Школа Потерянных душ

Юлия Сергеевна Жаркова (2024)

Я сидела на причале, болтая ногами над водами моря Забытых сновидений, дрожа от холода. Старенькие ботинки с развязанными шнурками и вязаная растянутая кофта не спасали от промозглого холода, пробирающего до самых костей. Ветер дул с моря студеный, пропахший солью и приближающейся грозой. Волны с тихим плеском бились о каменные сваи, позеленевшие от времени и воды. Звук успокаивал, а в моей голове крутились обрывки видений: неуловимые, зыбкие истории без начала и конца. Сны жителей нашего мира, они и наполняли подобием жизни мрачные глубины моря. В нем плавали наряду с обычными рыбами и водорослями — диковинные города, фантастические рыбы, звери и приключения. Самые старые сны опускались на дно, смешиваясь с придонным илом…

Глава 1 Нечисть

Я сидела на причале, болтая ногами над водами моря Забытых сновидений, дрожа от холода. Старенькие ботинки с развязанными шнурками и растянутая вязаная кофта не спасали от промозглого холода, пробирающего до самых костей. Ветер дул с моря, студеный, пропахший солью и приближающейся грозой. Волны с тихим плеском бились о каменные сваи, позеленевшие от времени и воды. Звук успокаивал, а в моей голове крутились обрывки видений: неуловимые, зыбкие истории без начала и конца. Сны жителей нашего мира, наполняли подобием жизни мрачные глубины моря. В нем плавали наряду с обычными рыбами и водорослями диковинные города, леса, земли, фантастические птицы, звери и лихие приключения. Самые старые сны опускались на дно, смешиваясь с придонным илом.

Большинству местного населения, проживающего в городе, не нравились эти видения, поэтому они запасались специальными амулетами — немалая часть из которых работала из рук вон плохо — или старались как можно реже подходить близко к морю; за черту города сны не проникали. Я, напротив, приходила сюда в любую свободную минуту. И тогда в моей голове крутились сны, я словно наяву проживала отголоски чужих жизней, ощущая эмоции, не имеющие ко мне никакого отношения, и восхищалась плодами воображения и подсознания других людей. Иногда попадались сюжеты неприятные и откровенно жуткие; в этом случае я тут же поднималась и уходила с причала — мне вполне хватало и собственных кошмаров, частенько мучивших меня по ночам, а ведь и они со временем попадали в море сновидений, получая иллюзорную возможность существования.

Я с горьким вздохом потерла разбитую коленку. Ушиб саднил, но пока что не очень-то сильно, а вот завтра непременно буду хромать. Эх! Как я могла забыть о плохо прибитой доске в самом начале деревянного причала? Рассеянностью я вообще-то частенько страдаю, но до сего дня о доске помнила. Но я так спешила на причал, что обо всём позабыла, зацепилась носком тяжёлого ботинка и рухнула на причал, как распоследняя дурочка. Дома ждёт нагоняй, тётка обожает ныть по любому поводу. А я, как назло, постоянно подкидываю ей причины. Не нарочно, естественно! Меня, напротив, нечасто посещает желание её доводить. Просто координация иногда даёт сбой, (скорее всего, это происходит из-за скорости моего подросткового роста и непреодолимой силы притяжения). Вот и сегодня! Получай я шант за каждое её нытьё, давно бы прикупила себе тёплую одежду и перестала бы мёрзнуть, как скользкая рыбина на дне моря. Шмыгнула носом и натянула почти до самых бровей вязаную тонкую шапку, обняла себя за плечи. Не сказать, что мне стало теплее, но уйти сейчас я не могла! Это может быть мой последний шанс! Если тётка не передумает (вероятность этого я оценивала как нулевую), то завтра я отправлюсь в школу. На полный пансион! Нет, вы не подумайте, я была рада убраться из опостылевшего дома дражайшей родственницы, где я провела худшие два года своей недолгой жизни. Но будущее в жуткой-прежуткой школе всё равно пугало до потери сознания. Слухи о ней ходили преотвратительные. Мальчишка, живущий по соседству, извёл меня до полусмерти за последние десять дней, постоянно таскаясь за мной по пятам и болтая, не затыкаясь! Бу-бу-бу! Там злобные преподаватели, сырые комнаты, призраки, крысы, подвалы, ученики пропадают без следа. Ох, откуда только такая осведомлённость? Этот вопрос я ему задавала раз эдак семьсот, но он постоянно делал вид, что меня не расслышал, чем выводил из себя ещё больше.

Утром я умудрилась избежать новой встречи с мальчишкой и забежала попрощаться со старичком-соседом, но вряд ли он обратил на меня внимание, вновь погрузившись в свои воображаемые миры. Я познакомилась с ним на следующий день, по приезду в дом к тётке. Помогла донести пакеты из лавки, и с тех пор частенько забегала к нему, чтобы найти очки под завалами в кабинете, напомнить о еде или достать нужную книгу для работы с верхней полки. Я читала запоем книги в его старенькой библиотеке: о морских приключениях, а также путевые заметки хозяина дома. Старичок — Вайд Ерт — был когда-то одним из ведущих исследователей вулканов и теперь писал объёмистый научный трактат. На мой вопрос о школе, он лишь отмахнулся и сказал, что она хоть и несколько необычная, но совершенно не страшная, и снова уткнулся в свои записи.

Погрузившись в сны и мысли, я случайно задела ногой опору причала, и левый ботинок чуть не улетел в воду, пришлось резво подобрала ноги под себя. Потеряю ботинок — и придётся отправляться в школу босиком или в своих старых туфлях, которые малы мне на два размера и выглядят так, будто я нашла их на свалке. Тётка и не подумает купить мне новые.

Скорчившись у высокого фонарного столба на краю причала, я разглядывала силуэты кораблей, в большом количестве бороздящих морские волны до тёмной линии далёкого горизонта. Проследила взглядом за рассеянным лучом маяка, скользившему по поверхности неспокойных вод. Маяк был сновидением, он возвышался над нашим городком, перенесённый со дна моря древними магами и возведённый на самой высокой скале бухты. Он уже столько веков стоит на страже, и стены его из древних зачарованных камней хранят наш город от монстров Затерянного острова. Я с нетерпением вглядывалась в густую черноту небесного свода. Ожидание моё длилось уже месяц и грозило окончиться горьким разочарованием. У меня нет больше времени! Сегодня последний шанс, а она всё не спешила!

Ветер утих, я с надеждой подняла голову, и наконец, мое долгое ожидание закончилось! Из-за гребня скалы выплыла огромная черепаха. Она неторопливо скользила по воздуху ярах (единица измерения — равен одному метру) в сорока над морем. Черепаха была огромной, она закрывала половину неба. Чёрный панцирь в россыпи созвездий и символов утерянного языка, серые плавники. Живая клубящаяся тьма шлейфом растекалась от фигуры черепахи по небу, опускаясь к морю. На кораблях в тот же момент потушили все огни — дань уважения и почтения. Гигант плавно и абсолютно бесшумно проплыл над моей головой в сторону горной гряды, изобилующей вулканическими озерами. Меня накрыла его плотная, физически осязаемая тень. Я съежилась от страха и восторга одновременно. В воздухе разлился запах сырости и надвигающейся с моря грозы. Налетел порыв ветра, разметав мои волосы. Я подняла руку, чтобы их поправить, и тут волоски на коже встали дыбом. От рукава свитера меня прямо в лоб шибануло электрическим разрядом. Но я даже не дернулась, не отводя глаз от тёмного силуэта. Постепенно черепаха исчезла из виду. Я ещё с минуту таращилась на контур гор на фоне бархатного неба, ощущая разверзшуюся внутри чёрную дыру. Вцепившись в столб, поднялась на одеревеневшие конечности и похромала по причалу. Холода я уже не замечала. Уныние сковало мысли и тело, чудо не произошло. Моё желание осталось без внимания. В глазах стояли слёзы; солёная дорожка скользнула по щеке. Я тут же стёрла её рукавом.

