Пашка. Документальная повесть

Юлия Кожева

В мае 1941 года в школах прозвучали последние звонки. Юные выпускники строили планы, мечтали о будущем. Они еще не знали, что случится 22 июня.Моей бабушке, Прасковье Васильевне Гришиной, и всем выпускникам 1941 года посвящается…

Дизайнер обложки Юлия Кожева

© Юлия Кожева, 2018

© Юлия Кожева, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-8523-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Выпускникам 1941 года…

1

Босые ноги приятно утопали в мягкой теплой пыли. Село с его шумом, суетой и тысячей разнообразных звуков осталось позади. Вокруг только поля ржи, совсем еще не высокой, не давшей колоса, — только изумрудные стремящиеся к солнцу травинки. Почти ничто не нарушало эту полуденную тишину, лишь далекий гул техники да редкий вскрик птицы.

Худенькая длинноногая девчонка-подросток быстро шагала по пустынной дороге. Совсем недавно она переступила тот порог, за которым ее уже звали «девушкой», и парни, наконец, обратили внимание на русоволосую красавицу Прасковью.

Сегодня она не дождалась своих подружек, с которыми всегда так весело было идти домой. Они остались в школе: сговаривались, что будут делать на каникулах. А ей захотелось побыть одной. Она думала о тех событиях, которые вскоре должны были привести ее к первому самостоятельному путешествию в город. Большинство ее сверстников дружно перешли в 9 класс, но Пашка не собиралась учиться с ними. Это и радовало, и слегка пугало ее, но ощущение счастья было все-таки сильнее…

Про город она знала совсем не много, но зато слишком хорошо была знакома с жизнью в колхозной деревне, трудную даже для ребенка, не говоря уже о взрослых. Просто не всякий готов был задуматься о том, что бывает по-другому, и можно не только работать от зари до зари, но и отдыхать. И есть много интересного на свете, и мир не ограничивается пятью — десятью окрестными деревнями.

Пашке хотелось не просто читать книжки о городах и странах, но и самой увидеть эти города. Не просто рассматривать красивых девушек на картинках, но и самой примерять нарядные платьица и обувку. Ведь вот сейчас она шла босиком не оттого, что это было так приятно («хотя по теплой дорожке идти хорошо», — улыбнулась она своим мыслям), а оттого, что туфельки нужно было беречь (и она нахмурилась, взглянув на жесткие серые ботинки, совсем не такие, какие хотелось бы носить юной девушке).

Жаркое июньское солнце приятно согревало, но мысли почему-то упрямо уносили ее к первым зимним дням…

Ах, какой это был год — 1941. Удачный, очень удачный! Весело он начинался, по всему видно, также должен был идти.

Новый год и новогодние каникулы! Много ли надо ребятишкам для счастья? Снега побольше, сугробы помягче — а этого добра в деревне хоть отбавляй. С горки — на санках, на ногах, или просто так (эх, мамка не видит) — весело. А с крыши сарая прыгнуть в высоченный сугроб? И не важно, что мороз забирается под одежку, к теплому, не успевшему еще озябнуть телу! Зато выныриваешь из белого плена героем! А лыжи, а по льду покататься, в снежки поиграть? За день уморишься, и вечером, довольный и усталый, заснешь на лавке под мерные голоса зашедших в гости тетушек-соседок. Можно еще с девчонками-ровесницами посидеть у кого-нибудь в избе. Поболтать или поиграть в карты.

Правда и в зимние дни, когда отдыха больше, не всегда можно гулять до позднего вечера. Вот и сегодня Паша пришла домой засветло — приготовить обед, потому что мама должна была вернуться поздно. Девушке было приятно возиться одной в теплой комнате, мурлыкая-напевая любимые песенки.

Пока в печи поспевала каша, навела порядок, разложила все вещи на свои места. Сколько ни делай замечаний, все равно никто не слушается, так и норовят побросать, покидать одежку да инструменты. А она любила во всем красоту и гармонию. Чтобы шторки были в аккуратную гармошку, и ни пылинки нигде! Так время и прошло. По одному вернулись с работы отец с матерью. Прибежал брат Иван. А потом к маме пришли подруги, и завязалась у них беседа — тонкое переплетение воспоминаний о былом, пересказ самых последних новостей и обсуждение личной жизни многочисленной родни и знакомых.

Мама, Мария Ивановна, была женщина бойкая, со многими водила дружбу и всегда была в курсе последних новостей. Она сама говорила: «Я хоть в палаты к царю войду». И Пашка не сомневалась в этом: еще малышкой мама любила брать ее с собой, когда шла в село, навестить кого-нибудь. Тогда Пашенька впервые узнала, как живут «культурные» люди. В доме священника, доктора, учителя она увидела красивую фарфоровую посуду, скатерти, попробовала сладких конфет. Конечно, ничего подобного в их скромной избе не было. Разговоры, которые вела мама во время воскресных чаепитий, не всегда были безобидными. Но это девочка поняла, лишь когда повзрослела. Вот и отец всегда твердил: «не ругай ты, Мария, власть, не буди лихо…». Спасало одно: в глухой деревне не было людей, которые могли бы донести на слишком разговорчивую крестьянку. Да и вправду сказать, соседские бабы Марию любили: была она добрая, и говорила складно. Потому в доме у них часто бывали гости.

