Ночная охотница

Юлия Петрова

Настя, фантазерка и мечтательница, заканчивает восьмой класс общеобразовательной школы. Накануне пятнадцатилетия мозаика ее жизни состоит из тех же элементов, что и у миллионов других девчонок ее возраста: первые ухаживания мальчишек, отношения с друзьями, переживания из-за отношений родителей, попытки определиться с призванием. Однако все меняется, когда наступает ночь, и Настя улетает на огромной птице охотиться на фурхов – зверей, в которых превращаются злые людские мысли.

7

Не прилетела птица и следующей ночью, и ночью с субботы на воскресенье. Зато в воскресенье позвонила Ленка.

— Ну что, во сколько встречаемся?

— Мы куда-то идем? — удивилась Настя.

— Как?! Ты что, не помнишь, сегодня же свидание у Вероники с Васькой. Мы должны это видеть.

Точно должны? — неуверенно пробормотала Настя.

— Конечно. Давай встретимся у входа в парк в половину восьмого?

Насте не хотелось никуда идти. Уж лучше бы завернуться в плед, улечься в постель и думать, думать, думать. Она не желала себе признаться, но где-то глубоко внутри что-то сжималось в ней от мысли, что ночные полеты больше не повторятся и, что, возможно, все ей только приснилось. Девочка вспоминала, как необычно, по-новому, выглядит город с высоты птичьего полета, как захватывает дух, когда птица снижается, заметив фурхов, а еще…, какой искристый и теплый взгляд у Леши.

Последняя мысль Насте совершенно не понравилась. Обозвав себя дурочкой, она вставила в уши розовые наушники, легла на диван и погрузилась в мир музыки в формате Европы +. Каждая лиричная песня рождала образы — образ мелькающих где-то далеко внизу дворов, улиц, домов, образ огромной белой птицы, парящей рядом с темной птицей. В конце концов, Настя поймала себя на том, что в воображении наслаждается поцелуем с Лешей. Она решила, что это уже слишком. Школьница отбросила наушники в сторону и села за уроки.

В 19:15 она вышла из квартиры, чтобы встретиться с Ленкой, пообещав перед этим маме вернуться не позже 21:00.

Насте показалось, что Ленка начала фонтанировать впечатлениями от вечера субботы — этого великого вечера, ознаменованного ее первым свиданием с Вовкой, еще до того как Настя оказалась в пределах слышимости.

— Ой, он принес мне розу, мы танцевали все медленные танцы, он представил меня другу как свою девушку, — Ленка захлебывалась от восторга.

— И во сколько ты вернулась домой? — поинтересовалась Настя.

— В 2 часа, утром был настоящий скандал. Я теперь наказана на целый месяц — никаких вечерних прогулок.

Лена помрачнела.

— Как же ты сегодня вырвалась?

— Сказала, что иду к тебе за книжкой для реферата. Так что мы только посмотрим одним глазком, как там наши голубки, а потом зайдем к тебе, ты мне дашь книгу какую-нибудь.

С минуту подруги молчали. Вдруг Настя стукнула себя ладонью по лбу.

— Ленка, мы ж забыли, что к пенькам не подобраться — там же сугробы.

— Точно. Но давай все-таки сходим туда, посмотрим.

Девчонки остановились там, где заканчивался переулок, именуемый в народе Темным за то, что ни один фонарь в нем никогда не работал. Далее шла Краснофлотская улица, за которой начинался лес. Возле дома, расположенного прямо напротив полянки, имелся работающий фонарь. Благодаря ему школьницы могли видеть, что происходит у пеньков, не приближаясь к ним, оставаясь надежно укрытыми в темноте переулка.

На самом высоком пеньке сидел парень — очевидно, Васька все-таки пробрался по сугробам к полянке. Он был похож на сиротливого воробья на шесте, и Настя в который раз усомнилась в нужности и правильности всей этой затеи.

— Вероника не придет.

— Кто знает, кто знает, — с недоброй усмешкой возразила Ленка.

Минуты шли, но Насте казалось, что время застыло, как и все вокруг. Не шевелился сидевший на корточках Васька, замерли сосны у края леса, ни единого человека не было на улице, даже холодный воздух вокруг оставался абсолютно неподвижным.

— Лен, ну что она ненормальная в сугроб лезть. Сидит себе дома.

В этот момент на улице показалась Вероника. Она решительным шагом направлялась к полянке, будто ее совершенно не смущали сугробы и то, что она не знала, кто такой этот таинственный автор записки.

Вероника остановилась в нескольких метрах от пеньков и замерла, отлично вписавшись во всеобщую абсурдную картину безмолвия и неподвижности. Настя не могла слышать, произнесли ли эти двое хотя бы слово. Зато из Темного переулка было отлично видно, что Вероника резко развернулась на 180 градусов и так же решительно, как приближалась к поляне, отправилась прочь.

— Ну-у-у, так не интересно, — протянула Лена.

— А что ты ожидала увидеть? Страстный поцелуй?

— Ну, не страстный поцелуй, а хотя бы небольшую разборку.