Спустилась на берег, заваленный крупными обломками скал, прошла по песчаной тропинке, миновала редкие кривые деревья, растущие у кромки моря, и вскоре вышла к домам. Под ногами захрустели мелкие камни. Улицы приморского квартала заворачивались в нелепые загогулины и путали путников нелогичными переулками и тупиками. Вообще-то улицы эти были обычными, с небольшими каменными домами, крытыми старой черепицей, с печными трубами. Но мой путь лежал к дальней окраине с домами попроще. Некоторые из них пугали мрачностью и захудалостью, а эта часть улицы — темнотой, царившей здесь даже в редкие солнечные дни. Дом тётки выглядел хуже всех… или мне так просто казалось. Каменные стены, заросшие мхом, маленькие мутные окна, покосившийся деревянный навес над порогом.

Я подошла к облезлой двери, ведущей в одноэтажное неуютное жилище тётки. Свет в окнах не горел, это означало, что она уже отправилась спать. Слишком долго я ждала черепаху, и теперь меня ждёт нагоняй ещё за то, что я её разбужу.

Последние шаги я преодолела через силу, ноги не слушались. Подняла руку, хотела было постучать, но обессиленно опустила её и тихо ткнулась в дверь лбом. Постояла так с минуту, собирая последние капли решимости по закоулкам души. И всё-таки решила попытаться проникнуть внутрь тайно и не нарываться на скандал. Обошла по правой стороне скособоченный домишко с низкой покатой крышей, остановилась у окна, ведущего в мою неуютную комнату, и легонько толкнула створки. Они, едва слышно скрипнув, мягко распахнулись, и на пол комнаты посыпались хлопья старой краски. Я с облегчением выдохнула. Тётка в кое-то веки не проверила перед сном окно, а я не зря смазала петли маслом, пару ложек которого предупредительно притащила с кухни! Тенью ловко скользнула в комнату и быстро закрыла ставни. Юркнула под рваное одеяло, не раздеваясь и прямо в ботинках. Шмыгнула носом, в горле першило, меня трясло от холода. Отлично! Только простуды мне не хватало! Горечь обиды и жар накатывали приливной волной, снося последние опоры здравого смысла. Я уткнулась в подушку, чтобы заглушить звук, и горько заплакала, размазывая слёзы по горячим от жара щекам. Постепенно я провалилась в вымороченную, лихорадочную полудрёму.

— Эй! Ты! Вставай! Скоро приедет карета из школы! И я наконец-то от тебя избавлюсь, паршивка! — грохнул за дверью в мою комнату голос тётки Измы.

Я с трудом открыла глаза. Полуденные пасмурные, густые сумерки окутывали сырую, холодную, полупустую комнату. Солнце над линией горизонта давно поднялось, но пряталось в набухших дождём облаках. Села на кровати, потерла глаза, поморгала. В последний раз окинула взглядом комнату: серые стены в разводах сырости, паутину под потолком, стул, кровать и древний шкаф с одной дверцей. Вот и наступил последний день в этом кошмаре. И, скорее всего, меня ждал впереди новый кошмар! Какая красота! Но с другой стороны, хоть какое-то разнообразие: в этом доме находиться больше нет сил, они практически достигли критического предела. Потрогала лоб и, как ни странно, не смотря на жар с вечера, простуда решила всё же не заглядывать ко мне на огонёк и не облегчать переезд в школу, затуманив мой разум температурой. Вот спасибо! Шапка сползла за ночь с головы и завалилась под кровать. Я подняла её и сунула под подушку, пусть остаётся здесь. Тётка выбросит её вместе с остальными моими вещами, и комнату с щёлочью отмоет. И для разнообразия хоть в одной комнате дома станет на некоторое время идеально чисто. Не останется и намёка на воспоминания о моём присутствии.

Вышла в коридор и прошла в переднюю. Тётка Изма уже стояла там, кряжистая, с желтоватым, нездоровым цветом лица, глазами на выкате и мелкими кудряшками на голове цвета ржавчины. Рядом с ней стоял мой старенький кожаный чемодан, кое-как перетянутый ремнями. Ого, я его давненько не видела. Ну, один плюс отъезда в школу уже есть: хотя бы получу свои вещи обратно. Она ногой пихнула чемодан в мою сторону. Я безропотно его взяла и молча перенесла ближе к входной двери, где и застыла столбом у порога. Постою здесь до прибытия школьной кареты. О времени и дате её приезда из школы сообщили больше дюжины дней назад.

Тетка протопала мимо и скрылась на кухне. Все верно, сказать нам на прощание друг другу нечего. Она ни разу даже не потрудилась сделать вид, что мне рады в этом доме. Дальняя родственница отца, вечно недовольная всеми вокруг и жизнью в целом.

С улицы донесся стук копыт лошадей и грохот колес тяжёлой кареты по вымощенной старой щербатой брусчаткой дороги. Я словно окостенела; страх медленно накатывал приливной волной. Я вся обратилась в слух, очевидно, от паники: шум приближающейся к дому кареты заглушил все остальные звуки вокруг. Он корабельным колоколом стучал в голове, перетекая в позвоночник, скручиваясь ледяным угрем в животе. Карета вскоре остановилась, послышались тяжелые неспешные шаги, и в дверь прямо над моим ухом громко стукнули дважды. Эти удары оглушили меня, выбив набатом последние жалкие крохи мыслей из головы и надежд из души. Боясь вздохнуть, я трясущейся рукой схватила чемодан, распахнула дверь. И я уставилась на высокого мужчину, стоявшего на ступенях дома: желчный, с бледным недовольным лицом, крючковатым носом и тонкими поджатыми губами, в темной хламиде с капюшоном. Его взгляд был каким-то странным, мужчина будто глядел в пустоту, прямо сквозь меня, и в его глазах не было заметно ни единой человеческой эмоции. Я внутренне сжалась, с трудом поборов желание оглянуться. Вряд ли он так пристально уставился на дверь и часть темного коридора за моей спиной? Но не слепой же он в таком случае? Слепой школьный возница! Да быть того не может! Однако махать руками перед лицом мрачного визитера я поостереглась. Выглядел он грозно и до крайности зловеще.

