Молния на двоих

Юлия Набокова, 2020

День у Леры не задался с самого утра: сначала на любимом костюме обнаружилось пятно, затем директор предпочел видеть на месте руководителя не ее, а коллегу-мужчину, так вдобавок еще и под ливень попала и застряла на остановке с самодовольным пикап-мастером Ником. Может ли случиться что-то более ужасное? Разве только то, что спустя пару минут в них ударит молния, и Лера очнется в неповоротливом мужском теле, а ее тело окажется во власти Ника! Получится ли у феминистки и пикапера обмануть окружающих и притвориться друг другом, пока не найдут способ поменяться обратно? И будут ли они готовы поделиться не только любимой пижамой, но и тайнами?

Глава 5

После удара молнии

Лера пришла в себя как в тумане. Перед глазами все плыло, откуда-то доносились голоса…

— Редкий случай. Одна молния сразу двоих задела.

Лера крепко зажмурилась и открыла глаза. Туман постепенно рассеивался, взгляд сфокусировался. Над ней нависал облупившийся потолок, в закрытые окна хлестал ливень, из коридора доносился разговор:

— Молния сначала в парня ударила, потом в девчонку.

Это про нее говорят. Лера шевельнулась, и кровать под ее весом тяжело скрипнула. Под ее весом? Лера резко приподняла голову с подушки и взглянула себе на грудь. Вместо белой блузки и серого пиджака, в которых она была на работе, на ней была сиреневая футболка. Почему на ней эта футболка? Явно чужая!

Лера растерянно оттянула трикотаж на груди и принюхалась. Футболка насквозь пропиталась чужим запахом — словно на нее вылили флакон мужского парфюма! А на боку футболки Лера заметила небольшую дырку с опаленными краями — как будто в ткань ткнули раскаленным шампуром.

— У обоих на теле отметины остались — от входа и выхода молнии, — разговор продолжался. — Парню молния справа под ребро вошла, он этой рукой мобильник держал, а вышла через левую ногу. Потом девушку слева в плечо ударила, а через правую ступню вышла — на подошве дырка осталась.

— Чудо, что оба выжили! — воскликнул взволнованный женский голос.

— Как сказать, — возразил мужской. — Выжить-то выжили. Но шандарахнуло их сильно. Похоже, того, «ку-ку»…

Это кто еще «ку-ку»? Лера возмущенно повернула голову и увидела, что дверь палаты приоткрыта, а в коридоре виднеются два силуэта в белых халатах.

— В каком смысле? — интересуется медсестра, ростом пониже.

— С катушек съехали. — Второй силуэт, высокий мужской, стоявший к палате в пол-оборота, постучал себя по лбу. — Когда они в «Скорой» очухались, парень называл себя девушкой, а она — себя парнем.

Лера оцепенела на койке. Память возвращалась к ней вспышками. Она вспомнила склонившееся над ней лицо медбрата и свое собственное тело на соседних носилках. Рука свисала в проход, и на ней виднелся след от пореза… Ей тогда показалось, что она спит и видит кошмар.

— Пришлось психиатра вызвать, чтобы он их осмотрел, когда снова очнутся. По нашей части у них повреждений нет, можно хоть сейчас выписывать.

Лера медленно подняла руку, мечтая увидеть след от пореза на большом пальце. Но вместо своей тонкой и белой ладони увидела загорелую мужскую лапу. От ужаса она пискнула и закрыла рот другой рукой. Может, она правда сошла с ума?

— И что же теперь будет? — сочувственно ахает женский голос.

— Что-что, закроют их в «дурку» и будут лечить, пока последние мозги там не растеряют.

Лера в ужасе схватилась за голову и вместо привычных густых локонов нащупала жесткие, коротко стриженные волосы.

— Жалко парня, — посочувствовала девушка. — Как его там?

— Никита. Никита Олегович Красавин. — Мужчина в белом халате вынул из кармана паспорт. — При нем паспорт был.

— Дай посмотреть. — Любопытная медсестра выхватила документ и стала листать странички. — Пятого апреля девяносто четвертого. Двадцать пять лет всего, такой молодой!

В приоткрытую дверь палаты скользнул запах пригоревшей каши. Где-то дальше по коридору застучали ложки в столовой. Заскрипела тележка — это нянечка развозила еду лежачим больным. Но Лера напрягла слух, прислушиваясь к разговору у палаты. Это ее единственный шанс на спасение!

— Прописка московская. Улица Фруктовая, дом три, квартира двадцать… Не женат. Родственникам сообщили?

— Сначала пусть его наш Прозоров осмотрит. А там уже ясно будет, куда родичей приглашать — к нам или сразу в «дурку».

