Лаборант

Юлия Оайдер, 2020

Я думала, что больше никогда не увижу его после единственной ночи. Он должен был остаться лишь приятным воспоминанием, стать моим лекарством от депрессии после развода с мужем. Но судьба любит спутать все карты и заставить играть по своим правилам. Спустя год он снова появляется в моей жизни, но хуже всего то, что этот парень – мой лаборант, с которым мне предстоит работать. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Всегда любила, когда между лекциями в расписании образовывалось «окно». В эти счастливые полтора часа я могла лениво ползать по интернету, параллельно поедая какую-нибудь вкусняшку, но сейчас такой расклад меня совсем не радует. Я толком не могу дочитать статью до конца, а тем более вникнуть в суть ее содержания, поскольку кроме меня в лаборантской находится Хантер, постоянно чем-то гремящий и привлекающий мое внимание.

Периодически отрываю взгляд от экрана смартфона и смотрю на его мускулистую спину. Он перебирает проводники, сортирует по длине, скручивая их в небольшие связки. Любуюсь тем, как напрягаются и перекатываются под темной футболкой его мышцы, скольжу взглядом по татуированным рукам, рассматриваю чернильные надписи, узоры и руны, стараясь уловить их значение. Ведь они что-то наверняка означают?

Черт возьми, несмотря на все внутреннее кипение от мысли, что он меня не вспомнил, мне нравится на него смотреть вот так, безнаказанно.

— Как давно ты здесь работаешь? — вздрагиваю от неожиданности, когда парень поворачивается и ни с того ни с сего задает вопрос.

— Почти два года, — отвечаю я и впадаю в оцепенение, встретившись с его прямым и беззастенчивым взглядом.

— Чудеса, — хмыкает Хантер. — Я здесь учился два года назад на первом курсе и тебя что-то совсем не помню, что удивительно…

Ничего удивительного, как показала практика — память не твоя сильная сторона, парень.

— Я тебя тоже ни разу в жизни не видела, — пожимаю плечами я, окинув его невозмутимым взглядом, и вновь стараюсь погрузиться в чтение статьи.

— Хотя… Я был на лекции всего пару раз, — усмехается Хантер, — они мне показались скучными и неинтересными, ведь все что я слышал уже и так знал. Но если бы про взаимодействие тел мне читала ты, я бы точно стал образцом по посещаемости, — поиграв бровями и одарив меня наглой улыбкой, говорит он.

— Если это был подкат, то не сработало, — фыркаю я, сдерживая ответную улыбку.

И вот снова, как тогда, он ничего не делает, но душит своим обаянием и непринужденностью. Говорит двусмысленные фразы, делает акценты на нужных словах и все это как будто случайно, а не по продуманному плану.

Парень подходит к нижней полке стеллажа и достает старый осциллограф. Поставив прибор на стол, смахивает рукой с металлического корпуса толстый слой пыли.

— Он рабочий?

— К великому сожалению, нет, — качаю головой я.

— А зачем тогда хранишь это советское барахло? — непонимающе смотрит на меня Хантер.

— Я тешу надежду починить этот экземпляр за свой счет. Те китайские модели, которые мы закупили на ГРАНТ, вышли из строя после третьей демонстрации закона Ома, — вздыхаю я и закрываю статью. Сегодня мне не светит ее дочитать.

— А что с этим не так? — задумчиво, как будто риторически, спрашивает он и берет со стола отвертку.

— Лучевая трубка пришла в негодность, вероятнее всего, — поднимаюсь на ноги я и подхожу с противоположной стороны стола, с интересом глядя на то, как Хантер начинает выворачивать винты, вскрывая корпус прибора. — Хочешь проверить?

Парень демонстративно подносит к своему рту винт и зажимает зубами, хитро сощурившись.

— Не подавись, — вырывается у меня, на что парень ухмыляется, выкручивает последний крепеж и убирает металлическую крышку вместе с извлеченными винтами.