Пока я все это прокручивала в голове, не понимая, как поступить: сесть в карету, которой управляет тип, явившийся прямиком из кошмара, или захлопнуть дверь перед его физиономией. Мужчина, не сказав ни слова, костлявым пальцем указал на распахнутую дверцу кареты, развернулся, так что полы его хламиды взмыли в воздух, и взобрался на место возницы. Я судорожно сглотнула и, не оглядываясь, кое-как влезла с чемоданом в карету и трясущейся рукой захлопнула за собой дверь. Поставив чемодан на пол, ногой задвинула его под скамью. Карета с места не двинулась, я съехала на край сидения и растерянно выглянула в окно. В тот же момент карета дернулась, рессоры взвизгнули, дверь распахнулась. Я в панике отшатнулась назад, а внутрь влез красный, как корабельный сигнальный фонарь, мальчишка-сосед Мирн Шарн. Грохнул тяжеленный чемодан на скамью, плюхнулся рядом с ним, перевёл взгляд на меня и пораженно застыл, затаив дыхание. Мы таращились друг на друга с одинаковым выражением полного офонарения на перекошенных от страха неизвестности лицах. Мальчишка похлопал глазами, внезапно побелел и заерзал на скамье. Цвет его лица сменился столь кардинально, что я за него даже запереживала, как бы дурно парню ни стало! Я смогу только по щекам похлопать или приоткрыть пошире окошко. Если позову возницу, он, чего доброго, вообще в сознание откажется возвращаться. Но Мирн вроде бы сидел на скамье ровненько и падать не собирался. Я с облегчением перевела дыхание. Карета, скрипя на все лады, как старая рассохшаяся рыболовная биржа, неторопливо двинулась вниз по улице. Мирн стянул с головы шапку, темные волосы растрепались и торчали во все стороны. Он попытался усесться поудобнее, заехал локтем в стенку и тут же подобрался и ссутулился, явно пытаясь стать меньше ростом. К концу лета он вымахал на целую голову, превратившись из обычного мелкого мальчишки в высоченного худого юнца с острыми локтями и коленями.

Скрестив руки на груди, я прищурилась, как-то некстати припомнив о своей разбитой коленке, порванных брюках и стареньком растянутом свитере. Но смущаться и краснеть перед мальчишкой абсолютно точно не собиралась. Тем более настроение у меня и так было донельзя мрачное, но, к сожалению, испортить его еще сильнее, сейчас было легче легкого. Однако я, сжав кулаки, пообещала сама себе, что всякое неосторожное замечание, высказанное невольным попутчиком, вернется к нему сторицей. Поэтому я нахально задрала нос и протянула как можно ехиднее:

— Хм, вот интересно-то как! Мирн Шарн! Что ты здесь делаешь? Неужели тебя тоже отправили в школу? В страшную, сырую, заполненную крысами и злыми учителями! Могу предположить, что ты что-то натворил, и тебя отослали в наказание? Или, напротив, за отличное умение довести окружающих своей бурной фантазией до состояния нервного помешательства?

Парень нахохлился и недовольно нахмурился.

— Нет! — буркнул он. — Родители уехали! В этом году им выпало дежурство на маяке, — и выпалил эмоционально. — Понятно, Шанира Тени?

— Понятно! — кивнула я, мигом растеряв весь запал вредности.

Сглотнув появившийся в горле ком слез и боли. Так вот, значит, почему его отослали в школу: его родители отправились на маяк, как когда-то и мои родители, но только они обратно не вернулись! Вслух я это говорить не стала — не в моих привычках бить по больному, даже если человек мне не очень-то нравится. Однако он и так понял всё невысказанное по моему лицу. Мымолча уставились в противоположные окна кареты, разглядывая привычный сумеречный городской пейзаж. Тяжелые мысли, будто бы воплотившись в реальность, ехали, рассевшись по сиденьям вместе с нами.

Карета приблизилась к тёмному провалу туннеля, который вёл на противоположную сторону горной гряды. Нас мало-помалу укрыла непроглядная тьма. Что-то зашуршало, чиркнуло огниво, и по небольшому пространству кареты разлился тусклый свет свечи. Мальчишка оказался предусмотрительным, ну или тот, кто собирал его в путь. Туннель тянулся на целую версту, а с огоньком, честно говоря, было не так страшно. Нет, боялась я отнюдь не темноты; наоборот, именно ночь я любила больше всего. Я боялась того неизведанного, чуждого мне мира, что скрывался за туннелем! Страх не имел под собой обоснованных причин но, тем не менее, отмахнуться от него не получалось.

— Что произошло… с твоими родителями? — подал голос мальчишка.

Долго же он набирался смелости, что бы задать этот вопрос. Но я ничего конкретного ответить ему не могла по той простой причине, что мне самой никто ничего не рассказал, просто поставили в известность. Родители около месяца дежурили посменно из-за меня, других родных у нас не было (как я думала), но утром они получили сообщение о каких-то проблемах на маяке и уехали вдвоём. Вечером приехали незнакомые хмурые люди в мантиях магистериума. Скупо бросили пару фраз, уничтоживших мою привычную жизнь. Забрали меня из родного дома, заперли дверь на замок и привезли сюда, к тётке, которая моему появлению, мягко говоря, не обрадовалась, и это было взаимно.

— Ничего! — злобно огрызнулась я.

Он печально вздохнул. Карету сильно тряхнуло на выбоине, мы подпрыгнули на скамейках, а мой чемодан громко стукнулся о пол. Полыхнуло за окнами мерцающим белым заревом, по коже пробежали мурашки, волосы встали дыбом, воздух прорезал тихий визг. Огонёк свечи качнулся. Карета остановилась, и воцарилась мёртвая тишина. Мы с Мирном, пытаясь сообразить, что происходит, попытались встать, но ноги не очень-то слушались.

— Не понимаю, что это было? — выдохнула я.

Мирн сглотнул.

— Почему стоим? — выпалил он.

— Ты у меня спрашиваешь? — взвилась я.

— Сейчас спрошу у возницы! — покладисто сказал он, видимо, решив, что ситуация не способствует тому, чтобы ввязываться в бесполезный спор с глупой и вредной девчонкой.

Он неловко приподнялся, развернулся, влез коленями на сиденье и негромко стукнул в стену кареты, за которой, предположительно, сидел возница.

— Извините! Почему мы стоим? — громко и чётко спросил он.

Но никто на его вопрос ничего не ответил. Я вцепилась в край скамьи, дёрнула за ручку двери, но она оказалась заперта. Недоверчиво подёргала её ещё несколько раз, с тем же результатом.

— Не понимаю! Зачем нас закрыли? Эй, что происходит? — паника захлестнула меня с головой. Я вскочила и забарабанила кулаками по окну. — Откройте! Слышите?

Карета вновь дёрнулась и закачалась на рессорах из стороны в сторону. Мирн вцепился в свой чемодан, чуть не навернувшись вместе с ним на пол кареты. Я чудом успела среагировать, растопырила руки и упёрлась в стену и дверь. Мой чемодан выпал из-под лавки. Карета замерла, и мы тоже. Ни звуков, ни движения. Я с тревогой вглядывалась в непроглядную тьму за окном, едва не утыкаясь в него носом.

Мирн расцепился, наконец, со своим чемоданом и встал. Я опустила руки, меня потряхивало от озноба, ведь здесь, в туннеле, даже в самые жаркие дни царил стылый влажный холод. Ещё от осознания того, что мы находились под огромной массивной толщей скальных пород и что творится снаружи, не видели.

— Что нам делать? — прошептал Мирн.

— Нужно как-то открыть две… — начала я, но в тот же момент дверца кареты, возле которой я стояла, медленно распахнулась, словно бы сама по себе.

Лязгнули зубы, я оглянулась, мальчишка скривился и высокомерно на меня взглянул. Ага, ну конечно, это не он так трясётся от ужаса, что зубы выстукивают морские сигналы тревоги. Лошади, скорее всего, или возница. Мирн крепко сжал челюсти. Я выглянула наружу и чутко прислушалась, но как ни старалась, расслышала лишь негромкий стук копыт и ржание. В конце концов, решила пока что проглотить ехидные комментарии и на негнущихся ногах вылезла из кареты и прошла немного вперёд. Хм, лошади были на месте: они стояли смирно, но нервно стригли ушами и перебирали копытами. Я их понимала как никто. Сама бы попсиховала, да зритель попался трусоват, не оценит — ещё и в демонстрации умений на этом поприще меня легко переплюнет.

