По любви

Юлия Резник, 2023

– В смысле – аннулируют вид на жительство? Вам? – открыв рот, гляжу на шефа. – И что же мы будем делать? – Юрист предлагает мне заключить фиктивный брак. – Способ – верняк. Что, вы не найдёте девушки, которой могли бы довериться в этом деликатном вопросе? – поддакивает тот самый юрист. – Да я уже вообще никому не верю! Если только тебе. И еще, вон, Нине Васильевне. Я машинально киваю. Доверие я заслужила, кто ж спорит? Десять лет прошли как один день, я еще у истоков фирмы стояла. Теперь вот главбух. Так, стоп. Он же не намекает, что я… Да нет! С опаской отрываю взгляд от блокнота и медленно веду по лицам уставившихся на меня мужиков. – Ч-что? – Вы же не замужем, Нина Васильевна? В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 6

Ставрос

Озвереть. Других слов здесь не подобрать. В момент, когда мозг отключается, первые реакции вообще самые честные. И ценные. Это за них нужно хвататься, чтобы потом, когда помутнение схлынет, лучше понять себя. Так что не зря я это все затеял. Ой, не зря.

— Ни в коем случае! — шипит Нина, застегивая молнию на брючках. Лямки топа она вернула на место за секунду до этого. Смешная. Да я все запомнил в таких деталях, что и сейчас ее вижу голой. Почти. В тонком, ничего не скрывающем пенно-белом кружеве, одна функция которого — заводить. Потому как ничего поддерживать и пушапить там уж точно не надо. Сиськи у моей будущей жены идеальные. Размер (полномерная троечка), упругость, форма сосков… Последнее — каждый раз ведь какой-то сюрприз, и не всегда приятный. А между тем именно женские соски — мой личный фетиш. У Нины они роскошные. Маленькие, в окружении небольших розовых ареол. Одернув себя, трясу головой. Этот вопрос выяснен и закрыт. Теперь бы мне следовало сосредоточиться на другом. Не менее важном.

— П-поверить н-не могу, что в-вы это сделали!

Не пойму, почему. Решения я всегда принимаю быстро. Так устроен мой мозг. Я мгновенно просчитываю любую, даже самую сложную ситуацию. Нахожу все возможные из нее выходы, взвешиваю риски, нащупываю подводные камни. И уже без всяких сомнений и колебаний выбираю, как поступить. В ситуации с Ниной я тоже все для себя понял практически сразу же. Азаров еще договорить не успел, а я уже прикинул все плюсы и минусы нашего брака с Лунопопой. Плюсов оказалось море. Мы были с ней на одной волне, жили одними и теми же проблемами. Она ни за что не стала бы меня пилить, просто потому что знала, как я впахиваю. Да и вообще была редкой умницей. Тихой, исполнительной, верной, старательной. Думаете, я на кой черт к ней полез? Захарассить? Да ну. Не мои методы. Если бы Нина Васильевна съездила мне по морде, или как-то еще выразила свое неудовольствие, я бы тут же отпустил ее с богом. И все бы осталось как прежде. Я в жизни бы ничего ей не предъявил, не поставил в упрек и уж тем более не уволил бы.

Но она не съездила. Она кончила с таким пылом и скоростью, как будто только и ждала, когда я залезу к ней в трусики.

Так я получил ответ на единственный свой вопрос, который еще оставался открытым. Подойдем ли мы друг другу в постели?

Потому что Азаров прав. Женившись, я не смогу себе позволить блядовать, как раньше. И дураку понятно, какому пристальному вниманию со стороны миграционки будет подвержен мой спешный брак. Здесь нельзя рисковать, если я никого не хочу подставить.

Но и без секса я долго не протяну. Так что надо было уточнить этот момент, да. И я его уточнил. Грубо? Ну, может быть. Зато без прикрас и экивоков. Менять себя уже поздно, пусть видит сразу, что ее ждет, чтобы не дай бог не повторилась моя ситуация с первой женой. К чему я не готов, так это к тому, чтобы кто-то снова выносил мне мозг.

— Сядь, Нин. И давай уж на ты.

— Нет, я…

— Истерик мне не надо, — морщусь, — либо мы говорим как взрослые люди и договариваемся, либо — шуруй к себе. Но тоже без истерик. Сделаем вид, что ничего не было. Ситуация у меня — ты знаешь какая. Ее надо решать.

— Интересные у вас методы! — фыркает.

Кончики моих губ трогает улыбка. Я невольно смягчаюсь, глядя на нее такую… вспененную.

— Надо же нам было как-то понять, подходим ли мы друг другу.

Румянец на лице Лунопопой сгущается. Нина ерзает на стуле. Аущ. Господи, да я голову готов дать на отсечение за то, что прямо сейчас она не отказалась бы от добавки! Только-только успокоившиеся нервы натягиваются до предела. Во рту сохнет, как у заплутавшего бедуина.

