Великолепные земляне. Книга II. Противостояние

Юлия Обухова

Первоначальная миссия по спасению Мероны откладывается, так как Мария узнает о том, что ее мать находится в плену у Императора зортеков, который объявляет о начале гладиаторских игр. Землянам придется разделиться.Маша отдаёт Юлёне свой магический кристалл и та, под видом краснокровной пленницы, участницы кулачных боёв, отправляется с пиратами на станцию Угласа.

КНИГА II

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Глава 12. Земная память

― Я обещал тебе приятный сюрприз, ― не без гордости сказал Углас своей пленнице, когда они вышли из транспорта. ― Мне он обошёлся очень недёшево: командиры скоро перестанут уважать своего влюблённого императора, а к тебе в очередной раз подошлют ликвидаторов…

Углас, принявший облик русского гусара времён войны с Наполеоном, продолжал говорить о своих жертвах, но Тимберлитта уже слушала его вполуха. Хоть не верь глазам своим: она в солнечный летний день очутилась на поляне в Заветном лесу! Вокруг неё в нерегулярном порядке стояли гигантские дубы, некоторые их стволы скрывались в пёстром подлеске из клёнов и диких яблонь, на цветах медоносов суетились дикие пчёлы, по травинкам бегали муравьи, под ногами на пружинящей подстилке ― вперемежку с резными коричневыми листьями ― лежали прошлогодние жёлуди… Лёгкий ветерок слегка шевелил тёмно-зелёные кроны, в воздухе стоял родной и желанный запах дубового леса…

Неужели я на Земле, лихорадочно соображала Тимберлитта, всеми силами стремясь подавить свой восторг и запрещая волне сладких воспоминаний накрыть её с головой и тем ослабить занятую перед похитителем позицию непреклонного межгалактического маяка. Нерегулярность вообще отсутствует в мире зортеков: у них всё выстроено или переоборудовано в ровные ряды, решётки, квадраты и треугольники, в пирамиды или кубики, в неизвестные ей композиции симметричных фигур. Откуда было в логове Угласа, на секретной военной базе Империи, взяться нерегулярно посаженному дубовому лесу из её детства и юности? Что он опять задумал? Какой-то он сегодня озабоченный и не слишком уверенный. В Империи что-то стряслось!

Поначалу Углас просто держал её в полной изоляции, даже от Аркасии, подруги, и это ей было понятно: он стремился лишить её возможных случайных источников пополнения магических сил и дать время свыкнуться с мыслью, что теперь она будет с ним. Всё время, проведённое в плену, она чувствовала настойчивые попытки своего похитителя мягко проникнуть в её внутренний мир, но терпение его явно заканчивалось.

— Чего тебе от меня нужно, Углас? ― спросила Тимберлитта, оторвавшись от созерцания леса. ― Ты способен на откровенность?

— Время откровенности пришло, ― сказал Углас, принимая галантную позу. ― Когда-то я с лёгкостью проник в мир мероницев…

— И ключом к этому стал их Кодекс?

— Да. Глупцы упорно следовали ему, даже ощущая на себе последствия многих его несуразностей. Узнав механизм принятия решений у противника, я легко вычислил его уязвимости и покорил две планеты Союза.

— Не совсем покорил… Правда, в последнее время мне кажется: ты намеренно не добиваешь Олару и Мерону. Я права?

— Мервуд добывается ― с нас достаточно, а сами эти планеты мне не нужны.

— Теперь Империи нужна Земля?

— Да! Но Земля стоит на отшибе, там ещё не сложилась единая планетарная нация, как на остальных шести планетах Союза, и нет общего для земного человечества Кодекса. Конечно и там уже говорят о мировом правительстве, и богачи даже исподволь его создают, но ситуация зависит от концентрации денег или непобедимого вооружения в руках единиц или даже одного человека, а до этого ещё далеко даже по нашим временным меркам. Изоляция Седьмой планеты сыграла со мной злую шутку. Земляне агрессивны и привыкли воевать, они обладают бесстрашием и легко идут на самопожертвование, у них ничего святого в мировоззренческом смысле. Земляне в будущем представляют угрозу для Империи зортеков, да и для других цивилизаций. Они готовы начать покорение уже сегодня ― отчаянных путешественников и головорезов хоть отбавляй. Им, как и мне когда-то, стало тесно на родной планете. Они, точно как я, могут начать с торговли и представительства, а закончить военным нашествием. Проникнув в другие цивилизации, сразу примутся их воспитывать, а кто земному перевоспитанию не поддастся ― тех ликвидируют. За примером, дорогая, далеко ходить не надо: ты первая прилетела с Земли, прилетела без злых намерений, а сколько сразу дров наломала! Дело за техникой ― а она скоро у землян будет.

