Тени и зеркала

Юлия Пушкарева, 2014

История мира, разрываемого войнами и противоречиями, – и разрываемой ими души. Альен Тоури, талантливый волшебник, теряет своего друга и наставника и посвящает жизнь тому, чтобы вернуть его из мира мёртвых. Но не слишком ли высокой будет цена? Магия зеркал управляет переплетениями ниточек-судеб на огромном полотне Обетованного: неприметный воришка из королевства Дорелия, молодой правитель северных земель, девушка-птица с далёкого континента за океаном, таинственные Отражения – сколько выпало карт и сколько сошлось путей, чтобы решить участь мира – и противостояние Порядка и Хаоса, у которого нет конца?.. Первая часть трилогии об Альене Тоури. Комментарий Редакции: «Тени и зеркала» – роман, который, под стать своему названию, написан мастером слова, языком очень поэтичным и при этом легким, как кружево. Автору удается мягко вести читателя по тенисто-ветвистому сюжету и не отпускать до самого финала.

Глава II

Дорелия, Энтор. 3916 год по человеческому летоисчислению

Ривэн завернул за угол и привалился спиной к стене. Сердце колотилось так, что болели рёбра; он опустился на корточки, хватая ртом воздух. Он уже и не помнил, когда в последний раз так быстро бегал: мышцы горели и определённо приготовились болеть. Ривэн с досадой поморщился, но в тот же миг его ударила мысль, от которой всё внутри озарилось радостью: спасся, сбежал, не схватили!.. Со счастливой и глуповатой улыбкой он обозрел забытый всеми четырьмя богами грязный переулок, убедившись, что вокруг никого, а потом вытащил из-за пазухи добытое сокровище.

Набитый кошель лёг в руку удобной тяжестью. Он был кожаный, совсем не потёртый, новый — даже пах ещё кожей. Тесёмки стягивались крепким двойным узлом: видно, дрожал-таки незадачливый купец над своим золотишком… И всё же упустил.

Ривэн развязал кошель и, перехватив его одной рукой, высыпал на ладонь другой несколько монет. Он не смог сдержать ликующий возглас — золото, чистое королевское золото, ни одного серебряника или медяка! — но тут же больно прикусил язык: нечего орать, когда только что улизнул от погони. Может, из-за склонности к дурацким необдуманным поступкам его и не принимают в энторскую Гильдию…

Глубокий, мягкий блеск золота завораживал даже здесь, в тени трёхэтажных угрюмых домов, между которыми сложно было бы протиснуться и двоим. Ривэн любовно зарылся пальцами в жёлтые кругляши, а потом выпустил их, ощутив сладкую истому от звона. Попробовал монету на зуб и остался доволен. Его пьянили возможности, стоявшие за этими кусочками металла: вкусная еда, удобная одежда взамен его тряпья, вечер возле очага в компании новых приятелей или с хорошенькой девушкой… Кто знает — глядишь, такая славная добыча откроет ему дорогу в воровскую Гильдию и обеспечит наконец-то прочное положение. А потом… Нет смысла загадывать, что потом. Он неуверенно пообещал себе, что отложит часть на исполнение давней мечты — покупку собственного дома где-нибудь в предместье. Этого более чем достаточно для дальних планов.

Правда, этим дело не ограничивалось: Ривэн давно не отрицал, что золото обладает над ним властью само по себе. Он не помнил, сколько лет ему было, когда впервые пришло это странное затмение — страшная, лишавшая сна жажда, до судорог и звона в ушах. В сиротском приюте говорили, что он начал таскать всё, что плохо лежит, точно сорока, раньше, чем научился вытирать себе нос. Собственно, поэтому его и собирались вышвырнуть оттуда раньше срока. И поэтому он перебрался в столицу, задумав её покорить — конечно, тем способом, в котором был особенно талантлив.

Ривэн вздохнул. Он давно перестал с этим бороться и изжил невольное отвращение, но время от времени тонкий, надоедливый голосок в голове принимался зудеть, рассыпаясь в упрёках. Он и на этот раз заставил его замолчать. В конце концов, тот купец жив и здоров: его лавка не разорится, а брюхо не уменьшится от такой потери. Всего-то и надо было, что лучше следить за собственным поясом, когда препираешься со счетоводом… Впрочем, пропажу господин Телдок заметил быстро, а его мальчишка-слуга (будь они неладны, эти избалованные на хозяйских харчах, пронырливые дети…), увидев Ривэна в толпе, принялся вопить так, будто его режут. Но Ривэн лично истоптал все закоулки Энтора, перелез хотя бы по разу через все заборы, забрался во все подворотни и тупики — в общем, город стал его вотчиной, как бы там ни зазнавалась Гильдия. Так что у преследователей не было шансов, хоть ему и пришлось попетлять.