Лера вздрогнула, вытянувшись на постели и делая вид, что еще не очнулась. Мысленно она повторяла про себя имя, фамилию, дату рождения и адрес — то, что поможет ей сойти за нормальную! Точнее, нормального — Никиту Красавина, двадцати пяти лет от роду, проживающего на Фруктовой улице и не состоящего в браке.

— А вот и Игорь Станиславович! — От голоса, раздавшегося в коридоре, она вздрогнула. — Как раз вас ждем!

— Пациент очнулся? — деловито спросил резкий мужской голос.

А затем дверь распахнулась и в палату вошли трое. Сухощавый низенький мужчина лет пятидесяти со взглядом Ганнибала Лектора, а за ним — уже знакомый Лере по машине «Скорой помощи» высокий медбрат и симпатичная девушка с рыжевато-русыми волосами, одетая в белый халат.

— Как себя чувствуем, молодой человек? — Психиатр остановился в паре шагов от кровати. Видимо, опасался, что псих окажется буйным. «Прозоров Игорь Станиславович, ведущий психиатр», — прочитала Лера мелким шрифтом на его бейдже и удивилась, что так хорошо видит.

— Голова гудит… — Лера осеклась при звуках чужого мужского голоса, и эта заминка не укрылась от бдительного психиатра. — И пить хочется, — быстро добавила она.

— Я сейчас! — Медсестричка проворно налила воды из пластиковой бутылки, стоявшей на тумбочке у входа, поставила стакан на стол.

За окном, разгоняя тьму, ярко сверкнула молния. Лера жадно схватилась за стакан. Пока пила, медсестра не сводила с нее взгляда, полного восторга и любопытства. Сначала Лера смутилась — почему девушка так на нее смотрит? А потом сообразила, что внешность Никиты Красавина произвела впечатление на молоденькую медсестричку. «Евгения» — выхватила Лера имя на бейдже и опять удивилась остроте зрения.

— Вы помните, что с вами произошло? — Прозоров продолжил допрос.

— Молния, — Лера взвешивала каждое слово, понимая, что от этого зависит ее свобода. — Она ударила в мой телефон. Потом в меня.

— Вы помните, как вас зовут? — мягко спросил психиатр, а его пронзительный взгляд, казалось, заглянул в самую душу.

Леру затошнило, но она как можно тверже сказала:

— Никита. Никита Красавин.

— И ничего он не «ку-ку», — обрадованно прошептала медсестра медбрату.

Психиатр с неудовольствием обернулся на нее, и девушка осеклась.

— Сколько вам лет? — он продолжил допрос.

— Двадцать пять. Пятого апреля исполнилось. — Лера оттарабанила, как на экзамене. Это ее и выдало.

Прозоров пристально уставился на нее и спросил:

— Как отметили?

Лера поняла, что от ее ответа сейчас зависит ее судьба. Откуда ей знать, как отметил день рождения придурок-пикапер Никита Красавин? Как вообще такие, как он, дни рождения отмечают? Уж точно не походом на мюзикл «Анна Каренина», как она с Томой!

— Круто отметили, — как можно уверенней сказала она. — С друзьями в стриптиз-клубе тусили.

И она с вызовом взглянула на психиатра. Не будет же он спрашивать, в каком клубе? Если спросит — она точно пропала! Лера похолодела.

— А в наше время дни рождения все больше дома отмечали. Или на даче с шашлыками, — Прозоров внезапно улыбнулся и снял очки.

Лера поняла, что самое страшное позади. Он ей поверил!

— И последний вопрос. Где футболку покупали?

Лера уже расслабилась, поэтому вопрос психиатра застал ее врасплох.

— У сына скоро день рождения. Хочу ему такую купить. — Психиатр сверлил ее взглядом.

Она рано праздновала победу. Вот он — решающий вопрос, от которого зависит ее свобода. Если мозгоправ с взглядом Ганнибала Лектора почует неладное, за нее возьмутся всерьез и расколют в два счета.

— Это подарок, — хрипло ответила Лера чужим голосом и по огоньку в глазах психиатра сразу поняла, что выбрала неверный ответ.

— Может, узнать у того, кто подарил? Помните его?

Лера почувствовала, что стены психушки уже готовы сомкнуться у нее над головой. Откуда она знает, кто мог подарить парню футболку? Есть ли у него отец? Мать? Сестра? Дарят ли друзья футболки друг другу?

— Моя девушка, — выдохнула Лера, чувствуя, как все глубже вязнет в болоте лжи.

А еще она вдруг в отчаянии поняла, что все ее хитрости окажутся бесполезны, если придурок в ее теле очнется и примется вопить, что Никита Красавин — это он.

— Наверное, она уже вас потеряла, — мягко сказал Прозоров. — Как ее зовут?

— Лера. Ершова. — Ответ вырвался сам собой. — Она была со мной на остановке.