— Да, на Земле время сейчас летит быстрее… ― сказала Тимберлитта, гладя ладонью кору на стволе дуба.

Она вспомнила о дочери. Если малютку всё же отвезли на Землю, и она прожила там обычную жизнь, то давно уже должна лежать в могиле. А какую ещё жизнь могла прожить её дочь, если, как рассказала Аркасия, все сопровождавшие её погибли на Мероне? Челнок взлетел, но как старая посудина могла оторваться от истребителей зортеков? Согласно Кодексу, в случае гибели всей команды правительственный челнок должен быть запрограммирован на возврат к точке старта или, в чрезвычайных случаях, на следование к межпланетарной базе Союза колыбелей ― а в такую даль некормленому ребёнку никак живым не добраться. Как-то Дерби рассказывал ей о чудесном бортовом биокомпьютере на челноке, но чем компьютер каждые три часа будет кормить человеческого ребёнка ― своей болтовнёй?

Тимберлитта наблюдала за Угласом: тот с неподдельным любопытством разглядывал Заветный лес, нагибался к траве и цветам, смахивал паутину, слушал птиц…

Углас, понимала Тимберлитта, задался целью познать тонкий мир землян: он хотел научиться думать и чувствовать, как земляне, чтобы победить их малыми силами. Пусть на Земле нет мервуда, зато есть другие дефицитнейшие во Вселенной ресурсы, и благоприятные условия для жизни зортеков, если только воду сделать тяжёлой, но с этим учёные быстро справятся. Главное: на Земле много воды, единственного во Вселенной вещества, которое может быть в трёх состояниях: жидком, газообразном и твёрдом. Это универсальное топливо будущего: надо только научиться преобразовывать тёмную материю для расщепления молекул воды на водород и кислород, чтобы создать, по сути, вечные двигатели для полётов во все расползающиеся углы Вселенной.

Ликвидировать её Угласу не было никакой выгоды, думала Тимберлитта. Все независимые цивилизации измеримого сектора Вселенной осудили бы Угласа за умерщвление известной личности в статусе межгалактического маяка. А молодая Империя зортеков слишком слаба и осторожна, чтобы нарываться на всеобщее порицание. Напротив, Углас должен заискивать перед более сильными цивилизациями, стремиться заполучить их в союзники или, хотя бы нейтрализовать, пока ни проглотит первую свою добычу ― Союз Семи колыбелей.

Общаясь с нею, он всегда принимал человеческий облик. Тимберлитта не знает, кто консультировал Угласа, но далеко не всегда эти облики были подходящими. В последнюю встречу он обернулся дедом Морозом с ватной бородой и предложил Тимберлитте обернуть её Снегурочкой. Но она объяснила: это у обычных русских людей Дед Мороз и Снегурочка положительные сказочные персонажи для малых детишек, такими их сделали советские коммунисты после победы над капиталистами. Зачем так сделали? Им не хватало фетишей для нового оформления старых праздников, а у русских магов, знающих истоки персонажей, архетип Деда Мороза ― это некрасовский Мороз, Красный нос и царь Мороз из оперы Римского-Корсакова «Снегурочка» ― то есть чёрный демон, образ холодной смерти, и Снегурочка ему под стать ― она своевольная магиня. Земляне-мусульмане тоже их обоих считают чёрными демонами…

— Такими как ты, Углас, ― добавила она, смело глядя в его глаза. ― Так что, обрядившись в русского Деда Мороза, ты для меня остался самим собой. А вот я не Снегурочка, хотя и магиня, как она.

— Расскажи мне эту сказку, ― попросил уязвлённый Углас, едва сдерживая свой гнев. ― Мои советники уверяли: нам с тобой подошли бы образы Деда Мороза и Снегурочки с магического праздника Новый год в русском детском саду. «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…» ― вполне прилично запел Углас слащавым «детсадовским» голосом.

