( Не)чаянная дочь для магната

Юлия Крынская

Шесть лет назад футболист Фрол Горин, истекая кровью, ворвался в мою жизнь сам, а теперь притащился с покалеченной обезьяной. Он подарил мне пять волшебных ночей, став моим первым мужчиной, и уехал заграницу. Мобильники, Интернет, соцсети сделали планету крошечной. Но мы всё равно потерялись. Он не писал, а я — птица гордая! Теперь у меня есть солнышко — Маруся, а у него одни скандалы в Инстаграме.

Глава 4

Рита

Мне на лоб ложится ладонь в кожаной перчатке. Наверное, это сон. На меня смотрят с сочувствием два близко посаженных глаза шимпанзе. У обезьяны такой же красный свитер, как у Фрола.

— У… У-у-у, — представляется она.

— Чур тебя!

Я закрываю глаза. Галлюцинации. Но какие реальные! Матрас проминается слева от меня, и по моему виску проходится шершавый язык. Мне хочется шарахнуться в сторону, но удаётся лишь слабо шевельнуть головой. Теперь стопудово не галлюцинации. Надеюсь, это не Фрол. Приоткрываю один глаз. Рыжий питбуль, обнажив белоснежные зубы, улыбается мне, как родной.

— Мамочка! — голос дочери — единственное реальное звено в этой пьесе абсурда. — Смотри, сколько у меня теперь друзей.

Пикает микроволновка.

— Маруськин, погрелись твои блинчики. — Фрол, подхватывая дочку на руки, ловко поднимается с колен и даёт команду собаке: — Кайла, место!

Нормально девки пляшут! Пока я спала, на квадратный метр нехило прибыло гостей. А у питбуля уже и место есть. Шимпанзе срывается за хозяином, а я отворачиваюсь к стене. У меня сейчас хватает сил лишь на то, чтобы лежать, тряпочкой. Смех Маруси, голос Фрола, цокот когтей по ламинату, уханье обезьяны сливается в один звук, и я снова проваливаюсь, словно в шахту.

— Гюльчатай, открой личико, — раздаётся вкрадчивый голос Фрола.

Открываю глаза в полумраке, ощущая на плече тяжёлую руку. Поворачиваюсь. Сквозь жалюзи проникает свет из дома напротив. Неужели я проспала весь день?

— Сколько времени? — хриплю я.

— Девять. Пить хочешь? — Фрол сидит по-турецки возле меня, сжимая в руках мою любимую кружку с серым медвежонком. Вот мы уже и «на ты» с Гориным.

— Очень. А где Маруся? — Прислушиваюсь к звукам, но слышу только мерное тиканье часов. Кровать дочери возвышается вторым ярусом над моим матрасом.

— Умаялась, спит с Микки. Садись.

Фрол смотрит так, что хочется разрыдаться. Столько раз представляла себе нашу встречу, а сейчас и слово сказать боюсь. Даю голову на отсечение, что он меня узнал. Приподнимаюсь на локтях и отползаю к стене.

— Ты личико-то открой, — ухмыляется Фрол. — Или из трубочки пить будешь?

Я снимаю маску, и время останавливается. Даже дышать страшно.

— Здравствуй, Марго! — он наклоняется и гладит меня по щеке.

Вдавливаюсь в стену и цежу сквозь зубы:

— Руки убери.

— Прости!

Он протягивает мне чашку. Делаю пару глотков и морщусь:

— Что за писи сиротки Каси?

У Фрола вытягивается лицо.

— Вообще-то я сварганил тебе домашний морс.

— Прости, — возвращаю ему кружку, — похоже, я не только нюх, но и вкус потеряла.

— Да ты вообще берегов не видишь, — смех Фрола сладкой музыкой убаюкивает мои давние обиды. — Это я ещё вчера заметил.

— Зачем ты здесь?

Я выбираюсь из-под одеяла и, цепляясь за подоконник, встаю.

Фрол поднимается следом.

— Однажды ты спасла меня — хочу вернуть долг. Мы слишком знакомы, чтобы забыть друг друга.

— Горин, я не девочка пяти лет! На этой станции кипяточку не попьёшь! Ты меня даже не узнал прошлой ночью!

— Ты провела пять дней в моей постели. Мы вылезали оттуда лишь поесть. Тебе шла моя рубашка… Я уже не представлял тебя в другой одежде.

Фрол стягивает с себя свитер. Стараюсь не смотреть на его загорелое тело. Он продолжает:

— С тобой мне вдруг захотелось валентинок, амуров и прочей чепухи, но я должен был уехать. Сегодня я готов признать — ты лучшее, что случилось в моей жизни.

— Э-э, ты не мог бы свитер обратно надеть.

— У тебя жарко… Не перебивай меня!