Медики переглянулись, и Лера заволновалась:

— Что с ней? Она жива?

На миг у нее все помутилось перед глазами при мысли, что ее тело мертво, а она навсегда застряла в этом, чужом, мужском.

— Не волнуйтесь вы так, Никита, — донесся откуда-то издалека голос медбрата. — Она здесь.

— Могу я ее видеть?

Лера резко села на кровати и свесила ноги, вздрогнув, когда вместо привычных ступней увидела широкие мужские лапы. Какой у этого придурка размер? Сорок пятый? Белые кроссовки стояли у кровати, кто-то заботливо снял их, прежде чем ее уложить. А вот носков не было. Босиком он, что ли, ходит?

— Давайте я помогу! — Медсестричка проворно присела рядом, схватила кроссовок.

— Не надо! Я сама…

Медсестра, вздрогнув, уронила кроссовок. Психиатр резко повернулся, впившись в Леру орлиным взглядом.

— Я сам… — в панике выпалила Лера. — А… а…

Все трое медиков испытующе смотрели на нее, а Лера не могла найти ни одного слова, которое бы начиналось на «а» и могло сойти за оправдание ее оговорке. За окном ярко сверкнула молния — словно неумолимый приговор.

— Апчхи! — в отчаянии чихнула Лера.

Но не рассчитала, что ее обычно деликатный женский чих окажется в мужском исполнении оглушительно громким.

Сквозь приоткрытую дверь палаты из коридора донесся звон железа.

— Батюшки! — запричитала старенькая нянечка, уронившая половник с кашей и ложки с тележки, на которой развозила ужин.

— Я помогу, баб Рай. — Медсестричка выбежала в коридор, загремела, собирая разлетевшиеся по полу вилки.

— Спасибо, Женечка! — Седая нянечка сунула острый нос в палату. — Чуть концы не отдала — так чихать! Это кто ж тут такой сопливый?

Ее замечание разрядило обстановку в палате. Медбрат хихикнул. Психиатр перестал сверлить Леру недоверчивым взглядом.

— Тебя, что ли, сынок, молнией шандарахнуло? — простодушно спросила старушка.

— Меня, бабушка. Вы уж извините. — Лера была готова расцеловать нянечку, так кстати переключившую внимание на себя. И чтобы окончательно развеять подозрения психиатра, добавила о себе в мужском роде: — Простыл, наверное, под дождем.

— Иииих, хлипкая нынче молодежь пошла! — Бабулька махнула рукой. — Вроде здоровый бугай, а чихаешь, как девка!

Лера вздрогнула и бросила быстрый взгляд на психиатра. Но тот о чем-то переговаривался с медбратом. Оставалось только надеяться — о выписке, а не о принудительной госпитализации в психушку.

— Там, кстати, вторая шандарахнутая только оклемалась, — пробубнила баба Рая.

— Лера Ершова? — Лера едва не подпрыгнула на кровати и стала проворно зашнуровывать кроссовки.

— Бледная какая-то, лепечет какую-то чепуху… — Бабулька пристально взглянула на Леру, и ей показалось, что эта старенькая уборщица видит ее насквозь — видит женскую душу в мужском теле. — Я ей каши побольше наложила, — буднично продолжила баба Рая, и Лера перевела дух. Показалось! — Хорошая нынче каша. Хотя слиплась и подгорела…

— Мне надо к ней! — Лера обогнула бабульку и, пока психиатр с медбратом отвлеклись, выскочила из палаты.

Медсестра Женечка только успела выпрямиться, держа в руках собранные ложки, когда Лера налетела на нее всем неповоротливым мужским телом. Кто бы мог подумать, что управлять чужим телом окажется не легче, чем рулить автомобилем! Как будто из юркого маневренного «Смарта» ее пересадили на массивный джип. Женечка со звоном выронила ложки.

— Извините! — воскликнула Лера.

— Вы куда?!

— Где моя девушка? Лера Ершова?

Медсестра указала направление:

— Пятая палата.

Лера со всех ног бросилась туда, молясь, чтобы успеть раньше психиатра. Ноги в чужих кроссовках разъезжались, у самой палаты она поскользнулась, попыталась удержать равновесие, но влетела плечом в дверь. Та распахнулась внутрь, и Лера, пролетев через всю палату, упала носом в ноги лежащей на постели девушки. Свои собственные ноги, в серых брюках, которые она была готова расцеловать!

— Ты, ты!.. — залепетала девушка ее собственным голосом. — Ты — это я!

— Заткнись! — Лера заткнула ей рот широкой лапой и порадовалась, что у нее сейчас мужская рука.

Пикапер, занявший ее тело, молча вытаращился. Как Пятачок в советском мультике, которому завязали рот салфеткой.

