Мой личный сорт Бонда

Юлия Николаева, 2022

Он ворвался в мою жизнь, угрожая пистолетом. Назвался агентом 007, украл скутер и исчез. Правда, скутер потом вернул, но вместе с неприятностями. Теперь меня считают соучастницей преступления, но это полбеды: мир вокруг словно сошел с ума, застыв на границе реального и мистического. И даже давно захороненное прошлое, вновь ворвавшееся в мою жизнь, не так сильно пугает. И я ищу этого Бонда, чтобы расставить все по местам, еще не зная, что именно после нашей встречи моя жизнь уже никогда не станет прежней.

Глава 7

Мы чокнулись, и я сделала глоток. Записалась в волонтеры я, конечно, вовсе не из желания найти мужа. Я вообще замуж не хочу, да и спокойней одной. Хочу пироги ем, хочу халву, ага. Отношения хороши только вначале, а потом они непременно вытаскивают из обоих самое неприглядное. И почему-то оказывается, что любить вот это вот неприглядное как-то и не хочется. И в итоге люди расходятся, и даже ничего приятного не остается. И зачем оно мне?

Куда проще заводить кратковременные романы, которые заведомо никуда не ведут и ни к чему тебя не обязывают. Ни претензий, ни попыток изменить тебя, ни влияния на твою личную свободу. Правда, и таких отношений у меня было раз, два и обчелся… Но я не расстраивалась. Халва с пирогами же дома ждет.

А сейчас и вовсе мысли о романах даже не пробивались в мой разум, там засел Джеймс Бонд, которого мне захотелось вдруг найти во что бы то ни стало. И не просто дождаться встречи, когда этого захочет он, а найти самой. Уделать этого супергероя с рябым лицом. А нечего скутеры воровать у беззащитных девушек.

И заинтересовал меня тайный меценат именно поэтому. Нет, конечно, вряд ли богач, жертвующий большие суммы и этот рябой — одно лицо, но могут быть связаны. Один спонсирует детские дома, другой втирается к детишкам в доверие, а после использует в личных целях.

Уверена, он может представить все таким образом, чтобы заинтересовать. Подросток, играющий в тайного агента и, скорее всего, получающий за это деньги, — что может быть привлекательней в юном возрасте, особенно когда ты не стеснен родительским вниманием и надзором?

Мысль показалась мне настолько удачной, что я с радости выпила свой бокал вина и заказала еще, после чего затерла Маринке философскую лекцию на тему отношений, и мы пришли к общему выводу, что верить мужикам нельзя.

Заведение мы покинули часа через два, девчонки были на кураже и куда-то рвались дальше, я твердо вознамерилась попасть домой.

— Мы проводим тебя до такси, — заявила пьяная Светка, но я только рукой махнула.

— Поймаю машину, дуйте, куда собирались. Была рада увидеться.

Расцеловавшись, мы разошлись в разные стороны: девчонки двинули по улице, а я направилась в сторону проспекта, чтобы поймать машину.

Определенно, с того момента, как корявый Джеймс Бонд украл мой скутер, что-то в жизни моей изменилось, словно бы всемогущий Мистер Случай до того момента не обращал на меня внимания, а теперь перенес фокус на мою персону. Этим я объясняю тот факт, что стоило мне поднять руку, как возле меня остановилась шикарная тачка.

— Весомо, — пробормотала я и, распахнув дверцу, обратилась к водителю, — угол Пионерской и Чкало… — тут я запнулась, потому что передо мной сидел Вадим. Он окинул меня насмешливым взглядом и скривил губы в ухмылке.

— Продуктивно проводишь время, — высказался в итоге.

— Иди к черту, — захлопнув дверцу, я отошла, чтобы поймать другую машину. Черненко вылез со своей стороны и сказал вполне мирно:

— В таком виде нарвешься на какого-нибудь придурка.

— Я уже нарвалась, пытаюсь отделаться.

— Садись в машину.

— Нет, спасибо.

Вадим устало покачал головой.

— Ну чего ты стоишь? — разозлилась я. — Что тебе надо?

— Ничего. Просто не хочу, чтобы ты вляпалась в какую-нибудь историю, ловя пьяной машину.

— Откуда такая добродетель?

— Это эгоизм. Буду чувствовать себя виноватым. А я этого не люблю. Так что садись.