«Значит, они давно следят и изучают Землю», ― поняла Тимберлитта. ― «Нужно побольше узнать об этом и предупредить…»

Рассказать о чёрном маге Морозе? И Тимберлитта начала свой рассказ. Есть поэма Некрасова «Мороз, Красный нос». Сюжет таков. Русский мужик Прокл, занимаясь зимним извозом на санях, простудился и умер, и суровым утром Савраска свёз хозяина в последний путь. Бедная Дарья, вдова Прокла, после похорон в тот же день отправилась в лес за дровами. По дороге через блестящую от снега равнину в глазах Дарьи показываются слёзы, а когда она въезжает на дровнях в могильные покои леса, из груди её вырывается «глухой, сокрушительный вой». Лес равнодушно внимает вдовьим стонам, навеки скрывая их в своей нелюдимой глуши. Не отерев слёз, Дарья начинает рубить дрова «и, полная мыслью о муже, зовёт его, с ним говорит…» Она воображает себе зимние ночи без милого мужа, и представляет бесконечные полотна, которые станет ткать к женитьбе сына. С мыслями о сыне приходит страх, что сельская община отдаст Гришу в рекруты, ибо некому теперь за него заступиться. Сложив дрова на дровни, Дарья собирается домой. Но потом, машинально взяв топор и тихо, прерывисто воя, подходит к сосне и застывает под нею «без думы, без стона, без слёз». Тут-то к ней и подбирается Мороз-воевода, обходящий свои владенья. Он машет над Дарьей ледяной булавой, манит её в своё царство, обещает приголубить и согреть… Дарья покрывается сверкающим инеем, но снится ей жаркое лето. Ей приходит видение: она копает картофель на полосах у реки. С нею дети и любимый муж, а под сердцем бьётся ребёнок, который к весне должен появиться на свет. Заслонившись от солнца, Дарья смотрит, как всё дальше уезжает воз, в котором сидят Прокл, Маша и Гриша… Во сне она слышит звуки чудесной песни, и последние следы муки сходят с её лица. Песня утоляет её сердце, «в ней дóльнего счастья предел». Забвенье в глубоком и сладком покое приходит к вдове со смертью, её душа умирает для скорби и страсти. Белка роняет на неё ком снега, а Дарья стынет «в своём заколдованном сне…»

— И я, по-твоему, Мороз-воевода? Предтеча смерти?

— Ты убил сотни тысяч оларийцев и меронян.

— И ваши магические воеводы уничтожают миллионы людей и природу.

— Увы. Но таким прощения нет.

— А чем плоха Снегурочка? Когда я тебя забирал с Мероны, ты мне и представлялась наподобие Снегурочки ― избранной девушкой, коронованной в ближних галактиках, хотя и слабоватой магиней. Я никак не пойму, за что тебя короновали в межгалактические маяки? Я от имени Империи голосовал «против». По Кодексу Мероны, ты выходишь такой же, как Снегурочка, незаконной, чуждой, тёмной магиней. С твоим появлением на Мероне в обществе произошёл политический раскол, а благодаря твоему стороннику, безумцу Дергану, из-за тебя треснуло общество и на Оларе. Меронийцы вскоре и без меня перерезали бы друг друга. Зачем ты добилась популярности и взялась переустраивать жизнь в Союзе на земной лад? Сегодня твои сторонники подались в партизаны и приносят мне беспокойств и потерь больше регулярной меронийской армии… Чему полезному земляне могут научить другие цивилизации? Сидели бы вы лучше дома!

— Я и сидела дома, в своём Заветном лесу на Земле, пока ты не напал на Мерону…

Так они говорили в последнюю встречу. А сейчас Тимберлитта шла вдоль кромки лесной поляны, стараясь не наступать на большие цветы. Скоро она наткнулась на бугорок, весь покрытый спелой лесной клубникой. Тогда стала собирать и есть ягоду. Углас стоял рядом в гусарской форме. Шпоры его сапог забились травой и вязли в земле, не звенели. Опять промахнулся! Чувствовал он себя всё более неловко и глупо, огородным пугалом, что советникам его могло стоить голов.

— А сегодня расскажи мне про оперу, ― сказал, наконец, Углас. ― Я так и не понял, почему я Дед Мороз, а ты не Снегурочка.

И Тимберлитта начала рассказывать сюжет оперы Римского-Корсакова «Снегурочка». Мёртвое царство Мороза, полночь. Леший провозглашает конец зимы. Возвращается Весна, лес оживает. Весна признаётся птицам: она скучает по тёплому Солнышку, а здесь, на Севере, её поджидают ревнивый Мороз и его дочка Снегурочка. Незаконное рождение Снегурочки разгневало Ярилу-Солнце, и в мире с тех пор царит разлад. Весна пытается согреть птиц, но тут появляется Мороз. Его ревность и нерешённая судьба выросшей дочери вызывают ссору Весны и Мороза, который предрекает гибель Снегурочки от любви. Родители решают оставить Снегурочку людям, отдав в семью бездетного Бобыля, и зовут дочь. Она тоже просит родителей отпустить её к людям. Мороз поручает Лешему охранять Снегурочку, прощается с дочерью и исчезает. Весна вступает в свои права. Берендеи среди ночи приходят в мёртвый лес для совершения обряда изгнания зимы, проводов Масленицы и зазывания весны. Бобыль и Бобылиха замечают Снегурочку ― «боярышню». Снегурочка предлагает им стать их дочкой. Она прощается с лесом, лес отвечает ей, заставляя берендеев пасть ниц перед магической силой Снегурочки…