— Тащи сюда свечу! — прошипела я этому зрителю. — Я не вижу ничего! Возницы нет!

— Как это нет? — удивился он.

— Слушай, хватит задавать вопросы, на которые у меня нет ответов и быть не может по определению!

Мальчишка пропустил мои слова мимо ушей, а в этом он был большой специалист! У меня было столько возможностей в этом убедиться! Пятно света, покачиваясь и ругаясь в полголоса, выпало из кареты и как-то очень уж неторопливо приблизилось. Я, честно стараясь не паниковать и не психовать, притоптывала, скрестив руки на груди.

— Это ты у нас знаешь всё на свете! Может, объяснишь, что тут происходит?

Он поднял повыше свечу. На месте возницы валялась знакомая хламида, а вот его самого и правда нигде не было видно.

— Нечисть! — брякнул Мирн.

— Что за нечисть? — не поняла я его высказывание.

— В городах, где живут люди, частенько появляется нечисть, — с тяжелым вздохом принялся объяснять он.

— Краем уха я об этом слышала! Объясни поточнее? — попросила я. Вежливо, кстати, попросила, сама от себя не ожидала!

— Ну, — Мирн замялся, подбирая слова. — Ими становятся обычные люди, уж не знаю почему, но они каким-то образом вдруг, раз, — он щелкнул пальцами, — и превращаются в нечисть. Пока нечисть не освоится в человеческом теле, ведет себя неадекватно. И если с кем-то из местных произошло несчастье, и новый представитель нечисти появился в любом из городов, его быстро выловят и уничтожат, поэтому они стараются как можно реже встречаться после оборота с нормальными людьми. Этот же, видимо, надумал сбежать куда подальше и решил, что карету со школьниками сканировать на присутствие нечисти не будут. Хм, кстати, вопрос: он и был возницей, внезапно ставший нечистью? А если нет, то куда, интересно, в таком случае, подевался настоящий школьный возница… — он запнулся. — Очень надеюсь, что он жив. Но как бы то ни было, нечисть решил сбежать из Кьярна, но попался. Ведь именно в туннеле стоит защита, она обнаружила его и уничтожила. Мне о них отец рассказывал, давно. И вот…

Он махнул рукой на хламиду.

— Понятно! Я тоже надеюсь, что возница не был нечистью и что он жив, — покивала я и раздосадованно добавила: — Нам-то что теперь делать? Мы только въехали в туннель, и вокруг ни души! Ты умеешь управляться с лошадьми?

— Нет! И дороги в школу я тоже не знаю! — отрицательно помотал он головой.

— Надо же, а ты столько мне о ней рассказывал. Я, честно говоря, слушая твои россказни, вполне могла бы прийти к выводу, что ты там бывал и не раз, а ночами бродил по её коридорам при лунном свете в поисках тем для жутких баек. Иначе как бы тебе удалось насочинять их о школе в таком устрашающем количестве!

— Я ничего не сочинял! — возмутился он.

— Откуда в таком случае такая осведомлённость? — ехидно уточнила я.

— У меня старший брат там учится! — отводя глаза в сторону, ответил он.

— Ах, да, точно! — вспомнила я. — Динт Шарн! Запяматовала только, сколько лет он там уже учится? — сощурилась я.

— Четыре года! — кашлянув, ответил он.

— Хм, надо же, и судя по всему, он зачем-то пугает тебя страшилками собственного сочинения! — щёлкнула я пальцами и протянула елейным голосом. — То есть школа не такая уж и жуткая?

— Нет! Но я ничего от себя почти не присочинил! — щёки его вновь наливались багрянцем.

Ну, хотя бы нашёл в себе силы это признать.

— Ага! Просто старательно пересказывал мне, не упуская ни малейшей детали, как на духу! — фыркнула я. — Ничего, доберемся, я всё увижу своими глазами! Кстати, у Динта довольно мрачные фантазии! Может, твой брат специально тебя запугивал? Только не понятно зачем!

— Не знаю. Может быть, и не специально, он всегда был фантазером! — со вздохом кивнул он.

— Ладно, разберёмся с этим позже! Сейчас нам нужно решать другую проблему!

Он неуверенно передёрнул плечами. Угу, семейка сказочников! Один сочиняет страшилки, а другой незамедлительно и не прибавляя — по его заверениям — драматических подробностей, делится ими со мной. Чем я только такую честь заслужила?

Я взглянула на лошадей; как ими управляют возницы в городе, я видела тысячи раз, то есть, можно сказать, с теорией знакома! Но практика обычно оказывается не в пример сложнее!

— Не думаю, что это так уж сложно! Да и выбора у нас нет. Будем учиться всему в процессе.

Вдруг Мирн как-то странно всхлипнул, вцепился мёртвой хваткой в мою руку и, заикаясь, прошептал:

— Шанира! Т-т-там!

Он ткнул трясущимся пальцем в сгущающуюся за пятном света от фонаря тьму туннеля. Я взглянула на белую физиономию мальчишки, а его глаза неподвижно, в ужасе таращились куда-то за мою спину. Если он издевается, я его поколочу, пообещала я, клянусь древними богами, ушедшими за край мира. И обернулась. К нам навстречу, печатая шаг и покачиваясь, шло нечто: тёмное, бесформенное, огромное! Я ещё разок воззвала к богам и мысленно попрощалась с жизнью.

Оно кособоко скривилось и… стянуло с головы капюшон. Мирн шмыгнул носом и с облегчением выдохнул. Я тоже! Оказалось, что к нам подошёл незнакомый, но вполне обычный и совсем не страшный мужчина. Отчаянно рыжий, с веснушками на носу и щеках. Улыбался он доброжелательно и приветливо, и, в отличие от нечисти, он смотрел не сквозь нас, а взгляд его был открытый и прямой. Хм, интересно, а пустой взгляд — это отличительная черта нечисти? Или признак, присущий исключительно их новенькому представителю?

— Демоны подземные, вы что, одни? — несказанно удивился он.

— Как видите! — подтвердил Мирн.

Незнакомец нахмурился, подошёл к карете, бросил проницательный взгляд на козлы и заметил валяющуюся там хламиду.

— Ого! Дела! — присвистнул он.

— Возница был нечистью? — подал голос Мирн.

Мужчина бросил на него заинтересованный взгляд, но промолчал. В его руке вспыхнул огонёк.

— Прыгайте в карету! Я довезу вас до нужного места! — наконец сказал он пару минут спустя.

В течение которых мы стояли, замерев каменными изваяниями в туннеле, настороженно наблюдая, как он тщательно осматривал и туннель, и карету, и даже лошадей. Двигался мужчина быстро, но при этом не упустил ни единого укромного угла. После чего запрыгнул на место возницы и схватил вожжи. Мы послушно выполнили его просьбу и забрались в карету, уж очень опасливо он оглядывался по сторонам. Желание лезть к нему с вопросами отпало на подлёте. Я пнула чемодан, он послушно скрылся под сиденьем, а я заодно и душу отвела. Мирн поставил свой чемодан на пол, прислонил к двери, а сверху водрузил свечу. Мы уселись на скамьи, и карета вновь начала неспешное движение. Меня мучило любопытство и желание вызнать подробности о повадках нечисти, но спрашивать мальчишку не хотелось. И дело было даже не в том, что он мог наплести очередные выдумки, а в самом факте — просить его о чём-то. Но и впустую (во всех смыслах) таращиться во тьму туннеля быстро надоело.

