Мое главное сокровище

Юлия Николаева, 2022

Моя беда – моя подруга, вечно вляпывается в неприятности! Сначала решила, что ее бабушка хранила какую-то тайну, потом, что ее жених с ней, чтобы эту тайну выведать… В итоге мы оказались в глухой деревне, где по ночам творятся мистические вещи, а каждый житель, кажется, что-то скрывает. И больше всех тот красавчик, что заделался к нам в друзья. Как бы он не оказался самым главным злодеем, а то я, похоже, готова в него влюбиться!

© Юлия Николаева, 2022

Глава 1

— Все мужики — подлецы! — заявила Любка тоном, не терпящим возражений, и уставилась на меня. Собственно, я и не собиралась возражать, если моя подруга вбила что-то себе в голову, переубеждать ее — труд напрасный. Правда, это заявление меня несколько удивило. Буквально месяц назад она клялась, что встретила мужчину своей мечты, прибежала ко мне с выпученными от восторга глазами и, плюхнувшись на диван, заявила:

— Василиса, я влюбилась!

Сначала я отреагировала достаточно вяло. Любка влюблялась чуть ли не каждый день, но обычно ее чувства проходили довольно стремительно. Дело в том, что подруга задалась целью найти себе идеального мужчину, и собственно каждый, кто не соответствовал хоть одному заданному параметру, отфутболивался. Так продолжалось приличное время, поэтому к заявлению об очередной влюбленности я серьезно не отнеслась. Как оказалось, зря.

Любка бегала на свидания и дурела от этой самой любви. Избранника ее звали Родионом, он был родом из Питера, а в наш город приехал в гости к отцу. Естественно, Любка не стала терять времени и вызнала о нем все, что могла. Тут и вышло, что парень подходит ей по всем параметрам: умен, красив, молод и богат. Последний год отец активно переманивал сына перебраться к нему. Надо сказать, перспективы были неплохие: отец имел фирму с солидным доходом. В общем, Любка сразу поняла, что делать, и вцепилась в парня, как клещ.

Он, кстати, совсем не был против, поэтому их роман быстро закрутился, и через месяц я только и слышала, что Родион то, Родион се. Свидеться с ним мне пока не удавалось, Любка имела незыблемое правило: знакомить парня с друзьями можно только будучи полностью уверенной, что отношения имеют перспективы. И слава Богу, иначе бы мне пришлось запоминать слишком много имен. В это раз, казалось, все было серьезно, и я даже начала тайно вздыхать о том, как подруге повезло.

С Любкой мы дружили с детства, учились в одном классе, а после и в одном институте, правда, на разных факультетах. В этом году мы сие заведение благополучно окончили, и Любка, прямо сказать, с цепи сорвалась. Работать ей совершенно не хотелось, а вот жить на широкую ногу хотелось очень. Я к поискам возлюбленного относилась куда серьезнее, наверное, поэтому и тосковала теперь в одиночестве, ожидая, когда же любовь свалится на меня и накроет с головой.

Подруга к моим романтическим порывам была настроена скептически, однако нашей дружбе это не мешало. В одном мы сходились: найти стоящего мужика, ох, как нелегко. Потому-то я и вздыхала завистливо, слушая ее рассказы, как вдруг такое заявление.

— Что случилось? — поинтересовалась я, не дождавшись продолжения.

— Представь себе, Родя сделал мне предложение!

— То самое? — ахнула я.

— Ага, — кивнула подруга.

— Разве это не хорошая новость?

Любка вздохнула:

— Новость несомненно хорошая, и если бы все было так просто, я бы уже примеряла платье в свадебном салоне, но…

— Но? — поторопила я ее, так как она снова замолкла.

— Оказывается, Родя — немец… То есть не совсем немец, отец у него русский, а мать — немка. Сам он почти всю жизнь прожил в Германии, а сюда только наведывался в гости. Пару лет назад решил перебраться в Россию вместе с матерью. Я тебе рассказывала, что они живут в Питере. В общем, Родина бабуля скончалась, — заявила Любка без перехода.

— Это здесь при чем?

— Бабуля была не промах, ее муж занимался антиквариатом, доход имел немалый, плюс множество дорогих коллекций, короче, не бабушка, а клад. И она все завещала Родиону.

