неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди

Юлия Ковалева, 2020

Мой отец-военный всегда хотел мальчика, но родилась Я. Все детство прошло в переездах и окружении мужчин и спортивных снарядов. Я была истинной пацанкой! 2 высших и 3 ножевых, бицепс 40 см и спецназ-подготовка – мои богатства к 24 годам жизни. Я была бодибилдером, чиновником, коллектором, таксистом и правой рукой директора по госзакупкам. Меня ранил медведь. В меня стреляли из автомата Калашникова, метали гранаты и литые ножи. Я пережила анорексию, булимию, две попытки суицида. Меня жестоко избили на глазах у беременной матери, а спустя 17 лет я достала сестру с того света собственными руками. «Ну, что еще?» – вопрошала я, глядя на небесный купол, и продолжала спасать всех вокруг, кроме себя. Пока однажды не увидела объявление о наборе в реалити-шоу… Это история моей жизни и пути к победе в первом сезоне телевизионного шоу «Пацанки», история взлетов и падений, кардинальной смены имиджа и образа жизни, преображения из «мужчины» в женщину, пути становления истинной леди. Это не сборник волшебных рецептов, заумных и трудноосуществимых методик, не универсальная инструкция по достижению успеха в жизни и карьере. Это история о том, как начать жить здесь и сейчас, научиться принимать жизнь и меняться к лучшему, сбросить оковы страха неудачи и смело идти к своей мечте. Это исповедь человека, сделавшего выводы из ошибок и жестоких уроков жизни. Это простые, но очень актуальные советы, которые способны поддержать читателя в самой трудной ситуации и помочь увидеть свет в конце тоннеля. Это книга для тех, кто готов посмотреть правде в глаза. Если вам нужны простые ответы на сложные вопросы и вы хотите учиться на чужих ошибках, тогда эта книга точно для вас.

ЯН^[1]

На дне

Ночь темнее всего перед самым восходом.

Horus (Луперкаль)

Едва освобожденная от ледового плена Волга бушевала, подобно кипящей в предвкушении победы и вечной славы крови древнегреческого участника Олимпийских игр. Столь же черная и насыщенная адреналином долгожданной свободы волнами своими рубила потоки ночного ветра, в гневе от этого пронзавшего до костей тело, стоявшее на мосту. Высокий уровень промилле в недрах венозной сети раскачивал податливое колебаниям туловище в такт обретающим силу и власть над опьяненным разумом волнам.

«Больше не будет, больше не будет больно и плохо. Сегодня не кончится никогда», — сбивчивым эхом отлетели от металла перил и прокатились по бреющей траектории над рекой строчки Fleur. Сквозь приглушенный шум смерча разрозненных суицидально-депрессивных мыслей мозг, на время избавленный от тяжести гнетущей жизни, вырвал именно эту цитату из аудиозаписей Вконтакте и воспроизвел ее не в самом лучшем виде, откровенно говоря, не на самом лучшем носителе.

Если бы не знание того, что это река, то в темноте Волгу можно было бы легко спутать с непрекращающимся потоком нефти, столь же матово-черной и такой же тягучей, как и данная ценная субстанция.

«Черная, как и моя жизнь», — в облаке пара, как выноска цитаты в облаке в фильме, прозвучал мысленный итог под раздраженный шум борьбы стихий воды и воздуха. Вслед за этим тело перекинуло правую ногу через ржавую аэрографию моста и под недовольный скрип полувекового металла воссело в ожидании конца.

Раздраженный появлением нового препятствия, ветер бесстыдно прорывался под распахнутое пальто, освежеванное холодной весенней грязью от многочисленных падений тела на пути к «точке невозврата» и тысячекратным «черт возьми».

Беспроглядно матовая чернь Волги не отражала ничего, несмотря на проглядывающую сквозь нагнанные свирепством ветра мрачные тучи луну. Казалось, она представляла собой движущееся дно сосуда с бурлящей смолой, затягивающей в омут неизбежного финала и поглощающей всю свободу сознания.

Кожа на одной руке была ободрана, инстинкт самосохранения в уже несильной попытке удержания равновесия отправил заиндевевшую вторую конечность в растрепавшуюся по ветру полу пальто за сигаретой. Приглушенный С2Н5ОН вестибулярный аппарат долго пытался скоординировать столь сложное действие, но выполнил миссию и выудил онемевшими пальцами злополучную пачку с надписью: «Инфаркт».

Напоследок нужно было прикурить, дабы в кубиках льда крови после происшествия обнаружили изрядную промилле и каплю никотина, поглощенную телом в благих намерениях, чтобы эта капля не убила лошадь. С большим трудом выуженная из кармана зажигалка, иронично усмехнувшись «благим намерениям» спасения лошади, ускользнула сквозь пальцы и была жадно поглощена пастью проплывавшей мимо волны. Сердиться не было сил, и «Инфаркт» полетел туда же, в пасть смоляного чудовища — последнего пристанища водруженного на перила тела.

Вдруг всплыла мысль, что нужно снять пальто. Там был паспорт и проездной на канатную дорогу. Вот повезло бы нашедшему — и кредит бы взял, и на аттракционе прокатился бы — чем не благое дело, раз с лошадью не удалось.

Стоит только позавидовать самоуверенности тела на тот момент. Пьяным море по колено, ну а ветер по крылу. Не сделанная при освобождении от пальто поправка на ветер (куда уж до таких сложных вычислений) в биатлоне привела бы к промаху и штрафному кругу, ну а в нашем случае… В нашем случае ветер оказался сильнее и, вообразив, что он на регате парусных яхт, с силой рванул раздувшиеся полы пальто так, что всем своим недюжинным весом тело приземлилось на мост головой, последней мыслью перед отключкой в которой было: «$%*&^# мааать».

Я очнулась от жуткой головной боли и холода, начинившего все тело, словно свинцовыми пулями быта серой жизни. Открыть глаза было невыносимо тяжко, будто вместо век установили рольставни б/у по скидке с флаера, навязчиво врученного у метро подростком. А вы тот единственный человек из толпы, который взял эту никчемную глянцевую бумажку, поскольку сердце ваше еще не настолько очерствело, чтобы просто пройти мимо. Уж лучше вы выбросите этот флаер в урну у своего дома, ведь парень работает, а из его суточной зарплаты вычитают стоимость этих бумаженций, оказавшихся в ближайших помойках (да, это специально проверяют).

Под подобный застоявшемуся радикулиту скрежет разверзшихся век перед взором предстало бескрайнее голубое небо без единого намека на облако. Сквозь гул единства похмелья и боли от удара оземь доносился крик чаек, видимо, возомнивших себя стервятниками и кружащими надо мной в целях утренней трапезы.

Послав их в известном нецензурном направлении, мозг изъявил желание подняться, о чем сильно пожалел, когда тело сформировало прямой угол с поверхностью моста. Сильный прилив тошноты вынудил с несвойственной похмелью скоростью кинуться к перилам и извергнуть пережитое, выпитое, но невыкуренное. Странно, но этот порыв сотряс идеальную гладь уже спокойной реки, покорно отражавшей голубизну стратосферы и перворожденные лучи восходящего солнца.

«Надо же, — подумала я, — как забавно вышло: прыгнуть в Волгу не получилось, а вот стошнить — да. С добрым утром, Юлек!»

Узнать время не представилось возможным: батарея смартфона, в отличие от некоторых, сдохла окончательно, но судя по тому, что на мосту еще никого не было, время было около 4 утра.

«К девяти часам на работу», — резанула мысль серпом по чреслам и выстрелом боли в гудящую буйную голову. Издав тяжелый выдох, пришлось завернуться в ставшее уже глиняным от грязи пальто и поплестись домой, завистливо оглядываясь на группу чаек-стервятников, нашедших новый объект для завтрака там, куда упало последствие моего похмелья.

И кто сказал, что «попытка не пытка»? Второй способ «самостоятельного ухода» провалился, и путь домой в десять километров теперь представлялся настоящим пыточным кардио.

Режим выживания

Я не был рожден для великих дел.

Какой из меня воин, лидер и диссидент?

Horus (Луперкаль)40–60-е гг. прошлого столетияOxxxymiron

Когда после похмелья идешь на протяжении длительного времени, невольно поднимаешь со дна образования и какой-никакой эрудиции всю информацию о способах добычи/очистки воды в экстремальных условиях. Под экстремальными условиями стоит понимать нулевой коэффициент наличных в кармане, весьма бомжеватый внешний вид и отсутствие в провинциальной местности магазинов/заправок, способных войти в положение и с утра дать испить хоть какой-либо жидкости.

По пути в наличии были только лужи и небольшое болотце, изо всех сил старавшееся мимикрировать под озеро за счет умело припрятанной у берега тины. Из научного в памяти всплыла только очистка при помощи угля. Но для этого требовалась емкость, тряпка для функции фильтра и, собственно, сам уголь. Аптек по пути не было, а собственноручно, так сказать, без помощи лопаты, добывать полезные ископаемые нас на ОБЖ не учили. Это к слову, что не хватает в современном образовании относительно широты преподавания основ безопасности. Из ненаучного, но весьма популярного и растиражированного по ТВ способа в памяти всплыла только «очистка воды по методу Баженова» (был такой телеведущий, демонстрирующий как раз методы выживания в российских лесах, подобно Беару Гриллсу). Для применения этого способа опять-таки требовалась емкость и — внимание — уж. «Змеи — это самостоятельный естественный фильтр», — уверял Баженов, а посему воспользовался нерасторопностью проползавшей мимо рептилии и использовал ее… Бедная змея, достойный персонаж для программы «Пусть говорят» по теме «Как меня использовал человек». В общем, ни тот, ни другой способы не были применены за отсутствием весомых составляющих, поэтому все надежды были возложены только на силу воли, благо воспитанную в суровости и строгости долгими годами спорта и армейского режима жизни.