— Расскажи ещё о нечисти! — выпалила я. Он удивлённо на меня вытаращился. — Ты сказал, что люди в них превращаются, почему?

— Как именно они становятся нечистью, мне отец не рассказывал, и тех, кто обратился давно, отличить от нормальных людей обычно сложно.

— Но в чём же всё-таки разница? — подалась я вперёд.

Он помялся, но ответил:

— Они хищники, могут убить, искалечить, особенно новички. Те, кто стал одержим давно, могут себя контролировать. К тому же, близость нечисти усиливает страх и злость окружающих, люди чувствуют исходящую от них опасность подсознательно. Даже если они отлично маскируются, рядом с ними жизнь постепенно становится невыносимой.

— Можно подумать, некоторые люди не могут постоянно злиться по складу характера, и жить с ними, в связи с этим, далеко не сахар, — с сарказмом вставила я, вспоминая свою родственницу.

Мирн тоже, очевидно, вспомнил мою тётку и, скривившись, умолк; ему от неё тоже частенько доставалось. Ей даже в самые лучшие и светлые дни (примерно штуки три за год) не нравилось решительно всё вокруг: я, лавочники, кареты, корабли, лодки, соседи, море, коты, природные явления, сосед-старичок, маяк, черепаха, брусчатка под ногами и небо над головой.

Понемногу вокруг кареты начал разливаться бледный дневной свет. С каждым яром он становился всё ярче. Мы наконец-то приближались к концу туннеля. От облегчения я хлопнула в ладоши.

— Черепаха небесная! Выбрались! — улыбнулась я. С Мирном снова начало твориться нечто странное: он распахнул рот и уставился мне за спину. Опять? Нет, это не смешно даже! Мы в карете, что он там увидел? — Скажи, пожалуйста, что у тебя с лицом?

Он молчал, но хотя бы рот закрыл, и вдруг хихикнул. Этого я не ожидала, всплеснула руками и раздосадованно повернула голову назад. Вот тут я почувствовала, что и с моим лицом происходит нечто неладное. Из моего чемодана сквозь скамью просачивалась одежда, неторопливо рассредоточиваясь по небольшому периметру кареты. У самого моего носа болталось в воздухе платье, моё старое чёрное платье с кружавчиками, помахивая длинными рукавами с манжетами. В этот самый момент в карету просочился сквозняк сквозь щели в двери и задул огонёк свечи. Монстры островные, собственное порхающее в полутьме платье испугало меня почище любой нечисти. Мирн снова нервно хохотнул, а над платьем взмыл шарф, свиваясь кольцами и помахивая длинной бахромой. Мимо проплыли носки, брюки и свитер, они начали мягко биться в окно кареты, как ночные мотыльки, решив, видимо, рвануть в туннель, на свободу. По инерции, не задумываясь, я хлопнула в ладоши ещё раз, одежда рухнула вниз. Нет, она не просочилась обратно, а неаккуратно захламила пол и скамьи. Я, залившись краской смущения до кончиков ушей, в мгновение ока собрала все тряпки и запихнула их комом в чемодан.

После чего посмотрела на мальчишку: он развёл руками, криво ухмыляясь, дескать, знать не знаю, что тут произошло и почему. Я взглянула на свои руки, ну, что сказать! Руки, как руки. Запястья торчат нелепо из драного старенького свитера, костлявые, с неровно обрезанными ногтями. Что же здесь и сейчас произошло? Это магия? Но откуда она во мне вдруг взялась? Да, мои родители были магами и сильными. К тому же, отец был лучшим специалистом по расшифровке древнего языка нашего мира. Но в себе я никогда магии не ощущала. Я несколько раз слышала, конечно, что наш городок у моря во многом отличается от других городов мира. Он находится в месте, где реальность и линия защиты соприкасается с плавучим Затерянным островом, заполненным зыбкими мороками и теневыми монстрами. Но от них город уберегала защита, маяк был её основой и форпостом, защищающим жителей от нападения монстров. Управлять маяком невероятно сложно, не каждому такое под силу. Черепаха — древнее сновидение, как и маяк, поднятые со дна моря и ставшее важной частью и источником защиты для мира. Подробностей я, конечно, не знала, как и никто из горожан, кроме тех, кого назначали на дежурство на маяке. Обычно они работали там год или два, а по возвращении делиться подробностями не могли, это было строжайше запрещено.

И возвращались с маяка не все… Я оборвала мысль… не сейчас! Если подумать, то, возможно, сдерживание магии в подростках — это побочный эффект защиты, а стоит выехать за пределы города, и магия тут как тут. И это значит, что школа действительно необычная. Она специализируется на обучении магов… ох…

— Это что? М-м-магия? — пролепетал Мирн.

— Очень на это надеюсь! — вынырнула я из размышлений.

— На это у меня никаких объяснений нет, ни реальных, ни выдуманных! — сразу открестился он.

— Жаль, я бы послушала! — рассеянно сказала я.

— Я бы тоже, — он задумался, закусив губу, и хлопнул в ладони.

Свеча превратилась в рыбий скелет. Хлопок — и снова на чемодане стояла свеча.

— Эй, экспериментаторы! — заорал наш новый возница. — Потерпите до школы! Пока не учудили чего!

— Объясните! Пожалуйста! Это что — магия? — тут же спросила я. — Но прежде ничего подобного…

— В школе вам всё объяснят! — прервал он меня. — Не шевелитесь! Превратите во что-нибудь лошадей или карету, к ночи до школы не доберёмся! — рявкнул мужчина. — Или я поставлю на магию блок! Но тогда он на пару дней выведет дар у обоих из строя.

— Всё-таки магия! То есть, в принципе, это нормально! — протянула я.

— Магия! — повторил с восторгом Мирн.

— Брат тебе о магии, я так понимаю, не сообщал?

Он помотал головой. Что ж, надеюсь, что нам действительно всё объяснят в школе.

— Нет, не сообщал, да и Динт приезжал редко! А после приезда постоянно срывался на практикумы то в магистериум, то к дежурным. На каникулах он магию редко применял. Родители — маги, но я в себе дара никогда не чувствовал. Кстати, я вспомнил, что перед поездкой в школу, вечером, они делали пространные намёки, но я был слишком взвинчен, чтобы разгадывать ребусы. Ладно, немного обидно, но согласен — вышел неплохой сюрприз. Ох, очень уж хочется ещё немного помагичить, но потерпим, конечно! — вздохнул Мирн. — Мы выехали из туннеля, — сообщил он. — Ты ведь никогда не выезжала из нашего города? Я за два последних года точно нет!

— Нет, я никогда не выезжала! По крайней мере в осознанном возрасте! Что там?

Мы на пару уткнулись в оконное стекло, за которым лил дождь. Небо затягивали низкие свинцовые тучи, мимо проносились улицы, застроенные каменными одноэтажными домиками. Пахло знакомо: печным дымом, едой, прелой листвой и немного морем, но, в отличие от нашего города, здесь этот запах не главенствовал над всеми остальными. Уткнувшись носом в оконное стекло, я скосила глаза на оставшиеся позади очертания горных хребтов и чёрный провал туннеля, которые постепенно таяли в серой мокрой мгле. Уныло, тягостно и мрачно! У меня всё нестерпимее чесались руки попробовать ещё похлопать и призвать дар, но данное мужчине обещание не позволило, так что добрались до места мы без проблем и заколдованных напрочь лошадей.