Во всяком случае, итог того стоил.

Блаженно улыбаясь, Ривэн из осторожности вывернул кошелёк наизнанку, ссыпал деньги обратно и взвесил его на ладони; огонь в его крови наконец погас, и он углубился расчёты. Можно сходить к оружейнику и купить себе нож — а то слишком уж часто приходится ночевать на улицах… Да и вообще, этого хватит на пару недель безбедной жизни — включая ежедневный нормальный обед, иногда даже с кружечкой эля или сидра. А там и до глотка кезоррианского вина с пряностями недалеко… Ривэн сглотнул слюну.

И тут его озарило.

Стоит ли спускать такое состояние в заурядных тавернах, когда можно вознаградить себя и кое-чем более стоящим?..

Ривэн улыбнулся лучшей из своих улыбок — той, что всегда работала безотказно, — и отправился в знакомый подвальчик, чтобы дождаться темноты.

* * *

Заведение господина Ви-Шайха, дельца из Минши, считалось, наверное, самым дорогим в Энторе. По крайней мере — среди тех, которые были доступны не только аристократам. Посреди бедного Восточного квартала, который не то чтобы состоял из лачуг, но был сер и скучен, оно выглядело как драгоценное ожерелье на грязной нищенке. Уютное двухэтажное здание из разноцветного камня, как строят в Минши, притулилось на Улице Венгирда Второго (Ривэн долго привыкал к тому, что в Энторе большая часть главных улиц носят имена дорелийских королей) и приветливо встречало путников приоткрытой дверью из красного дерева, горящими окнами и балкончиками. На плоской крыше красовался палисадник, изнутри доносились тихая музыка, голоса и смех. Ривэн до сих пор не бывал внутри, но был наслышан об этом месте — и предполагал, что содержание не будет соответствовать обманчивому фасаду.

Однако он ошибался. Домашний покой разнежил его с самого порога, где миловидная курносая девушка приняла его истончившийся от ветхости плащ и башмаки, а взамен предложила мягкие комнатные туфли.

— Приятного вечера, господин, — улыбнулась она. Совсем растаявший Ривэн протянул ей золотой, но она, не переставая улыбаться, замотала головой. — Что Вы, не нужно. Только в радость услужить такому красивому господину.

Ривэн вспыхнул: он не привык к настолько откровенным заигрываниям, как и к комплиментам по поводу своей внешности. У него было довольно-таки бесцветное лицо с великоватым носом и кривоватыми бровями, худое жилистое тело и тёмно-русые волосы — идеальный для вора заурядный облик, чтобы легко затеряться в толпе. Знакомые не всегда признавали в нём коренного дорелийца, большинство из которых — статные, высокие и черноволосые. Разве что веснушки в определённую часть года несколько оживляли его тусклую физиономию; а впрочем, он давно уже не задумывался об этом.

Ривэн нерешительно вошёл в маленький зал; его сразу окутал ненавязчивый пряный запах благовоний, а туфли утонули в пушистом ковре. Ривэн перевёл дыхание и расправил плечи, постепенно обретая уверенность. Он достал кошель, решив, что это станет лучшим пропуском.

Его ожидания оправдались: группа прилично одетых молодых людей сразу окружила его, отойдя от выложенного белой плиткой камина, где, поглощая дрова, потрескивал огонь. Сыновья лордов или богатых торговцев — а может, просто студенты, вырвавшиеся на каникулы из Академии. Разницы не было: всем известно, что стены старины Ви-Шайха стирают значение крови.

— Кажется, Вам улыбнулась удача? — чуть насмешливо осведомился один из них, нацепивший на себя широкие штаны наподобие тех, что носят коневоды в Шайальдэ. Ривэн сглотнул, борясь с сухостью в горле, и смело кивнул.

«Они не узнают, откуда деньги, — повторил он мысленно несколько раз. — Да и какое им дело?»

— Верно, — он небрежно подбросил кошель на ладони. — Выиграл в кости у одного рыцаря.