В унисон к гулу в черепной коробке где-то на 3-м километре присоединилась партия ног, а одышка задавала этому внезапному дуэту весомый битбокс в лучшем духе Нойза МС. Лучшим способом не думать о воде стал подсчет количества шагов и овец, если таковые попадутся. Странно, почему в таком отвратительном состоянии я думаю об овцах? Пусть лучше андроиды думают об электроовцах.

Поскольку путь пролегал вдоль дороги и строящегося нового моста, начавшие появляться машины дали понять, что люди поехали на работу. А значит, пока память, натужно скрипя поддатыми нейронами, выуживала рецепт «эликсира от похмелья», время стремительно подходило к отметке начала каторги офисного планктона. Приблизительно 4–5 тысяч шагов позади (подсчет сбился из-за невесть откуда взявшихся размышлениях о злополучных электроовцах), и появившийся на пути герб города Бор обозначил, что нужно поторапливаться: впереди еще 2/3 пути и черт знает сколько отвлечений на овец.

Не стоит описывать выражение лиц проезжающих мимо водителей, которым после встречи со мной грозил шейный остеохондроз из-за того, как они сворачивали головы, дабы успеть понять две вещи: 1) представителем какого пола являлся Хомо Сапиенс с устремленным в землю взглядом; 2) дизайнерское ли это пальто, стилизованное под грязевое хаки, или просто кусок ковра с отверстиями для конечностей.

Приблизительно 9–10 тысяч шагов спустя в голове всплыл саундтрек к фильму «28 дней спустя», заставивший невольно оглянуться вокруг в целях обнаружения зомби. Стоит ли считать бабушек на автобусных остановках зомби? Сходство есть: ради базовой функции выживания (посещение больницы или поликлиники) они не спят, чтобы до восхода солнца быть готовыми агрессивно растолкать всех и вся на пути к свободному месту в транспорте и очереди в регистратуре. А пока мой ценный для них мозг таким образом пытался отвлечь неистово болящее тело от попутной жажды, оставалось 4–5 тысяч шагов, то есть около часа.

Подходить к кому-либо из увеличивающегося количества людей для ознакомления с текущим временем не хотелось: сногсшибательное амбре и нетривиальный дизайн верхней одежды заставили бы их задуматься над тем, ответить, выдав наличие и месторасположение смартфона, или вызвать полицию, а это только задержало бы меня на пути к вожделенной Н₂О.

По прошествии еще приблизительно 5–6 тысяч шагов появление дома на горизонте заставило собрать в кулак все имевшиеся запасы молодецкой удали и, невзирая на протест ног, одышки и сверлящей головной боли, припустить к подъезду из последних сил. Четыре лестничных пролета заставили помянуть отборнейшим матом того, кто решил, что в пятиэтажках не нужны лифты. Вернувшись в полусогнутое положение у двери родительской квартиры, прокляла до седьмого колена ткацкого станка пальто, ставшее уже дизайнерско-хипстерским от засохшей грязи, потому что в кармане образовалась дыра и ключи от двери воспользовались возможностью свалить куда подальше от рук внутрь подкладки. Вот уже проклятья дошли до наложения венца безбрачия, как металлический иммигрант был пойман и со всей злостью, присущей плохому легавому в американском боевике, был втиснут в камеру замочной скважины.

Столь дерзкое проникновение «мафии», возглавляемой слоноподобно ввалившемуся телу с неистовой похмельной жаждой и громко упавшей связкой ключей, на территорию квартиры с «мирно спящим населением» из состава моей семьи, должно было пробудить не только их, но и все население дома в радиусе 100 метров. Высунувшаяся на половину из двери открытой комнаты фигура матери лишь выпалила то, что в подобных случаях говорят про блудных детей, вернувшихся с гулянки и прервавших священность сна. Раньше такие явления сопровождались 4G-покрытием из отборнейшего мата под корвалольное амбре во имя выполнить родительский долг воспитания методом кнута, воззвать к чувству вины за подорванные нервы и переживания, а также пристыдить дитятко перед всеми соседями, голосом вепря увещевая «как тяжело рожала, и вот она благодарность». Сейчас же, в силу привычности ситуации, а также весьма острого финансового положения, при котором осторожнее нужно было обращаться с носителем дохода в семье, все ограничилось парой дежурных и проверенных фраз для взывания к чувству вины и еще одной трещиной в стекле дверного узора, по привычке задребезжавшего от силы хлопнувшей двери.

И невдомек было этой женщине, что уже сегодня ей могли позвонить из полиции для проведения опознания «тела неустановленной личности, обнаруженного утром местными рыбаками на берегу реки Волги в районе Борского моста». Если бы у нас печатали некрологи, прямо представляю, как выглядела бы данная заметка: фото двух мужиков за 50+, дающих показания следователю на фоне тела, прикрытого завалявшейся в уазике грязной тряпкой. При этом один обязательно должен стоять с удочками и чесать затылок, а второй — одной рукой показывать на мост, а другой прикрывать ротовую полость, извергающую запах истинной цели их похода на «рыбалку».

Невдомек ей было также, что это была уже вторая попытка самосуда, собственноручного ухода их жизни — называйте как хотите, — где первая была не столь кинематографична, поскольку заключалась в сочетании несочетаемого, а именно — бутылки 40-градусного достояния Менделеева и пачки транквилизаторов, бренд которых я не хочу рекламировать из этических соображений. Вот так, по-партизански тихо и стороной, обошли моих предков траты «проблемного» захоронения самоубийц с необходимостью дачи взятки представителям церкви и кладбища, дабы не лежал 24-летний плод чрева в безымянной могиле без креста за забором ближайшего к дому кладбища. Такие дела^[2].

Зато хоть какое-то проявление внимания со стороны родственников. Отцу и сестре так вообще было начхать на все, касающееся меня и не включающее материально-денежный аспект жизнедеятельности.

Бросив осточертевшее, но выполнившее на мосту спасительную функцию «дизайнерское» пальто на пол и с шумом теперь уже не скрываемой демонстрации моего существования, я кинулась к водопроводу так, будто это была не я, а Усейн Болт в финальном броске на последние 100 метров в его ослепительной карьере. Предпочитаемый моими родственниками «краник с чистой питьевой водой, благодаря 50-кратной системе фильтрации» был послан к чертям из-за слишком тонкой подачи струи, неспособной отвечать требованиям моего изрядно потасканного 15 тысячами шагов и мыслями об ужах и электроовцах организме. Будто наличие бактерий в неочищенной водопроводной воде имело хоть какое-то значения в условиях, близких к третьей попытке.

Буквально орошая голову и шею суровостью ледяной борской воды, для которой водоканал не пожалел хлора, я почувствовала на затылке жгучий испытывающий взгляд. Не в силах справиться с любопытством стремительно обернулась назад, как и утренние водители, тем самым подвергнув себя опасности возникновения не просто шейного остеохондроза, а присвоения «Премии Дарвина» за самую глупую смерть от свернутой шеи во время распития разбавленной водой хлорки на кухне провинциального российского городка.

С видом серьезного психоаналитика, познавшего все виды и формы психических отклонений, но без очков на столе восседал Игорь, он же Гоша (далее вариации — Гого, Гоголь, Гоген, Гаргантюа, Гаргулья, Гусь, Гугусик, мистер «Мятые усы»), пятилетний рыжий кот, с которым мы многое пережили и которому действительно было не плевать на меня. «Мятые усы, ты почему не спишь в такое время?» — виновато спросила у него я, учитывая давление пристального и осуждающего взгляда, за пронзительной остротой которого крылось знание о произошедшем.

Удивительно, как животные похожи на своих хозяев не только внешне, но и внутренним содержанием. Меня всегда считали очень серьезной личностью, боялись и уважали. А учитывая специфическое образование в области государственного и муниципального управления, а также опыт работы государственным служащим, считали представителем власти. Игорь, если бы на него можно было надеть костюм-тройку, очки и дать дипломат, полностью по чертам лица, глубине взгляда и суровости нахмуренных бровей полностью соответствовал бы внешности как минимум представителя Государственной Думы. Настолько он был серьезен и густошерст, словно это была не шерсть, а щетина мудрости. Одно но — это мятые усы. Я не помню, как это произошло, но в одно прекрасное утро, еще будучи молодым и с юношеским неоперившимся пушком, он встал с помявшимися усами и, несмотря на все мои дальнейшие попытки их выровнять и хоть как-то вернуть в исходное состояние гладкости, с такими и остался. Что ж, бывает, и люди моментально седеют, ну а Игорь… Игорь помял усы. Такие дела.

Я подошла к столу и подставила голову «под удар». Так назывался наш прием выражения любви, когда я устанавливаю черепную коробку на уровне его лица (мордой этот наделенный личностными характеристиками носитель усов никак не назовешь), а он буквально «бодает» ее, закрыв глаза и повторяя действо не менее трех раз. В этот раз бодания не последовало. Он непримиримо сидел на своем и, казалось, еще более нахмурил брови, бесшумно извергая из мурчальника отменные ругательства в лучших традициях моей матерной школы.