Карета въехала на мост, прокатилась по дороге и остановилась у кромки воды. Всё тоже море Забытых сновидений, но в чужом городе. Впереди на волнах покачивался деревянный паром. К вознице подошёл, подволакивая одну ногу, старик-паромщик. Они о чём-то в полголоса поговорили. Рыжеволосый мужчина спрыгнул на землю и протянул паромщику вожжи. Открыл дверь и заглянул в карету.

— Ну, что, ученики! Забыл представиться, Карт Норг! Местный ночной дежурный! Вас я случайно обнаружил, заметил, что защита сработала, и не в пустую! Прошёлся по туннелю, а там свет, карета и вы! Но на долгие объяснения времени не было, нужно было как можно быстрее из туннеля поскорее ноги уносить!

— Почему? — влезла я.

— Нечисть трудно уничтожить, это возможно только при помощи мощного магического импульса, то есть древней защитой, а откат у неё, будь здоров! Пару часов вообще лучше бы в туннель не соваться! Всё, здесь мы с вами прощаемся, мне пора! Паромщик переправит вас на другой берег, а перед отплытием отправит сообщение в школу, вас там встретят. — Он оглянулся и, понизив голос, добавил: — Не используйте магию, пока не доберётесь до школы, это опасно! Море сновидений не стабильно, да и нечисти здесь в округе не в пример больше! Обещайте!

— Обещаем, — в два голоса заверили мы его.

Он серьёзно кивнул, натянул на голову капюшон и скрылся в пелене дождя. Мирн судорожно рылся в карманах, я заинтересованно следила за процессом. Он с радостным возгласом нашарил что-то во внутреннем кармане новенькой куртки и вытащил амулет. Тот самый, который не позволял сновидениям моря проникать в голову. Я только криво усмехнулась, он, заметив мой оскал, покраснел, однако амулет упрямо напялил.

— Мне почему-то попадаются только кошмары, — просветил он меня.

— Первое время мне тоже, но постепенно их становится всё меньше! — поделилась опытом я.

Паромщик распахнул дверь кареты. На нас уставился тёмными глазами седой сгорбленный старик с обветренным, морщинистым лицом.

— Паром перегружен, но делать нечего, не бросать же вас на берегу. Так и быть, прихвачу, вылазьте! Сообщение в школу я отправил, вас заберут! По правой стороне парома шагайте, там поручень удобный, и покрепче за него держитесь, настил водой залило! — прокаркал он, голос у него был низкий и хриплый.

Пожала плечами, что ж, мне не привыкать шагать по мокрым доскам! Я подхватила чемодан и вылезла из кареты. Мирн, недовольно сопя, последовал за мной. Дождь закончился, но под ногами хлюпало. Мои старенькие ботинки тут же промокли, а следом за ними и ноги. Я поморщилась, но вспомнила полёт носков и шарфа по карете и приободрилась. Поднялась на паром и по правой стороне прошла примерно до середины.

Действительно, паром был забит под завязку, но не пассажирами, а грузом. Мешки, тюки, коробки, сундуки громоздились повсюду в ошеломительном количестве. Я углядела отличное местечко между сундуком и мешком. Умостила в проём свой чемодан, открыла его и выудила тёплые носки и шарф, намотала его в три оборота на шею, стащила ботинки и мокрые носки, натянула сухие и обулась. Ботинки, конечно, мокрые, но какое-то время протяну. Возможно, перемещение к школе на пароме не затянется надолго, и я не окоченею до состояния ледышки. Мирн всё это время молча восседал на своём чемодане в шаге от меня, хмуро озирая морские просторы.

Я, старательно не обращая внимания на промозглую сырость, ещё порылась в чемодане. А я-то всё думала, куда он подевался, а как оказалось, тётка по какой-то одной ей известной причине просто припрятала его в доме, и за это время я почти из всего выросла. На самом дне нарыла шапку, она была мне немного мала, но зато тёплая и без дыр. Утеплившись, я уселась на чемодан по примеру Мирна. Паром, мягко покачиваясь, бороздил волны моря Забытых сновидений. Тягучие обрывки снов плавно витали перед моим внутренним взором.

— Попробуй, сними амулет, — подначила я парня, полушутя. — Это правда здорово!

Мирн на меня покосился, недовольно нахохлился, но всё-таки несмело снял с шеи амулет. Сунул его в карман, настороженно замер. Но постепенно его лицо разгладилось, плечи распрямились.

— Кошмаров нет? — уточнила я.

— Нет! — он раздражённо отмахнулся.

Но спустя минуту подал голос.

— И часто ты бывала на пирсе?

— Часто! — я не стала скрывать. — Вечером тоже была, ждала появления черепахи.

— Желание хотела загадать? — блеснул он логикой.

— Конечно! Зная мою тетку, это, по-моему, не удивительно!

— Но ты ведь знала, что утром отправишься в школу и уедешь от неё?

— Угу, в школу! После твоих рассказов? Выбирать из двух зол? — он покраснел. — Решила испытать удачу, но не повезло!

— Откуда ты знаешь, что не повезло? Не сбылось? Что ты загадала?

— Быть как можно дальше от надоедливого мальчишки, живущего в соседнем доме. Как видишь, точно не сбылось. Ты рядом сидишь, и мы вместе плывем на пароме сквозь забытые сновидения в жуткую, прежуткую школу! — последнее предложение я произнесла замогильным голосом. — Хотя мне уже любопытно, что же за школа такая и с чего это в нас вдруг проснулся магический дар. Надеюсь, в школе объяснят этот феномен и научат управлять даром, тогда я буду невероятно счастлива! Если, конечно, наше приключение в туннеле не приснилось и магия никуда не исчезнет до нашего прибытия к месту назначения. Нет, честно, я готова потерпеть крыс, сырые подвалы и поучиться у злобных учителей.

— Угу, — уныло буркнул Мирн.

Он поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и оглянулся через плечо на паромщика. Но старик-паромщик не обращал на пассажиров в нашем лице ни малейшего внимания.

— Интересно, как долго нам ещё плыть? — пробухтел он.

Я вздохнула и вгляделась в приближающуюся линию горизонта. На фоне неба, понемногу вырастал из дымки сновидений огромный тёмный силуэт.

— Скоро прибудем! — указала я на силуэт мальчишке.

— Остров? Школа на острове? — крикнул он паромщику. Тот, ухмыляясь, утвердительно кивнул.

— Не волнуйся ты так! Это, по-моему, было вполне очевидно, куда ж ещё мы можем плыть на пароме? Однако спешу тебя успокоить: Затерянный остров отсюда далековато, он дрейфует в другой части моря, за скалой, на которой расположен маяк. Монстры далеко! — фыркнула я.

Сидеть молча я уже не могла, очень боялась и дёргалась не меньше мальчишки. Разговор хоть немного отвлекал от страха и переживаний. Плохо только, что у Мирна реакция на волнение была прямо противоположной: он, сцепив зубы и не моргая, сверлил мрачным взглядом вырастающие из тумана очертания острова. Но не прошло и минуты, как мне тоже болтать совершенно перехотелось. Паника поднималась приливной волной, отнимая дар связной речи, сковывая по рукам и ногам, скручивая нервы и затуманивая ум. Обрывки сновидений всё ещё обретались на задворках мыслей, но я не могла больше на них сосредоточиться.

