Грешник

Юлия Резник, 2022

Она была женой его сына. Но тогда, в самом начале, Глеб Громов об этом не знал. Сначала было… Нет! Даже не слово. Голос… Глубокий, завораживающий, тягучий, словно мед, который они в далеком, подернутом дымкой времени детстве добывали из гнезд диких пчел, сдирая в кровь коленки и рискуя свалиться с дерева. Он как будто в пропасть упал, как только ее услышал. Не разбирая слов, ничего перед собою не видя. Погружаясь в ее интонации… Чёрт! Она ведь была женой его сына…

Глава 5

В палате было темно. Только желтый свет уличного фонаря проникал сквозь прорези жалюзи и ложился на пол тонкими чуть колеблющимися пластинами. Можно было, наверное, уходить. Даже нужно… Наташа спала, подложив руку под голову и чуть приоткрыв губы. А у него было много дел, которые нужно было решать прямо сейчас, что называется — по горячим следам. Но Глеб почему-то не торопился. Смотрел на нее, игнорируя все запреты, воспаленными, но уже привыкшими к темноте глазами.

Что он будет делать? Ну, вот разберется со всем. Вытащит Кирилла. Из больницы и из проблем, в какие бы только этот придурок не вляпался… А дальше? Дальше-то что? Отдать Наташу сыну? Никогда. Не оценит тот ее по достоинству. И пусть Громов не знал наверняка, что его отпрыск за человек — о самом главном он мог судить с полной уверенностью. Тот не достоин такой женщины. Хотя бы потому, что из-за собственной дурости подвергнул ее опасности. Её и своего еще не родившегося ребенка. Разве это мужик?

Коротко тренькнул телефон. Наташа зашевелилась. Перевернулась на спину, но не проснулась. Спала она в трикотажной пижаме. Сбившаяся тряпка обтянула красивую девичью грудь. Глеб зажмурился, не в силах справиться с волной острой, болезненной в ней нужды.

Хотелось коснуться. До зуда в руках хотелось. И то, что пока Наташа была для него под запретом, ровным счетом ничего не меняло. Его тело, его душа, вся его мужская сущность тянулись к ней. Единственной. Никогда такого на его памяти не было. Ни с одной. Хотя женщины на пути Глеба Громова не переводились. Ему и делать ничего для этого не надо было. Они к нему сами липли, на уровне инстинктов готовые склонить голову перед самым сильным, самым выносливым самцом в стае.

Соберись, Громов. Телефон… Тебе нужно взять трубку. Но сначала оторвать себя от девчонки и убраться к чертям собачьим, чтобы ей не мешать.

Громов провел руками по лицу, стряхивая наваждение, и, напоследок обернувшись, вышел прочь из палаты.

— Да, Мат… Что там у вас?

— Не телефонный разговор, Глеб Николаевич. Вам бы подъехать.

Громов выругался под нос. Если уж его зам не хочет ничего говорить по защищенной, в общем-то, связи, то дело — действительно дрянь.

— Сейчас буду.

В офисе, естественно, не было никого. Только его ребята. Матвей и еще один парень. Глеб кивнул заму, приглашая вслед за собой в кабинет. Поставил захваченный с собой термос на стол, уселся в кресло.

— Ну? Говори. Не тяни.

— Вляпался этот парень по самое не горюй.

— Да это я уже и сам понял. Давай к деталям.

— Ну, что… Как я и думал. Приторговывают в этом клубе наркотой. Но и это только вершина айсберга.

Громов прикусил щеку. Открыл крышку и налил в две больших кружки ароматный, уже порядком остывший кофе.

— Этот Кирилл… он с серьезными людьми связался. Взял товар на распространение… Довольно крупную партию, ну и ни денег, ни товара.

— Постой. Что значит — взял? Он сам им барыжил?

— Смотря что вы подразумеваете под словом «сам». Сейчас они ведь продвинутые. Сайты у них свои. Через них и толкают. Договариваются в сети, заказчик скидывает бабло. Курьеры — они их курицами называют, делают закладку. Прячут наркоту в заранее оговоренных местах, откуда заказчик её со спокойной душой забирает.

— Умно.

— Не без этого.

— Выходит, они эти закладки где-то в клубе делали?

— Да. В том числе. Очень удобно, пришел — разминировал, и дальше гуляй. Жизнь — малина.

Глеб отпил кофе. Растер виски. Он все эти дела с наркотой обходил десятой дорогой. Никогда, даже в начале своего пути, Громов с этой херней не связывался. Хотя возможности были. И Каримову не один раз предлагали наладить канал из родных краев.