«Ну, перестань, видишь же, все обошлось… пока», — примирительно сказала я, позволив себе погрузить в рыжий ворс мокрую ледяную ладонь. Он резко встал и то ли от неприятного ощущения, то ли от унизительной по отношению к его переживаниям тональности сказанного вырвался из-под руки, спрыгнул на пол и обернулся, опалив меня взглядом оскорбленного брата. Я лишь устало выдохнула остатки непотушенного водопроводной хлоркой перегара и отправилась в душ, дабы подготовить бренный сосуд к очередной офисной экзекуции с 9 до 18 часов каждый день + подработка в выходные по неустановленному графику.

Пока старый душ, избавленный от тонкостей душевных терзаний стоящего рядом подопечного, хладнокровно выполнял свою функцию «утреннего омовения», в голове моей играла картина вчерашней ночи. Черная река билась о купол черепной коробки и в стремлении вырваться из берегов превратилась в тягучую смолу и нашла устье выхода в горле, обволакивая ком горечи и вырываясь наружу горящим криком отчаянного «Ааа». Нет, вы не подумайте, я не какой-то Пьеро, вздыхающий по неразделенной любви, или любитель кинематографических приемов выражения внутренней боли в стиле боевиков про Вьетнам. Просто осуждаемый в ходе воспитания плач как проявление слабости прекратил действие данной функции организма и привел к альтернативным мерам типа «не верь, не бойся, не проси, но и стони негромко, когда кричать уже нет сил, а в звуке нету толка».

По-мужски завернувшись в полотенце по пояс, ваш покорный слуга прошла в свою комнату и бросила туловище на старую кровать, служившую верой и правдой мне половину этой треклятой жизни. До отправления на экзекуцию (работу) оставалось полчаса, можно было вздремнуть в надежде, что это умерит болевой синдром. Голова гудела, подобно рою диких пчел из мультфильма «Маугли». Помните ту серию, где на джунгли напала стая рыжих диких собак и человеческий детеныш загнал их в логово медовых тружеников? Количество поглощает количество. И в детстве я была поражена тому звуковому эффекту поглощения, казалось бы, огромного количества собак более весомым составом пчел, перекрывавших своим победоносным гулом жужжания все остальные звуки картины. Так же и сейчас. Будто в моей голове не просто роились эти дикие пчелы, но и смешивались со смоляной рекой, усиливающей цунами бурлением жадного жертвоприношения природе.

Вдруг на грудь пришелся резкий удар, будто небеса разверзлись и напрямую в сердце вкололи дозу адреналина. Я ощутила на своей груди всю мощь прыжка его 8-килограммового мясистого туловища, ставшего таким после известной операции, которую хозяева производят с котами, дабы умерить их пыл к размножению. Итак, рыжая меховая вакханалия по имени Игорь исправно выполнил функцию будильника. Он посмотрел на меня сочувственно и осуждающе одновременно, отбив толстым хвостом пару ребер той, что сама из мужского ребра.

«Если бы коты могли работать, ты бы непременно был депутатом. Как раз оранжевый — хит сезона, так что и Милонов бы позавидовал твоим успехам».

Акт мести в форме сбитого дыхания тем не менее являлся актом милости и прощения рыжим мешком шерсти моей эгоистичной вольности по отношению к его чувствам. Странно все же, что животное любит тебя больше, чем близкие и даже ты сам себя. Вряд ли такой порядок вещей планировался Всевышним при создании нас «по образу и подобию».

Рыжее чудовище, не обращая внимания на 3-этажное возмущение со стороны бренного тела хозяина, попутно рассеивая в воздухе парашюты своего шерстяного ворса, крутанулось вокруг собственной оси пару раз и аккуратно умостилось посреди моей груди таким образом, чтобы небритым подбородком касаться кожаного подбородка вашего покорного слуги. «В доме с котами шерсть — это приправа», — всплывает в голове заезженная кэвээновская шутка, разбавляя градус негодования, как холодный апельсиновый сок противную теплую водку.

Раньше говорили «принять на грудь 100 грамм», что означало «выпить», теперь я узрела появление нового фразеологизма — «принять на грудь 8 килограмм», поскольку по мере воздействия и сопоставлению эффекта получалось одно и то же. Когда выпиваешь, кажется, что проблемы отпускают, КАЖЕТСЯ… тепло разливается по груди в водостоки венозной сети конечностей и в целом становится спокойнее.

Черным острием изумрудных кинжалов глаз Игорь пронзительно посмотрел в мои, не извиняясь, но передавая уверенность знания, что после боли всегда следует покой, после обиды — прощение, и погрузился то ли в дремоту, то ли в медитацию. Но если взглянуть на это действо со стороны, то его поза, благочестивый профиль и мудрое выражение лица можно было легко спутать с древнеегипетским апологетом мистики — сфинксом. «Что за существо ходит на четырех ногах утром, на двух днем и на трех вечером? Знаешь ли ты ответ?» — транслировался прямо в мое сознание вопрос его древнеегипетского величества.

Говорят, что кошки — целители. Ложатся на больное место и лечат своей аурой древнего нечто, столь ценившегося еще в Древнем Египте на уровне божественного существа. Пока Игорь лежал на моей груди, томно медитируя с закрытыми глазами под пространственные колебания временной связи с силой своих предков, я чувствовала, что становится лучше. Будто лед на поверхности черной реки, бушевавшей в межреберье, треснул и вместе с потом пошло испарение негативного конденсата. Я не верила ощущениям своего тела, привыкшего к боли, холоду и дискомфорту. Тепло явственно разливалось по сосудам, устремляя застоявшиеся эритроциты в буро-красный спектр цвета.

«Нет, водка так не умеет», — пронеслось в моей голове. Фантомное тепло алкоголя не сравнится с тем, что ощущалось сейчас. Это, скорее, даже не тепло, а скоропалительное жжение, будто водка — это жидкость для розжига углей, прогорающая быстро и не дающая того эффекта, который дали бы угли, будь они порядочно разогреты степенной и поступательной реакцией возгорания. Да, хороший пример для сравнения.

Тепло продолжало расходиться, и тут включилась еще одна магическая функция, присущая представителям семейства кошачьих. Игорь включил свою функцию «мурчания», и я почувствовала, как вибрации низких частот буквально сквозь поры проникают вглубь груди.

Глубокий выдох… и волны расслабления накрыли скованные напряжением конечности. Еще один выдох, и мы с моим древнеегипетским целителем будто начали погружаться на дно Марианской впадины, глубина которой, на секундочку, составляет 11 километров, и одному Богу известно, что там.

Глубокий выдох.

Work hard — die young

Rework of «Live fast — die young».

40–60-е гг. прошлого столетия

Опасно было закрывать глаза, не убедившись, что телефон с будильником поставлен на зарядку. На часах было 8 утра, поспать удалось всего полчаса. Впереди тонна ответственной, но низкооплачиваемой работы (такая ситуация для специалистов-универсалов в регионах — вовсе не редкость), а в моей голове лишь одна фраза: «Как же все достало. Надо попробовать не с моста, а по мостовой».

Из-за разрушающего состояния пережитого биологические часы дали сбой, и очередная нецензурная брань вырвалась из моей придавленной Игорем груди из-за уже неджентельменского опоздания в офис. Немного об опозданиях и их вариациях. Есть «джентельменское», которое укладывается в 15 минут от начала положенного времени. Градаций не имеет. Есть «неджентельменское», имеет градации:

1. Более 30 минут — «Какие пробки, дорогуша, пиши объяснительную»;

2. 30 минут — 1 час — «Негодяй, совесть есть вообще? Штраф в размере премии»;

3. Более 1 часа — «Пиши объяснительную + штраф + сверхурочные работы за дерзость»;

4. Более 4 часов — «В соответствии с законодательством — это увольнение».

И тут уже может выручить только твоя ценность как сотрудника, она же незаменимость (хоть и твердят, что незаменимых людей не существует). Либо более-менее покорно-толерантные взаимоотношения с начальством, если ты можешь по-плебейски виновато опустить глаза в пол и покорно выслушивать «объективное мнение» о себе, своем интеллекте, морально-волевых качествах и очереди на данное рабочее место.

«Работа не волк. Но остерегайся стаи», — всплывает в голове невесть кем засеянная в пахотное поле моего мозга фраза о вреде конформизма и коллективном бессознательном. Опоздание пока укладывается в рамки «джентельменского». И пока есть возможность «поместиться» в «негодяя», тело летит через недра квартиры со скоростью первой ступени ракетоносителя. Попутно мизинцы ног, выросшие будто до размеров ног йети, цепляют по пути, кажется, все предметы мебели в доме и добавляют в копилку будущей книги «Юлек и мат: избранное» пару новых речевых оборотов, однокоренных предмету соударения. Ну, и не стоит забывать про ее величество лексическую редупликацию (стоит посмотреть значение в Гугле, если нет знания, что это такое). Забавно: ты можешь не быть мастером слова, но можешь быть магистром редупликации, ловко заменяя начало слов на известные заборные 3 буквы!

Правый — коронный, черный костюм-тройка, почти похоронный, был быстро надет на ноющее от усталости тело, и, как в старом анекдоте, «Мужиком быть хорошо: фаберже поправил и пошел», ваша покорная слуга отправилась в места столь отдаленные от локации проживания, что добираться туда было можно быстро только на специализированном транспорте — канатной дороге.

«Ничего на завтрак не вкусив, в ушах — не верь, не бойся, не проси, объявлен новый день войны за силу этот день прожить». Рифмоплетство в стиле лучших традиций русского рэпа несколько поднимало настроение и возвещало, что все не так плохо — ты не просто офисный планктон, а его поэтическая разновидность. Впереди уже маячила канатная дорога и традиционная утренняя толпа пролетариата, впрочем, пользующего весьма буржуйским методом транспортировки на другой берег Волги, в цитадель работы (которой в нашем небольшом городке было весьма мало) — Нижний Новгород.