— Если я верну этой рухляди былую работоспособность, ты сходишь со мной на подобие свидания и перестанешь делать вид, что меня не существует? — спрашивает Хантер.

— Я не… — собираюсь возразить, но не успеваю придумать ответ.

Парень облокачивается на корпус осциллографа, наклоняется совсем близко к моему лицу и заговорщическим полушепотом произносит:

— Я здесь работаю всю неделю, за все время это наш первый разговор, который продлился больше минуты. Ты всегда куда-то сбегаешь, даже, сказал бы, избегаешь меня. Ты меня боишься, Аня?

Каков наглец… Да, это было неправильно, я действительно старалась поменьше общаться с парнем, но лишь по причине того, что в его присутствии со мной происходит что-то невообразимое. Вот точно как сейчас, когда мое сердце выбивает барабанную дробь и я ощущаю приятное головокружение, непроизвольно опуская взгляд на его губы.

— Не боюсь, Хантер, — наконец, отвечаю я, усилием воли, заставляю себя посмотреть ему в глаза, гордо вскинув подбородок. — Просто я тебя не знаю, да и подкат выглядит слишком дешевым.

— По моему я достаточно сдобрил свой подкат обещанием бесплатно отремонтировать прибор, но думаю против козыря ты точно не устоишь. Простить тебе ремонт битой тачки? — скалится он, выгнув бровь.

— Нет уж, заплачу, — морщусь я. — Мне не нужны подачки и в дальнейшем рычаги для манипуляции.

— Тогда просто не планируй ничего на выходные. Надеюсь, ты любишь гонки, — спокойно говорит парень, осматривая внутренности осциллографа.

— Еще чего, — фыркаю я и возвращаюсь на свое место за столом, повернувшись к Хантеру спиной.

Какая самоуверенность и наглость! Да, где-то в глубине души я бы очень хотела согласиться. На все. Буквально плюнув на свою гордость с высокой колокольни. Но не могу так поступить, поскольку здравый смысл кричит благим матом и всячески указывает мне в сторону граблей, на которые я снова могу наступить.

Успокаиваю свою «темную сторону» тем, что даже если бы очень хотела, я не смогла бы пойти с Хантером на «подобие свидания» по одной простой причине — в выходные дни я тоже работаю, но немного в другом месте.

Иногда жизнь ставит нас в настолько сложные ситуации, что приходится вертеться как веретено. Вот я и верчусь, работаю в выходные, поскольку зарплаты преподавателя не хватает, чтобы покрыть все планируемые расходы.

В субботу и воскресенье я подрабатываю настройщиком звука в одном музыкальном баре на окраине города. Местечко на отшибе, где вероятность встретить знакомое лицо очень мала, а это именно то, что мне нужно.

Моих знаний физики и трех лет в музыкальной школе в юности оказалось вполне достаточно, чтобы хорошенько настраивать музыкальное оборудование и следить за частотами его звучания в процессе концерта. Каждый раз приходится работать с разными группами, но обычно не больше двух дней с каждой.

Чего я здесь только не повидала, даже драки и караоке батлы от которых вянут уши, но те скромные десять тысяч, что я получу за двадцать часов работы, куда лучше, чем ничего.

— Зачем ты ездишь на эту работу, если ее ненавидишь? — жужжит над ухом недовольная Лиза. — Продай машину, если тебе так сильно нужны деньги и не порть мне рабочее настроение своей кислой миной!

Как назло еще с самого утра раскалывается голова, так сильно и больно, словно кто-то с завидной периодичностью бьет металлическим половником по жестяной кастрюле, разнося этот болезненный импульс по всем моим нервным окончаниям. А тут еще подруга со своим брюзжанием… Поэтому я, пока стоим на светофоре, выпиваю вместо одной таблетки сразу пару, хуже уж точно не станет.

— Ты знаешь, что я не могу ее продать, — отвечаю я, стараясь держать себя в руках и не отвечать слишком грубо.

