из квартиры, как метеор.

Бежала по лестнице, чтобы не ждать лифта, под неистовый хохот внутреннего Голоса:

— Ну, ты что? Думаешь, можно убежать от демонов? Петрова, вернись, пока они отдыхают. Сейчас они захотят ещё любви и достанут тебя из-под земли. Они же просто отпустили тебя отдохнуть. Змей ещё не кончил, его очередь.

— Заткнись, заткнись, заткнись! — выкрикнула Наташа, добежав до первого этажа.

Она толкнула дверь, выскочила на улицу. Не замечая холода, не замечая ничего.

— Петрова, — Голос перестал ржать, — я серьёзно. Вернись. Они ведь сейчас придут за тобой.

Наташа бежала к машине, ещё не зная куда уехать.

— К подругам нельзя, — вещал Голос, — к родителям тоже, даже в церковь нельзя. Петрова, вернись!

— Почему? — прошептала та, добежав до машины.

— Потому что они не разрешали тебе уходить! — взревел Голос.

Так мощно, что Наташу схватила судорога, будто от удара током.

Она выронила ключи, нырнула их поднять, встала голыми коленками на снег, шарила в нём руками, но… не находила.

— Боже, боже, боже… — ужас нарастал стремительно и Петрову больно била крупная дрожь. Она едва могла управлять руками. Их словно дёргало в разные стороны.

На парковку подъехала машина. Остановилась возле своего места. Вышел сосед из Наташиного подъезда. Он, конечно, увидел женщину на коленях, копающую руками снег, и решил подойти.

— Что у вас случилось? — спросил он.

Петрова не заметила машину, так что, услышав голос над собой, вскочила, отпрыгивая назад.

— Спокойно, спокойно, — мужчина засмеялся было, но рассмотрев Наташу, замер.

Под курткой на ней ничего не было. Но не только голое тело женщины заставило замереть. Из крупных парезов, оставленных когтями, стекала кровь, соски взбухли и кровили. Из них до сих пор вытекала сверкающая слюна Змея. На ногах остались синяки — огромные длинные кроваво-синие полосы от сдавливания хвостами.

Мужчина наконец сообразил:

— Господи, что с вами случилось? Давайте скорую вызовем. Вам помощь нужна…

Но девушку перед ним буквально передёрнуло. По её плечам прошла судорога. Это была реакция Наташи на вопль внутреннего Голоса:

— Наташа, немедленно домой! У тебя три секунды, чтобы пойти к подъезду…

— А то что? — в ужасе прошептала Петрова.

Мужчина не понял её слов, уже вытащил из кармана телефон, намереваясь звонить. Но… не успел.

Наташа замерла, видя, как позади человека темнеет пространство, и словно стягивается в себя, формируя знакомую по очертаниям тень. Но ещё мгновение, и он… вышел из тьмы, освещая собой пространство. Вышел сюда, в реальность! Серый светящийся демон схватил мужчину за плечо, одним рывком поднимая его в воздух метра на три, и с размаха ударил о крышу соседней машины.

Петрова не кричала. Звук замер в горле, замерло сердце, замерла кровь.

Кричал мужчина. Жутким воплем боли и страха, непонимания. А серый монстр держал его обеими руками и скручивал торс в одном направлении, а ноги в другом, буквально разламывая на половину… Кровь брызгала из трескающейся кожи, изо рта, вместе с жутким хрипящим воплем.

— Стой… отпусти его, — по дрожащим ногам Наташи потекли тёплые струйки мочи. — Я иду… я иду домой.

Она заикалась, но сделала шаг. И демон отпустил мужчину. Тот рухнул в снег. И молчал. Потерял сознание. Или умер. Наташа не знала.

Фигура демона рассеялась, но он никуда не ушёл. Петрова чувствовала, что он по-прежнему здесь, напротив неё. Лишь не в её мире, а где-то рядом, в каком-то соседнем измерении.

Наташа переступила через мужчину, пошла по окровавленному снегу. Миновала парковку, крыльцо, вошла в здание, вызвала лифт.

Серый демон стоял за её спиной. Петрова смотрела на него, сильно скосив глаза назад. В толстых сосудах его мощного тела вспыхивало золотое свечение. Оно текло. Его кровь, словно густое пламя, наполняло его вены. И дыхание было горячим. Поток тёплого воздуха струился по холодной, замёрзшей спине Наташи.

— Больше не убегай, — произнёс внутренний Голос. — И не уходи без разрешения. Он найдёт тебя везде. Ты поняла?

— Да, — прошептала Петрова. — Мужчина мёртв?

— Нет. Но следующий будет мёртв, если не будешь слушаться.

— Надо… вызвать скорую.

— Сейчас вызовут, — резко ответил Голос. — Его вопли слышал весь дом.

Лифт приехал, Наташа вошла в него, поднялась на девятый этаж, и пошла в квартиру. Дверь открылась ей навстречу. Петрова вошла, повесила куртку, сняла сапоги. И ещё мгновения стояла.

Острый коготь прошёл кончиком между её ягодиц. Наташа замерла, тяжело дыша. Кончик когтя мягко вошёл в анус, и двинулся вверх, заставив женщину встать на цыпочки. Демон словно насадил её на крючок и вот так повёл в комнату.