Несмотря на то что работаю я с 13 лет, заморочки относительно гардероба для школы/института/работы отсутствовали. Всегда это должна была быть максимально комфортная, удобная, спортивная одежда, желательно строгих цветов для утверждения серьезности физиономии лица и внушения трепетного уважения, а порой и страха.

В последние пять лет главенствовал стиль работника конторы ритуальных услуг: черный костюм-тройка, черная/темная рубашка и черное пальто. В любое время года, в любую погоду этот стиль, равно как и сам костюм были неизменным и носились годами. Смена осуществлялась по крайней причине — ввиду появившихся дыр, которые нельзя было устранить заплатками. Издалека меня и правда можно было принять за ритуального агента. В довесок к этому — вечно серьезное выражение лица, обремененное интеллектом, нахмуренные брови а-ля Брежнев в лучшие годы и напряженная походка по мужскому типу (когда движение идет не от таза, а от раскачанного плечевого пояса и широчайших мышц спины, передающих инерцию ногам). «Аскетизм и строгость — наше все», — говорил отец, придерживаясь принципов экономии порой до абсурда. Это прочно укоренилось и в моем сознании, однако служило на руку ввиду невозможности покупать новую одежду по причине высоких расходов на семейный бюджет.

Отец вот уже долгое время, после того как стал пенсионером, не работал и почивал на крохотной пенсии и лаврах «заслуженного» майора в отставке, а мать по тем или иным причинам очень часто меняла место работы с перерывами для поиска в несколько месяцев. Откуда было брать деньги? «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и… стоп, а кто я?»

С детства я была приучена ценить деньги. Любимая мантра матери — «денег нет» — пелась ей с утра и до ночи в лучшем виде раздела «Византийские распевы» на «Яндекс. Музыке», стоило лишь оторвать голову от подушки. Любимое занятие отца — верстка бюджета и маниакальные записи расходов с накоплением чеков на все, даже на маленький сникерс, не просто создали в доме идеологию нищеты — они основали культ в ее честь и исправно приносили жертвоприношения в виде скандалов по поводу времени поступления зарплаты и ее размера. Пока мать работала продавцом и носила домой просроченные списанные продукты, отец ходил по квартире и выключал везде то воду, то свет, то газ для колонки, дабы скостить пару рублей в расходах на коммуналку.

Итак, работала я с 13 лет — достойная заявка для того, чтобы стать одним из тех бизнес-тренеров, гласящих о сложном, но раннем трудовом пути к успеху в виде наличия своей фирмы, дистанционной работы, яхт и эскортниц, купающихся в джакузи с шампанским Cristal.

Первая работа сводилась к выполнению функции уборщицы на мясном рынке. Чтоб вы понимали, на дворе стоял суровый 2004 год. Компьютеры и интернет едва входили в прочный жизненный уклад, и то каждый выход в интернет был платным с поминутной тарификацией. Скорость его оставляла желать лучшего — обычная песня mp3-формата и весом в 3,5 Mb скачивалась 30 минут, каждая из которых стоила денег. Это сейчас не успеешь ресницами взмахнуть, и у тебя скачан целый альбом инди-попа «Избранное за лето — 2018», а тогда… Хочешь в интернет? Заработай на интернет! И пока еще там не было так интересно и просторно, как сейчас. Знания я по старинке брала в библиотеке или из частных книжных накоплений старшего поколения.

То есть не было возможности у молодых людей, как сейчас, заработать в интернете smm-щиком (очень перспективная и интересная профессия, советую тебе, дорогой друг, если ты сейчас находишься на этапе поиска), продвигая страницы в соцсетях и продавая рекламу. Не было возможности раздавать даже флаеры — все сделки в сфере торговли совершались на центральных рынках, не требовавших рекламы. О да, я помню эти потрясающие впечатления от покупки пары джинсов зимой, в минус 30, в окружении 8–10 представителей Кавказа, в один голос орущих, что эта дыра — дизайнерская, а «Дольче и Гиббон» — последний писк моды в том ауле, откуда был сам маэстро-дизайнер.

Итак, ничего не было развито, плюс место моего рождения и дислокации — самая провинциальная провинция в ее лучших традициях с гусями на улицах, хаотичными рынками из бабушек-дачников и гуляниями всем городом. Со стороны земляков это определяло повышенную скорость реагирования на любую новую вакансию и силу бульдожьей хватки за текущее рабочее место каждого. А посему предложенное место уборщицы на мясном рынке было лучшим вариантом за неимением альтернатив и моего чересчур юного возраста, который с лихвой компенсировало пламя желания работать в глазах.

Конечно, отмывание от кафеля прилавков провинциального места жертвоприношения Золотому тельцу и низменной природе людского голода (это я о мясном рынке) кровь, останки и внутренности когда-то живых существ — такое себе клеймо на детской психике. Однако семье требовались деньги, ибо в то время профессия милиционера была самой низкооплачиваемой на уровне санитарки в больнице, а мать была в декрете по причине рождения моей сестры. В общем, было нелегко, и, как на войне, требовались усилия всех участников быта, способных к труду.

Но не подумайте, я не жалуюсь. На том же центральном рынке городе Бор Нижегородской области, где центр формировал «мясной» алтарь, мне довелось работать еще очень долго, впервые в том же юном возрасте вкусив надежду на риск предпринимательства. Проще говоря, постоянно в ягодно-грибной сезон ваша покорная слуга занималась промыслом предков-неандертальцев, а именно — примитивным бортничеством в окрестных лесах. Как говорится в народе, «собиралось все, что было не приколочено, а приколоченное — отдиралось и туда же — в корзину». Черника, земляника, грибы, клюква — летом и осенью в период каникул это была хорошая прибавка к основному «кровавому» месту работы, даже несмотря на тот факт, что такого природного добра на хаотичных «бабушкиных» рынках было навалом, благодаря все им же. Добавим плюсом незаконную предпринимательскую деятельность и торговлю несертифицированной продукцией в неположенном месте, что постоянно держало на взводе при виде любого представителя закона и поддерживало уровень адреналина в крови похлеще, чем валяющиеся повсюду копыта, рога и секции кишок убиенной свинины и говядины. В голове играет столь любимый родителями шансон «Хоп, мусорок, не шей мне срок», глаза на стреме выискивают в толпе обладателей погон, отпечатки пальцев забиваются грязью от постоянного пересчета мелочи, а ноги дрожат от переизбытка норадреналина в надпочечниках. Бурная смесь эмоций в крови, будто «все смешалось в доме Облонских», «Беги, Лола, беги!».

Ввиду того что мать всю жизнь работала продавцом и имела много знакомых в продуктовых магазинах, однажды моя карьера резко скакнула вверх, а именно в 15 лет, когда появилась вакансия фасовщицы продуктов питания. Это, можно сказать, была первая серьезная работа, ибо для постановки на нее мне даже трудовую книжку завели, для чего пришлось завести ИНН. А поскольку весь этот бюрократический процесс в то время был сложен и необуздан, как степной мустанг, это сильно повышало ЧСВ вашей покорной слуги ввиду самостоятельного получения всех «бумажек» в разных муниципальных инстанциях маленького провинциального города с ярчайшими представителями госслужащих типа «Куда прете, у меня обед» или «Здесь нет подписи, здесь — печати, приходите через год, а лучше — никогда».

Итак, второе мое рабочее место — (фасовщица) в магазине. Хлебное, могли бы сказать вы, но не тут-то было. Работа с продуктами — не самое тривиальное дело, как оказалось. Чуть проглядел по срокам, и кефир вообразил себя творцом, создав внутри емкости свой мегаполис с блэкджеком и известно чем, а ты попадаешь на штраф. Или вскрываешь, казалось бы, новую коробку с фисташками, а там царство моли. Знаете, что может быть хуже названия «Мир дверей»? Правильно, «Царство моли»! «Черт возьми! Час от часу не легче! Сначала отмываешь кишки, теперь моль!» — в цензурном переводе для данной книги выдаешь ты на рабочем месте фразу в сердцах не так интеллигентно. С коллективом никогда не было проблем. Никогда только после того, как выяснялся факт моей половой принадлежности в формате: «В смысле Юля зовут? Ты девушка? А, спортсменка…тяжелая атлетика… ладненько!» Залог успеха в любом коллективе — чувство юмора и способность к конформизму в роли собутыльника. Сплетя воедино эти вещи, ты будешь своим везде. Ну а внешний вид и проблема идентифицировать половую принадлежность со стороны социума — это, согласно увещеваниям коллег, женщин бальзаковского возраста, «легкая милая придурь» и «юношеская дурь, выйдешь замуж — станешь нормальной».

«О боги Олимпа, Зевс, ну что за?..» — восклицаю всегда я в сердцах, но продолжаю улыбаться, ибо женский коллектив — мираж дружелюбия. Стоит проколоться и попасть в опалу — тебя подставят и ликвидируют. А деньги для семьи нужны. А терпение не железное. «Как закалялось терпение» — нужно было написать книгу-пособие раньше этой, ибо Терпение, Аскетизм и Воздержание — моя религия и святая Троица. Мужское мировоззрение, сформированное в ходе сурового воспитания, со всеми его прелестями в виде рационального мышления, аналитического ума и главенства логики привели к внутренней политике «развитого атеизма». Созвучно политике «развитого социализма», не правда ли? Спасибо отцу, члену КПСС, за проведенную политподготовку и мою любовь к истории СССР, за 20 дней до развала которого я успела родиться (а посему порой претерпевать приходится так называемый «Юмор за 300» — «Не из-за твоего ли рождения он распался, Юля?»). Но несмотря на «развитой атеизм», человек нуждается в объекте веры, и для меня им стали «Т.А.В.» (Терпение, Аскетизм, Воздержание).