Продай… Ах, если бы все было так просто. Этот маленький компактный автомобиль, руль которого я сейчас сжимаю по пути в бар, — внезапный подарок одного очень хорошего человека, которого мне не хочется обижать.

— Тогда будь добра, натяни улыбку и источай позитив, — показательно улыбается во все тридцать два зуба Лиза, поправляя жилетку официантки.

Если я изо всех сил стараюсь быть незамеченной, то подруга наоборот хочет показать себя во всей красе, виляя задницей перед лицами посетителей. Короткая юбка, декольте и красная помада — вот ради чего порой в этот бар приходят наши студенты. Лизу данный факт совершенно не смущает, ведь у нее на все случаи жизни одна отмазка: «Им есть восемнадцать».

— Почему ты не спросила меня, как мы с твоим лаборантом двигали коробки? — закусив ноготок и выгнув бровь, улыбается Лиза. — Обычно ты устраиваешь допросы с пристрастиями, а тут… У тебя что, появилась своя личная жизнь?

— К сожалению, нет. А не спрашиваю лишь потому, что я и так поняла, что ты добилась своего, — отвечаю, всем видом демонстрируя свою хладнокровность. Вот уж чего, а слушать о ее приставаниях к Хантеру и о дальнейшем развитии событий, каким бы оно ни было, мне совсем не хочется.

— А ты чего так напряглась? — хмурится подруга сверля меня взглядом. Еще бы чуть-чуть и она прожгла во мне дыру, как вдруг, Лиза начинает смеяться. — Ты сама на него запала, да? Бо-о-оже, так и есть, да?! Ну хоть тут наши вкусы совпали, а то Андрейка со своими усиками, фу, как ты вообще могла…

Заливистый смех Лизы выводит мою головную боль на новый уровень, а в груди все буквально полыхает от зарождающейся обиды. Сколько можно попрекать меня за Андрея?! Не представляю что бы сейчас тут было, расскажи я ей про мое весьма тесное знакомство с Хантером год назад! Язва, Овсянкина, язва и есть. Я прекрасно понимаю, что обижаться на нее нет смысла, ведь Лиза все говорит и делает не со зла, но притормозить ее разгон нужно, пока не поздно.

— Еще одно слово и свою задницу на работу ты с необычайным комфортом катаешь на метро! — изображая спокойствие, говорю я, а Лиза изображает сдающийся жест и, отвернувшись к окну, продолжает хихикать.

Добравшись до места, мы расходимся по своим рабочим позициям: я к сцене, а она в подсобку. Как оказалось, меня уже ждет небольшая рок-группа, состоящая из четырех парней. Ребята сидят на колонках и что-то набирают на гитарах, бубнят себе под нос. Что ж, пришло время потрудиться.

— Доброго вечера, — улыбаясь, подхожу я к парням. — Меня зовут Анита, я местный звуковик, давайте настраиваться?

— Где тебя носит вообще?! Какого хера я должен ждать?! — поднимается высокий блондин, передавая гитару своему товарищу.

Бегло осматриваю парня: дорогая брендовая одежда, модная прическа и взгляд бесцветных стальных глаз, наполненный ненавистью. Он подходит совсем близко и я всем своим нутром ощущаю угрозу. От этого мажора веет привычкой оставаться безнаказанным и папиными деньгами за версту.

— Чего вылупилась?! Иди работай, я жду охуительного звука! — рычит он, с отвращением осматривая мою невысокую тушку.

Неприятно, мерзко и низко, но все что я могу сделать, это извиниться за мнимое опоздание и отправиться к управляющему пульту. Все эти «звездуны», с купленной на папочкины деньги аппаратурой, на самом деле не способны ни на что, кроме как показывать свою значимость и прокачивать автотюн. Возможно, мне стоило бы дать отпор этому говнюку, но ведь когда поднимешься повыше — падать больнее, поэтому я предпочту дать ему возможность подняться еще на пару ступенек по гнилой лестнице.