Такие посиделки были своеобразной живой книгой, из которой можно было узнать родословную всех семей, легенды, сказки, песни, любимые в этих местах. Они помогали хранить в памяти историю, традиции и обычаи. Да и о том, как появилась деревня Миновское, Паша однажды узнала от бабушки-соседки точно таким как сегодня темным зимним вечером…

— Мне дед передал, а ему, его родители сказывали, что когда они пришли в эти места, здесь был только лес, — перебирая пряжу начала Анна Федоровна свой сказ. — И такой он был древний и могучий, что люди боялись заходить в его владения. Многие тогда встречали и лешего, и водяных, да русалок.

Но надо было как-то жить: пахать, сеять, пасти животину. И взялись люди за топоры, и вырубили, вычистили место для нового поселения. Правда и по сей день зорко приходится следить, чтобы лес не вернулся обратно. А место для деревни выбрали с умом: на высоком месте, чтобы весной, когда сойдет снег, к домам не подошла вода. Знаешь ведь девонька, что по весне, в разлив, становится деревня островом — окрест, куда ни глянь, — море-озеро. До большой земли только на лодке дойти и можно. А все потому, что здесь две наши речки-неразлучницы Мелеча и Ужень сходятся вместе, и бегут, струйка к струйке, к далекой Волге. И земля здесь оказалась хорошая, щедро рожает лен да рожь. И в лугах всегда достает трав для многочисленной домашней скотины. А все дороги в ближайшее село, Поречье, идут через наше Миновское: обойти его, миновать стороной, невозможно…

Сегодня завели беседу мамины подруги о чудесах и исцелениях.

— Слыхали, у Нюрки дочка опять захворала, — не отрывая глаз от пряжи, начала Мария Ивановна свою очередную историю, — и решили, что раз доктора не помогают, надо к Захаровне идти…

— Это к которой, уж не в Дубровку ли? — всплеснула руками маленькая сухонькая женщина, соседка тетя Маша, — так про нее же говорят: колдунья, — перейдя чуть ли не на шепот, закончила она.

— Да что ты, окстись, — усмехнулась мама, окинув робкую собеседницу лукавым взглядом, — просто знахарка, травы нужные знает, настои целебные готовить умеет. Да ты вспомни, она же года три назад брату твоему Степану хорошо помогла, ты ж тогда ее хвалила. Ну да ладно, не о том речь. Я ж про Вальку Нюркину. Повезли они ее на санях — совсем уже слабенькая девчонка стала. А Захаровна только взглянула на нее и говорит: «Знаю, чем помочь вам, но все ж таки дайте хорошенько девоньку огляжу, расспрошу»…

Пашка, поначалу прислушивающаяся к беседе старших в надежде узнать что-то интересное, разочарованно вздохнула — про хвори она слушать не любила — и раскрыла книгу, найденную недавно в старом сундуке в углу чердака.

Она почти уже не слышала голосов, с головой погрузившись в перипетии увлекательных приключений отважного рыцаря Айвенго, когда на крыльце послышались тяжелые шаги, а затем распахнулась входная дверь:

— Ну что, сестренка, приглашаю тебя на праздник, к нам в деревню, — с порога без долгих разговоров выдал двоюродный брат Николай. Он вошел в избу с клубом пара — высокий, в холодном тулупе с заиндевевшим на морозе воротом. — Большая уж, можно.

Сердечко так и застучало, забилось от предвкушения запретного дотоле развлечения. В стороне оказалась и интересная книжка! Теперь не до нее…

Как она любила слушать от старших про «веселые вечера», когда всю ночь играет гармошка, и парни приглашают девушек плясать «чижа», «Елецкого» или барыню. А именно на «веселый вечер» сейчас звал ее брат! Еще в прошлом году она просила Ивана взять ее с собой, но они с Николаем заладили тогда одно: «мала еще!».

Теперь и мама была не против, — что ж, вот и младшенькая ее доченька стала взрослой.

— Платье, которое Анна последним прислала, тебе перешьем, — просто сказала она.

Соседки понимающе переглянулись, вспомнив, наверное, свои первые выходы «в свет», и тут же разговор их переключился на эту тему. А Николай, выполнивший свою миссию, уже не обращал особого внимания на девчушку, вступив в увлекательную беседу с ее старшим братом Иваном.

Пашка же, о которой до поры все словно забыли, предалась размышлениям о том, как будет вести себя на «веселом вечере».

Зимнее время для деревенской молодежи самое веселое. У старших нет нужды в лишних рабочих руках и можно позаботиться о собственном досуге. Вот те же «веселые вечера». Летом не до них: в поле, на огороде наработаешься, и не так уж хочется петь да плясать. А вот долгими холодными вечерами, когда за окнами лютует мороз и темнеет рано, очень даже интересно собраться всем вместе. Тут уж можно покрасоваться: девчонкам — извлечь из сундуков лучшие свои наряды, а парням — выбрать будущую невесту.