Остров приближался. Его серые острые скалы, поросшие лишайником и низкорослыми деревьями, поднимались из свинцовых вод моря. Впереди простиралась уютная полукруглая бухта с галечным пляжем и деревянным причалом, а тонкая полоса дороги петляла от пляжа в гущу деревьев. У самой кромки стоял высокий человек. Пару панических мыслей спустя паром ткнулся в причал. Паромщик ловко закинул верёвку на причальный столбик.

— Хватайте чемоданы и на берег, вас уже ждут! — сухо сказал старик, кивая на мужчину.

Я поднялась и на негнущихся ногах потопталась по доскам парома, возвращая кровообращение в онемевшие и озябшие нижние конечности. Потом подхватила чемодан, развернулась и чуть не налетела на Мирна; он тоже замёрз и шагал деревянной походкой, едва переставляя ноги.

Мы протопали между поклажей и ступили на причал. Человек, заметив нас, махнул рукой. Спотыкаясь и хрустя по крупной гальке подошвами ботинок, мы пересекли пляж и подошли к нему. Но в тот час у меня возникло непреодолимое желание сбежать обратно на паром. Перед нами стоял мужчина, внешне до ужаса похожий на возницу, который в конечном итоге оказался нечистью. Выглядел он до крайности взвинченным и недовольным: около пятидесяти лет, короткие тёмные волосы с проседью, тонкие губы и ястребиный нос. Взгляд его не был пустым, но доброжелательности в нём не было ни капли. Одет он был в тёмные брюки, сюртук, жилет, белую рубашку и плащ с прорезями для рук по бокам.

— Я профессор Зейн Тан, ваш преподаватель по изучению небесных сфер. Мне сообщили о причине вашей задержки, однако, в отличие от вас, все остальные ученики на остров прибыли без опозданий, и общее собрание решили не переносить. Основное я перескажу вам вкратце по пути к школе, следуйте за мной и слушайте внимательно! Чемоданы оставьте здесь, их заберут!

Ослушаться и уж тем более возражать мы не посмели. Говорил он отрывисто и глухо, а, закончив, развернулся и, не оглядываясь, пошёл по дороге. Оставив чемоданы на песке, мы двинулись за Зейном Таном.

— Вы прибыли из города Кьярн, на побережье, у маяка, а это значит, магия проснулась в вас только после того, как вы миновали подгорный туннель. Защита маяка очень сильная, но она же не даёт вашей внутренней магии выплеснуться наружу.

— Если такое происходит только в нашем городе, то остальные ученики, которые прибыли в школу из других городов…

Не совладав с собственным любопытством, я попыталась сформулировать возникший у меня вопрос. Преподаватель не высказал недовольства, но вальяжно взмахнул рукой, жестом останавливая мою сбивчивую речь. Он понял, что именно меня интересует, и даже ответил, по-прежнему не оборачиваясь. Я в волнении слушала ответ, сверля взглядом его спину.

— В других городах магия у детей просыпается несколько раньше, но на неё ставят блокирующее заклятие до поступления в школу. Однако магия у всех восстанавливается и возрастает понемногу, так что вы в равных условиях. Разница лишь в том, что им снимали блокировку лекари, а у вас — туннель!

Мирн и я с облегчением переглянулись и, приободрённые, резвее потопали вперёд. Под сенью деревьев стало совсем темно, но в руке преподавателя разгорелся, соткавшись словно из воздуха, конус света, льющийся из старого фонаря. Тропинка плавно свернула влево, и перед нами выросла громада школы: три этажа, два крыла, множество освещённых окон и печных труб на плоской крыше, башня с часами над главным входом.

— В школе «Скального острова» вы будете обучаться четыре года. Это начальный этап; после итоговой аттестации продолжат обучение только ученики с хорошей успеваемостью, с остальными мы распрощаемся. На острове пользоваться магией в первый год обучения можно только в учебных классах. Занятия начнутся завтра; расписание вы найдёте в своих комнатах. Шанира Тени — пройдите к главному входу, вас проводят в жилую часть школы, где расположены комнаты для девочек. Мирн Шарн, у меня для вас есть ещё несколько дополнительных пояснений — это не займёт много времени!

Мирн понуро остановился рядом с преподавателем. Я некоторое время переваривала услышанное под недоуменным взглядом преподавателя, но потом очнулась, покраснела и отправилась к двери главного входа, осматривая каменные стены и пятна света, падающие из окон школы на заросшую травой землю. Поднялась по ступеням, толкнула рукой тяжёлую деревянную дверь. Она тихо распахнулась. Я проскользнула внутрь в просторный холл и сразу же оказалась под пристальным взглядом суровой дамы, стоявшей возле лестницы, ведущей на второй этаж.

— Моё имя Айнора Гарт, смотрительница школы. Прошу вас, следуйте за мной! — сказала она и, развернувшись, начала подниматься по ступеням.

Я двинулась по пятам вслед за дамой, стараясь не слишком громко топать, дышать и ни в коем случае не стучать зубами. Чувствовала, что смотрительнице это не понравится. Мы прошли сумрачными коридорами, освещёнными лишь несколькими тусклыми свечными светильниками. По пути нам почти никто не встретился, зато в жилом крыле из-за дверей доносились разнообразные звуки: смех, разговоры, шаги. В школе было тепло, и я немного оттаяла. Смотрительница остановилась перед дверью в конце коридора и протянула мне ключ. Он был медный, длинный и ледяной.

— Ваши вещи в комнате, душевая в конце коридора. Ужин через полчаса, столовая на другой стороне здания, на этом же этаже. Первое занятие завтра, в девять утра, класс номер семь, первый этаж! Учебники в комнате. Не опаздывайте!

Она многозначительно уставилась на мои рваные на колене брюки, развернулась и растворилась в сумраке. Я, ощущая тяжесть на сердце, вставила в замок ключ. О своём непрезентабельном внешнем виде я и думать забыла, и в чём же я завтра появлюсь перед своими однокурсниками? В драном свитере и брюках? Не напяливать же платье, которое мне на пару размеров мало! Я прошла внутрь и прислонилась спиной к двери. На стене зажёгся небольшой светильник. Осмотрела комнату: квадратная, маленькая, зато с окном, выходящим на задний двор школы и лес. На небе уже светила полная луна, поливая расплавленным серебром верхушки высоких деревьев. Мой чемодан стоял у заправленной кровати. Его что, в комнату магией переместили? Стол возле окна, стул, шкаф и полки. Дверцы шкафа были приоткрыты; я подошла ближе, заглянула внутрь: на плечиках висело несколько тёмных платьев, рубашек и брюк, плащ и тёплое пальто с форменным знаком школы на правой стороне — вышитые чёрными нитками буквы «СкО» на фоне серых скал. Внизу стояли несколько пар туфель и ботинки. На полках лежала вся остальная необходимая мелочёвка для нормальной девчачьей жизни. Я облегчённо выдохнула и улыбнулась. Запихала чемодан под кровать. На столе лежал лист плотной бумаги с расписанием занятий, стопка учебников и механические часы-будильник. Разглядывать учебники и расписание не стала; учёба завтра!

Вспомнила об ужине после нервотрепки и морской прогулки на свежем воздухе — есть хотелось ужасно. Прихватив одно из платьев из шкафа, нерешительно вышла из комнаты. Душевую я нашла на удивление быстро. Просторное каменное помещение с отдельными кабинками и стопками мягких полотенец на полках. Привела себя в порядок и натянула новое платье. Сунула старую одежду в мусорную корзину. Прошлое долой! Новое платье сидело на мне как влитое. Быстро и ловко заплела волосы в косу. Хлопнула дверь, и в помещение вошли две девочки. Одна была моего возраста, а вторая — гораздо старше, обе, как и я, в школьных платьях.

