Близкие люди

Юлия Резник, 2022

Их всегда было трое. Сергей Полярников, Ярик Линдт, а между ними – Лиза. Пока Серый с Яром пропадали в горячих точках, Лиза делала карьеру журналистки и ждала… Сергея, за которого вышла замуж, и Яра, оставшегося в ее жизни на правах лучшего друга. Все изменилось в один момент. Когда Сергей погиб, и одна за другой на свет стали всплывать его тайны…

Глава 2

— Ты уверен, что хочешь сам ей сообщить?

Яр отвлекся от разглядывания открывающихся за пыльным стеклом пейзажей — хотя, казалось бы, на что там смотреть? Ничего особенного в высотке, где жил Серега с Лизой, не было. Так, типичный новый квартал. С закрытым двором, парками, детскими площадками и даже собственной набережной с велосипедной дорожкой. Идеальное место, чтобы растить детей. Вот, собственно, почему Серега с Лизой здесь обосновались. И вот почему он сам отказывался здесь бывать.

— Давай все же я с тобой пойду, — стоял на своем их с Серым командир — майор Богданов. В ответ Яр заупрямился:

— Не надо, Демьян. Лучше я сам. Лиза — девочка сильная. Справится.

— А я сейчас не о ней переживаю, — отбил тот. Повернулся на сиденье вполоборота и напряженно уставился на друга.

Впрочем, Ярослав сомневался, друзья ли они теперь? Это раньше мужики в группе не разлей вода были. Попробуй не сблизься, когда ты в связке. Когда от умений, профессионализма и личных качеств каждого из восьми ежесекундно зависит твоя жизнь? В условиях боевой или разведывательной операции довольно быстро становится понятно, кто чего стоит. Отсев проходит молниеносно. Остаются лишь те, на кого ты можешь без оглядки положиться. Но последние события все изменили.

Серега оказался кротом. Его лучший друг. Тот, за кого Ярослав, не задумываясь, отдал бы жизнь. Тот, кого он знал с детства, тот, кому давал списывать физику. Тот, кого Яр однажды, выблевывая легкие, тащил на себе оставшиеся пять километров марш-броска по пересеченной местности, чтобы тот только сдал норму. Тот, кого сотни раз прикрывал своим телом. Тот, кому уступил женщину, которую сам любил… Черт, да кого он обманывает?! Которую до сих пор любит, несмотря на все попытки избавиться от этого изматывающего чувства… И вот тот оказался крысой.

Самое страшное, что эта крыса поставила под удар не только проведение крайней операции и жизни восьми участвующих в ней бойцов, но и здорово подорвала доверие среди тех, кто несмотря ни на что выжил. Самому Ярославу, чтобы доказать свою преданность, пришлось пройти через изматывающие многочасовые допросы. Невыносимым было то, что непосредственное участие в них принимал и Богданов. Тот тоже ему не сразу поверил. И хоть умом Ярослав понимал, что иначе быть не могло, что ситуация была слишком запутанной — сам черт ногу сломит, и что он на месте Демьяна поступил бы точно так же, принять это сердцем Яр просто не мог. Может, со временем и получилось бы, но не сейчас — так точно.

— Обо мне переживать не стоит. Я ведь сказал, что в норме.

— Да с хрена в норме-то? Невозможно быть в норме, пустив пулю в лоб лучшему другу. Я настаиваю, что тебе нужно проработать эту проблему с психологом.

— Я пустил пулю в лоб предателю. И никаких проблем с этим у меня нет, — наверное, в сотый раз повторил Ярослав и, резко дернув ручку двери, вышел прочь из машины.

Да, это он убил Серого. Возникли ли у него в связи с этим проблемы? Психологические, мать его так, проблемы? Нет. В условиях боя у Ярослава не было другого выбора. Повторись ситуация снова, он бы поступил точно так же. Узнав, что его лучший друг — предатель, пустил бы ему пулю в лоб. Все просто. Согласно инструкции, чтоб ее.

А если бы этот предатель не был женат на женщине, по которой сам Ярослав сох с восьмого класса?

К черту! Этот факт ничего не менял. Лизу Серега тоже предал. Об этом знали все. Но почему-то никто не подумал о том, что неспособный на верность женщине человек неспособен и на верность присяге. Снисходительно махнули рукой, списав поведение Серого на его кобелиную, свойственную, в общем-то, многим мужикам сущность. Тем самым оставив без внимания яркую, как неоновая вывеска, подсказку.

Интересно, а этой Тане кто-нибудь потрудился сообщить, что Серега мертв? Как она теперь будет? Рожать. В одиночку воспитывать ребенка… Может, Князев ей от конторы какую-то помощь выпишет? Все же она его секретарша.

