Трущобы во дворце

Юлия Лангровская

Юная подёнщица Сашенька, осознав, какую выгоду может ей принести её незаурядная красота, решает выбраться из душившей её нищеты и любой ценой стать процветающей, уважаемой дамой. Для этого она сначала пишет донос на собственного отца и, когда того сажают в тюрьму, благополучно выходит замуж за графского мажордома. Живя в доме хозяина, Сашенька соблазняет его племянника и с его помощью подстраивает гибель старого мужа. Впереди эту коварную особу ждёт множество приключений на её тернистом пути в высшее общество.

ГЛАВА 3

Время таяло неумолимо. Во всяком случае, так казалось Саше, которая была напугана предстоящей свадьбой сестры куда больше, нежели сама Надя. Та уже готова была, чуть ли не расцеловать своего жениха на глазах у Саши, лишь бы она перестала так убиваться.

— Вот увидишь, я буду счастлива, — упорно твердила Надя, ничуть не сомневаясь, что печаль сестры, вызвана именно тревогой за нее. — Я так тебя люблю! И я так рада, что ты тоже меня любишь! Моя миленькая! — Надя лезла к ней с объятиями и поцелуями, на что Саша отвечала кислой улыбкой, в глубине души презирая сестру, да и всю семью еще сильнее.

Ей даже не хотелось возвращаться домой. Теперь, несмотря на холод, Саша каждый день после работы шла окольным путем, как подлиннее, чтобы хоть как-то развеяться и привести мысли в порядок. Но ей это не удавалось. Отчаяние слишком сильно завладело ее душой и вся дальнейшая жизнь представлялась болотной трясиной. Ведь та жизнь, которая у нее будет в дальнейшем, ничем не лучше той, что живет публичная женщина — отличие, казалось бы, во всем, полная противоположность, два разных берега, но только не реки и не моря, а всего лишь болота. Так, какая разница, один берег или другой, раз болото все равно одно? Ни у куртизанки, ни у Саши нет никакого будущего, а настоящее ужасно у обеих.

Несчастная шла по улице, загребая ботинками воду из луж, не замечая, что ноги совсем промокли, как вдруг чья-то ледяная рука цепко схватила ее за запястье и сильно дернула в сторону. Девушка вскрикнула от ужаса и отвращения, увидев перед собой жуткую пьяную рожу с красным носом и вшивой всклокоченной бородой. Мужик хохотал, и зловоние из его рта заставило Сашу сильно поморщиться. Она рванулась, но он слишком крепко ее держал, тогда ей пришлось вонзить ему в руку острые ноготки, отчего пьяница осклабился и прохрипел:

— Ух, ты кошечка! — и загоготал на всю улицу.

— Пусти, собака! — Саша принялась отбиваться и руками и ногами, царапаться, громко кричать. Наконец, ей удалось вырваться, и она побежала прочь со всех ног, не разбирая дороги, сгорая от страха и от злости одновременно.

Девушка бежала по закоулкам, по проходным дворам, было уже довольно темно, и она чуть не заблудилась. Со страху она прибежала непонятно куда и, остановившись, чтобы отдышаться, даже не посмотрела вокруг себя.

Внезапно ее окатило изрядным количеством воды из лужи, брызги попали ей и на одежду и на лицо, даже волосы намокли. Нервы ее были на пределе. Злиться сильнее уже не нашлось сил. Она лишь издала стон из самой глубины груди и в бессилии опустилась на бордюр. Что толку теперь спешить домой? Уж лучше простудиться и умереть.

Саша даже не заметила, что экипаж, обрызгавший ее, вдруг резко остановился неподалеку. Оттуда вышел элегантный господин, молодой, в блестящих ботинках, которые первыми бросились в глаза девушке, устремленным наземь. Она не поднимала головы, пока не увидела, что ее руки коснулась белая шелковая перчатка. Саша вздрогнула, вскинула голову, шаль упала ей на плечи и взору незнакомца открылись золотистые пышные локоны, хоть и мокрые, но от этого не менее прелестные. Ее синие глаза, широко распахнутые, глядели удивленно и с интересом, алые губы приоткрылись, чуть обнажив белые зубки.

— Бог мой, — произнес незнакомец, с явно выраженным немецким акцентом, — какой ангелочек! И это я так некрасиво поступил с вами, милая фройлен! Примите мои глубочайшие извинения! Прошу вас! Позвольте искупить мою вину и подвезти вас, даже если вам надо очень далеко, в другой город, в другую страну, я буду счастлив сопровождать такую красавицу! — он протягивал ей руку, изящную, элегантную, как и весь его облик. Саша, сама того не замечая, улыбалась молодому господину во весь рот. И так же незаметно для себя, не сводя с него глаз, оказалась в экипаже, который тотчас тронулся, по совпадению, в нужном ей направлении.

