Хитрости Светки Ватрушкиной

Юлия Петрашова

Судьба расщедрилась на подарки для Светки Ватрушкиной. Нечасто случается, чтобы одной и той же восьмикласснице достались и задорные кудряшки, и легкий жизнерадостный характер, и любовь самого привлекательного парня школы. В какой же момент все пошло наперекосяк? Почему глаза любимого вдруг превратились в льдинки? И как она могла оказаться ночью запертой в сарае посреди заснеженного леса? Света догадывается, что в ее бедах виновата Вероника, и решает вывести негодяйку на чистую воду.

ГЛАВА 4: ДОМАШНИЙ АРЕСТ

Мы недавно на МХК античный период проходили. Оказывается в то время жил мужик, Квинт Гораций Флакк, который любил повторять: «Мера должна быть во всем!» «Ну и зануда», — подумала я. Однако жизнь-то показывает: он прав. Вот, например, как только почувствуешь щенячий восторг и желание стоять на ушах — знай, облом близко. Я давно заметила, что фонтанирующее через край ликование чаще всего сменяется отчаянием. Почему так? Если верить древним эллинам, то получается, что мироздание не терпит асимметрии и дисбаланса. Равновесие ему подавай.

Мне стоило об этом вспомнить, когда в последний день первой четверти я, захлебываясь от удовольствия, делилась с Веркой планами на каникулы.

— Мы с Русланом поедем на целый день за город: будем жарить шашлыки, гулять по лесу, играть в бадминтон. А еще собираемся в боулинг-клуб и в кино. Мы вчера весь вечер список развлечений составляли.

Верка скривилась, как от зубной боли. Я, наверное, слишком истошно визжала ей на ухо.

— А еще! А еще Руслан захотел познакомиться с бабулей. Сам предложил. Мы купим тортик и пойдем к ней прямо завтра.

— С чего это он? — удивилась Вера.

— Руслан хочет подружиться с бабулей, потому что понял: я ее люблю больше всех.

— Больше, чем родителей, что ли?

— Экая ты, Вер. Это все равно, что спросить, кого ты больше любишь: мороженное или котят. Родители — это родители. Я их, понятное дело, люблю. Только любовь ведь разная бывает. Бабушка — это мой островок безопасности. Она всегда за меня. Ей не важно, права я или виновата. Знаешь, как приятно знать: для кого-то ты хорошая, что бы ни произошло.

Верка пожала плечами. Наверное, она меня не поняла.

До самого классного часа отличное настроение оставалось со мной. Даже Вероника со своими подпевалами не смогли его мне испортить.

— Светка сегодня сияет, как начищенный медный таз, — громко, так чтобы услышали все в классе, сказала Танька на большой перемене.

— Рада, что в столовке суп на себя не вывернула в кои-то веки, — откликнулась задавала-Вероника.

Я сделала вид, что ничего не слышала. Зачем обращать внимание на тех, кто того не стоит? Тем более, когда «и жизнь хороша, и жить хорошо».

Я и не подозревала, что хорошо жить мне оставалось недолго.

Тучи начали надо мной сгущаться во время классного часа. Выходило, что я закончила первую четверть с тремя тройками. Тройки бывали и раньше — случайные, как мы их с бабулей нарекли. Однако тогда речь шла об одной-двух четвертных троечках по алгебре, физике или химии за год. А тут я умудрилась схлопотать все три в первой же четверти. И главное, у меня совсем не было времени, чтобы убедить маму в том, что я их непременно исправлю к Новому году — мать должна была пойти на родительское собрание в тот же день сразу после работы. А по телефону такие разговоры не ведут — бесполезно просить прощения, если твоих честных глаз не видно.

Во время классного часа темные тучи застлали мой сияющий лазурью небосклон. Гроза же разразилась вечером. Мама метала громы и молнии. Я давно не слышала, чтобы она так орала — пожалуй, с того самого дня, когда я впустила в квартиру цыган, и они утащили все, что плохо лежало. А как я могла не впустить? Я услышала звонок, открыла дверь и увидела двух женщин, одна из которых едва стояла на ногах — глаза ее были закрыты, голова безжизненно склонилась на плечо товарки, руки висели, как плети.

— Доченька, пособи. Голодный обморок у нее.

Я помогла довести страдалицу до дивана и хотела уже бежать к телефону, чтобы вызвать скорую. Однако цыганка — та, которая выглядела бодрой и здоровой, — сказала:

— Ой, касатка, ты лучше накорми-ка ее, она враз-то и оживет.