Настя не помнила, в какой момент это началось: только что она смотрела вслед удаляющейся Веронике, и улица выглядела самым обычным образом. Но уже в следующий момент ее воображение нарисовало фурхов. Ей представлялось (так явно, так отчетливо), что отвратительные твари неслись в разные стороны — в лес, в переулки, во дворы частных домов.

Прошло всего пару минут. Вероника исчезла в темноте, воображаемые (или настоящие?) фурхи разбежались. Краснофлотская опять была пуста. Была пуста, если не считать Васи, о котором девчонки совершенно забыли, наблюдая за Вероникой.

Парень слез с пенька и выбрался на дорогу, преодолев сугробы. Он остановился на том месте улицы, где еще совсем недавно стояла Вероника, и стал смотреть в темноту — туда, куда ушла девушка, будто надеялся, что темнота все же вернет ее. Потом медленно поплелся прочь.

— Пошли за книжкой, тут больше ничего интересного не произойдет, — судя по ворчливому тону, Ленка была разочарована.

Девочки ушли. Через несколько минут Лена снова нарушила молчание:

— Почему ты молчишь? Ваську жалко?

Она помедлила, затем призналась:

— Мне тоже.

Настя думала не о Васе, а о фурхах, которых, возможно, породило не только ее собственное воображение, но и гневные мысли Вероники. Тварей было много, слишком много. Такую огромную стаю Настя еще не видела. Она представила, в каком бешенстве была Вероника, поежилась и пообещала себе пытаться впредь сдерживать раздражение, что бы ни случилось.

У дома, рядом с подъездом стояла папина машина, а значит, отец собирался провести воскресный вечер с семьей. Не успела Настя так подумать, как цветок герани, мамин любимый цветок, который украшал подоконник на кухне уже много лет, грохнулся в лобовое стекло синего Фольксвагена, и в тот же момент в дверях подъезда показался папа.

Девочки ошарашено пялились на разбитое лобовое стекло, когда услышали звук с шумом закрывающегося окна. Настя посмотрела вверх и успела заметить, что это их кухонное окно только что захлопнулось. Мозаика событий сложилась в голове Насти молниеносно. Мама узнала про ту женщину с фотографии, и когда папа сказал, что собирается по делам, ее хваленое самообладание, ее нервы не выдержали.

Ленка подняла голову слишком поздно и не увидела, как мама Насти закрыла окно.

— Ой, у кого-то цветок выпал из окна, — почему-то шепотом произнесла она.

Девочки посмотрели на Настиного папу. Против обыкновения он не выглядел бодрым и жизнерадостным. Он, не отрываясь, смотрел на лобовое стекло, по его лицу разливалась бледность. Насте пришло в голову, что мама наверняка не сказала ему, что ей все известно. Может быть, даже натянуто улыбалась, провожая отца «по делам».

— Насть, давай я быстренько книжку то возьму, да пойду, а то мне влетит.

Девочки молча поднимались по лестнице. Настю била дрожь. «А что если у мамы истерика? Как она объяснит все это Ленке? Эта болтушка завтра же разнесет по всей школе», — мысли метались, как попавшие в силки птицы. «Вот она, мамина школа, сказывается все-таки», — усмехнулась про себя Настя. — «Главное, чтобы внешне все выглядело прилично».

Девочка открыла своим ключом дверь в квартиру — оттуда не доносилось ни звука.

— Лен, сейчас я принесу книгу, — нарочно громко сказала Настя, чтобы мать знала, что она пришла домой не одна.

На кухне горел свет, дверь была плотно закрыта.

После того как Ленка ушла, Настя довольно долго стояла в коридоре, не решаясь зайти в кухню. Мама гремела посудой, включала и выключала воду.

Настя открыла дверь так осторожно, как будто из кухни мог выскочить какой-то зверь. Конечно, мог. «Фурх! — подумала девочка. — Я спровоцировала их появление, организовав встречу Вероники и Васьки, тем самым притянув зло в свою семью». Настя застыла в дверях как вкопанная».

В кухне фурхов не было. Мама что-то помешивала в кастрюльке на плите.

— Мама, что произошло?

— Ой, Насть, представляешь, мыла окно и нечаянно уронила герань.

Настя опешила. Видимо, мама считала, что ее дочь — несмышленая малолетняя идиотка. Ну, конечно — «нечаянно уронила», при этом попав точно в лобовое стекло папиной машины, а затем захлопнула окно с грохотом.

— Мам, ты разбила стекло в нашей машине.

— Да-а-а-а, — протянула мама. Ничего, папа починит. Я же не нарочно.

Мать у-лы-ба-лась! Она могла улыбаться через минуту, после того как слетела с катушек. Все же это не могло не вызывать восхищения (хотя и смешанного с осуждением). Настя подумала, что мама неисправима, и вышла из кухни.

Папа не вернулся домой в этот вечер. В 11 часов, когда все уроки были сделаны, сумка собрана, и выбрана одежда, в которой Настя планировала отправиться в понедельник в школу, она начала волноваться. Конечно, отец часто приходил домой поздно, но не в выходной же. Настя долго не могла уснуть, вслушиваясь, не повернется ли ключ во входной двери.