— Магической силы Снегурочки? ― ухмыльнулся Углас и, не по-гусарски торжествуя, срезал саблей кустик клубники и положил в рот несколько ягод. ― Снегурочка всегда вносит разлад…

Снегурочка приходит в царство Леля, к людям, продолжала Тимберлитта. Лель помогает ей делать первые шаги по земле берендеев, но быстро уходит к другим девушкам. Не понимая, почему Лель не остался с ней, Снегурочка ощущает сердечную боль. Тут является Купава: она перед всем честным народом рассказывает Снегурочке о своём счастье и благополучии. Приплывает Мизгирь, жених Купавы, и выкупает невесту. Дав клятву Купаве, Мизгирь замечает Снегурочку. Но ни признание в любви, ни подкуп Бобыля и Бобылихи, не помогают ему завоевать девушку, она остаётся безучастной. Купава же приводит берендеев и проклинает Снегурочку и Мизгиря. Народ требует царского суда над изменником и осуждает Снегурочку.

— В русских сказках тоже действует Кодекс? ― почти обрадовался Углас.

— Скорее набор устоявшихся правил.

Слепые гусляры, продолжила Тимберлитта, вещают царю Берендею о радостной и спокойной жизни в его царстве. Но царь, чувствуя неправду, предлагает в Ярилин день собрать всех влюблённых в зачарованном лесу и наутро объявить их мужьями и жёнами ― тем самым попытаться восстановить в сердцах людей любовь.

— «Как всё запущено» ― так говорят русские? А этот мой лес похож на зачарованный? ― не без гордости за своё создание спросил Углас.

— Да, спасибо: один раз угодил. Приходит Купава, она рассказывает царю обо всём, что случилось между ней, Мизгирём и Снегурочкой. Берендей объявляет суд над Мизгирём. На суде Мизгирь отрекается от Купавы: он любит Снегурочку. За столь бесчестный поступок Берендей приговаривает Мизгиря к вечному изгнанию. Появляется Снегурочка с Бобылём и Бобылихой. Потрясённый Берендей не верит, что такая красивая девушка может жить без любви. Мизгирь и Лель вызываются исполнить просьбу царя «зажечь Снегурочки нетронутое сердце». Царь открывает берендеям дорогу в зачарованный лес. Сопровождаемые Лелем и шаманами, влюблённые отправляются в путь. За верную службу царь разрешает Лелю выбрать девушку, которая наградит его поцелуем. «Возьми меня», — просит Снегурочка, но Лель выбирает Купаву. Снегурочка остаётся во дворце совсем одна. Появляется Мизгирь и пытается силой завладеть Снегурочкой. Леший встаёт на её защиту и заводит Мизгиря в зачарованный лес. Мизгирь блуждает по зачарованному лесу в поисках любимой. Светлое видение Снегурочки ведёт его по лесным лабиринтам. Снегурочка видит встречу Леля и Купавы. Её страдания становятся невыносимыми. Она отправляется к своей матери, Весне, готовая отдать за дар любви всё, даже собственную жизнь. Снегурочка зовёт мать. Весна поднимается из вод озера. Это последний час, когда она царит в земле берендеев ― с рассветом наступит лето. Весна возлагает на голову дочери венок. С этого момента Снегурочка лишается дара бессмертия, вступая в земную жизнь. Прощаясь, Весна предостерегает дочь от смертельной опасности, но Снегурочка идёт навстречу любви и людям. Встретив Мизгиря, Снегурочка говорит ему о своей любви, которая приведёт её к гибели. Мизгирь, отвечая на её признание, не верит, что их счастью что-то может помешать. Всходит солнце. Собираются берендеи, начинается обряд посвящения женихов и невест. Снегурочка, выходя к солнцу, пред царём и народом открывает свою любовь к Мизгирю. Пророчество Мороза сбывается ― Снегурочка гибнет, тая в солнечных лучах. Мизгирь с горя бросается в озеро и погибает. Жертва Снегурочки возвращает Берендеям чудо любви и света.

— Да у вас в сказках одни трупы! Мне далеко до кровожадности вашего Деда Мороза. Мне, самому сильному магу, нужен всего лишь мервуд, а ему подавай души.