У двери Яр с шумом выдохнул. Обернулся. Демьян немного отъехал, чтобы припарковаться — их корочки позволяли въехать даже в закрытый двор.

Домофон запищал. Дверь открылась. Еще один глубокий вдох на пороге квартиры. Ему предстоял самый тяжелый, самый изматывающий разговор в жизни. Он прокручивал его в голове снова и снова. Но все еще не был готов.

— Ярик? А… что с Сережей? Где Сережа? Где мой Сережа, Яр?!

Даже в семь утра Лиза выглядела как модель с обложки журнала. У нее была вызывающе яркая, сексуальная внешность и самые красивые в мире глаза. Ярослав каждый раз, глядя в них, терялся. Будто на дне тонул.

Лизу миллион раз приглашали работать на телевидение, где такая внешность вкупе с безусловным профессионализмом могли помочь ей сделать головокружительную карьеру. Но Лиза бредила настоящей журналистикой. И поэтому устроилась в независимую газету. Ее журналистские расследования многим не давали жить спокойно. Дважды она ходила по такому тонкому льду, что если бы не их связи в разведке, для нее все бы закончилось плохо. Много раз Яр задавался вопросом — понимала ли она, как рискует? А если понимала, где брала мужество продолжать? Ее бесстрашие он любил, наверное, больше всего. Она была совершенно отбитой.

— Почему ты молчишь? — Лиза схватила его за футболку. Сжала плотный трикотаж в тонких пальцах. Встряхнула, обдавая Ярослава невозможно притягательным ароматом теплой со сна женщины. Он судорожно сглотнул.

— Мне жаль.

— Нет! — шепнула она. — Нет! — повторила увереннее и отступила вглубь квартиры, захлопнув ладонью рот. — Не говори мне этого. Слышишь?! Не говори мне этого, — заскулила, ухватилась рукой за комод, словно ей непременно нужно было за что-то держаться, чтобы не упасть.

— Он ушел как герой.

Банальные слова. Да к тому же лживые. Но Яр сам настоял, что близким Сереги не надо знать правду. А поскольку условия их работы вообще не предусматривали необходимости что-либо объяснять, сказать он мог по большому счету все, что угодно. Опуская никому не нужные детали.

Лиза уставилась на него, как на полного идиота. Всхлипнула. Заметалась по комнате. С ее губ рвались странные, раздирающие душу звуки. Напоминающие не то вой, не то хрип бьющегося в агонии зверя. В какой-то момент она замерла, подняла руки над головой, обхватила затылок распластанными пальцами. Борцовка Серого задралась, еще больше обнажая ее безупречные голые ноги.

Он, наверное, совсем пропащий, если даже в такой момент это замечал… Прислонился к стене. Долбанулся изо всех сил затылком, чтобы встали мозги на место. А когда открыл глаза, они с Лизой уже были не одни. В дверях застыла Таня. Ярослав окатил ее брезгливым взглядом, подошел к Лизе. Осторожно обнял ее хрупкое дрожащее тело. Будто желая оградить её от неожиданной гостьи. Которой Лиза столько хорошего сделала! В то время как эта убогая у той за спиной закрутила с её мужем. Хоть убей, Ярослав не понимал, что такого этот мудак нашел в ней? На что позарился? Там же не на что было смотреть! А Серега к тому же позволил этому зайти так далеко, что теперь уже их с Таней не только секс связывал. Ярик уставился на её раздувшийся живот. Дерьмо.

От того, что у Серого с любовницей происходило, не должны были дети рождаться. Ничего святого там не было. Одна грязь. Яр с отвращением вспомнил, как Серый об этом говорил, когда он припер его к стенке.

— Почему она? Да потому что голодная и безотказная. Хочешь с черного хода, хочешь с переднего. А хочешь, за щеку возьмет. Когда глаза закрываешь или ее мордой в подушку толкаешь, ведь похер, кто под тобой. В том месте все бабы одинаковые, знаешь ли. Только у нашей Татьяны Ивановны голова никогда не болит. Она, как пионер, всегда готова. А с Лизой каждый шаг по расписанию. Знал бы ты, как меня это достало. Таблетки, обследования… Бабские истерики. Осуждаешь? Святой, бл*дь. Я бы посмотрел, как надолго тебя самого хватило бы.

А Яру и не нужно было смотреть. Он знал. Если бы Лиза была с ним, ему бы сверх вообще ничего в этой жизни не надо было.

Только вот так ее в своих руках держать.