— В смысле не перебивай? Я еле стою, а ты втираешь мне какую-то дичь!

— Марго!

— Ближе к делу!

Я и правда еле стою. Фрол ставит ладони на подоконник по обе стороны от меня и шепчет на ухо:

— Маруся — моя дочь!

— С чего это вдруг? — актриса из меня никакая сегодня.

— Считать я умею.

— Хм. А ребёнок от рыжей бабы тебя чем не устроил?

Фрол отрывается от подоконника и бурно выдыхает. Пользуясь случаем, я закрываюсь в ванной. Ну и кто это у нас в зеркале? М-да. Я тебя не знаю, но я тебя помою… Частями. С температурой под душ не полезешь. Весь день проспала в одежде, тело просит отдыха. Мечтаю влезть в пижаму, но как-то неудобно перед Фролом щеголять в неглиже. Да пошло всё лесом. Избавляюсь от одежды, умываюсь. Стягиваю резинку с хвоста и едва прохожусь расчёской по голове. Обычно я причёсываюсь массажной щёткой минуты три не меньше. Роскошная копна светлых волос — моя гордость. Сегодня без массажа. Натягиваю синюю пижаму в горошек и, прислонившись к стиральной машине, раздумываю, как бы выставить Фрола с его зоопарком. Что ему действительно от меня надо? Выгнали из команды и отобрали квартиру? Давно пора разогнать всю сборную. Нет, тут что-то другое.

Звонок в домофон. Кого ещё принесло?! Выхожу из ванной и сталкиваюсь нос к носу с Гориным. Кайла вертится возле него, стегая меня по коленям хвостом.

— К тебе врач! — Фрол вешает трубку домофона на базу и, ощупав меня взглядом, командует: — Дуй в постель.

— А к Марусе приходил доктор?

— Приходил! Иди ложись! Кайла, место!

Собака быстро скрывается в комнате. Я дрессировке не поддаюсь. На нашем этаже с грохотом останавливается лифт. Фрол открывает замок и впускает в квартиру врача.

Лопоухий, в шапке набекрень и с маской на подбородке, доктор особо не церемонится с нами. Не раздеваясь, он берёт у нас мазки, заглядывает в рот, вскользь слушает меня прямо через пижаму.

— У вас скорее всего Ковид, — врач скользит по мне рассеянным взглядом. — Мужу больничный по контакту нужен?

Все гласные и несогласные вылетают у меня из головы. Врач поворачивается к Фролу:

— Нужен или нет?

***

Рита

— Больничный нужен! — Фрол достаёт из кармана документы. — Я только переехал сюда. Запишите мои данные.

Врач фотографирует документы свалившегося на мою голову «мужа», прописывает мне жаропонижающее, витамины и убирается восвояси.

— Что значит переехал? — беру быка за рога.

— Маргош, не спрашивай меня сегодня ни о чём. — Фрол идёт в ванную, я захожу следом.

— Что значит не спрашивай? А ты не задумывался, что у меня кто-то есть? — последние слова смешиваются с кашлем.

— Кроме фикуса на подоконнике я больше никого не заметил! — Фрол оборачивается. Мгновение — и я сижу на стиралке.

Глядя мне в глаза, без стыда и совести Фрол стягивает с себя джинсы и боксеры. Закрываю лицо ладонями.

— Кота и того ещё не завела. Так что я поживу у тебя. Хотя бы пока не поправишься. — Фрол забирается в душевую кабину и включает воду.

Я обхватываю колени руками. Мысли путаются, когда вижу, как за стеклянной стеной по телу Фрола стекают облачка пены. Мочалка разгоняет их по загорелой коже, и они медленно сползают всё ниже, ниже, ниже. Горин — первый мужчина, переступивший порог этой квартиры. И первый в моей постели. Но не последний. И тому непоследнему вряд ли понравятся такие перемены в моей жизни.

Фрол, намыливая голову, поворачивается ко мне лицом. Я смущённо отвожу взгляд от атлетической фигуры с узкими бёдрами. Хочу слезть с машины, чуть не падаю. Голова кружится. Фрол выключает воду и раздвигает дверцы кабины:

— Дай чем вытереться!

Стягиваю с батареи своё розовое полотенце и протягиваю ему.

— Мне показалось, или это ты собирался за мной ухаживать?

— Думаю, тебе будет приятней, если за тобой будет ухаживать чистый мужчина.

Фрол оборачивает бёдра полотенцем и ступает на пушистый белый коврик босыми ногами.

— Мужских тапок у тебя, конечно, нет.

— Стоптались, только вчера выкинула. Три пары. — Я берусь за ручку двери.

— Подожди, колючка! — Фрол кладёт тёплую ладонь мне на плечо.

Прислоняюсь спиной к двери:

— Ну что ещё?