— Ты убиваешь невинных…

— Я уже давно отменил приказ уничтожать всё живое. Теперь мы ликвидируем только тех, кто сопротивляется. Странно: после очевидных зверств Деда Мороза и Снегурочки вы их определили в сказочные воспитатели своих детей! Земляне, я вижу, не отделяют содержание, суть от формы. У зортеков нет сказок и всяких выдумок. Глупо забивать ограниченный разум такой ерундой. Но мне нравятся твои рассказы. Я скоро начну понимать землян, и тогда…

Углас не договорил, но Тимберлитта и без того знала: её тоже используют, чтобы найти уязвимости землян и потом напасть. Но не говорить, не общаться с Угласом, она не могла: как тогда узнаешь намерения врага? Как узнаешь о судьбе своих близких?

А Тимберлитта, вопреки режиму изоляции, смогла многое вызнать. Главное: она узнала многое о биологии зортеков. Они не просто бесполые существа. Они могут жить и в животной форме, и в растительной. Когда Тимберлитта это открыла, то поначалу пришла в ужас: ведь тогда зортеки могли мириадами высадиться на облюбованной планете в форме спор, пыльцы или ещё какой-то мелкой структуры. Размножаются они и вегетативно: в определённом возрасте по сигналу извне организм зортека перестраивается и обретает свойства растения. Но в растительную форму взрослые особи могут преображаться только на своей родной планете, используя её силы и комплексы каких-то специфических веществ и света. Значит, всё размножение сосредоточено лишь на одной планете, а цикл размножения и выращивания потомства ещё посложней, чем у людей. Это и есть главная уязвимость зортеков: им не хватает взрослых особей для масштабного захвата планет. Где находится материнская планета зортеков, никто не знает, даже сами зортеки. В мирное время зортеков было достаточно, но как только они столкнулись с Мероной, стали нести потери, войск перестало хватать. А тут ещё партизаны!

— Лезвие сабли из меронийского мервуда? ― спросила Тимберлитта, чтобы только продолжить разговор.

— Конечно. Смотри!

Углас выхватил саблю, подбежал к стволу ближайшего дуба, размахнулся, и наискось ударил. Лезвие разрезало ствол на всю длину сабли, но эта длина была меньше толщины ствола: дерево вздрогнуло, но устояло. Как по сердцу резануло Тимберлитту. Видя, что Углас собирается, зайдя с другой стороны дерева, ударить его, чтобы срубить, она крикнула:

— Достаточно! Я убедилась: клинок не бутафорский. Откровенность на откровенность: я описываю тебе цивилизационный менталитет землян, твоего потенциального противника, теперь твоя очередь.

— Спрашивай.

— Ты стал терять интерес к мервуду, воюешь как-то вяло. В чём дело?

Углас испытующе посмотрел на Тимберлитту. Он явно колебался: отвечать или нет?

— Теперь мервуд ― всего лишь отвлекающий манёвр, ― наконец, ответил он. ― Мервуд как цель был сначала, когда я по неопытности дальше своей Империи ничего не видел. А как выбрался на оперативные просторы, узнал: объявилась таинственная молодая цивилизация. Она даже не вошла ещё во Вселенскую Энциклопедию Дергана.

— Чем же она опасна?

— Новый игрок на вселенской сцене… взялся за изучение тёмной материи серьёзно, и очень быстро и далеко продвинулся. Цивилизация даже начала уже было создавать опытные образцы преобразователей, трансформаторов тёмной энергии, как…

— Как что?! ― не вытерпела Тимберлитта по-женски.

–…Как раскололась почти пополам! А эти половинки стали цивилизациями-антиподами! В Союзе Колыбелей этого не знают, это информационный подарок тебе, в доказательство моего доверия. Так, по земным меркам, ведут себя в паре?

— Не совсем… Потому что это и свидетельство: теперь ты меня не отпустишь. Я твоя пленница, а не пара. Рассказывай суть!

— Цивилизация раскололась по принципиальному спору: одна половина, назвавшая себя шункетами, хотела использовать тёмную энергию для военных целей, для захвата Вселенной; другая, назвавшая себя гепестами, ― в мирных целях, считая такой захват негуманным и опасным.

— Чем опасной, для кого опасной, если речь идёт о захвате всей Вселенной?

— Гепесты рассчитали: немирное использование тёмной энергии способно нечаянно обратным мгновенным сжатием материи уничтожить всю разумную и биологическую жизнь во Вселенной.

— Обратным распадом химических веществ?

— Да, вся материя распадётся на элементарные частицы, а те должны сжаться…

— Я поняла, продолжай.

— Между антиподами началась гражданская война, и шункеты вытеснили гепестов из родной галактики. Гепесты ― случайно или нет ― рассеялись именно в том секторе, где находится моя Империя и ваш Союз колыбелей. Я не верю в случайности…

— Думаешь, у них здесь есть какой-то союзник?