Так как Любка не прыгала от восторга, я осторожно спросила:

— Но?..

— Бабуля на дух не переносила Родину маму, считала, что та виновата в расколе семьи, к тому же единственный внук оказался далеко… В общем, она прописала в завещании, что Родион может получить наследство только в том случае, если женится на чистой славянке и будет жить в России.

Я почесала голову.

— Бабуля, конечно, молодец, но я не улавливаю суть проблемы.

— Суть проблемы в помешательстве старушки.

Я кинула взгляд на Любку: натуральная блондинка с голубыми глазами и славянским лицом.

— Возможно, — не стала я спорить, — однако, какая тебе разница? Твои возможные украинские или белорусские корни вполне сгодятся.

Любка кинула на меня печальный взгляд:

— Если бы все было так просто, разве бы я сидела тут и плакалась тебе?

— Тогда говори толком, — рассердилась я. Подруга в очередной раз вздохнула и выдала:

— Мои предки — немцы, причем самые натуральные.

— Как это? — уставилась я на нее.

— Вот так. Вообще-то, это семейная тайна. Но ты моя лучшая подруга, поэтому тебе я все расскажу.

Замечание показалось мне несколько странным, отчего бы не рассказать тайну раньше, раз уж мы лучшие подруги? Но тут Любка заговорила, и я превратилась в слух, стараясь не пропустить ни слова.

История выходила удивительная. Начиналась она аж с последних лет девятнадцатого века, точнее, в тот год родилась Любкина прабабка, о которой и пошла речь. Жила она в Новгородской области в деревне, жила довольно спокойно до шестнадцати лет, а потом — раз! — и вышла замуж за немца. Как он оказался в их краях, история умалчивала, зато было известно, что случилось дальше. Немец увез девушку в Германию, а следом началась первая мировая война. После, перед началом второй мировой, она приехала в деревню вместе с мужем и двумя детьми, девочкой и мальчиком. Муж ее к тому моменту стал офицером немецкой армии, возможно, этот факт сыграл свою роль в том, что встретили их в деревне без особой радости. Вся семья снова вернулась в Германию, и, как тогда думалось, навсегда.

Тут грянула и вторая мировая с отечественной, следы Любкиной прабабки окончательно затерялись для ее родни, а их, соответственно, для нее. А в середине пятидесятых на Родину вернулась Любкина бабушка.

— Такую историю поведала бабуля, — закончила подруга, а я только нахмурилась, пытаясь осмыслить услышанное.

— Погоди, но у нее отчество — Юрьевна, и зовут ее русским именем.

— В этом и есть суть тайны: бабуля всячески скрывала свое родство с отцом, потому что он был человеком известным в определенных кругах. Она не хотела оставаться в Германии, воспользовавшись связями отца, который на тот момент уже умер, бабушка обзавелась поддельными документами и поддельной историей жизни.

— Ничего себе, — присвистнула я.

— Деньги имеют власть, — пожала подруга плечами, — в послевоенное время быть немкой, приехавшей из Германии… непросто. Бабуля в совершенстве владела русским, кто-то помог ей сделать новую биографию, и вот она уже Панкратова Елизавета Юрьевна, родом из Новгородской области. Деревня, в которой она якобы жила, была уничтожена во время войны, так что концы найти было бы сложно. Бабуля поселилась в нашем городе, встретила деда… Дальше понятно.

— А как было на самом деле? — заинтересовалась я. Любка пожала плечами:

— Бабуля не была особо разговорчивой, по крайней мере, в том, что касалось ее жизни. Я-то была уверена, что она приехала из Новгорода после войны и что ее родители погибли там…

— Откуда же ты узнала правду?