— Сюда идет психиатр. Если не хочешь в «дурку», запоминай: ты — Лера Ершова, тебе двадцать четыре года. Родилась третьего мая девяносто пятого. Прописана на улице Яблочкова, дом сорок, квартира тридцать один, — скороговоркой выпалила Лера. — Запомнил?

Тот ошарашенно кивнул, и она убрала руку.

— И еще, — быстро добавила Лера, оглянувшись на коридор, где уже стучали шаги. — Ты не замужем.

— Кто бы сомневался! — фыркнул он.

— Я твой парень.

— Что?! Да я с тобой никогда!..

Пикапер захлебнулся, когда Лера крепко стиснула его в объятиях. Хватка у нее теперь была мужская!

И в этот самый момент в палату вошел психиатр Прозоров в сопровождении высокого медбрата и медсестры Женечки.

— Лера! Слава богу, ты жива! — воскликнула Лера, изображая бурную радость и продолжая удерживать жертву в хватке.

— Ну-ну, молодой человек, — пожурил психиатр. — Отпустите девушку, вы ее так еще задушите.

Лера неохотно убрала руки и предупредила пикапера взглядом: гляди у меня!

Теперь судьба их обоих была в руках парня, и она надеялась, что у Никиты Красавина хватит мозгов, чтобы задурить голову опытному психиатру.

— Как вы себя чувствуете? — вкрадчиво спросил Прозоров, разглядывая пациентку.

— Я — Лера Ершова, мне двадцать четыре года, — тонким нервным голосом выкрикнула та.

Ну, идиот! Лера похолодела. Он же их сейчас под «дурку» подведет! Встряхнуть бы пикапера — но психиатр ловко оттеснил Леру, встав между ней и койкой.

— Родилась третьего мая девяносто шестого года!.. — продолжал блажить пикапер.

Еще и склерозник! Лера мысленно застонала.

— Нет, девяносто третьего… — быстро поправился он и осекся, уставившись на нее беспомощным взглядом.

Дурацкий Пятачок! Завязать бы тебе рот салфеткой! А лучше засунуть кляп для надежности.

— Вы хорошо себя чувствуете? — Психиатр напрягся, как коршун. — Может, у вас странные видения? Потеря ориентации?

— Какой еще, на фиг, ориентации? — оскорбленно взвыл пикапер. — Я нормальный мужи…

Это был провал. И тогда, чтобы спасти их обоих, Лера страшно чихнула. Еще оглушительней, чем когда нянечка выронила ложки. На этот раз подпрыгнули все, кто был в палате. Даже пикапер — который мгновенно заткнулся и прекратил нести чепуху.

— Похоже, молодой человек, вы правда простудились, — медбрат встревоженно взглянул на нее. — Женечка, померь ему температуру.

— Нормальная у меня температура!

Но медсестра Женечка уже проворно вытащила градусник из кармана халата, резко встряхнула и профессионально всунула Лере под мышку — в рукав сиреневой футболки.

— Присядьте!

Лера неохотно опустилась на пустую соседнюю койку. Но продолжала сверлить взглядом пикапера — не ляпнул бы чего еще!

— Так, вернемся к вашей ориентации, — напомнил Прозоров, обращаясь к пациентке.

— Нормальной… — резко начал было пикапер, но под взглядом Леры быстро поправился: — мы ориентации! Оба! Вон у моего парня спросите! — Его голос нервно сорвался, как будто он испугался того, что сказал. — И вообще, какого черта вы лезете в нашу интимную жизнь? Вы нас лечить должны, вот и лечите. Чего в койку лезете?

А он за словом в карман не полезет! Сейчас им это даже на руку.

От пламенной тирады пикапера в женском теле психиатр как-то сник. Видно, понял, что ловить тараканов тут негде.

— Не переживайте вы так… — Прозоров снял очки и устало потер глаза. — Я просто обязан задать несколько вопросов для проформы, прежде чем вас выпишут.

— Кстати, когда нас выпишут? — ухватился пикапер. — Я тут залеживаться не собираюсь.

— Да прямо сегодня и выпишут, — пообещал психиатр. — Вы только расписку напишите, что под вашу ответственность, Никита…

— Да, конечно, — пикапер радостно закивал, а Лера похолодела.

Ее хитроумный психиатр тоже чуть не подловил, но она в последний момент успела выкрутиться. А придурок-пикапер заглотил наживку и даже не заметил подвоха!

— Вы напишите, Никита, напишите. — Психиатр пихнул в руки пикаперу блокнот и ручку.

Тот охотно взял и занес ручку, собираясь подписать им обоим направление в «дурку». Лере стало плохо, и она бессильно прикрыла глаза.

— Я и за Ника напишу, и за себя напишу, — донесся до нее ее собственный голос, звучащий со стороны. — А то у него, знаете, почерк, как у курицы, ни черта ни разберешь.