Я ринулась в кухню разогревать суп, котлеты, рагу — все, что нашла в холодильнике. Только когда я пришла в зал, чтобы позвать гостей к столу, их там уже не было. Новенького плоского телевизора, за который папа продолжал в то время выплачивать кредит, там тоже не было. Позже выяснилось, что пропало еще много чего, просто я сразу не заметила.

Вернувшись с родительского собрания, мама орала так, словно нас опять обчистили цыгане. Я сначала решила, что она из-за злосчастных троек расстроилась. Однако одна из произнесенных с надрывом фраз заставила меня вздрогнуть:

— Я и подумать не могла, что моя дочь способна без спроса рыться в чужих вещах.

Я испугалась, решив, что мама сошла с ума. Наверное, глаза у меня сделались, как чайные блюдца. Мама даже кричать перестала и объяснила, наконец, в чем дело. Оказалось, Марина Викторовна попросила ее остаться после собрания для приватного разговора. Она поделилась своим беспокойством по поводу снижения моей успеваемости, а потом заявила, что неуда по поведению я избежала лишь потому, что она, Марина Викторовна, только перед собранием узнала, что я без спроса брала журнал из учительской.

— Я волновалась по поводу четвертных оценок, поэтому решила взять журнал и посмотреть, что у меня по физике и химии выходит, — соврала я, не моргнув глазом.

— Посмотрела и успокоилась? — съехидничала мама.

Я опустила голову.

— Да ты вообще не имела права без спроса в учительскую входить, — закричала мама, как будто кто-то вновь завел пружину гнева у нее внутри. — Марина Викторовна сказала, что ты все журналы местами поменяла. Учителя на следующий день на уроки опаздывали — журналы искали.

Я опустила голову еще ниже. Только мне мое раскаяние ни капельки не помогло — мама решила, что я качусь по наклонной, что меня интересуют только мальчики (несправедливо! только один мальчик — Руслан), и что меня нужно безотлагательно спасать.

Домашний арест на все каникулы — таков был приговор. Вовсе не Вера (которая, кстати, благополучно получила в четверть четверку по физике), а я сидела в квартире, как пригвожденная. Папа нашел в интернете кучу задач по алгебре, физике и химии, чтобы я на каникулах не скучала. Здорово меня эти задачки развлекали, ага. Прям до зубовного скрежета. Пришлось решать, куда деваться то — папа каждый вечер проверял, как я поработала.

Только большую часть дня я все-таки бездельничала — сидела на подоконнике, обхватив колени руками, и смотрела в окно. Как назло, солнце светило ярко и задорно, словно к нам пожаловал не ноябрь, а сентябрь. Рыжие лучи, как будто дразнили меня: «Выходи, ну, выходи же! Смотри, как тут у нас весело!»

А мне было совсем не весело. Мама и слышать не хотела о Руслане.

— Эта романтическая история тебя до такой жизни и довела, — утверждала она.

Приходилось довольствоваться телефонными разговорами.

— Не раскисай, Солнышко, — подбадривал меня Руслан. — Неделя пролетит быстро.

— Ага, и неделя, и каникулы, и последние сухие теплые денечки, — канючила я.

Хорошо, хоть мама не запретила, чтобы меня Вера навещала, а то бы — совсем тоска зеленая. Правда, Верка один раз только пришла. Но для меня ее визит был как глоток свежего воздуха.

— Мне так стыдно, что ты из-за меня пострадала, — проговорила она, сдвинув брови домиком. — Спасали то мы меня, а наказана ты. Я ночами не сплю, все думаю, как же ты, наверное, переживаешь из-за того, что ваши с Русланом планы накрылись медным тазом.

Мне даже жалко ее стало. Надо же — ночами не спит. Повезло мне с подругой.

— Вер, ну, во-первых, я наказана не только из-за истории с журналом, но и из-за собственных троек. А во-вторых, не все планы накрылись этим самым тазом.

— Да-а-а? — протянула Верка.

— К бабуле то мама мне, я думаю, не запретит наведаться. Вот там мы завтра с Русланом и встретимся. И тортик, и знакомство — все будет, как мы задумали.

Здорово! — порадовалась за нас Верка.

А я схватила большого голубого мишку — давнишний подарок бабули — и обняла его крепко-крепко.

— Зав-тра я у-ви-жу Рус-ла-на! — мечтательно проговорила я.