Третья работа недалеко ушла от продуктовой сферы бытия человеческого, ибо звучала как «кухонный работник» ресторана «Магеллан». Работа, конечно, почище первой, но не самая сахарная, учитывая необходимость быть всем и вся на кухне ресторана, что пользуется популярностью в городе. Мытье посуды, инвентаря, полов, да даже потолков! Я чистила овощи и вела разгрузочно-погрузочные работы по приемке продуктов, а поставщик-джигит непременно приветствовал: «О, Юлек, опять ты сегодня за мужика! Какой женьщин, вах!» В целом ничего примечательного отметить не могу, кроме как бонусы в виде возможности испробовать различные блюда авторского меню. Это было похоже на искусительный плод под шипящее «Ну, попроообуууй» шеф-повара, похожего на мудрого Каа из мультфильма «Маугли», гипнотизирующего бандерлогов заклинанием «Ближеее». Ты смотришь в глаза этому внушающему доверие дяденьке, кроваво-красный сочнейший бифштекс дымится на безгрешном полотне белой тарелки, ты голоден, а дома ждут только котлеты по акции из «Пятерочки»… Изнывающие от физической нагрузки мышцы жаждут белка, и руки вот уже сами тянутся к грехопадению, на очи опускается темный занавес… и на пути в ротовую полость красиво и профессионально приготовленного кусочка мяса, чьи останки я недавно отмывала на рынке, мозг отключается, едва рецепторов коснулась подсоленно-подперченная, побывавшая в объятьях духовки плоть… Я открываю глаза и вижу, как ранее чистое полотно заснеженной глади тарелки отмечено красным пятном лишения девственно чистого состояния от куска мяса.

Грехопадение свершилось, меня можно изгнать из рая, как Адама и Еву в свое время, а религия «Т.А.В.» отныне должна предать меня анафеме, но. Есть одно огромное, плотное, центнероподобное «НО». Любой грех, равно как и любая исповедь, — процессы хоть и противоположные, но абсолютно одинаковые с точки зрения таинства свершения (и вот, наконец, прозвучало слово «исповедь»^[3]). Только я и мой кулинарный Каа-искуситель знаем о свершившемся, и таинство становится единством, продолжая длиться на протяжении всего периода моей занятости на голгофе под названием «Магеллан». Далее, как по накатанной, я прихожу домой, в эту обитель нелакшери-пищи, будучи сытой различными деликатесами и яствами, материально недоступными нашей семье, потупив взор и отказываясь от предложенного матерью ужина в виде картофельного пюре и сельди. Дома я прихожу в себя и свою Т.А.В.-религию — с помощью физических упражнений, направленных на устранение калорийных последствий бифштексов/картофеля «по-французски»/медальонов и так далее. Водой с лимоном орошаю полость искушенного ЖКТ во благо жиросжигательного эффекта и молюсь, чтобы учебный год скорее начался и эта работа поскорее закончилась (желудок издает недовольное бурчание, ибо привык и не хочет возвращаться к овсянке на воде, крупам и тушеной капусте с вкраплениями куриного мяса).

Следующая работа в корне отличается от предыдущих и выходит на качественно новый уровень обязанностей, ответственности, требуемых знаний, умений и навыков. И с нее начинается новый пласт моей жизни в плане коммуникабельности, способности устанавливать взаимоотношения с людьми и быть полезной как работодателю, так и обществу в целом.

Организм мой вкупе с количеством извилин и мышечной массой вырос до отметки 16 лет, а это означало, что можно было вводить материальную ответственность и допускать к работе с кассой и вожделенными билетами банка России.

Итак, я становлюсь продавцом канцтоваров в одноименном отделе магазина подруги моей матери, которая в свое время предоставила работу на мясном рынке. «Продавец канцтоваров» — следующее звено эволюции, как кроманьонец по сравнению с неандертальцем. Более разумный, более быстрый, способный, выносливый и близкий к социуму. Чувствуете амбре гордости сквозь уста радости от смены грязи и останков пищи на школьно-офисные объекты материи? Конечно, от физического труда далеко уйти не пришлось, ибо магазину требовался грузчик, и в такие моменты от работодателя звучало коронное: «Юля, можно использовать тебя как женщину?» Под «использовать как женщину» подразумевалось, что пришла партия товара, которую требовалось разгрузить. А тетрадки, ручки и ластики — далеко не самые пушистые носители материи, в связи с чем попотеть приходилось изрядно, ибо вес «коробочек» достигал 15–20 кг. Но это все прелести жизни для бодибилдера, коим я являлась на тот момент, я воспринимала любую нагрузку как тренировку, способствующую развитию физики тела.

Из чистого и теплого магазина канцтоваров в августе мы плавно переместились на центральный рынок, в чреве которого вы, как помните, находилась «мясная голгофа» моего первого рабочего места. А посему дрожь пробегала по телу каждый раз, когда я несла из машины коробку тетрадок с изображением «Смешариков»^[4] на фоне зеленой лужайки и радуги, переступая стекающую в водосток струю бурой субстанции, некогда поддерживавшей жизнь в чьей-то любимой буренке.

Новая локация в простонародье называлась «Школьной ярмаркой» и представляла собой площадь с палатками ипэшников, рискнувших быть предпринимателями в стране с тяжелым налоговым бременем. Куча всякой всячины, казалось бы, одинакового свойства, но каждый привносил в свой ассортимент нотку индивидуальности. Кто-то за счет реализации канцтоваров трендовой тематики, а кто-то за счет внутреннего обустройства своего торгового пространства под удобство нужд покупателей. Например, в этом углу — все для творчества, в этом — для начальных классов, детского сада и так далее. Моим работодателям удавалось сочетать и то, и другое. Это были хорошие люди, не лишенные чести и искренности, как принято думать о «торговцах», у них я научилась очень многому. Например, уважать клиента (клиент не всегда прав, но уважать его нужно); не цепляться за прибыль и делать скидки нуждающимся (например, бабушке, собирающей внука в школу, если мы знаем, что она единственная, кто у него есть). Относиться к каждому клиенту как к другу, обратившемуся за помощью к профессионалу, — искреннее желание помочь ему и правда сближает, и клиент возвращается к тебе вновь, приводя к тому же других в соответствии с принципом сарафанного радио. Ценить минуты отдыха и под лучами уходящего в осень летнего солнца созерцать полет стрекозы, решившей проведать нашу палатку, что всегда у торговцев считалось хорошим знамением к прибыли. А главное, что «Всех денег не заработаешь, Юля. Люди не запомнят то, что ты им сказала, но запомнят то, что они почувствовали рядом с тобой». Поэтому каждый клиент, как лучший друг, находил в нашей палатке то, что искал, и даже больше (улыбку, просто приятный разговор и пожелание отличной учебы и деятельности).

Мне нравилось работать в канцтоварах. Поскольку основные потребители на «Школьной ярмарке» были все-таки дети, это развивало навык коммуникабельности и установления контакта до небес. Дети — самые непредсказуемые существа и самые требовательные клиенты и по уровню запроса на внимание, и по ассортименту товара. С ними я научилась терпимости и уважению к каждому, несмотря на капризы, крики, требования «мама, я хочу эти тетради с трансформерами, а не с природой». Главное, что с детьми все просто — как ты поступаешь с ними, так и они с тобой. Над этим стоит задуматься многим родителям.

После ярмарки — возвращение в стационарный магазин. И вот меня снова повышают, переориентируя параллельно мои способности к торговле и коммуникации в сторону рыбаков. Отдел «Рыболов» этих же хозяев, в этом же месте прельщал многих жителей нашего города не только вышеупомянутым уютом оформления и душевностью обслуживания, но и очень широким ассортиментом товаров. Казалось, здесь было все! Пневматическое оружие — пожалуйста! Японская леска на хитромудрую щуку — сильвупле! Даже, на секундочку, африканский опарыш имелся в наличии… Чем он отличается от нашего, русского, спросите вы? Что ж, я тоже так вопрошала, пока не увидела этот новый «хит продаж»! Помимо того, что он был очень мясист и плотен, как спринтеры Африканского континента на Олимпийских соревнованиях по бегу на 100 м (эдакие Усейны Болты среди опарышей), они были подвижны и очень оранжевы, будто вместо крови у них свежевыжатый апельсиновый сок. И вспомните наших опарышей-беляков, суровых и холодных блондинов, будто они приползли из Сибири. Естественно, что рыба, привыкшая к виду этих побитых суровой жизнью в холодной стране опарышей, как обезумевшая кидалась на горючий коктейль африканского наполнения! Рыбаки были в восторге, мы были в восторге от прибыли и рассказов, все были на одной волне восторга!

Рыбаки и охотники на самом деле такие же душевные ребята, как и дети. Не зря в народе бродит пословица-совет по воспитанию детей: «И главное, дорогие родители, помните, что первые 40 лет жизни в жизни мальчика, как правило, самые трудные». Как дети, они восторгались качеством новоприбывшего опарыша, рассказывали о своих схватках с щуками и с упоением показывали свои пиксельные, но светящиеся счастьем фото с рыбалки на кнопочных телефонах, подаренных женами или детьми когда-то давно!