Лера резко открыла глаза. Она ослышалась? Пикапер, занявший ее тело, смотрел прямо на нее и вдруг незаметно подмигнул.

Психиатр разочарованно дрогнул.

— А у меня почерк каллиграфический, — хвастливо добавил пикапер, кладя блокнот на тумбочку и занося ручку. — В школе все знали, что самый красивый почерк — у Леры Ершовой. Так что писать-то?

— Пишите, — устало кивнул Прозоров, — что предупреждены о возможных осложнениях и настаиваете на выписке под свою ответственность…

Пока он диктовал примерный текст, а пикапер водил ручкой в блокноте, Лера сидела как на иголках. Никак не верилось, что им все-таки удалось провести ушлого психиатра и их выпустят из больницы.

Медсестра Женечка забрала у Леры градусник и с широкой улыбкой сообщила, что температура нормальная и нет никаких препятствий к выписке.

Пикапер написал обе расписки и передал их психиатру. Лера затаила дыхание. Только бы не облажался!

Психиатр перевел на нее задумчивый взгляд, и она застыла ни жива ни мертва.

— Может, все-таки останетесь под наблюдением до утра? — предложил он. — Все-таки удар молнии — дело серьезное. И до конца неизученное. Мало ли что. А тут врачи, квалифицированная помощь…

— Дома и стены лечат! — хором воскликнули Лера и пикапер.

— Ну, раз вы настаиваете… — Психиатр махнул рукой и убрал расписки пикапера в карман белого халата.

По тому, как небрежно он их сложил, Лера поняла, что это были не расписки для отчета, а тест на их психическое здоровье. И пикапер их не подвел!

— Мы свободны? — нетерпеливо спросила Лера.

— Можете идти.

Пикапер сунул ноги в Лерины лоферы и весело подскочил к ней, взяв под руку:

— Пойдем, Ник!

— Ты ничего не забыла, Лерочка? — с нажимом спросила Лера.

— Нет.

— Твоя сумочка. — Она взяла с тумбочки у койки свою сумку и пихнула в руки парню.

— Ой, и правда, — натужно рассмеялся он и обернулся к психиатру, следящему за ними: — Память девичья! Представляете, однажды я забыла сумочку с паспортом где-то в аэропорту и обнаружила пропажу, только когда объявили посадку на самолет!

— И как, нашли? — Прозоров прищурился.

— Какой там! Осталась в Москве! Мой парень один в отпуск улетел. — На лице лже-Леры возникло такое довольное выражение, что Лера поняла — пикапер описывает реальную историю, и его прекрасно устроило, что отпуск он провел один.

— Этот парень? — Психиатр кивнул на Леру.

Пикапер повернул к ней голову, и у него хватило ума сообразить:

— Нет. Это еще до Ника было. Он бы со мной так не поступил. Правда, милый? — И этот нахал похлопал Леру по заднему карману джинсов.

— Идем, зая, — процедила Лера и потащила зарвавшегося пикапера к двери.

Ей показалось, что во взгляде психиатра мелькнуло облегчение.

— Погоди, Ник! — внезапно затормозил пикапер. — Ты ничего не забыл?

— Я? — Лера недоуменно взглянула на него. Он о чем?

— Твой телефон! — с нажимом сказал пикапер, продолжая косить под болтливую дурочку. — Ты его забрал? В кармане его нет.

Так вот зачем он ее за задницу лапал — проверял, есть ли мобильник в кармане джинсов!

— И правда, нет. — Лера для виду похлопала себя по заднему карману.

— Вот он, — медбрат вынул из кармана белого халата какую-то обгоревшую железяку.

— Это что? — удивилась Лера.

— Сгорел твой телефон, парень. От удара молнии. Чудо, что ты сам выжил и девочка твоя не пострадала.

— Мой телефон! — горестно взвыл пикапер Лериным голосом.

Лера предупреждающе дернула его за руку, и он поправился:

— То есть твой телефон, Ник! Там же вся твоя жизнь! Контакты, клиенты, фотки… — Он запнулся, перехватив яростный взгляд Леры, и быстро добавил: — Фотки наши совместные! Селфи! Все пропало!

— Симку восстановлю, — перебила его Лера. — А селфи заново сделаем, милая!

И потащила примолкшего пикапера к двери.

— Подождите! — истошно вскрикнула им вслед медсестра Женечка.

Лера почувствовала, как дрогнула ладошка пикапера в ее ручище. Они застыли, как попавшиеся с поличным преступники, и медленно повернулись. Никто не позволит им уйти, обреченно поняла Лера. Их раскусили.

— Вы такая красивая пара! — Женечка во все свои серые глаза смотрела на них.

— Что? — хрипло выдохнула Лера.