— Так что, выходит, ему за пропажу товара череп проломили?

— Не похоже, — покачал головой Матвей.

— А ребята, которые к нему домой ломились, что говорят?

— Да то же… Не их это рук. Да, и правда, смысла в том визите не было, если бы они своими руками Пахомова на тот свет пытались отправить.

Черте что… Да и не стали бы его убивать за такое. Сначала бы деньги вытрясли. Припугнули. Громов не знал, что и думать.

— Есть предположения, что с товаром случилось?

— Пока нет. Дело темное.

— Может, он уже толкнул его и хотел с деньгами на лыжи встать?

Почему-то Громову вспомнилась сумка с вещами, которые Наташа даже не распаковывала.

— Да черт его знает. Так рисковать? Какой смысл? Он больше на торговле заработал. Темное дело, Глеб Николаевич. Я тут последние трип-репорты почитал…

— Это еще что за черт?

— Что-то вроде отзыва. Описание полученного эффекта после употребления наркотика. Обычно такие комментарии оставляют в качестве благодарности за бесплатную пробную дозу. Но в этот раз ругали. И вот, что не стыкуется — пойманные нами ребята утверждают, что мальцу дали чистейший продукт. А по отзывам — так дерьмо собачье.

— Озвереть. Они еще и отзывы пишут…

— Современный мир. Что вы хотите, — пожал плечами заместитель. — Так что нам делать? С залетчиками нашими?

Вообще-то больше всего Глебу хотелось пустить тех на фарш. Но он понимал, что этим лишь все усугубит.

— Отпустить. Мне их главный нужен.

— Он может и не согласиться на встречу.

— А ты скажи, что я хочу расплатиться.

— За Пахомова, что ли? — на обычно бесстрастном лице Николая мелькнула легкая тень эмоций. Щенок все же… Еще не волчара.

— Ну, а за кого же? Да что ты смотришь? Делай, что говорю.

По прикидкам Глеба, на него очень скоро выйдут. А хоть бы и потому, что имя его очень известное в узких кругах. Авторитетом задавит. А там еще немного, и выяснит, наконец, что все же происходило. И в кого вляпался его малец.

Вообще Громов считал, что каждый должен сам отвечать за свои поступки. И неизвестно, как бы он поступил в этой ситуации, если бы не Наташа. Стал бы выручать сына или позволил бы ему самому разгребать за собой дерьмо. Правильным было последнее. Иначе не научится ничему. Не вынесет уроков.

Но Кирилл впутал Наташу. И это перевешивало все.

Вот, чья безопасность была в приоритете. Вот, ради кого он, Глеб, старался.

Едва за Николаем закрылась дверь, как Глеб поднялся. Проверил через специальное приложение обстановку в доме хозяев. Все было спокойно, а значит, он сам был свободен. А дальше что? Куда?

Позвонил в больницу. Состояние Кирилла не изменилось. Можно ехать домой, да только что он там не видел? У него и времени толком не было привести свою холостяцкую берлогу в порядок. Так, купил хоромы более-менее по статусу и нанял дизайнера, чтобы тот сделал что-то с голыми бетонными стенами. Тот и сделал. Обошлось это Громову в приличные деньги, да только… недаром ли? У себя он оставался редко. Пару раз в месяц. А по большей части обитал в доме своих хозяев. Но туда дорога неблизкая. Значит, все же к себе? Или…

Громов быстро набрал Каримова.

— Доброй ночи, Глеб Николаевич. Чего это ты не спишь? У вас сколько?

— Четвертый час… Я по делу звоню.

— Что-то с Кариной? — насторожился шеф.

— Нет. Я по другому вопросу, — поспешил его успокоить Громов.

— Говори.

— Мне бы отпуск.

— Серьезно? Как насчет июня? Привезешь Карину к нам, и рванем куда-нибудь на Карибы…

— Нет, Амир Шамильевич. Я не о том. Мне бы сейчас отпуск. Очень надо.

По ту сторону земного шара повисло молчание.

— Хм… Что-то серьезное?

— Я справлюсь. Но мне нужно сосредоточиться на другом. И я… эээ… несколько не по назначению использовал наших ребят.

— Злоупотребляете положением, значит?

— Не без этого.

— Ну, вот и злоупотребляй себе на здоровье. А отпуск… сам понимаешь. Я дочку только тебе мог доверить.

— Так за ней есть, кому приглянуть.