— Уверен в этом.

— Почему победили шункеты?

— Пленные гепесты рассказали: в их изначальной цивилизации было строгое кастовое устройство общества: одни ― военные, другие ― учёные и инженеры, третьи ― рабочие, четвёртые ― дающие и воспитывающие потомство, пятые…

— Ясно. На Земле кастовости почти не осталось.

— Военные не могут инженерить и участвовать в размножении, учёные и рабочие не могут воевать и размножать популяцию… Среди сторонников завоеваний оказалось больше военных, среди сторонников мирного использования тёмной материи ― учёных.

— Как на Земле в отношении использования атомной энергии: ничего нового под луной.

— Споры ни к чему не привели, а в прямых боестолкновениях военное большинство, естественно, победило. Но шункеты сделали ошибку ― позволили гепестам удрать. Те захватили часть часть военного флота и на нём рассеялись по союзным мирным цивилизациям.

— И унесли с собой ключевые научные и технологические разработки?

— Именно! А теперь шункеты опомнились: они настоятельно предложили всем цивилизации ловить гепестов и уничтожать, а касты учёных и инженеров передавать им, за большое вознаграждение.

— Шункеты опасаются, что учёные гепесты соберутся вместе и устроят на тёмную материю новый мозговой штурм?

— Конечно! Я тоже начал ловить гепестов, но учёные пока не попадаются.

— Почему?

— У меня такое предчувствие, что они уже где-то тихо сидят и работают, а другие касты гепестов ничего об этом не знают.

— Учёные гепесты не вечны: им необходимо общаться с кастами родителей и воспитателей.

— Знаю. Есть признаки… ― Углас опять испытующе посмотрел на Тимберлитту…

— Что гепесты прячутся на Земле? ― договорила Тимберлитта, стараясь не выдать своего волнения.

— Да. Моя разведка нашла два входа в другие измерения: в Заветном лесу, который я для тебя здесь воссоздал, и в Марианской впадине на дне Тихого океана.

— До глубины одиннадцать километров вам не добраться. Зортеки боятся глубинных подземных и подводных сред.

— Пока не добраться. Уже постоен из мервуда первый глубоководный батискаф: он выдержит нужное давление в тысячу сто земных атмосфер. А погружаться будут роботы: они смонтируют воздушную трубу до поверхности океана, и тогда мы зайдём.

— Вас не пустят, как не пустили в Заветном лесу.

— Пока не пустили.

— Гепестов там нет.

— Могут быть.

— Почему ты так боишься шункетов?

— Если шункеты, опасаясь достижений своих антиподов, двинутся в нашу сторону, никому не поздоровится. И в первую очередь Союзу колыбелей и твоей родимой Земле.

— Это только если обнаружится, что именно на планетах Союза прячутся их антиподы.

— Не «только если». Шункетам легче не разбираться и искать по сотням тысяч планет, а уничтожить всех заподозренных. У моей Империи всего несколько сотен боевых крейсеров, линкоров и платформ, а у шункетов ― армады, каждая в сто тысяч кораблей с неизвестным вооружением. Я этого ничего не знал, когда начинал захват Колыбелей. Теперь, чтобы выжить, мне нужен союз или хотя бы нейтралитет с шункетами. Моя Империя должна доказать, что может быть союзником, а не досадной помехой.

— Ты продаёшь им мервуд?

— Только что начал отгружать. Первые четыре транспорта ушли, но…

— Что?

— Твои партизаны один оплаченный шункетами транспорт отбили и угнали неизвестно куда. Это почти катастрофа! Как я оправдаюсь?! Теперь и у меронийцев есть листовой мервуд…

— У них нет технологий.

— Нет. Но давно бы уж могли появиться, догадайся Дерби привлечь инженеров с Олары.

— Команду Дергана?

— Да. Единственную состоятельную команду инженеров в Союзе.

— На Земле инженеры не хуже найдутся.

— Пожалуй…

— Недальновидность хранителей Мероны меня всегда удивляла…

У Тимберлитты сильно забилось сердце, и она не смогла сдержать торжествующей улыбки: всё-таки она пока ещё больше женщина, чем магиня. Тимберлитта обняла ствол дуба, прижалась и вдруг явственно услышал звук звёздного ветра. Такой слабый и родной. Но… этот звук натурный или постановочный? Вот что теперь её волновало больше всего. Как узнать? Через окно к звёздному ветру она могла бы набраться магических сил!

— Ну, «мои партизаны» ― громко сказано, ― резко отстранившись от дерева, сказала Тимберлитта. ― На Земле любая большая война не обходится без партизан.

