Игры двойников

Юлия Мидатовна Аметова, 2022

С Земли на планету под названием Вита отправляется только что построенная энергостанция – новейшее достижение техники 25 века. Еще в полете станцию и ее экипаж преследуют интриги и рейдерские налеты, а на Вите вокруг энергостанции появляются неизвестные военные отряды, происходят убийства и нападения неразумных живых существ на людей. Причины этого пытаются узнать сотрудники военной прокуратуры с Земли, королевские следователи с планеты Регдонд и сотрудники научной экспедиции с планеты Каутилья. Для командира энергостанции, землянина Антона Хальса, разобраться в ситуации жизненно необходимо – от этого зависит его работа и дальнейшая судьба. Антон начинает на Вите собственное расследование, но ситуация выходит из-под контроля…

4

Я начал гудеть под нос песню, но пульт снова забился сигналом тревоги. В мираже на чистом черно-звездном космическом небе смутно мелькнуло что-то темное, будто звездное небо сгустилось в одном месте. Что там показывает локатор? В поднявшемся черном мираже появилось изображение плывущего в космической пустоте человеческого тела. Растопыренные неподвижные руки, расставленные ноги, переливающийся хамелеоновый экзоскелет… Человек в открытом космосе! Пульт зазвенел тревожным сигналом и автоматически включил режим торможения. Балиани открыл глаза и снова натянул на голову биоволновую дугу.

Скорее локатор! Что там? Температура тела та же, что и в открытом космосе. На человеке не наружный экзоскелет для работы в открытом космосе, а облегченный, аккумулятор двигателя заряжен наполовину. На Вите, с ее переменным магнитным полем и постоянными отказами электрооборудования, ученые с Каутильи и строители из «Энергосектора» одеваются именно в такие экзоскелеты — легкие, но с мощными двигателями. По всем показателям мозг человека погиб, регенерация в таких случаях запрещена. Значит, остается только подобрать его и сообщить о происшествии на Дубль, ну и попытаться узнать, что с ним случилось. Чип отдал приказ пульту. Из борта станции навстречу летящему телу вытянулись легкие захваты и втянули тело внутрь станции.

Через пять минут я стоял в медпункте перед медицинским роботом, а Балиани — у меня за спиной. Гибкие голубые манипуляторы «Гиппократа» аккуратно сняли экзоскелет с убитого человека, а медицинское морфоместо окутало тело мягкими складками. Бедняга! На шее полосы, будто от ножа — четкие края, прямые разрезы. Вдоль грудины — два глубоких и длинных провала с оплавленными краями, видны обожженные и изломанные ребра. Лица не разглядеть — правая половина сожжена лучом, а оставшаяся разбита, и посреди общего разрушения только темный левый глаз смотрит, как живой. Кто же он? Еще молодой, лет тридцати пяти — уцелевшая смуглая кожа без морщин, чистые белые зубы без следов восстановления.

Под мертвым телом начала собираться жидкость, шланг-отсос метнулся к лужице, всосал ее и остался лежать на месте. Балиани громко сглотнул над моим ухом, и «Гиппократ» подвел к его рту круглую воронку со шлангом. Директор брезгливо отодвинул ее.

— Командир Хальс, объясните, зачем вы снова привлекаете внимание к «Энергосектору» непосредственно перед регистрацией «Энерго-Виты»? — проговорил он сдавленным голосом, указывая на лежащий на полу экзоскелет погибшего каутильца. Среди бело-голубого сверкания медпункта хамелеоновая пленка тоже стала белой с голубыми отблесками, но на рукаве виднелись замысловатые буквы неосанскрита.

— Затем, что даже мертвого человека нельзя бросать в открытом космосе!

— Но это даже не человек, а каутильский модификант! Будет межпланетный скандал!