— Но слушается она только тебя. Слушай, Глеб… Я не прошу тебя день и ночь при ней околачиваться. Так, заглядывай иногда. Проверяй, все ли в порядке. Ну, типа, поболтать. И у меня душа на месте, и тебе не особо напряжно. Что скажешь?

— Ну, если только время от времени.

— Так большего я и не прошу. А в остальном, ты, главное, появляйся в офисе хоть иногда, чтобы они там окончательно не распустились. Держи руку на пульсе.

— Заметано.

— Вот и ладно. Вот и хорошо, — похвалил Громова шеф. Помолчал немного, но все же не сдержал любопытства: — Расскажешь?

— Нечего пока рассказывать. А как будет — так обязательно.

Глеб спустился в паркинг. Сел за руль и устало повесил голову. Домой не хотелось. Хотелось к ней. И не отпускало, что бы он ни делал.

Глеб тихо выругался и поехал-таки к Каримовым. Амир дал понять, что отпуск — отпуском, но за его дочь Громов отвечает головой. Нет, он мог понять волнение шефа. Совсем недавно девочка перенесла операцию по трансплантации костного мозга, и хоть сейчас все говорило о том, что она победила болезнь — напряжение не отпускало. Тем более, Каримову пришлось оставить ее одну больше, чем на целый месяц. После планировалось, что девочка переедет к родителям в Америку. А пока — та усиленными темпами догоняла пропущенную из-за болезни школьную программу.

— Явилась нянька! И где же ты был?

— Привет, Карин. А ты чего не спишь? — удивился Громов, разглядывая вышедшую навстречу девушку. Она уже оправилась после болезни, у нее отросли ресницы и брови, а на голове красовалась модная ультракороткая стрижка.

— Тебя жду! — зло ответила наследная принцесса. Глеб удивленно на нее уставился.

— А спать ты будешь в школе на уроках?

— Где ты был? — проигнорировав его вопрос, осведомилась девица.

— Я не обязан перед тобой отчитываться. Как в школе?

— Я не обязана перед тобой отчитываться, — перекривляла его девчонка.

Глеб пожал плечами — мол, не хочешь, не отвечай. И пошел прочь из комнаты. В конце концов, он отвечает за безопасность девочки. Терпеть её хамство он не обязан. Да и на место ставить Карину — есть кому и без него. А ему бы… ему бы со своим дерьмом разобраться.

Наркота. Ну, надо же… И почему он не удивился? А ведь Ларка всегда так гордилась сыном. Глеб ей редко звонил, но всегда в таком случае она расхваливала Кирилла. И вот, пожалуйста. Знала ли она, куда этот дурачок влез? Вряд ли… Хотя, интересно было бы послушать ее версию. Что тот наплел матери по поводу квартиры?

Глеб зашел поздороваться с охраной, проверил работу камер и с чистой совестью пошел к себе. Открыл дверь — его спальня располагалась в отдельном крыле, втянул воздух и, как зверь, ощетинился. Рука сама потянулась к пистолету. Крадучись, он преодолел комнату, сдернул одеяло и:

— Какого черта?!

— А ты не догадываешься? — в темноте мелькнули белые зубы его подопечной.

— А ну, выметайся отсюда… И оденься… Господи Боже!

Громов отвернулся, резким движением руки включил в комнате свет. Простыни зашуршали, Карина встала и подошла вплотную, обдавая приторным ароматом духов, запах которых и заставил Глеба насторожиться.

— Ну, Глеб… Я же… я люблю тебя. Ты разве еще не понял?

— Чушь не мели! — Глеб чуть оглянулся, но так же быстро отвернулся вновь. Вид полуголой девчонки не будил в нем ничего. Лишь дикое желание поскорее избавиться от ее общества. И слава Богу, конечно.

— Это не чушь! — в голосе Карины зазвенели слезы.

К черту. С ним этот номер не пройдет.

— Карина… я что, неясно сказал? Выметайся! Или мне, что? Отцу обо всем рассказать? Ты этого хочешь?

— Ну и рассказывай! — заорала девочка. — Мне надоело прятаться! Как будто это плохо — любить!

— Матерь божья, тебе шестнадцать!

— Я не ребенок!

Глеб поднял глаза к потолку. Как же он сегодня устал! Невероятно…

— Я иду в душ. Чтобы, когда вернусь — даже духу твоего тут не было. Иначе, клянусь, отправлю тебя к отцу первым же самолетом! Ты меня поняла?!

Громов не стал дожидаться ответа. Открыл дверь в примыкающую к спальне ванную и, не сдержавшись, с грохотом ту захлопнул.

Когда же закончится этот кошмарный день?