Треск змеиных хвостов совсем не испугал Наташу. Змей нежный. Он ласкает. Он не причинит боли. Петрова стояла посередине комнаты, голая. Ночник освещал тусклым сиянием всё помещение, лишь в углах оставалась тонкая тьма.

Ноги Наташи обхватили горячие влажные змеиные хвосты, и грудь демона с острыми твёрдыми сосками, коснулась её сзади. Её словно обнял человек. Ладони с длинными пальцами заскользили по её холодным бёдрам, согревая. Ягодицы раздвинул его большой язык. Наташа почувствовала, как Змей убрал от неё руку серого демона. Коготь мешал ему. И когда тот вынул его, язык Змея мягко вошёл в анус Наташи. Возбуждение снова вспыхнуло в её животе щекочущим, болезненно-сладким спазмом, а язык Змея легко заскользил внутрь. И он не выводил его назад. Наташе казалось, что в неё вползает горячая толстая змея. Она стонала, дрожа.

Змей внезапно взял её руки и крепко сжал запястья. Дал ей опору. Ведь она стояла, широко расставив ноги, и они подкашивались. Язык демона заскользил вперёд и назад, вызывая новые спазмы возбуждения, а он сам кусал своими острыми зубами ягодицы Наташи. Его горячая слюна текла, будто вода из крана, и почему-то пенилась. От всех ощущений, от огромного языка, быстро скользящего глубоко в живот через анус, от пузырьков пены, нежно покалывающих внутри, Наташа стонала, сама двигаясь навстречу демону. Он внезапно вытащил язык и поднялся, и Петрова захлебнулась собственной слюной, встречая огромную головку одного из его членов. Он весь, вошёл так же быстро и легко. Но был толще и твёрже, и вызвал настоящие оргазмические судороги.

Змей внезапно поднял женщину. Его хвосты обернулись вокруг её ног, отрывая её от пола, и он просто потянул Наташу вверх, взяв за локти. Она выдавала горлом хриплые глубокие стоны, пока демон, качая её в воздухе, мягко насаживал на один из своих членов. Казалось, он просто проходит насквозь через всё тело. А это качание уносило сознание Наташи в море болезненно-сладкой дрожи. И каждая волна было оргазмом, но коротким, откатывающимся. Демон не давал ей кончить. Просто дразнил, мучил.

— Пожалуйста… пожалуйста… — умоляя, шептала Наташа. — Позволь мне…

В полутьме комнаты серый сияющий демон сел на пол напротив них, внимательно разглядывая лицо Наташи. Сейчас она не металась от ужаса, принимала ласки и удовольствие, и тоже смотрела на него.

На лице демона едва заметно обозначились широкие скулы и нос, выдыхающий золотистый пар, и глаза — два блестящих глазных яблока в больших глазницах. Они будто висели в них, как вставленные шарики, наполненные таким же паром, что сочился из его носа и рта. На голове не было волос, но её пересекали линии вздутых сосудов, наполненные его огненной кровью.

Он сидел, согнув одну ногу в колене, и положив на неё мощную руку. На губах была улыбка. И всё его тело пульсировало, испуская вспышки в тёмное пространство.

— Ты солнышко… — прошептала Наташа. — Светишься…

Змей ввёл в неё второй член резким толчком. И Наташа кончила мгновенно, едва головка ударилась в матку, и разрушительно-сладкая волна этого касания раскатилась насквозь через всё тело, поднялась до рта, выходя с криком. Петрова неистово качалась на двух членах Змея, продляя эти оргазмические судороги. Чувствовала, как внутри мощно заработали фонтаны, наполняя её живот и распирая его изнутри. Третий орган демона полил мощным потоком её спину. Густая блестящая жидкость потекла по шее и груди.

Сперма Змея была такой же густой, как слюна Солнышка, и такой же сладкой. Демон собрал её со спины Наташи пальцами и ввёл их ей в рот, давая попробовать. Она сосала их, пока он опускал её на пол, и смотрела на второго демона. Его пустые золотые глаза прикрыли веки. Он щурился, наблюдая за ней.

Змей развернул Наташу к себе лицом, наклонился над ней. И она послушно открыла рот, точно понимая, чего он хочет. Демон целовал, сильно всасывая язык и губы, слюну, и кровь, и дыхание, и удары сердца, и всю суть человека этим поцелуем. Наташа перестала чувствовать руки и ноги. Всё тело исчезало, словно поглощаемое до последней клетки чёрным змеем. Но, наконец, будто насытившись, он отпустил её.

В комнате было жарко. Вспышки тепла шли от Солнышка. Они наполняли пространство, раскаляли воздух. Температура была как в бане, и Наташа, лежала на полу голая, чувствуя этот жар.

Змей поднялся по стене на потолок, и расположился там. Человеческий торс поддержали витки его змеиных хвостов, он улёгся на них. Длинные чёрные волосы свесились вниз, приятно касаясь тела Наташи. Тёмные глаза смотрели на неё. И глядя в них — в абсолютный мрак, она заснула.