Ивушки

Юлия Рахаева, 2022

Что может ждать обычного советского пионера в летнем лагере? Активные игры с вожатыми и отдых на свежем воздухе или ожившие страшилки, которые ребята рассказывают друг другу после отбоя при свете фонарика? Тёмка Савин теперь знает ответы на эти вопросы.

Тёмка Савин проснулся от собственного крика. Его первой мыслью было, что он разбудил своих соседей по палате, но потом вспомнил, что они оба были в изоляторе. Тёмка прислушался — вроде тихо, слышно было только, как бешено колотилось его сердце. Он уже хотел снова лечь, но вдруг почувствовал, как скрутило живот. Тёмка свесил ноги с кровати, сунул в сандалии и, как был, в трусах и майке вышел из палаты. В коридоре горел тусклый свет. Держась за живот, Савин добрёл до комнаты воспитательницы и постучался. Елена Кузьминична открыла не сразу. Тёмка переминался с ноги на ногу, размышляя, постучать ещё раз или вернуться обратно, когда дверь со скрипом открылась, и зевающая воспитательница, кутаясь в халат в цветочек, спросила:

— Чего тебе опять, Савин?

— Елена Кузьминична, у меня живот болит.

— Так сходи в туалет и ложись спать, — снова зевнув, сказала воспитательница и закрыла дверь, прежде чем Тёмка успел что-то ответить.

Развернувшись, он пошёл обратно. Свет вдруг стал ярким-ярким, таким, что глазам было больно, и Тёмка зажмурился. Когда же он открыл глаза, всё было, как раньше. Он пошёл дальше и почти дошёл до своей палаты, когда вдруг почувствовал, что был здесь не один. Тёмка заставил себя обернуться. В центре коридора собрались девчонки из соседней палаты, Ленка, Райка и Нинка, все в длинных ночнушках и с распущенными волосами. На головах у них были венки, только не из одуванчиков, как любила плести его бабушка, а из каких-то других лесных цветов. Девчонки взялись за руки и пошли по кругу, как будто вокруг ёлки на новогоднем утреннике.

Тёмка хотел спросить, чего это они, но язык словно прилип к нёбу. По спине вдруг побежали мурашки, а руки покрылись гусиной кожей. Савин подумал вернуться в палату, но этот странный хоровод завораживал. Девочки запели:

— Над рекою плачет ива

Этой ночью под луной.

Слышишь голос мой красивый?

Видишь танец озорной?

Подари мне гребень, милый,

Угощу тебя на славу.

Приходи ко мне под ивы,

Коли я тебе по нраву.

Всё началось неделю назад, когда Тёмка приехал в пионерлагерь «Ивушки». В первый же вечер после отбоя они с пацанами-соседями по палате соорудили шалаш из одеял и, забравшись туда с фонариками, стали рассказывать друг другу страшные истории.

— А знаете, почему этот лагерь называется «Ивушки»? — спросил Макар, который прошлым летом уже ездил сюда.

— И почему? — отозвался рыжий Дениска.

— Наверное, потому что тут растут ивы, — скептически заметил Тёмка.

— Ты прав, — кивнул Макар. — Но и не прав.

— Как так?

— Растут то они растут, но где?

— И где?

— У реки.

— Пф, тоже мне новость.

— А что ты скажешь на то, что прошлым летом мой сосед по палате пошёл купаться на эту речку и не вернулся?

— Утонул? — воскликнул Дениска.

— Его русалки под воду утянули, — с видом знатока ответил Макар.

— Врёшь ты всё, — сказал Тёмка. — Русалки — это сказки. А утонул он, потому что нечего было сбегать из лагеря. Он же сбежал, чтобы искупаться?

— Ну, сбежал.

— Так нам же не просто так запрещено ходить на речку. Если ты хочешь плавать, у нас тут есть бассейн. Нам же сказали, что нас туда поведут.

— Бассейн вонючий, и там мы будем плавать с тренером. А в речке вода чистенькая и привольно, — возразил Макар. — Вот только там русалки. Но я их не боюсь.

— Не боишься? — переспросил Дениска.

— Нет, потому что я знаю правила. Правило номер один: нельзя слушать их песни. Правило номер два: нельзя давать им свою расчёску. Правило номер три: если первые два правила не сработали, нужно сказать: «Водяница-лесовица, отвяжись, отступись, на моём дворе не кажись!»

— Я не запомнил, можешь повторить?

— Зачем тебе это? — хмыкнул Тёмка.

— Ну а вдруг?

— Водяница-лесовица, отвяжись, отступись, на моём дворе не кажись! — повторил Макар.

— А ну марш спать! — послышался громкий голос вожатого. — Отбой для кого был?

Наутро все забыли о ночном разговоре, закрутилась лагерная жизнь от подъёма и пионерской линейки до вечернего кипячёного молока, от которого морщились почти все, и отбоя. Но через неделю, когда мальчишки уже разошлись по кроватям, Тёмка вдруг услышал громкий шёпот Макара:

Конец ознакомительного фрагмента.