— Это так романтично — вы выжили после того, как вас ударила молния. Как будто небесные силы вас связали! — Женечка взволнованно сложила руки на груди.

Лера с пикапером недоуменно переглянулись. Что несет эта идиотка?

— Я только хотела узнать, как вы познакомились?

А вот и вопрос на засыпку, когда они уже на пороге свободы.

— На остановке, — быстро сказала Лера, надеясь успеть раньше пикапера.

Но тот тоже поторопился и одновременно с ней брякнул:

— В самолете.

Ноздри психиатра хищно затрепетали. И Лера поняла, что они в шаге от провала.

— Так все-таки где? — растерялась Женечка.

Лера сжала руку пикапера, давая знак, чтобы молчал, и сымпровизировала:

— Сначала на остановке автобуса в аэропорту. Лера наехала на меня своим чемоданом. А в самолете оказалось, что мы сидим рядом.

— Как романтично! — восторженно выдохнула Женечка. — Получается, ваш роман начался в облаках, а сегодня небеса связали вас одной молнией на двоих.

Лера потянула пикапера к двери:

— Ну, мы пойдем!

— Стойте! — снова вскрикнула медсестра.

Лера с пикапером резко обернулись. Что еще?!

— А куда вы летели?

— В Париж! — рявкнула Лера.

— В Рим! — одновременно брякнул пикапер.

— Так все-таки в Париж или в Рим? — растерялась Женечка, а психиатр задумчиво потер бороду, наблюдая за ними, как за редкими экспонатами в музее.

Кажется, он уже мысленно добавлял их случай в свою докторскую диссертацию и представлял, как будет рассказывать ученым коллегам, что этим двоим психам не удалось заморочить ему голову, как они ни крутились. «Представляете, сошли с ума после удара молнией. Одна молния на двоих. Редкий случай!» — Лера как наяву услышала его торжествующий голос, и ей стало дурно.

— В Париж с пересадкой в Риме, — нашелся пикапер и, пародируя Женечку, нараспев протянул: — Это было та-а-а-ак романтично! Мы с Ником гуляли по Елисейским Полям и целовались на Эйфелевой башне! А на обратном пути в самолете было нечем дышать, потому что все туристы везли с собой сыр с плесенью. А он такой пахучий! — Он тоненько хихикнул, а хорошенькое лицо Женечки разочарованно вытянулось, когда великая романтическая история закончилась на такой неромантической ноте.

— Пойдем, зая! — Лера резко потянула пикапера на выход. — У меня от твоих рассказов слюнки потекли!

До самого выхода из больницы они шли, крепко держась за руки.

— Вот надо было тебе про самолет вылезать со своим языком?! — прошипела Лера, когда они достаточно удалились от палат.

— Это твой язык! — Он обиженно показал ей кончик языка.

Лера до последнего боялась, что светило психиатрии бросится за ними в погоню. Или на крыльце их встретит бригада медиков со смирительными рубашками наготове.

Но на крыльце никого не оказалось. Время было позднее, большинство персонала разошлось по домам, и время для посещений закончилось.

— Даже не верится, что нас отпустили, — сказала Лера и выпустила руку пикапера.

Они молча уставились друг на друга, понимая, что теперь крепко связаны.

— И что теперь делать будем? — тихо спросил пикапер, занявший ее тело. — Как нам обратно поменяться?

— Надо, чтобы нас опять ударила молния, — предположила Лера.

Оба взглянули на темное небо. Гроза ушла, и сквозь седые облака выглянула любопытная луна.

— Сегодня уже вряд ли ударит, — вздохнул пикапер.

— Предлагаю не разделяться до следующей грозы, — предложила Лера.

— Резонно, — кивнул он. — К кому поедем? К тебе или ко мне?

— Я к незнакомым мужчинам не езжу! — отрезала Лера грубым басом.

Парень, занявший ее тело, рассмеялся ее голосом:

— Ой, умора! Да ты сама сейчас мужик. То есть я.

— Очень смешно, — обрубила она. — Обхохочешься прямо.

— Ладно, — миролюбиво улыбнулся он. — Я парень негордый. Когда девушка приглашает в гости — не отказываюсь.

— Догадываюсь. — Лера смерила его мрачным взглядом: — Пикапер недоделанный.

— Сама феминистка. — Помолчав, он покосился на нее. — А может, мы правда того, сошли с ума? И нам в «дурку» надо? Может, нам там помогут?

— Поговори мне, Пятачок! — Лера схватила пикапера за руку и поволокла за собой.

— Почему Пятачок? — пораженно ойкнул он.

— Ну надо же мне тебя как-то ласково называть!

— Мне больше нравилось, когда ты назвала меня заей! Ну, там, в палате.

— Мне больше нравится, когда ты молчишь, зая, — прорычала Лера.