Каутильцы были, несомненно, люди, только своеобразного телосложения, хорошо приспособленного для жизни на Каутилье, но я не стал спорить с начальником на отвлеченные темы. С трудом разбирая каутильский неосанскрит, я присмотрелся к эмблеме. Витиеватые буквы с трудом складывались в смутно знакомые слова. «Экспедиция «Сатья-Лока-3». Федерация Каутилья.» Да, действительно, кто, кроме каутильских любителей древних легенд мог дать экспедиции имя райской планеты Сатья-Локи! Да и на вид погибший был типичным каутильцем — высокий, с худыми жилистыми руками и ногами, широкой грудной клеткой и угловатыми плечами. При силе тяжести вполовину меньше земной крепкая кость и мощная мускулатура ни к чему. Воздух на Каутилье куда более разреженный, чем на Земле, поэтому объем легких у модификантов огромный. В общем, пока наш Союз Северного Полушария переживал тяжелые времена, предавая проклятию то мутантов, то конструктивную генетику, Индостанская Федерация с выгодой для себя использовала в своих целях и то, и другое.

Выгода и государственная польза с самого начала были основой жизни на Каутилье. Недаром эта планета в системе Звезды Барнарда получила имя древнего индийского мудреца, написавшего знаменитую «Артхашастру», то есть «Труд о пользе государственной». Ради пользы государственной Каутилья, современник Александра Македонского, советовал своим ученикам делать все то, что политики делали до него, при нем, и продолжают делать после. А именно — не доверять союзникам, не церемониться с противниками, полагаться на крепкое хозяйство, держать сильную армию, а также смело пользоваться теми средствами, которыми приличные люди брезгуют в частной жизни.

Планета Каутилья, разумеется, должна была служить «пользе государственной» Индостанской Федерации. Однако довольно скоро ее модифицированные жители поняли, что извлекать государственную пользу они легко смогут и без помощи с Земли. Результатом этого прозрения стала война за независимость Каутильи, а теперь независимая Каутилья испытывала энергетический кризис и уже дважды начинала новые войны. Последняя война была десять лет назад за Виту, то есть за электроэнергию. Потерпев в ней поражение, каутильцы снова взялись за научные исследования, и теперь один из исследователей лежал мертвым на морфоместе.

— Конечно, это происшествие тоже можно использовать в интересах треста… — брезгливо глядя на меня и покойника, проговорил Балиани. — Но не забывайте, Хальс, что десять лет назад война началась из-за гибели экспедиции «Сатья-Лока-2»!

Гибель экспедиции была официальным поводом для войны, а ночь начала войны я не забуду до конца жизни, но это все равно не причина для того, чтобы бросать человека в открытом космосе! Балиани не умолкал.

— Лицо этого модификанта мне знакомо! Может быть, это действительно можно использовать… — продолжал он вполголоса.

Как он смог узнать каутильца по зверски изуродованному лицу? Я пригляделся внимательнее. Кое-что, конечно, можно было понять. Лицо гладкое, без усов, смуглые хрупкие руки без мозолей или следов тренировок — скорее всего, он научный сотрудник, а не боец из охранного отряда — каутильские военные чаще всего носят усы, да и занятия рукопашным боем оставляют свои следы. Очень худой, даже для каутильца, хрупкий и слабый — настоящий хиляк, как говорит генерал-лейтенант. А может, его документы сохранились? Где идентификатор? Я перевернул левую руку каутильца — на внутренней стороне запястья, где обычно вживлен идентификатор, кожа была сорвана до мяса. Но может быть, есть документы на кристаллах?

Я поднял экзоскелет и засунул руку в боковой карман на рукаве. Золотистый тонкий кристалл, из тех, что делают на Стике и Каутилье для документов и книг, нашелся на самом дне кармана, под нашивкой «Сатья-Лока-3». Я вставил кристалл в микрокомп, и передо мной поднялся голубой мираж удостоверения личности. «Вишванат Чандра, профессор, доктор биологических наук, экспедиция «Сатья-Лока-3».

Так вот он кто такой! Чип услужливо поднял над микрокомпом новый мираж с отрывком хроники двухнедельной давности. Молодой каутилец с резким, звонким голосом рассказывал о возобновляющемся научном сотрудничестве ССП и Каутильи, об изучении Виты и о новой экспедиции, которой он будет руководить. А вот и сообщение об исчезновении молодого профессора. Дата — двенадцатое апреля, сегодня. За моим плечом послышалось фырканье и сопение. Балиани усмехался в усы, топорща бороду. Похоже, он уже придумал, как использовать гибель каутильского профессора в своих целях.