— Вот именно: «на Земле». Я знаю от пленных: это ты надоумила Дерби и Совет старейшин отдать последние меронийские истребители своим сторонникам и воздыхателям, и они заделались партизанами.

— И я оказалась права. Партизаны действуют не по Кодексу, найди-ка, Углас, у них слабину. Партизанская армия, я уверена, растёт.

— Растёт. У них новый боевой клич: «Тимба!»

— «Тимба»?!

— «Мы или другие!» уже не кричат: теперь их знамя ― ты.

— Не я ― мой детский образ. Они хотят меня защитить. Как это всё по-земному… Они даже не знают: жива ли я.

— Не знают. Летают на стареньких самоварах, но в прямых боестолкновениях мы им часто проигрываем. Я оголил фронт на Оларе, потому что весь воздушный флот пришлось бросить на борьбу с партизанами. Я не могу позволить себе нести такие потери. Мои солдаты и офицеры тебя ненавидят. К тебе уже трижды подсылали ликвидаторов, но моя охрана их обезвредила. Одна ты можешь угомонить партизан.

— Я, пленница, угомонить своих последователей и поклонников?! Которые с моим именем на устах умирают?! Ты по-прежнему не понимаешь людей. У меня нет мотива.

— Есть мотив: я верну тебе дочь!

Тимберлитта замерла. Мысли взвились и роями понеслись, не предлагая решений. Главное: её дочка жива! Жива! Сколько ей земных лет? Какова плата за её возвращение? Да и можно ли назвать это возвращением? Или Машу тоже похитили?

— В условиях войны такая сделка выходит вполне земной, ― полусказал-полуспросил Углас.

Тимберлитта понимала: Углас на сей раз не блефует. Очевидно, партизаны сильно расстраивают его планы, создают угрозу едва завязавшемуся сотрудничеству с шункетами. Она уже смирилась с мыслью, что Тиамаф, её муж, не сможет помочь выбраться из плена, если он вообще жив. Тимберлитта боялась, что сейчас она слишком женщина, чтобы принять правильное решение. Магиня в статусе межгалактического маяка не имеет права поддаться материнским чувствам. Она сама когда-то была частью звёздного ветра…

— Покажи, наведи экран на ствол дуба, вот сюда, ― указала она Угласу на место, где только что слышала родной шум звёздного ветра.

Углас одним движением глаз открыл экран. И Тимберлитта увидела свою дочь: сначала в пионерском лагере в облике «девицы под окном», у ночного костра, потом во время нападения спецназа зортеков на поляне, у ствола дуба. Сердце матери бешено колотилось, мысли разбегались. Она не знала, как реагировать.

— На вид, ей лет пятнадцать, ― сказала, наконец, Тимберлитта.

— Да. Школьница. Где-то отсиделась, кто-то её сохранил.

— Твоя разведка её прошляпила.

— Да. На Земле загадок оказалось куда больше, чем на Мероне. Я спас её только ради тебя, ― вкрадчиво добавил Углас.

— Оставь! Скорее решил пленить. Где моя дочка сейчас?

— Летела на Мерону на моём крейсере и под моим присмотром. Но «смотрящих» пришлось отозвать ― кто-то десантировался на Олару, и я вынужден был… Я готовлю твоим партизанам большую ловушку…

— Значит, сейчас её у тебя нет.

— Я не стал сбивать корабль с твоей дочкой, хотя легко мог это сделать. Но однажды, стыдно признаться, они ловко оторвались от моего спецназа: я, когда разобрались, даже приказал их манёвр взять на вооружение.

— Подростки сделали твой хвалёный спецназ?

— Да, ― сразу помрачнел Углас. ― С землянами придётся повозиться. Впервые я бит по-настоящему ― неожиданно и быстро. И кем бит ― школьником! Каждый новый противник ― новая школа…

— Где этот «школьник» здесь? ― обратилась Тимберлитта к экрану. ― Не надо, сама поняла, ― сразу добавила она, выглядев Ивана, как он сидит у костра посреди двух приобнявших его подруг, и как он, высунувшись из-за ствола дуба, направляет на десантников Угласа какую-то железяку.

— В твою честь я затеваю межгалактические гладиаторские бои, ― сменил неприятную тему Углас и с выражением добавил, ― по земным правилам, точь-в точь как на аренах Древнего Рима. Твоё присутствие на боях должно выглядеть символом добровольного присоединения планеты Земля к Империи.