Мне нравилась эта работа не только из-за отношения работодателя. Они ценили во мне те качества, которые, как я считала, не были поводом для гордости, но для них они имели весомое значение. Честность, открытость, чувство юмора, недюжинные физические качества, постоянная готовность помогать во всем и повышенная степень ответственности — вот почему они двигались по пути своей предпринимательской деятельности со мной. Пошутить с покупателем, сделать ему скидку, вернуть забытый кошелек — все это мелочи, но они действительно были значимы для общей атмосферы хорошего магазина.

Благодаря этой работе и моей самоотдаче впервые мне удалось накопить на самостоятельное путешествие. И не куда-нибудь, а в Санкт-Петербург — северную столицу очарования души любого, кто там побывал. Конечно, финансовая сторона вопроса сильно задевала бюджет семьи, но в первый раз было решено пойти наперекор требованиям семьи и не отдавать всю зарплату в семейный общий «чан выживания». Чан кипел от негодования одного родителя отрывом столь большого куска на благо Питера, а я варилась лишь в мыслях о предстоящей поездке и впечатлениях.

Я взяла с собой всю одежду, что у меня была на тот момент: рваные на коленях джинсы, футболку, толстовку в стиле бейсбольных болельщиков, куртку по акции из мужского отдела известного магазина, а также кроссовки-адики — единственное весомое приобретение за последние несколько лет.

И знаете, я не пожалела. Пусть денег было немного, но удалось остановиться в хостеле прямо на Невском проспекте — «Друзья Хостелс», кажется, так называется. Мне сразу понравилась специфика хостела — его мультинациональность и пребывание преимущественно гостей из Европы и Америки. Это была отличная возможность для интеллектуального, культурного и языкового обмена, так что в этом плане условия пребывания в многоместном номере не пугали, а даже радовали.

Питер был по-осеннему свеж и прекрасен, ибо прибывшее вместе с моим поездом в город бабье лето, по рассказам и удивлению петербуржцев, было неожиданным и от этого крайне приятным. Каналы, реки, мосты, брусчатки, проспекты, переулки — все было исхожено мной от рассвета до невиданного заката белых ночей. Разведение мостов, Петергоф, Петропавловская крепость — все вызывало настолько дикий восторг в душе, что мысли о семье и ее финансовом положении куда-то улетучились и я впервые ощущала себя свободной без пристального внимания со стороны родственников. Любая еда, пусть даже это «венский хот-дог», купленный на Невском в придорожной сосисочной, обдавала вкусовые рецепторы новыми эмоциями восторга. И казалось, что электрические импульсы наслаждения поднимаются прямо в центр мозга, заставляя все его серое естество переливаться красками радуги, закутанной в дымку тумана на Неве поутру.

Десять дней прошли как по мановению рыбьего хвоста из тех рассказов рыбаков, в которых либо леска порвалась и чешуйчатая сорвалась, либо опарыш приказал долго жить и не вызывал аппетита у пресноводной. Ехать домой не хотелось, но мысли уже возвращались к традиционной канве с мазохистским уклоном «поиска денег» и «получению золотой медали во что бы то ни стало».

К слову, мысль о золотой медали плотно внедрили мне в гипофиз родители. Это же НАДО. Это же ПОКАЗАТЕЛЬ успеха и значимости. «Тебе же НАДО быть успешной, чтобы мы гордились тобой», — говорили они. «Что, четверка?! Как ты посмела?!» — ну и все в таком духе. Уже на Московском вокзале Санкт-Петербурга крылья свободы постепенно сложились в привычное увядшее состояние целомудренной трезвости в оценке своего социального положения, а оперение покрылось налетом инея от возвращения к привычным обязанностям «БЫТЬ ЛУЧШИМ. БЫТЬ ПРИМЕРОМ. БЫТЬ ГОРДОСТЬЮ».

«Посадка на поезд Москва — Нижний Новгород заканчивается, просим провожающих покинуть вагоны», — сказала диктор тем самым равнодушно-металлическим голосом, наличие которого, видимо, является единственным критерием отбора на данную должность. Сидя на нижней полке плацкартного вагона, я рассеиваю фокус взгляда на удаляющихся спинах людей, среди которых мелькнул образ, похожий на мою, но не сутулую, а широко расправленную и дышащую полной грудью.

Все это вспоминалось, будто память вскочила в отъезжающий экспресс и с одышкой едва успевающего, держась за сердце с обожженными кислородом легкими, неслась по отполированным, блестящим хладнокровием стали рельсам. Черные кеды чеканили привычный на работу маршрут в почти спринтерском из-за опоздания темпе. Едва оперившееся летнее солнце июня поднималось из-за горизонта не столь быстро, как бежала я и как моя челюсть перемалывала обычный бутерброд с колбасой, оказавшийся в плену сухомятки из-за невозможности выпить дома кофе. Традиционный черный костюм работника похоронного бюро уже начал разогреваться от приема солнечной ванны, намекая бегущему в нем телу на не самое лучшее амбре от пота по приходе на работу. В спортивной сумке «Найк» гремят от совместных подпрыгиваний вилка, ложка и контейнер с пустыми макаронами и сосисками по акции. Канатная дорога уже начала свою работу, и под оглушительное «Highway to Hell» в наушниках я впрыгиваю в кабинку, чтобы 15 минут посидеть в телефоне, читая последние новости политики и экономики. Я серьезный человек, и это было важно.

Кем ты стал?

Где ты гнев потерял?

Ты был лев для телят, теперь это не для тебя.

Oxxxymiron

Июнь 2016 года. Моя работа — сложная, но малооплачиваемая бюрократия с высокой степенью ответственности.

— Здравствуйте, меня зовут Юлия, и я — лучшее, что могло случиться с вашей компанией, — сказала я стандартную вводную фразу на собеседовании. Два собственника оценочной компании ООО «Экспертный центр» оторвали взгляд от компьютеров и молча уставились на меня.

Лайфхак для тех, кто точно хочет быть приглашенным на любое собеседование. Придумайте такую фразу, которая была бы блесной производства «Made in Germany», и работодатель, даже будучи искушенной щукой, не проплывет мимо и зацепится за нее, возможно, даже чисто ради спортивного интереса.

— Это у вас в резюме «исполнительность без прокрастинации»? — спросил совладелец без намека на шевелюру на черепной коробке.

«Исполнительность без прокрастинации» — та самая «Made in Germany», личностная характеристика, придуманная мной как раз для привлечения замутненного загрязненными водами Волги взора работодателей-щук. Значит это словосочетание лишь то, что порученные задания исполняются мною ровно в срок не без отсутствия любимой студентами и творческими людьми прокрастинации, но без срыва дедлайнов.

— Расскажите о себе. Почему вы хотите работать у нас и кем видите себя в нашей компании через пять лет? — спросил все тот же партнер, подтверждая стереотип о том, что раннее облысение — признак повышенного уровня тестостерона. А повышенный тестостерон — признак альфа-самцов стаи. Однако впоследствии это утверждение оказалось очередным мифом, а «активный интервьюер» — исполнительным директором. Он же правая рука, он же соучредитель, он же бета-самец.

— Вам рассказывать с того момента, как мне пуповину неправильно перерезали или чуть ближе к области карьеры, начиная со школы? — Тестостерона на данный момент жизни у меня было в достатке, чему способствовала постоянная накачка в тренажерном зале. Я сидела перед двумя серьезными мужчинами, абсолютно неженственная, с собранными в хвост волосами, в черном костюме-тройке, да еще и имела смелость извергать из себя избытки тестостерона в виде сарказма в тот момент, когда мне нужны были работа и доход. Безумие и отвага? Дерзость и недальновидность? Пожалуй, все вместе. Любой другой рекрутер уже произнес бы вошедшую в анналы истории фразу «Давай, до свидания», но эти двое — нет. Они лишь подняли брови и, поперхнувшись сотрясенным моей скрытой агрессией воздухом, ответили: «Только профессия».

Не затрагивая вышеизложенные моменты работы в период несовершеннолетия, а также придерживаясь высказывания Отто фон Бисмарка о русских «Долго запрягают, но быстро едут», выдержала мхатовскую паузу, поудобнее устроилась в офисном стуле, сделала глубокий вдох и начала рассказывать Альфа и Бета о перипетиях моего трудового стажа.

Как известно, идеальный образ кандидата на должность выглядит так: «30 лет, золотая медаль, 3 высших образования, стаж работы — 10 лет, отсутствие детей, не женат/не замужем, без карьерных амбиций, готовность к переработкам до 16 часов в день и работе за МРОТ, кипяток, стол, стул и компьютер». Это, конечно, анекдот, но в каждой шутке есть доля горькой правды. Без опыта тебя никуда не берут, и это называется недо-qualified, а с опытом, но и с возрастом — over-qualified. Вне зависимости от возраста специалиста по персоналу, в сознании директоров и ЛПР (лиц, принимающих решение) весьма четко укоренены стереотипы СССР относительно работы: это должно быть одно место и на всю жизнь. К соискателям, которые часто меняют работодателей и на самом деле ищут, пробуют себя в разных сферах, поскольку #молодостьвсепростит, относятся с недоверием и называют «прыгунками».

И я была как раз одним из тех прыгунков, потому что в силу интеллекта и возможности делать абсолютно все, не знала, куда приложить свои силы, чтобы это давало максимальную отдачу в плане карьеры, финансового благополучия и удовольствия. Это, кстати, один из негативных эффектов так называемого «синдрома отличника», коим страдала и сама. Да, у меня была золотая медаль по результатам учебы в школе. Да, учителя посылали меня на все мыслимые и немыслимые олимпиады от русского языка до физики, несмотря на то что любила я физкультуру и кексы. Да, я выдавала результаты, и мне было необходимо ВСЕГДА держать марку — себя, семьи, школы. Расслабиться было нельзя, четверки осуждались как преподавателями, так и родителями, а уж тройка — это просто на грани смертной казни. Дома мне кричали в лицо: «Позорище, ты должна быть лучшей, ты должна быть ПЕРВОЙ». Меня даже перевели в МОУ СОШ № 1, чтобы быть воистину первой. Все силы уходили на учебу, а хотелось профессионально заниматься спортом.