— Это очень странно.

— Ну, уж как есть. И тебе понравилось. Я могу, конечно, повторить, если…

— Нет! Я обойдусь!

Всегда ровный голос Лунопопой срывается. Она полна сюрпризов. С ней мне точно не заскучать.

— Значит, тут у нас разногласий нет?

— Нет. — Опускает глазки. Ну-ну, как будто от меня укрылся бушующий в них шторм. А вот фиг тебе, Нина Васильевна. Ты у нас горячая штучка. Теперь прячься — не прячься, я все про тебя знаю. Под твоими льдами, затаившись, дремлет супервулкан.

— Отлично. Потому что меня все тоже более чем устроило.

— Но вы же… Ты же…

— Не кончил. С этим ты мне можешь помочь, когда мы обо всем договоримся, — дразню Нину, нащупываю пределы. Она краснеет просто мучительно. Вздрагивает, как заяц, целиком и полностью оправдывая свою смешную фамилию. Но когда говорит, ее голос звучит знакомо сдержанно. Я бы даже сказал — отстраненно:

— Я еще ни на что не согласилась.

— И то так. Ну, что я тебе предлагаю, ты знаешь. Давай тогда быстренько пройдемся по твоим вопросам.

— Каким вопросам? — поджимает губы.

— Какие-то же вопросы у тебя ко мне остались?

— Да их тьма! Мы ничего толком не обсудили. Вы предлагаете мне фиктивный брак, но он будет не совсем фиктивным…

— Вот именно. Совсем фиктивно — не выйдет. Азаров объяснил, почему. У тебя с этим какие-то проблемы? Ты не любишь секс?

— Не в этом дело!

— Вот и хорошо. Потому что трахаться мы будем часто.

— Трахаться… — задыхается Лунопопая.

— Да, именно так, — продавливаю ее взглядом. Иначе никак. Это принципиальный момент. Нужно, чтобы она поняла, и не строила насчет меня никаких иллюзий. — Сразу предупрежу, что я не особенно романтичный парень. Все будет ровно так, как на этом столе, Нина. Жестко, много, грязно. Если ты видишь это как-то иначе, ставим точку в разговоре и расходимся. Выпрашивать, кружить около, якобы завоевывая, я не умею…

— Брак по расчету этого и не предполагает, — перебивает меня, деловито поправляя очки. Моя ж ты умничка! Хочется обнять ее за такую покладистость. — По поводу интимной стороны вопроса, думаю, мне все понятно. Теперь можем перейти к более насущным вещам.

Нина открывает блокнот, берет ручку и принимается в нем что-то писать.

— Нин, ты что делаешь?

— Набрасываю основные пункты нашего договора. Итак… Что даю я вам, понятно. Совместное проживание… Кстати, где?

— У нас с дочерью дом. Ты переедешь к нам на время нашего брака.

— Надо бы уточнить адрес. И срок самого брака. Как думаете, полугода хватит?

— Мы же вроде уже перешли на ты! — не упускаю случая ей напомнить. — Полгода — мало. Люди дольше гражданства ждут.

— Год? — сводит брови.

— Не так уж это и много! — отчего-то злюсь я.

— Не скажи. Никто из нас не молодеет. Кроме того, в течение этого срока моя личная жизнь будет стоять на паузе. Наверняка ведь предполагается, что ни с кем другим я не смогу встречаться?

— Ты зришь в корень, — сощуриваюсь. Ревность берется из ниоткуда. Концентрируется, густеет в воздухе. Что глупо примерно так же, как и неподконтрольно. Темперамент у меня о-го-го. — С этим могут возникнуть какие-то проблемы? У тебя кто-то есть?

— Нет на данном этапе. Но ведь ничего нельзя исключать. Я хочу семью, детей… Когда-нибудь.

— Кстати, о детях. Ты на таблетках?

— Нет. — Нина бросает на меня быстрый взгляд и снова утыкается в злосчастный блокнот.

— Дети мне ни при каких условиях не нужны. Следует позаботиться об этом. Имея постоянного партнера, я бы предпочел отказаться от презервативов в пользу таблеток. Если тебе они, конечно, не противопоказаны. — Нина опускает голову еще ниже. — Что это означает, Нин? У тебя есть какие-то возражения? — хмурюсь.

— Нет. Просто неловко, что Азаров будет в курсе таких подробностей. Не бери в голову.

— Тут без вариантов. Привлекать другого юриста я не стану. Сама понимаешь, насколько это деликатный вопрос.

— Да. Понимаю, — ну вот, опять поджимает губы.

— Ты записала? Никаких детей. Надо прописать ответственность за нарушение этого пункта.