Возможно, сейчас Пашка не вздохнула бы, подумав об этом, но не так давно у нее появился заветный дружок. Василий был всего на год старше и учился в 9-м классе. Сначала Пашка не обращала внимания на высокого симпатичного паренька, но потом заметила, что тот как бы ненароком постоянно находится около нее. На переменах Василий обычно останавливался возле компании ее подружек, после уроков шел по селу той же дорогой, что и она. И в клубе, и в кино — все время оказывался рядом. Парень как будто приглядывался к ней, не пытаясь заговорить или как-то привлечь внимание. Он просто любовался девушкой, и ей это нравилось.

И вот однажды холодным пасмурным утром, которое обещало перейти в столь же неуютный промозглый день, Василий нагнал девушку возле самого школьного забора и сказал:

— Паша, здравствуй. А я тебя жду.

_ Зачем? — удивилась она, но вместе с тем приготовилась услышать что-то очень-очень хорошее.

— Давно хочу тебе сказать, — он ненадолго замолчал, а потом взглянул на нее своими синими-синими (как настоящие васильки) глазами, — давай дружить.

Раньше Пашка все думала: а как же начинается дружба между мальчиками и девочками? О любви она читала только в романах, но все описанное там не было похоже на ее жизнь. И вот так просто:

— Давай, — улыбнулась она и обрадовалась тому теплому выражению, которое сразу сменило напряженный выжидательный взгляд Василька…

В избе было тепло и уютно, все так же плавно текла беседа, и Пашка думала, уронив голову на руки, приедет ли Василий в Сабель или нет? У Николая спрашивать об этом не хотелось, и она решила поговорить с любимым при первом удобном случае.

Заветный день приближался. Сначала медленно — так, что порой казалось, что не наступит никогда. Потом подозрительно быстро пролетели последние сутки, и вот уже Николай нетерпеливо кричит с порога: «Хватит собираться, поехали уже!» И сани несут Пашку по снежной, отлично накатанной дороге. Мороз сильный, но заботливые материнские руки плотно укутали меньшую в теплый тулупчик и широкий пуховый платок. Платье аккуратно сложено в узелок — переодеться решено у родных, и уже нарядной пойти в отведенную для праздничного вечера избу.

Когда Паша вслед за братом переступила порог, она немного оробела: показалось, что все смотрят только на нее. Но потом, внимательно оглядевшись, она заметила много знакомых, а среди них девушек из своей деревни и сразу подошла к ним. Она была немного расстроена тем, что Василий так и не смог прийти на праздник. Но вскоре любопытство взяло верх, и, перестав вздыхать, она внимательно огляделась вокруг.

Деревянный чисто выметенный пол еще не успел заполниться мокрыми следами: парни пока что сидели по лавкам вдоль стен, исподволь поглядывая на стоявших в углу девчат. Гармонист изредка пробегал по кнопкам, растягивая меха: разогревал руки, которым предстояло всю ночь извлекать звуки музыки из любимой гармошки.

Вот, наконец, двое самых смелых парней подошли к стайке девчонок и, выбрав себе пару, вышли на круг. Их танец, похожий на старинную кадриль, с ее переменой партнера и сложными правилами, вдохновил остальных, и один за другим к ним присоединились новые участники.

Пашу пригласили одной из первых. И она кружила и кружила под различные ритмы со знакомыми и не очень ребятами: соседскими мальчишками, одноклассниками… Поначалу успех окрылил, и девушка вдохновенно выводила замысловатые фигуры. Но потом она начала уставать, и пристальное внимание молодых людей уже не радовало, а, скорее, пугало ее.

«Если так всю ночь будет, я к утру на ногах держаться не смогу», — думала она, с некоторым испугом глядя на очередного кавалера, уверенно идущего к ней.

Сделав вид, что не замечает устремленный на себя взгляд, Прасковья бочком проскользнула за спины подружек и выбежала в сени.

«Все, хватит, пойду-ка я домой», — твердо решила она и, высвободив свой тулупчик из груды сложенной на большом сундуке одежды, натянула его на себя.

В этот момент тяжелая дверь приоткрылась и из-за нее появилась вихрастая голова одноклассника Николая Жарова.

— Куда это ты собралась? — спросил он.

— Домой пойду.

— Как это, «пойду»? — уточнил он, особенно подчеркнув последнее слово.

— А так, ногами, — сделав вид, что не понимает сути вопроса, ответила девушка.

— Ты что, до Миновского 5 километров, а уж темнеет, — парень никак не мог взять в толк, что она не шутит.

— Ничего, я дорогу знаю, небось, не заблужусь.

— Нет, нет, я тебя одну не отпущу. Подожди, провожу, — Колька переступил порог и тоже начал одеваться.

Белый снег приятно скрипел под ногами, звезды светили ярко, но их затмевала луна — почти полная, она озаряла собою все, делая путь по пустынной равнине легким и безопасным. Ветра не было, и холод особо не чувствовался, а за разговором ребята и не заметили, как пришли. Николай довел Пашу до дома, но войти отказался:

— Ничего, я не озяб, пойду скорее обратно, — и быстро зашагал прочь.

Конец ознакомительного фрагмента.