— Случайность, — вздохнула подруга, — однажды я нашла в ее квартире письмо из какой-то Новгородской деревни. Письмо было послано много лет назад. Я очень удивилась, потому что бабуля говорила, у нее там никого не осталось. Рассмотреть я толком ничего не успела, потому что она увидела письмо, вырвала его у меня и велела не совать нос не в свое дело. Я, конечно, обиделась, но сама понимаешь, быстро забыла о произошедшем. А потом она заболела, ее положили в больницу… Мне кажется, она чувствовала, что умирает. В один из дней я сидела возле нее, она проснулась и позвала меня. Сказала, что у нее ко мне важный разговор. Потом спросила, помню ли я о том письме, что нашла у нее в шкафу. Я ответила, что помню, а она сжала мою руку и сказала, мол, забудь о нем, Люба, забудь и никогда не вспоминай. И если, не дай Бог, кто-то будет искать ее или это письмо, я должна молчать, что что-то знаю. Каюсь, в тот момент я решила, что бабуля не в себе. Я пообещала, она некоторое время смотрела на меня, а потом и рассказала свою историю: об отце немецком офицере, о том, как он сошелся с их матерью, о своем побеге в Россию и подделке документов. Я, конечно, была немало удивлена, однако упорно не понимала, что в этом факте такого страшного, тем более, спустя столько лет. Бабуля просила молчать об этом даже перед родителями, понимаешь? Я не знала, что и думать, а через два дня она умерла.

Мы вздохнули и немного помолчали. Потом я поинтересовалась:

— Ты не видела это письмо после смерти бабушки?

— Понимаю, куда ты клонишь, и, поверь мне, я сделала все возможное, чтобы найти его, но увы.

— Думаешь, она избавилась от него?

— Думаю, по неведомой нам причине для бабули было важно, чтобы никто никогда не узнал о ее происхождении.

Теперь Любкина печаль по поводу предложения руки и сердца стала мне понятна.

— Может, есть надежда, что адвокаты не будут копать глубоко? — предположила я, но подруга только махнула рукой.

— Я не могу рисковать, ведь я обещала бабуле, что никто не узнает ее тайну.

— И что теперь?

— Придется отказываться от Родиного предложения, — расстроенно вздохнула она.

— Ты серьезно?

Она пожала плечами и поднялась.

— Не стоит с этим тянуть, прямо сейчас и договорюсь о встрече. Ты пойдешь со мной?

— Зачем это? — забеспокоилась я.

— При тебе Родион не будет говорить лишнего, — она достала телефон.

— Как ты объяснишь причину отказа?

— Скажу, что у меня в роду были цыгане.

Я неуверенно хмыкнула, а подруга переключилась на разговор с Родионом.

— Привет… Да, подумала, хочу встретиться… Хорошо, я подъеду через полчаса. Пока. — Она повесила трубку и посмотрела на меня, — собирайся.

— Может, вы как-то сами, по-семейному? — все-таки закинула я удочку.

— Васька, ты же моя лучшая подруга, кто еще поддержит меня в трудной ситуации? И тебе не мешает выбраться куда-нибудь. Как родители уехали на юга, так ты и валяешься дома.

Я махнула рукой и пошла одеваться, поняв, что спорить с Любкой бесполезно.

— Между прочим, я таким образом отдыхаю нечасто, — заявила я, возвращаясь в шортах и майке.

— Не спорю, но их не будет еще три недели… ну ты даешь, — без перехода сказала она.

— Что случилось?

— Ты на рыбалку собралась?

— Почему это? — обиделась я.

— Посмотри на меня: я в платье и на каблуках, Родион всегда элегантен, а ты? Да нас в ресторан не пустят.

Я почесала нос и была вынуждена согласиться с Любкиными доводами. Подруга порылась в моем гардеробе и выудила белый сарафан в бледно — розовый цветок.

— Так гораздо лучше, — одобрительно сказала она, когда я появилась перед ней в данном наряде, — только волосы распусти и глаза подкрась.

— Я не пойму, мы едем расставаться с твоим Родей или очаровывать его? — пробурчала я, послушно распуская хвост. Волосы у меня длинные, светлые, точнее, рыжеватые.

— Глазища-то огромные, — сделала мне комплимент подруга, пока я красилась, — не пойму, как ты до сих пор без парня, такая красота пропадает.

— Ты же знаешь, мне не нужен абы кто… — начала я, но Любка только махнула рукой.

— Потом поговорим о твоих мечтаниях, Родя ждет.

— Куда едем? — спросила я, закрывая квартиру.

— В"Калипсо", самое приличное место нашего города.

Я бросила на Любку взгляд, она тут же открестилась.

— Это не я, это Родя так говорит.

— Много он понимает, твой Родя, — хмыкнула я, и мы, наконец, пошли.