— Штраф? — вскидывается Нина. — Хорошая мысль. Кстати, думаю, за измену он бы тоже не помешал.

— Ты собираешься мне изменять? — подкалываю.

— Нет! Речь сейчас скорее о тебе. Извини, Ставрос, но учитывая славу, которая за тобой тянется, я в этом браке не смогу расслабиться ни на секунду.

— Ревнуешь?

— Не хочу, чтобы против меня выдвинули обвинение по статье о фиктивном браке.

— Этого не будет. Моего слова тебе недостаточно?

— Не в этом вопросе. Прости. Думаю, миллиона за каждый установленный случай измены будет достаточно. — Лунопопая закусывает губу, старательно выводя на бумажке шесть ноликов.

— Да ты не мелочишься! — присвистываю восхищенно.

— Меньшая сумма вряд ли вас дисциплинирует.

— Ты уж определись — ты, вы.

— Я десять лет соблюдала субординацию. Не так-то просто избавиться от привычки тебе выкать.

В этом, блин, что-то есть. В том, что мы обсуждаем наш брак так сухо, сдержанно, как до этого сто раз с ней обсуждали всякие рабочие моменты. Мне нравится. Не могу не улыбаться. Хотя ситуация, мягко скажем, не располагает к веселью. То, что я согласился на брак, говорит лишь о том, что меня таки сумели припереть к стенке.

— Что еще?

Нина задумчиво теребит подвеску.

— Не знаю. Навскидку так и не скажешь. Может, Азаров нам что-нибудь посоветует?

— Вероятно. О росписи я договорюсь. У меня есть знакомые в ЗАГСе.

— Ладно. А ваша дочь…

— А что она?

— Вообще в курсе? Для девочки это может стать неприятным сюрпризом. Да и вообще мы как-то не обсудили этот довольно важный момент.

— Обсуждать здесь нечего. Надо сделать так, чтобы Вика не успела к тебе привыкнуть. Иначе ей будет больно, когда мы разведемся.

— Но мы же будем жить в одном доме… — вот тут в голос Нины и возвращается неуверенность.

— Ничего. Дом у меня большой. Будут еще идеи? Или я вызываю Азарова?

— Вызывай.

А дальше все закручивается просто с какой-то невероятной скоростью! Самым сложным оказывается договориться с ЗАГСом. Там уже все расписано перед новым годом. И даже своим, даже за деньги не втиснуться. Приходится просить, чего я вообще терпеть не могу делать. Лезть в глаза. Суетиться. Спасает лишь то, что нам и даром не далась торжественная роспись. Хотя, может, для картинки она бы не помешала. К черту! Пусть в миграционке докажут, что я не по большой любви женюсь. И до того меня вся эта канитель закручивает, что о своей невесте я вспоминаю, когда ее уже и след простыл. Приходится ей звонить.

— Завтра к одиннадцати надо быть в ЗАГСе.

— Хорошо. Буду. Что-нибудь еще?

А черт его знает! Я вообще почему-то ужасно раздражен. Может, все дело в том, что в глубине души я надеялся на ответную любезность от Нины? Если честно, я вообще только о том и думал.

— Да. Принарядись. Чтобы не возникло вопросов — сама знаешь, у кого.

— Ладно.

Какая красноречивая, блин. Самой-то наверное, хорошо. А я вспоминаю утро и… Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Я просто горю.

— А ты как? Чем вообще занимаешься?

— Пакую вещи. Мне же завтра предстоит переезд.

— А… — замечаю глубокомысленно.

— У тебя все? Потому что у меня правда очень много работы.

— Да-да. Не отвлекаю.

— Слушай, Ставрос, я тут подумала, наверное, будет правильно устроить в офисе небольшой праздник.

— Проставиться, в смысле?

— Ну да. Не то это будет как-то подозрительно, тебе не кажется?

— Угу. Я что-нибудь придумаю.

— У Лены есть номера кайтеринговых компаний, с которыми мы обычно сотрудничаем. Я бы этим занялась, но мне надо…

— Собрать вещи. Я помню.

— Именно.

— Сам справлюсь.

— Может, ничего и не выйдет. Перед новым годом у них наверняка миллион заказов.

— У меня блат. Здесь все рестораны принадлежат грекам. — Смеюсь.

— А ничего, что я не гречанка?

— Ничего. Это же фиктивный брак.

— Но они-то об этом знать не должны!

— Конечно. Скажу, что без памяти влюбился, — смеюсь, Нина на том конце связи тихо вздыхает.

— С дочкой не забудь поговорить. Ей будет сложно.

— Поговорю. Ну, все, давай. До завтра, Лунопопая, — не могу удержаться от подкола. А что? Она моя. Я ей это с тех пор, как увидел, хотел сказать. Теперь можно ни в чем себе не отказывать. — Наденешь для меня те красные трусики?