— Маруся тебе подарок заказала. Мужчину хорошего. Я предложил свою кандидатуру. Идея ей понравилась!

Вот ведь макака маленькая! А Фрол и рад развлечься. Заскучал, что ли, среди своих гламурных баб? Фрол притягивает меня к себе и шепчет:

— Примешь подарок?

Так вампиры в фильмах обольщают своих жертв. Я дурею от его прикосновений. Я потеряла обоняние, но помню аромат его тела. А ведь по состоянию мне дня два до смерти осталось. Упираюсь кулаками Фролу в грудь.

— Зачем такие жертвы, Горюшко? У тебя и так страждущих от Питера до Москвы на четвереньках не переставить.

— Маргош, я сволочь, знаю. Прости меня.

— Да пошёл ты! — Я разворачиваюсь и выхожу из ванной. — И не думай, что я пущу тебя в свою постель!

Кайла развалилась поперек прохода, и я спотыкаюсь об неё. Фрол удерживает меня от падения.

— Тогда мне придётся лечь на полу, — шепчет мне и подхватывает на руки.

Я обхватываю его шею:

— Горин, я же заражу тебя! Уже, наверное, заразила.

Он улыбается и трётся об меня носом:

— Это, Маргоша, и называется Ковид-контакт!

Фрол относит меня в постель, укладывает головой на подушку и укрывает меня одеялом:

— Чем лечиться-то будем? Этот докторишка и не выписал ничего.

— Аптечка в стеллаже у плиты. Небулайзер рядом в коробке.

Меня снова бьёт озноб. Помощь Фрола мне и правда не помешает. Через пять минут я сижу с маской на лице, и набираю в шприц лекарство из ампулы.

–… Камикадзе, Филадельфию, — диктует Фрол заказ по телефону, вытянувшись возле меня на матрасе.

Сверху раздаётся голос Маруси:

— А я мороженое хочу, — она спускается по лестнице и усаживается Фролу на живот, — закажи мне мороженое.

Следом за Марусей спрыгивает шимпанзе и ковыляет к столу. Забравшись на стул, Микки берёт банан из деревянной миски и принимается за еду. Раздаётся цокот когтей по ламинату, и Кайла уже сидит возле шимпанзе. Микки глядит на банан, на собаку, отламывает кусок и кидает ей. Кайла хватает на лету и проглатывает не жуя.

— Для детей что можете предложить? — Фрол гладит Марусю по спине.

Дочка поставила локти ему на грудь и не сводит влюблённых глаз.

— Ты суп-пюре любишь? — спрашивает Фрол её.

— Не-а, — вертит Маруся головой, — мороженое хочу.

— А с молоком единорога? — прищуривается Фрол.

— Единорога?! — серые глаза дочери округляются от восторга. — Буду!

— И котлеты из мяса дракона, хорошо? Две штуки, — лепит Фрол, не моргнув глазом.

Маруся согласно кивает головой.

— Берём, — подтверждает Фрол заказ и откладывает телефон. — Маруськин, налей водички.

Дочка с готовностью бросается к раковине, подвигает табуретку и наливает воду из фильтра в свою кружку. М-да, дуры мы бабы. Но до чего же хорошо! Я ловлю взгляд Фрола. Он подмигивает мне. Всаживаю себе в бедро иглу и присоединяю шприц. Морщу нос — лекарство не из приятных.

Маруся подносит Фролу стакан воды и с нежностью смотрит, как он пьёт.

— Декабрь… — гладит она его по волосам. — Мокрый такой! А ты останешься у нас ночевать?

— Хотел бы, да мама меня на матрас к себе не пускает.

— Так ты же лежишь уже, — разводит руками Маруся.

— Ну это пока, — Фрол тяжело вздыхает.

— Мама, — Маруся упирает руки в бока и смотрит на меня укоризненно.

Сейчас она — вылитый Фрол. Перевожу взгляд с одного на другого. Маруся повторяет по слогам:

— Ма-ма.

— Маруся, нельзя пускать к себе в постель первого встречного! — призываю я дочь к морали.

— Декабрь не первый встречный… — Топает Маруся ногой и подбирает слова: — Он это… ну, это… Избранец, во!

Фрол поднимается с матраса, встаёт перед Марусей на одно колено и целует ей руку:

— Благодарю вас, принцесса!

Раздаётся звонок в домофон. Кайла заливается лаем. Для доставки еды слишком рано. И я знаю, кто это. Оглядываюсь в поисках своего мобильника. Я его даже из сумки не доставала. Батарейка села, наверное. Отсюда и гость на пороге.

Домофон настойчиво продолжает звонить. Фрол идёт открывать дверь, а у меня даже нет сил подняться. Вечер мне уже не кажется таким милым.