Он уселся за руль, больше ничего не добавив, я, немного потоптавшись, с неохотой полезла внутрь. Не то чтобы я боялась ночных историй, скорее всего, через пару минут я бы просто вызвала такси. Но тот факт, что Вадим не проехал мимо, а остановился, наводил на разные мысли. Например, о том, что утренний разговор все-таки вышел слишком резким.

— Ты живешь в квартире бабки? — поинтересовался он, когда мы отъехали.

— Да. Она умерла два года назад.

— Понятно. Наконец-то появилась возможность удрать от предков? — он слегка улыбнулся. Нормально в плане, не издевательски.

— Я их люблю, но жить с ними не всегда легко.

— Да уж, — он усмехнулся, покосившись в мою сторону, — чем они сейчас занимаются?

— Мама работает поваром в военном училище, папа в охране.

— А ты?

— Работаю дизайнером.

— По профилю, — усмехнулся Вадим как-то грустно, а я разозлилась. Одно дело поддерживать разговор ни о чем, вежливо делать вид, что ему интересна моя жизнь, другое — все эти насмешки.

— Ага, не помнишь, кто настаивал, чтобы я пошла в наш институт? — не удержавшись, съязвила в ответ. Вадим бросил быстрый взгляд.

— Все еще не оставила привычку обвинять других? Я думал, ты выросла и научилась сама принимать решения.

— Выросла и научилась. Просто кому-то было удобней, чтобы я была другой.

Вадим хмуро смотрел вперед, ничего не говорят. Так и не взглянув в мою сторону, выдал:

— Неужели ты правда так думаешь? Я отвернулась к окну, уставилась на мелькающие в темноте огни. А потом закрыла глаза.

Конечно, я так не думала. Я так и не смогла решить, кто из нас был более жалок, пытаясь вытащить другого со дна, но только с одной целью — не утонуть самому. Мы сидели в той квартире, ставшей нашей тюрьмой и спасательным кругом от внешнего мира, и все, что нам оставалось — только мечтать. Точнее, делать вид, что мечтаем, потому что в какой-то момент стало ясно, что ни мои, ни его мечты не станут реальностью. Помню, как я в истерике сдирала разрисованные мной обои со стен — они слишком кричали о том, что я не пошла за своей мечтой. Не стала художницей, продающей картины на Арбате, на Невском, на главной улице Белграда или в переулках Парижа… Ничего этого не было.

"А еще не было прошлого", — дала я себе когда-то завет, и теперь, резко открыв глаза и вырвавшись из дурмана обрывистых картинок воспоминаний, уставилась в окно.

Оставшаяся часть дороги прошла в молчании. Когда мы подъехали к дому, я все-таки сказала:

— Спасибо.

Вадим усмехнулся.

— Всегда пожалуйста. Можешь не чувствовать себя должницей.

— Я не чувствую, — качнула головой, — я не просила меня подвозить, это ты со своим эгоизмом там договаривался. И я запомнила, что ты попросил удалиться из твоей жизни, не переживай.

Черненко снова нахмурился.

— Я просто вернул тебе твои же слова.

— Странно, что ты их до сих пор помнишь.

Воцарилась неловкая пауза. Надо было уходить, но я почему-то продолжала сидеть. Казалось, мы оба кидались в друг друга дурацкими обвинениями, не имеющими по большому счету никакого смысла, именно потому, что не знали, что сказать еще. Если кроме обвинений нечего — значит, точно не стоит продолжать.

— Ну я пошла, спасибо еще раз, — быстро проговорив эти слова, я выскочила из машины и направилась в сторону подъезда. Он не уезжал, я не слышала шума мотора, не чувствовала движения позади.

Не буду оборачиваться, не буду. Все это бессмысленно. Нам просто нечего сказать друг другу. Машина покинула двор, когда я потянула на себя дверь подъезда. Я все-таки обернулась, поймав момент, когда она поворачивает на выезде со двора. Вот и правильно, вот и хорошо.

Я достала ключ, поднимаясь по лестнице, но пройдя последнюю половину пролета, замерла, потому что на моей дверной ручке стояла белая карточка. В волнении я схватила ее и прочитала следующее:

"Веселись, но будь осторожна. Есть те, кто наблюдает за тобой".