— Сегодня же я буду у генерал-лейтенанта, и изложу ему свое видение этого происшествия! — он чуть ли не руки потирал от удовольствия. Надо же, как его вдохновила гибель начальника экспедиции!

Вообще-то по правилам кораблевождения в таких случаях командир космического летательного аппарата должен лично передать официальным властям тело и соответствующую докладную. Вряд ли сегодня, в праздник, у меня кто-то заберет тело несчастного ученого, но докладную я отправлю сейчас же, а потом передам лично в штаб.

— Господин директор, вам ничего не надо ему излагать, — миролюбиво сказал я. — Я сегодня же передам докладную и оригиналы документов в штаб начальника гарнизона под идентификатор дежурного! А вы сможете спокойно регистрировать «Энерго-Виту».

Балиани презрительно фыркнул и вышел из медпункта. Пусть думает обо мне, что хочет, а я все сделаю, как надо.

«Гиппократ» открыл дверцу анабиозной камеры. Голубые мягкие манипуляторы обхватили тело молодого профессора, прижали его руки к бокам, завернули в черный пластик и втолкнули внутрь. Готово! Теперь, чтобы никто не вздумал ничего сделать с телом в соответствии со «своим видением» этой истории, надо установить собственный пароль на замке анабиозной камеры. Одну ночь молодой профессор побудет на станции, утром я его передам, а без меня никто ничего не сделает.

Чип пронзительно зазвенел тревожным сигналом. Да кончатся эти сигналы сегодня или нет? Опять что-то в техническом коридоре!

В коридоре меня ожидало плачевное зрелище. Робот-ремонтник мигал красным огоньком, беспрерывно давая сигнал тревоги, а проход перед ним был перекрыт двумя бесчувственными шерстистыми телами — темным и ярко-зеленым. Шерстинки равномерно шевелились, впитывая кислород и остатки регдондитовой пыли, трубочки корон на макушках обмякли и повисли, изо ртов текла прозрачная слизь. Звезды великие! Отпраздновали Обновление, а теперь оба летают во сне!

Яркая мягкая шерсть приподнялась волной, рожки зашевелились, и обновленный дипломат заговорил.

— Несчастная случайность… директор Балиани попросил нас помочь здесь…

Бесцеремонно схватившись за мягкую обновленную шерсть, я потряс Дигеана. Рожки приподнялись и глянули на меня вполне осмысленно.

— Уважаемый командир… в светлых водах…я не должен появляться в посольстве… в таком виде… — забормотал дипломат, его шерсть усиленно зашевелилась. — Я чикальтинан топора, а в представительстве всякие длинношерстные… сплетни…доносы…

Сплетни и доносы в посольствах Регдонда процветали так же пышно, как в соответствующих учреждениях у землян, и я хорошо понимал Дигеана.

— А может, позвать кого-нибудь, чтобы вас незаметно перевезли? — спросил я дипломата по-долонански. Ярко-зеленая шерсть взметнулась над расплывшимся на полу телом, два рожка-глаза повернулись ко мне, а оставшиеся четыре — к бесчувственному Сигемону.

— Не надо… В летающий сундук, спать… Никто не должен видеть…И слышать то, что я говорю…

Не должен, так не должен, и «летающий сундук», то есть унимобиль, в порядке. Но спать в нем на безвоздушном открытом поле космодрома нельзя.

— В унимобиле нельзя спать на космодроме, это нарушение техники безопасности. Я отвезу вас обоих в гостиницу, — предложил я.

— Не надо! Я поставлю унимобиль под куполом гостиницы, там можно в нем спать! — провещал Сигемон совершенно трезвым голосом и мгновенно отключился снова. Ну нет, сейчас он не может поставить не то что унимобиль на стоянку, а даже самого себя на ласты. Я подергал посланника за шерсть.

— Дигеан, у тебя есть надежные знакомые на Дубле, чтобы с вами побыл, пока вы спите?

Рожки задумчиво закрутились в воздухе.

— Скажи Кевиану от Трех Заливов… заменит меня… он чикальтинан багра… — прошелестел он после недолгого раздумья.