Вошедшая первой девочка со светлыми кудрявыми волосами, задрав нос, прошествовала к раковинам. Вымыла руки и, не проронив ни слова, выплыла из купальни. Вторая девочка подошла ко мне и с выражением брезгливости проследила за этим грациозным выходом. Она поморщилась, обернулась ко мне и объяснила:

— Главная высокомерная и самовлюбленная особа этой школы — Хейна Дирк, она на четыре года старше! Ее мать — главная сплетница нашего города — Ишнар! И вечно эта девица задирает нос. Вот только непонятно, что Хейна здесь-то забыла, она же перешла на пятый курс, а старшие курсы учатся отдельно в своем крыле школы. Ой, — воскликнула девочка, тряхнув ярко-рыжими волосами. — Это ведь ты приехала в школу с опозданием? Из Кьярна? На твою карету нечисть напала, да? Ох, я Рина!

Я ошеломленно моргнула, ее напор и информированность поставили меня в тупик. Ишнар — название города, на который я успела лишь пару минут полюбоваться в окно кареты. Я слышала его несколько раз, но постоянно забывала, очевидно, за ненадобностью.

— От-откуда ты знаешь? — запинаясь, спросила я.

— Карету нашёл в туннеле мой отец, он дежурный! — она хихикнула и указала на рыжие кудри. — Это семейный цвет волос! Меня зовут Рина Хорн!

— Шарина Тени! Правда! — обрадовалась я. — Созвездия небесные, он и правда нас здорово выручил!

Рина выжидательно на меня смотрела. Я воскликнула:

— Ах, да! Нечисть! Он притворился возницей, но защита его уничтожила, остался от него только мешковатый плащ!

— А ты Черепаху видела?

Я кивнула, она тут же вцепилась мне в руку и потащила к выходу.

— Идём на ужин, и ты мне обо всём подробно расскажешь! Есть хочу страшно, я с самого утра в дороге! Ещё и на собрании нудили о чём-то скучном и неинтересном. Занятия, послушание, магичить нельзя! — она, походя, ответила на мои незаданные вопросы и перескочила на другую тему. — Я всегда хотела у вас побывать, но отец говорил, что лучше сначала дождаться пробуждения магии и научиться ею управлять, а уже после ехать в Кьярн. Подожди, ты сказала — нас выручил?

В коридор из комнат выходили другие девочки, и все они шли в том же направлении, что и мы. Тёмные тени в чёрных платьях. Рина тараторила шёпотом, как заведённая, и от резкой смены темы разговора я немного замешкалась с ответом.

— Да, Мирн, соседский мальчишка! Нас забрали в школу вместе, и в карете он был со мной. Школа называется — «Скальный остров»?

— Официально — да, — кивнула Рина. — А неофициально — Школа «Потерянных душ».

— Почему? С чего это у магической школы такое мрачное название?

— Не знаю, — она нахмурилась. — Но очень хочу это выяснить!

— Поделись, если узнаешь, со мной! — попросила я её.

— Непременно! — пообещала она. — Нам туда!

Она указала на широко распахнутые двустворчатые двери. И не ошиблась. Школьная столовая была полна, а так как она была общая, то за отдельными разномастными столами сидели мальчишки и девчонки. Столовая, как и те части школы, что я успела увидеть, была мрачной и каменной. Мирн сидел в гордом одиночестве за столом у окна.

— Ага, это и есть Мирн? — сказала Рина, перехватив мой взгляд. Она сделала верный вывод.

— Да! И смотри-ка, стол нам занял! Идём!

Мирн, сидевший до нашего появления с недовольной миной, заметив нас, как-то расслабился. Я коротко представила ему свою новую знакомую, он важно кивнул. И тут же выпалил:

— Не нравится мне здесь!

— Почему? — искренне удивилась я.

За исключением появления вредной девицы, мне понравилось в школе. Он кивнул на учащихся за другими столами.

— Все они больше похожи на нечисть, чем на обычных детей!

Рина оценивающе оглядела зал.

— Не накручивай! Всё не так плохо, просто некоторые ученики приехали сюда впервые, а остальные хорошенько отдохнули на каникулах дома от школы и занятий, вот и ведут себя скованно!

Мирн пробурчал что-то неразборчивое. Но его дурные мысли меня не очень-то интересовали.

— Ты брата нашёл? Расспросил его для чего он сочинял свои завиральные байки?

— Нашёл, но не расспросил, — буркнул Мирн. — Он спускался по лестнице с третьего этажа, со своими однокурсниками и, как мне показалось, не особо мне обрадовался. Затем они всей толпой спустились вниз, на первый этаж. Наверное, отправились к себе — старшие курсы живут и учатся в другом крыле школы. — Он помахал вилкой в сторону глухой стены столовой, очевидно, крыло находилось за ней.

Вот и разгадка его недовольства! Динт проявил недостаточное дружелюбие, встретив младшего брата. Мирн, кстати, тоже щеголял в новенькой школьной форме и изо всех сил старался выглядеть старше своих четырнадцати лет. Прозвучал гонг, и перед нами на столе появилась еда. Магия, удивительно! Я осмотрела еду — доставка магическая, но еда оказалась в тарелках вполне обычная: водянистый морской суп, рагу и чай.

Я бросила взгляд на окно. Стекло было каким-то странным. Я пригляделась: ого, да это вообще не стекло! Протянула руку и коснулась поверхности — вода, но она мгновенно затвердела, мои пальцы упёрлись в застывший поток, ставший мутноватым стеклом с пузырьками. Однако стоило убрать руку, как вода вновь заструилась сверху вниз.

— Интересные окна, да? — кивнула на окно Рина. — Жду от тебя подробного описания черепахи! — напомнила она, черпая ложкой суп. — Она ведь сновидение, да?

— Древнее сновидение! — поправила я её. — Проплывает над нашим городом примерно раз в несколько месяцев, черепаха огромная, черно-серая, размером примерно с трёхэтажный дом.

— Она в связке с маяком защищает наш город, а заодно и весь мир от монстров Затерянного острова! — вставил деловито Мирн.

Продолжить мы не успели: в дверях появилась смотрительница и другие преподаватели школы, их было в общей сложности семеро. Они о чём-то негромко разговаривали. Немногочисленные разговоры в столовой тут же угасли. Но на учеников никто из них внимания не обращал. Ах, да, основная встреча учеников и преподавательского состава школы проходила ранее, мы на неё с Мирном опоздали. Во тьме столовой я рассмотреть их хорошо не смогла, хотя очень старалась. Но усталость наваливалась мягким покрывалом после сытного ужина, затуманивая взор и мысли.

Мы втроем в молчании быстренько закончили ужин и, пожелав друг другу добрых сновидений, разбрелись по своим комнатам. Мирн отправился в противоположный конец второго этажа школы, Рина свернула в свою комнату в самом начале коридора. Я шла, покачиваясь, как лунатик, мало уже что соображая. Открыла ключом дверь, вытянула из чемодана старую ночную сорочку — она была просторная и налезала как миленькая. Мне вдруг показалось, что так я ближе к родителям и воспоминаниям о них. Переоделась и упала в кровать. Светильник, как по команде, потух.