— Только пять минут, как мужчина, а уже рот мне затыкаешь, — картинно обиделся парень.

Выйдя за ворота больницы, Лера так резко рванула по улице, что парень едва успевал перебирать ногами.

— Да нет уже за нами погони, успокойся ты! — воскликнул он, повисая у нее на локте.

— Надо такси вызвать. Сумочку дай! — Лера дернула за свою сумочку у него в руке, но парень, занявший ее тело, неожиданно заартачился:

— Зачем это?

— Потому что это моя сумочка! — рявкнула Лера, раздражаясь.

Мужчина лет сорока, гулявший с овчаркой, обернулся на них и обеспокоенно спросил:

— Девушка, у вас все в порядке?

— У меня все в порядке, — пробасила Лера, продолжая тянуть на себя сумочку. Из них двоих исправный телефон, чтобы вызвать такси, остался только у нее.

— А я не у тебя, парень, спрашиваю. Девушка, — прохожий настойчиво смотрел на пикапера в Лерином теле, — он вас обижает?

Ник недоуменно вытаращился на него, а затем рассмеялся:

— Все нормально, брат! — Он наконец разжал руки, выпуская сумочку Леры.

Лера схватила сумку и открыла молнию. Достать мобильный получилось не сразу — сумка как будто уменьшилась в размерах, ведь копаться в ней приходилось не своими руками, а лапами Никиты Красавина. И даже телефон, когда она наконец его нащупала, показался непривычно маленьким в широкой ладони.

Пока Лера вызывала такси через приложение, до нее донесся кокетливый голос:

— Сигаретки не найдется?

Ее собственный голос!

Она резко обернулась и увидела, как пикапер уже сунул в губы сигарету. В ее губы! А мужчина с овчаркой услужливо щелкнул зажигалкой, поднося огонек к сигарете.

Вне себя от ярости Лера подскочила к Нику и вырвала сигарету из его губ:

— Не кури в мое тело!

Ник ойкнул — совсем по-женски, а владелец собаки испуганно попятился. И было отчего! Лера в гневе была страшна. А в крупном теле Никиты Красавина — и подавно! Даже овчарка предпочла не связываться с громилой и потрусила прочь, увлекая за собой хозяина.

— А ты ему понравилась, — укорил пикапер, глядя в спину мужчине. — Несмотря на свой дурацкий костюм. — И он подергал серый рукав пиджака, как будто удивляясь, что в такой одежде можно кого-то соблазнить.

— Ты что устроил?! — нахмурилась Лера.

— Хотел твою личную жизнь устроить, — хмыкнул Ник, жеманно проведя рукой по каштановым волосам. — А заодно покурить. Страсть как хочется!

— Забудь! — рявкнула Лера. — Это мое тело, — она ткнула пальцем ему в грудь, — и я не позволю тебе его отравлять.

— От одной сигаретки ничего бы не сделалось, — пробурчал Ник.

— Если я что-нибудь понимаю в никотиновой зависимости, — отрубила Лера, — хотеть сигарет сейчас должна я, а не ты.

— А ты не хочешь? — с надеждой спросил он.

— Терпеть не могу сигареты.

— Жаль, — вздохнул пикапер. — Так бы хоть подышал.

— Дышать ты тоже будешь моим телом, — хмуро напомнила Лера. — И вообще, застегнись!

Она заметила, что на блузке расстегнуты три верхние пуговицы. Наверное, их ослабили врачи, когда оказывали помощь, или сам Ник. Рука пикапера потянулась к вырезу блузки — как раз туда, где скрывался шрам на шее, и Лера сама опередила его, застегнув пуговицы наглухо, до самого подбородка. Думать о том, что это только отсрочка и рано или поздно парень увидит в зеркале то, что она скрывает, Лера пока не хотела.

— Дышать-то можно? — придушенно пискнул Ник.

— Дыши, — разрешила она. — Только свежим воздухом. Увижу с сигаретой — убью!

Парень вздрогнул, а потом засмеялся:

— Сама себя не убьешь!

— Лучше тебе не испытывать мое терпение, пикапер, — предупредила Лера, вцепившись в ремешок своей сумочки, которую она по привычке повесила на плечо.

— А ты тоже меня не позорь. И сними с моего тела свою сумочку!

Лере так и хотелось огреть его сумкой по голове. От расправы удерживало только то, что это ее собственная голова.

— Такси! — Пикапер обрадованно ткнул пальцем куда-то ей за плечо и вприпрыжку побежал к машине.

В такси Лера привычно скользнула на заднее сиденье. Точнее — тяжело брякнулась задом, не рассчитав габаритов нового мужского тела.

— Здравствуйте, — Лера вежливо улыбнулась таксисту, совсем молодому парню лет двадцати.