— Яр, подожди, — взяла себя в руки Лиза, — подожди… Ты мне скажи — это точно? И тело… — опять оборвала она себя, сделав глубокий вдох.

Тела не было. Никто бы его не стал перемещать через границы нескольких государств. Так и остался Серый там, посреди далекой пустыни. Если гиены не растащили его по кускам.

— Гроб закрытый. Сама понимаешь, — хрипло заметил Ярослав. Растер покрасневшие воспаленные глаза. Отвел руку и снова поймал взгляд Тани. Сразу понял, что та ничего не знала. Написанный на ее лице шок сделал его еще более некрасивым. Губы-ниточки стали совсем бескровными. А одутловатое, белое как полотно лицо пошло отвратительными красными пятнами.

Лиза тоненько заскулила. Да, она вроде бы сумела взять себя в руки, но боль, штурмуя кордоны и блоки, выстроенные в мозгу, прорывалась наружу с вот таким вот душераздирающим звуком.

— Потом станет легче, слышишь, Лиз? Ты только держись.

Серега не стоил того, чтобы она так по нему убивалась. Не стоил. Но сказать ей правду — значит, убить ее веру в людей. Значит — перечеркнуть прошлое. Поставить все, вообще все, что было там, под сомнение. Яр не мог этого допустить. Ради нее самой. Не мог. Смерть Серого она смогла бы пережить, а его чудовищное предательство — навряд ли.

— Родителям сообщили?

— Нет. Тебе первой.

— Надо сообщить. Только как? Как я им скажу, господи? Таня? Эй, Таня! Что с тобой?

Ярослав обернулся. И первый бросился к сползающей на пол соседке. Та, похоже, оказалась барышней хрупкой. Сознание, вон, потеряла.

— Её нужно на диван переложить! И скорую вызвать…

— А скорую зачем? У беременных, наверное, такое бывает.

Стирая слезы со щек, Лиза покачала головой:

— Она не просто беременная. У неё какой-то редкой формы онкология. Забыла, как называется.

Ярослав выругался про себя. Раз, и еще, и еще. В каком-то глухом отчаянии. Происходящее напоминало дурной фильм. Он злился, что Лизе, только что узнавшей о гибели мужа, приходилось переживать еще и о здоровье соседки! Вот какого черта она вообще приперлась?

— Зачем она пришла?

Лиза растерянно моргнула. На несколько секунд спрятала лицо в ладонях. Бедняжка. Может, она тоже задавалась вопросом, за что ей еще и это? Как будто своих проблем мало! И своего горя.

— Мы должны были кое-что обсудить. Ну, что ты медлишь? Звони в скорую.

— Не надо. Мне уже лучше, — раздался слабый голос. — Сейчас… Дай мне пару минут. И я пойду.

— Куда пойдешь? Тебя ноги не держат.

— Я ее могу проводить, — вмешался Ярослав, все сильнее хмурясь.

— Никого никуда не нужно провожать. Пускай здесь отлежится. Мы все равно уходим, — заявила Лиза, а потом, осев, будто из нее разом весь воздух выкачали, спросила: — Только… А куда нам идти? Что нужно делать? Я ведь никого еще не хоронила-а-а-а…

— Никуда не нужно! Все организует ведомство. И похороны, и поминки. Нужно только родителям сообщить. Но тут, думаю, лучше мы без тебя справимся.

Лиза резко вскочила с места. И затрясла головой.

— Нет. Я должна это сделать. Помочь им… пережить.

«А кто тебе самой поможет?» — хотел спросить Ярослав, глядя в ее лихорадочно горящие глаза. Но не стал. Знал, что если Лиза что-то вбила себе в голову, лучше с ней не спорить.

— Подожди. Только оденусь. Я быстро.

Быстро не получилось. Потому что, закрывшись в ванной, Лиза все же сломалась. Яр стоял, прислонившись лбом к двери, и не знал, что ему делать. Впервые в жизни ощущая себя настолько беспомощным. А она плакала, а она выла… И он не знал, как облегчить ее боль. Ту боль, что и его жрала.

Взгляд Тани он ощутил кожей. Обернулся. Наверное, в сложившихся обстоятельствах ему нужно было проявить к ней больше участия. Наверное. Да только Ярославу не было ее жаль. Он её почти ненавидел.

— Я его тоже любила, — шепнула Таня.

— Мне это неинтересно. Ты влезла в семью, — зашипел Ярослав. — В семью той, которая считала тебя подругой.

— А ты бы не влез? Если бы у тебя появился шанс быть с Лизой? — спросила Таня и, не дождавшись ответа, медленно поплелась прочь.