— У меня нет полномочий на присоединение, ты знаешь. Обо мне и об институте хранителей на Земле никто и не знал. Бедная моя девочка… Летит по стопам безумной матери…

— Ну-ну, не раскисать! Я припас хорошую роль и для твоей дочери. На первой стадии присоединения Земля пусть окажется под патронатом Империи. Я пригласил шункетов на представления. Они свирепые вояки ― им кровавая бойня по земным правилам должна очень понравиться.

— А как шункеты и гепесты выглядят?

— Живьём я шункетов не видел, их никто не видел. Но внешне они должны быть неразличимы с гепестами. Может быть, различия появятся позже, когда их эволюционные пути разойдутся.

— Покажи гепестов.

Углас вывел на экран пленных гепестов.

— Как маленькие медвежата, ― сказала Тимберлитта.

Она сразу вспомнила, что видела этих медвежат в мире мавелов, когда была у них в гостях. Что затевает Углас с этими гладиаторскими боями? Срочно нужно отыскать Аркасию…

— Я согласна присутствовать рядом с тобой на гладиаторских боях. А ты, пожалуйста, оставь мне этот экран с каналом и разреши приходить в Заветный лес без твоих тюремщиков. И позволь встретиться с Аркасией: ты вдруг отрезал мне связь с ней.

— Твою подругу застигли за считыванием секретных данных о структуре Империи. Даже ваши тупые хранители догадались закрыть всю информацию о Мероне, а моя Империя изначально была скрыта. Пришлось разведчицу ликвидировать.

— Убить?!

— А разве это не по-земному? Идёт война, она противник. Её дети сейчас воюют со мной, выполняют правительственную миссию, что может привести Империю к очередному локальному поражению на Мероне.

Пока оглушённая Тимберлитта оседала на траву, Угласу пришёл вызов.

— Вместо партизан в ловушку угодит твой бывший муж! ― торжествуя, объявил Углас.

— И Тиамаф жив… ― встрепенулась Тимберлитта. ― Он не бывший!

— У себя под носом он проморгал жену и новорождённую дочь… По земным меркам, Тиамаф простофиля и неудачник ― и ты это знаешь. Зачем тебе, великой Тимберлитте, межгалактическому маяку, муж-слабачок?

— И такие мужья бывают: русские женщины привычны. Он отец моей дочери.

— Просто он первый мужчина, который тебе подвернулся. Земляне влюбляются в тех, кто случится рядом ― и потому часто влипают в истории. Магия покинула тебя на один миг ― и ты влипла. Земля не закрывает информацию о себе, и мы многое о вас уже знаем. Даже на глупой Мероне тебя все жалели: на пафосе момента великая спасительница вышла замуж за ординарную личность, за апологета Кодекса. А у нас с тобой мог бы выйти прочный союз с дальним прицелом. Зортеки тоже, можно сказать, влюбляются, но наша любовь не связана с размножением. Совместных детей у нас с тобой быть не может, но я приму твою дочь, а сам, придёт время, по нашим правилам разрожусь наследником Империи.

— Отдаю тебе должное, Углас: ты интересный мне бесстрашный целеустремлённый экспериментатор ― это вполне по-земному. Родиться бы тебе не зортеком! Мечтаешь, конечно, чтобы и тебя объявили межгалактическим маяком, и нам создать звёздную пару.

— Так берёшь меня в мужья? По неслучайной любви.

— На брак с тобой откуда мне взять любовь?

— Будто не знаешь: когда вернутся к тебе магические силы, из них сможешь черпать и для новой любви. Ты же учуяла сейчас звёздный ветер, ― сказал Углас, улыбнувшись. ― Не бойся: я сам приоткрыл окно в куполе. Пусть это будет нашей первой семейной тайной. Я тебя люблю… как могу. Возьми немного силы от своего звёздного ветра: сейчас ты боишься принимать решения, потому что бессильна.

— С Марией земной кристалл. Если ты, как обещал, привезёшь дочь ко мне, я могу… нет, я буду должна обрести силу кристалла, я стану прежней магиней. Ты сам разве меня не боишься?

— Мне пора рисковать: шункеты припёрли. Да я уже давно рискую жизнью, предлагая тебе союз: вся имперская элита против такого союза и требует твоей ликвидации. Они считают великую Тимберлитту опасной шпионкой и потенциальной диверсанткой, и твоя неуклюжая подруга убедила их в этом окончательно.

— Ты просто спаситель мой…

— Так выходит по фактам! ― резко сменил тон император.

Сказав это, Углас обратился в зортека.

— Гусаром ты мне нравишься больше.

— Увы, дела заставляют покинуть тебя.

— На Земле, когда мужчина без объяснений покидает женщину, она обижается.

— Хитра… Лечу встречать твоего Тиамафа. Вернёмся в самый раз к гладиаторским боям… Я буду драться с ним сам!