— Позвольте узнать ваше имя? — темные симпатичные глаза мужчины с восхищением смотрели на нее. Девушка понемногу оправилась от неожиданности и совершенно свободно почувствовала себя в обстановке, в которой ей еще ни разу не доводилось бывать, но о которой она так мечтала.

— Александра, — ответила она, кокетливо прищурив глаза.

— О! Алекс, фройлен Алекс, леди Алекс! — восторженно восклицал молодой человек.

Саше не верилось, что все происходит с ней наяву. Господин в кружевной рубашке, меховом пальто, лаковых ботинках, источающий аромат изысканных духов, с завитыми волосами, в шелковых перчатках и в отличном экипаже, с атласными шторками и обивкой!

На поясе у него виднелась цепочка, красивая, золотая, а в кармане угадывалась форма часов, наверняка ужасно дорогих! Да, это не то, что заводские парни, не то, что собственные брат и отец с их друзьями, вечно пахнущие потом и дешевым табаком, с грязью под ногтями и отвратительными мозолями на пальцах и ладонях.

— Меня зовут Фердинанд. Барон фон Штольфе, я весь к вашим услугам, — он поцеловал ей руку, отчего Саша едва не лишилась чувств. О таком она читала лишь в романах! Даже Володя, жених сестры и то ни разу не сделал Наде ничего подобного!

Фердинанд спросил, куда отвести Сашу, девушка смутилась, представив себе, как такой роскошный экипаж остановится возле ветхой лачуги и как оттуда моментально высыплет все семейство. После этого уж точно, отец будет лупить ее всю неделю напролет. Он и так уже наверняка рвет и мечет из-за ее долгого отсутствия.

— Тут неподалеку. Остановите, пожалуйста, вон на том углу, в конце квартала.

Экипаж медленно затормозил. Фердинанд снова поцеловал Саше руку.

— Я объездил всю Европу, но поверьте мне, таких фройлен, как вы, на свете очень мало. Вы должны себя беречь, ваша красота — это уникум. Я вижу, что вы бедны и от этого мое сердце больно сжимается. Вы достойны ходить в бархате, в бриллиантах и ездить в экипаже, намного лучше моего. Это несправедливо, что вы одеты в серое платье и очевидно, работаете тяжело. Поверьте мне, я глубоко огорчен. Позвольте, в искупление хотя бы моей сегодняшней провинности, сделать вам скромный подарок, то есть, вернее… не подарок, а просто помощь… — он достал из внутреннего кармана сюртука хрустящую банкноту и, скатав ее трубочкой, ловко, прежде чем Саша успела вздрогнуть, положил ее ей за корсаж, слегка дотронувшись до ее талии.

Девушка чуть покраснела, увидев, что ее шаль съехала на плечи, обнажив шею, по которой все еще продолжали стекать капельки воды.

— Благодарю вас, — еле слышно произнесла она, приготовившись сойти.

— Как жаль, фройлен Алекс, что как раз сегодня ночью я должен покинуть Москву и отбыть в Италию по важному делу. Я вынужден попрощаться с вами навсегда. Хотя… возможно, когда-нибудь я вернусь… я буду надеяться, что встречу вас снова, — он легонько поклонился ей, когда помогал сойти.

— Я тоже, господин барон, буду очень рада снова вас увидеть, — она сделала некое подобие реверанса и поспешила прочь, не оглядываясь, расстроенная, что попрощалась с Фердинандом, но довольная, что теперь у нее появились свои деньги.

Около калитки Саша остановилась, отдышалась и вытащила из-за корсажа банкноту.

— Боже! Да это целое состояние! — вырвалось у нее, когда, развернув трубочку, она увидела на ней цифру с двумя нулями.

Справившись с этим приятным шоком, Саша быстро перепрятала банкноту в более надежное место и вошла домой.

Отец уже встречал ее на пороге, сжимая в руках плетку. Мать нервно заламывала руки, Надя плакала.

Саша сказала половину всей правды:

— Прости, отец, но когда я возвращалась, на меня попытались напасть пьяницы, я убегала и заблудилась.

Андрей отложил плетку, но лицо его так и осталось сердитым.

— Иди к столу, — бросил он, не глядя больше на дочь.