Признаться, мне нравилось быть первой, лучшей, отличаться КАЧЕСТВОМ своих работ (сочинений, эссе, контрольных, презентаций). Со времен детского сада я брала на себя самые ответственные дела и роли. Была старостой, на Новый год — Снегурочкой (тут еще весьма положительно на предпочтении моей кандидатуре сказалось наличие славянской внешности и блондинистости), на другие праздники и мероприятия — ведущие роли. И еще я очень любила стихи, в детстве сочиняла их на ходу так, что если бы Oxxxymiron захотел лет в 5–6 провести свой первый версус, то я была бы в числе финалисток на конкурс. Поэтому аспекты харизмы и артистичности развивались самотеком, как само собой разумеющееся, поскольку взрослые всегда ценили тех, кто а) берет на себя ответственность, б) соглашается на все, в том числе и выйти на сцену. Страх перед выступлениями преодолелся сам собой — стоило единожды выступить в 6 лет Снегурочкой с нетрезвым Дедом Морозом и буквально выволакивать выступление, являясь для него вторым посохом — опорой. Видите, как долго запрягаю? Сейчас тронемся быстрее.

Брать ответственность, быть лучшей, быть лидером — три столпа, культивируемые во мне с детства родителями, родственниками, учителями. Но… Когда ты один за всех и любая твоя ошибка подвергается осмеянию и осуждению с крайним негативом и криками, то… разрывая себя на части, стараясь успеть везде и удовлетворить интересы всех, кроме себя, ты распыляешься сам. Я удовлетворяла интересы родителей, чтобы они гордились мной и могли хвастаться перед соседями, поскольку за свою жизнь им хвастаться было нечем. Я удовлетворяла интересы учителей, делала для них дополнительные презентации, выступала на конкурсах и олимпиадах, чтобы их отношение ко мне не портилось. Чтобы я точно получила то, что хотела моя мама, бабушки и дедушки, а впоследствии и я, только не в формате повода гордости, а в формате спортивной цели, где после пересечения финишной черты можно расслабиться и больше не рвать на себе жилы для первого места. Я получила золотую медаль, которая, кстати, оказалась вовсе не золотой, а лишь с поверхностным напылением из наномиллиметров золота, и благополучно положила ее на полку пылиться. По иронии судьбы в год поступления в институт нашего поколения отменили все льготы и бонусы для олимпиадников и золотых медалистов, и я поступала по результатам ЕГЭ на равных со всеми условиях. Вот такие забавные вкрапления демократии, которые позже были отменены, но именно в 2009 году данное нововведение «на общих условиях» ярчайшим образом показало мне бессмысленность главенствовавшего на тот период стереотипа: если отлично учиться и быть лидером, то тебя оторвут с руками и ногами все институты. Как раз нет. Учиться необходимо качественно, но быть везде первым — себе дороже. Тем не менее я поступила в Высшую школу экономики на бюджетной основе на тот факультет, куда проходила по баллам (Менеджмент. Государственное и муниципальное управление), а не куда хотела — на юридический. Очередная ирония и продолжение вытягивания лямки «делать то, что нужно, и брать, что дают, а не то, что хочешь сам».

— Вы очень интересно рассказываете, но у нас скоро обед. Можем ускориться? — наконец произнес Альфа-собственник ООО «Экспертный центр».

— Да, конечно, итак, поймите, пожалуйста, правильно мои причины поиска себя на разных работах. Все они родом из детства, и так сложилось исторически. Что ж, приступим непосредственно к описанию опыта, который будет вам крайне интересен. — Я выдохнула, бросила взгляд в окно на центральную улицу Большая Печерская, на которой, все по той же «Иронии судьбы, или С легким паром», располагался мой институт ВШЭ, и подумала: «Да, недалеко ушла от альма-матер».

Итак, мое первое официальное место работы — компания ToolPlus, занимающаяся поставкой и продажей станков для производства мебели и деревообработки. Черт знает, каким образом я угодила туда, будучи женщиной, блондинкой, с образованием крайне далеким от технического, ничего не мыслящей в работе механизмов, без опыта работы в сфере продаж и только что выпустившейся из института. Абсолютно неидеальный кандидат даже на столь прекрасные условия работы в офисе на 5 дней, с 8 до 18 часов, весьма далеко от дома (2 часа езды на общественном транспорте). И тем не менее, директор по-отечески взглянул на мужеподобную девчонку, сказал: «Что-то в тебе есть», — и дал добро на этот социальный эксперимент. Я была рада, поскольку, во-первых, мне оказали доверие, а во-вторых, я получала стабильный источник дохода, где все зависело от меня, ибо оклад в 7 тысяч рублей плюс % с продаж — тоже далеко не самые лучшие условия работы. Для сравнения: в институте я зарабатывала значительно больше, поскольку подрабатывала на ремонтных работах маляром-штукатуром (и тут мое физическое состояние накачанного тела помогало наилучшим образом выносить даже те нагрузки, которые были тяжелы мужчинам, например — поднять 50 мешков строительных смесей по 25 кг на 4-й этаж), а также писала контрольные работы, эссе, курсовые, дипломы своим коллегам по курсу и всем нуждающимся их знакомым из других институтов. Мне было несложно, я любила писать и в качестве основы будущей работы брала костяк с аналогичной темой из интернета и наращивала ее актуальной базой из законодательства и более современных статей. Это было чистое творчество на чистом вдохновении, доводимое мною до крайнего перфекционизма. Все проверки на антиплагиат выдавали результат оригинальности не менее 93 %, а я относилась к каждой работе как к ребенку, о котором заботилась даже после отдачи заказчику (криминально звучит, не так ли?). И чтобы подольше не расставаться со своим детищем, оказывала бонусные услуги «сопровождения» клиенту, то есть писала ему пояснения к работе, делала презентацию, писала речь для защиты курсовой/диплома. Это был качественный и комплексный подход, за который хорошо платили и который пользовался большим спросом. Любая тема была мне по силам — от философских изысканий «Актуальность категорического императива Канта в современной журналистике» до остросюжетных «Адаптация медицинских работников на основе альтруизма и социалистических работ В.И. Ленина». Я не боялась стартовать снизу, поскольку всегда знала, что приложу все усилия, чтобы вырасти, и в случае чего — выживу и обеспечу свою семью за счет дополнительно оказываемых мною услуг.

Сказано — сделано. Мы ударили по рукам, которые были в принципе равны, так как директор станков был здоровым Альфой с широкими ладонями, а я была далеко не дюймовочкой с раздавленными грифом штанги конечностями. Он сильно пожал мою руку, и в голове невольно всплыла пословица наших мужиков в местной качалке: «Юля, если хочешь узнать, как давно мужчина одинок, пожми ему правую руку. Чем сильнее — тем дольше».

Вся работа заключалась в нехитром маркетинге, именуемом «холодные продажи». Проще говоря, ты берешь в одну руку справочник производителей мебели, в другую — трубку телефона, начинаешь звонить и предлагать купить то, чем торгует твоя компания. Я никогда этого не делала и не думала, что это такой титанический труд, отбирающий много энергии даже у тех, кто любит поговорить. Купить мог только тот, у кого деньги, то есть директор, или ЛПР (не путать с партией). Но чтобы на него выйти, в одной компании необходимо было по телефону преодолеть тонны сопротивлений со стороны секретаря (это первый фильтр, как правило, отказывающий соединять и отправляющий в известном направлении на электронную почту), инженера/специалиста по закупкам (которые все как один, утверждали, что они уже сотрудничают и им ничего не нужно, на самом деле подразумевая под этим повышенный процент отката с твоей стороны); заместителя директора (как правило, весьма занятый персонаж, насмехающийся над твоими заискивающими попытками проникнуть через него к последней инстанции — директору). И когда ты прошел эти круги, словно Данте Алигьери, застал неуловимого директора на месте и озвучил ему то, что хотел… получаешь в ответ «это дорого» и короткие гудки в трубке. И таких звонков в сутки — не менее 150, 95 % — отказы на разных стадиях разговора. Чем не повод для депрессии, когда оклад 7 тысяч рублей, а продаж нет. По возвращении домой через 2 часа на общественном транспорте — нет сил, кроме как лечь на диван или сходить ненадолго в качалку. Ничего другого делать не хотелось, и я начала выпивать пенное каждый вечер.

Осторожно, рутина затягивает! Она стала затягивать и меня, поскольку звонки совершались уже без энтузиазма, обучения общению по телефону не проводилось, тебе просто вручили буклеты с продукцией, предоставили связь и сказали: «Звони». Станки — сложное техническое оборудование, о котором я ничего не знала, равно как и не знала, что для менеджеров «холодных продаж» компании проводят специальные тренинги, пишут скрипты разговоров, мотивируют корпоративными «плюшками» в виде ДМС и тренажерного зала. Все это заставляло волей-неволей погружаться в серость бытия, которую не отстирал бы даже «Тайд. Мы идем к вам!».