— Королевского рыцаря? Уж больно знатный куш, — заплетающимся от вина языком протянул другой — румяный и толстощёкий. Мужчина в широких штанах недовольно покосился на него.

— В Дорелии все рыцари служат его величеству, это тебе не Ти’арг, где каждый лорд считает себя центром мира.

— Ну что вы снова начали… — поморщился третий, с такой смуглой кожей и чёрными глазами, что это наводило на мысли о кезоррианской крови. — Служи этот рыцарь хоть самому лорду Заэру — что нам за дело? Главное, что играть не умеет, — и он подмигнул Ривэну, будто старому другу. Тот внутренне сжался от гордости: подумать только, молодые, образованные богачи говорят с ним, как с равным!.. А когда он носился в окрестностях приюта, такие и взглядом его не удостаивали…

— Может, сыграем и с вами? — предложил Ривэн, повинуясь внезапному вдохновению и радуясь, что полумрак не даёт разглядеть его замызганную и не слишком чистую одежду. Человек в нелепых штанах слегка поклонился.

— Почтём за честь, — он сделал знак мальчику-слуге, застывшему в углу. — Убери со стола, будь любезен.

— И принеси ещё вина, — крякнув, потребовал толстяк. — До отвратности скучный вечер!.. Меня зовут Вилтор, дружище, Вилтор аи Мейго, и будь я проклят, если мой отец не лучший пекарь в Дорелии!

— Да-да, а твой дед был ещё лучше твоего отца, мы всё это слышали, — фыркнул смуглолицый, отводя шатающегося товарища к креслам вокруг круглого столика. Ривэну подвинули одно из них, и он откинулся на спинку, ощутив себя почти наследным принцем. Кубки и объедки со стола убрали так быстро, что Ривэн едва заметил; высокая девушка, пахнувшая лавандой, принесла поднос с вином и лимонными пирожными и только ласково засмеялась, когда Вилтору не хватило ловкости, чтобы обнять её; игральные кости, доска для ведения счёта, молоточки и шарики для «лисьей норы», разноцветные карточки с рунами Альсунга появились точно сами по себе. Всё это было маленьким, тонко сделанным и совсем новым — в руки взять страшно. Кто-то сбегал наверх, к невидимым музыкантам, и музыка полилась громче, хоть и стала более вкрадчивой, какой-то щемящей; Ривэн, привыкший к ухарским трактирным песням, вдруг понял, что у него позорно защипало глаза.

Время текло медленно и вязко, как мёд с ложки; говорили все сразу, обо всём и ни о чём, и Ривэн, увлёкшийся беседой и вином с пряностями, не сразу сообразил, что одна из девушек — прислужниц Ви-Шайха — устроилась у него на коленях и расчёсывает ему волосы костяным гребнем. У него немного помутилось в голове, а спина покрылась мурашками, но тут…

Золото — его золото — зазвенело, падая, и это не было случайностью: кто-то столкнул его на пол грубой ручищей. Несколько секунд Ривэн ошалело таращился на засверкавшее при свечах лезвие меча и на герб Дорелии в половину длинного плаща — золотого льва на изумрудно-зелёном поле. Точно такой же был отчеканен и на монетах, которые рассыпались по полу или тихо, будто осенние листья, легли на ковёр.

Девушка с визгом убежала; слуги тоже скрылись; вообще поднялся жуткий переполох. Точно сквозь туман, Ривэн видел, как юноша с внешностью кезоррианца кланяется высокому вооружённому человеку, ощущал, как что-то холодное и острое неприятно касается горла… Его стащили с кресла и хорошенько встряхнули, а потом выволокли на воздух, в свежую летнюю ночь.

— Я ничего не делал… Это не я, — бормотал Ривэн, в тот момент свято веря, что доводов весомее не придумать.

— Ворюга, — один из стражников сплюнул сквозь щель между зубами, и плевок чуть не попал Ривэну на лицо. У него скрутило внутренности от злости, но рвался он тщетно; ночная улица кружилась вперемешку с небом — спокойным и тихим, глумливо усыпанным звёздами. — Милорд, прикажете его на допрос?

— Позже, — ответил холодный спокойный голос. — Пускай проспится.

«Лорд Заэру», — в ужасе понял Ривэн за миг до того, как окончательно выпасть из реальности. Грозный лорд — один из королевского Совета, главный блюститель порядка в Энторе. Вот уж повезло так повезло.