Поймала в зеркале его хмурый взгляд, а затем чуть не вздрогнула сама, увидев отражение Никиты Красавина. Это же теперь ее отражение! Неудивительно, что таксисту не улыбается, что крепкий детина оказался у него за спиной.

А вот пикапер в ее теле запрыгнул на переднее сиденье, как и привык обычно ездить мужчиной. Водитель при виде пассажирки расслабился и повеселел. А пикапер высокомерно спросил:

— Пацан, тебе хоть восемнадцать есть?

Лера чуть не прыснула. А юный таксист обиделся:

— Мне двадцать один!

— Прямо груз с души, брат!

Водитель косо глянул на пассажирку и молча вырулил на дорогу. Лера отвернулась к окну, вцепившись в сумочку. Ситуация была до того дикой, что ей хотелось ущипнуть себя и скорее проснуться. Как вообще жить дальше? Как идти на работу завтра? И как не убить пикапера в ее теле? Ведь бесит на каждом шагу! Из всех мужчин на свете ей не повезло поменяться телами с самым противным!

Лера так сильно задумалась, что, когда в ее сумочке зазвонил телефон, она машинально вынула сотовый и ответила на звонок матери:

— Алло, мам!

— Простите, — прозвучал в ответ ошеломленный голос матери, — я ошиблась номером.

— Да нет, это я, Лера… — басом Никиты Красавина пророкотала Лера, но мать уже отключилась.

Таксист странно взглянул на нее в зеркале, а пикапер обернулся с переднего сиденья. И только взглянув на свое собственное лицо, на котором застыло ехидное выражение захватчика Ника, Лера поняла, как сглупила.

— Ну ты и приколист, милый! — по-женски хихикнул Ник. — Мамчика, наверное, Кондратий хватил!

Телефон снова зазвонил. Лера вздрогнула и выпустила его из рук. Но Ник проворно подхватил его и, не успела она возразить, ответил на вызов:

— Да, мамочка. Это я. Какой мужчина? Со мной их двое.

Лера похолодела. Что он несет?

— Шучу, конечно, шучу, — фальшиво рассмеялся Ник. — Я сейчас в такси. Я тебе из дома перезвоню, хорошо?

До Леры донесся взволнованный голос матери, и она закатила глаза. Начинается! Вот кто его просил?

— В смысле, какой номер? — опешил Ник, отвечая на вопрос матери Леры. — Номер такси? А зачем? Мам, да не волнуйся ты, я на такси каждый день езжу!

— Как каждый день? — донесся до Леры подрагивающий голос мамы. — Ты же мне обещала, дочка!

«Вот кто его за язык тянул?» — мысленно простонала Лера. Пикапер бросил на нее панический взгляд в зеркало. Вот пусть сам и выкручивается! Мама Леры не успокоилась, пока не записала номер такси и не взяла обещание у «дочки» позвонить, как только доберется домой.

— Хорошо, мамочка, — послушно ответил удивленный Ник и наконец-то сбросил вызов. — Она у тебя нормальная вообще? Такую панику развела из-за поездки на такси!

Ник протянул Лере телефон, и она привычно потянулась за сотовым, но заметила пораженный взгляд таксиста.

— У тебя, зая, — с нажимом сказала Лера, отдернув руку, — у тебя. Со своей мамой сама разбирайся.

Ник растерянно моргнул, держа телефон в вытянутой руке. Потом спохватился и отвернулся вместе с ним.

Конечно, парню невдомек, что для девушки поездка в такси поздно ночью может быть опасной. Поэтому Лера предпочитает троллейбус и метро. А на такси — только в светлое время суток и в крайнем случае. И садится она на заднее сиденье — чтобы водитель не распускал руки, а она могла контролировать ситуацию.

Остаток пути провели молча. Водитель, похоже, еще обижался на вопрос про возраст и предпочитал не вступать в разговоры со странными пассажирами. Пикапер тоже задумался о чем-то своем… Лере так и хотелось добавить — о девичьем! И это было бы смешно, если бы не было так грустно наблюдать свою собственную каштановую макушку на переднем сиденье и чужое мужское лицо — в зеркале заднего вида.

У подъезда Лера расплатилась с таксистом. Тот странно посмотрел на красный женский кошелек в ее руках. Мужских руках! Нервно взял деньги и побыстрее укатил со двора.

Ник задумчиво посмотрел вслед такси и повернулся к Лере:

— И что это было? Почему твоя мать устроила истерику из-за обычной поездки на такси?

— Добро пожаловать в женский мир, пикапер Красавин! — пробасила Лера. — Именно такие уроды, как ты, сделали его небезопасным и враждебным для девушек.

А затем схватила пикапера за руку и потащила в подъезд. Занавески на первом этаже шевельнулись, и странную парочку проводил бдительный взгляд из-под очков.