На первых порах отсутствия продаж помогали не впасть в депрессию только спорт и выпивка. Причем практически одновременно, что разносило постулаты культуризма напрочь. То есть ты идешь в качалку, берешь тяжелые веса, накачиваешь себя до такой степени, что мышцы горят, а затем выпиваешь с мужиками пива, ведь по утверждению люберецкой эпохи бодибилдинга пенный напиток после тренинга — лучший изотоник для мышц. Сейчас-то я понимаю, что это лишь слепое оправдание для людей со скрытой склонностью к самоуничтожению, ведь ничего, кроме вреда сердцу и процессу восстановления мышц, это, на самом деле, не приносило.

Хотя оборудование, которое мне вменялось успешно продавать, было технически сложным, тем не менее ярлык «Made in China» никуда не денешь, и наши конкуренты с итальянскими и немецкими аналогами заняли нишу крупных денежных компаний весьма основательно. Нам оставались лишь частники, мелкое производство и лица, которые ставят во главу экономию на всем. В общем, сегмент клиентов достаточно специфический и не самый радужный.

Вы подумаете: «Пф, все это отговорки, захотела бы — продала бы!» И да, вы будете правы! Просиживание на окладе достало насквозь, как сентябрьский ветер в ребра сквозь пиджак и… Стоит отдать должное артистизму, харизме и настойчивости, самообразование в плане проведения переговоров добавило мотивации и уверенности в себе, и продажи пошли. Сначала незначительно — в день нужно было сделать не менее 120 звонков, из них вычленить тех, кто готов был встретиться лично (таковых оставалось 10–15), и по итогу недели ехать к ним на знакомство, дабы включить в процесс режим личного обаяния. Вы подумаете, да ну, с таким мужиковатым видом и размером бицепса поболе, чем у любого другого представителя сильной половины человечества, и вдруг «ЛИЧНОЕ ОБАЯНИЕ»? Правда, я сама была шокирована, именно физическое знакомство с хозяевами бизнеса позволяло осуществлять сделки. Пусть для этого и приходилось ездить в Башкирию, Татарстан, Удмуртию, цель, усилия, а также суровый внешний вид с щепоткой личного обаяния позволяли зарабатывать.

И тогда включается азарт! Тяга к первенству! Зарабатывать больше, быть лучшим по результатам месяца! Снова та история из детства «Быстрее, выше, сильнее». Но тут еще и финансовый переключатель вовремя щелкал в голове. Как только ты чуешь, что сделка вот-вот совершится, процент упадет в твой карман, то еще больше адреналина в надпочечники! Еще больше настойчивости! Продажи — тоже мужской вид спорта. Столь огромная выработка тестостерона и невообразимого упорства чувствовалась мною только в качалке. Когда лежишь под штангой весом больше твоего, ноздри раздуты, взгляд сконцентрирован, капилляры лопаются от бешеного концентрата настойчивости и целеустремленности, в продажах — так же. И таким образом перетягивался канат моих трудовых будней из качалки «холодных продаж» в качалку настоящую, со ржавым железом и самцами, источающими аромат тестостерона.

Забавный случай приключился в одну из встреч. Дело было в Коврове («Город-герой», — говорит диктор в поезде «Ласточка» маршрута Нижний Новгород — Москва). Директор, он же ЛПР, он же человек, еще по телефону страстно возжелавший приобрести станок (что зачастую весьма странно), оказался лицом горячих кровей жителей гор. Я, персона явно не источающая флюиды женственности, не ожидала никакого подвоха, однако стоило заподозрить что-то неладное, лишь только золотое авто марки Lexus (это не шутка, а матовое золото) подкатило на заправку ***** (сдается рекламное место), чтобы «забрать меня к себе». Стоит отдать должное ЛПР, автомобиль был под стать хозяину. Весь увешанный мощной золотой бижутерией мужского направления (аналогичный комплект из цепи, браслета и перстня в телемагазине стоил около 399 000 руб. с зачеркнутой под ней прежней ценой в 1 099 999 — маркетинг уровня «Эльдорадо») ко мне приблизился Вазген. На самом деле я не помню, как его зовут, но в моей памяти он засел как настоящий Вазген. Выше меня на голову, с мощными плечами и дикорастущей из-под рубашки шевелюрой, густыми, как поле ржи, усами, которые потеряли направление роста и двигались в направлении «кто во что горазд». Он распростер свои обширные, как инфаркт миокарда пенсионера при виде цен на дальневосточную икру, объятия, с томным акцентом произнеся «Юлечка», постарался меня обнять, будто мы давно не виделись.

Я была рада такому искреннему приему, и в глазах уже загорелся азарт совершения сделки. Мой широкий золотой друг пригласил меня в свою машину, однако я еще с детства в семье военного человека помнила: «В машину к незнакомым дядям не садись». Я была мужественна, сильна и бесстрашна, в отличие от моего предусмотрительного и осторожного водителя, предложившего просто ехать за машиной ЛПР. Вазген не подал виду, что обиделся, однако индикатор его настроения — усы приспустили свою оживленность и продолжили заниматься непосредственным делом — ростом. Итак, мы доехали до огромного ангара, доверху забитого диванами и стружкой от распила ДСП. Я взяла с собой демонстрационные материалы (нет, не станок) — дисковую пилу, каталог и «подшипник удачи» (названный так в честь совершения первой продажи) — и прошла с горячим от нетерпения «выслушать» меня директором в его кабинет на второй этаж. Я не придала никакого значения тому, что он шел после меня по крутой, винтовой, явно сваренной местными трудовым ресурсами лестнице, и первой прошла в кабинет с громогласной надписью на красной табличке: «Генеральный директор» (что была подобрана ровно в тон обивки диванов, эдакий формат корпоративного цвета и символика благополучия). Я начала раскладывать на столе демонстрационные материалы, однако услышала звук поворачивающего в щеколде ключа и следующую фразу, буквально растекающуюся в воздухе, как Аннушкино масло в неподражаемом произведении М. Булгакова. «Вах, какой прекрасный женьщин», — с сильным акцентом со звучным потиранием ладоней резануло мою спину серпом надвигающейся неизбежности конфликта. И каким нужно быть извращенцем, чтобы захотеть изнасиловать похожую на мужика бодибилдершу? Видимо, тем самым, о которых говорят «один на миллион».

В лучших традициях пословиц пацанских пабликов Вконтакте, где «левый — коронный, правый — отправляет в рай», я делаю разворот на 180 и с выдохом, исполненным моего глубокого сожаления о потерянной сделке, сжимаю кулак в стальной молот со сбитыми костяшками и направляю сей ледокол «Антарктика» в солнечное сплетение Вазгена. Видели, как валят лес? Вот и Вазгена подсекло, аки тополь, вознамерившийся извергнуть свой пух на аллергика, покуда тот шел с бензопилой (это художественная аллегория, хештег #берегитеприроду). Победоносным шествием мимо поверженного Голиафа воспрошествовала менеджер Юлия к машине и более в Коврове не появлялась.

Как пишут в художественных книгах перед важным поворотом сюжета, «Смеркалось…». Важный поворот случился совершенно неожиданно, и в одно прекрасное зимнее утро на следующий день после выплаты зарплаты, оказавшейся весьма существенной за этот месяц. В количественном измерении это 30 банок лучшего сывороточного протеина или 30 проездных на канатную дорогу.

Не ожидая от судьбы никакого подвоха, заварив по приезде на работу чашечку свежего, ароматного, сублимированного ***** (здесь могла быть ваша реклама), открыв ноутбук марки ***** (аналогично), я почувствовала, что карман буквально подпрыгивает от вести, которую хочет принести телефон. На экране высветился незнакомый городской номер. Я подождала, пока звонок перестанет идти, и стала пробивать его в интернете. Нет, не подумайте ничего такого, я не скрывалась от кого-либо, однако так нас часто мониторили конкуренты, выцыганивая стоимость станков, благополучно нами не отражаемую на сайте.

Пробиваю телефон по вездесущей базе Яндекса, и результат заставляет мои руки охладеть, сердце приостановиться, а горячий кофе в керамической кружке мгновенно остыть. Результат на первой строчке — «Администрация г. Нижнего Новгорода». ГДЕ я успела так накосячить, что мне позвонили из самого Кремля? Государственных облигаций не покупала, в коррупционные связи не вступала, почему звонят прямиком из органов власти, а не из промежуточной стадии типа полицейского участка? Возможно, ошиблись.

Успеваю сделать еще около 20 звонков, и снова звонок «оттуда». Помните, как в советских фильмах с придыханием и полушепотом говорили: «Вам звонят ОТТУДА»? Воцарялась тишина, и все сразу понимали ОТКУДА, но не понимали, что делать и куда бежать. Знала, что страсть к советским фильмам не доведет до добра, но доведет до аналогичной реакции экранных героев. Я молча встала по стойке смирно, оглянулась на коллег, сложила руки за спиной, будто воронок НКВД уже ждал за окном, и вышла из кабинета под сопровождение недоуменных взглядов.

— Алло, — едва произнесла я на ниве мгновенно пересохшей глотки.

— Юлия Михайловна? — подчеркнуто официально ворвался в тишину четкий голос женщины на том конце провода.

— Так точно, — ответила я в лучших традициях того, как отец-военный учил меня высказывать свое согласие.

— Здравствуйте! Меня зовут Ирина Владимировна. Вы оставляли свое резюме для кадрового резерва Администрации Нижнего Новгорода. Хотим пригласить вас на собеседование для вакансии ведущего специалиста, удобно было бы подъехать в понедельник?

Вы испытывали когда-нибудь настолько противоречивую смесь чувств глобального облегчения и эмоционального потрясения одновременно? Будто ты отец-лабрадор восьми щенков у дорогостоящего заводчика в тот момент, когда птенцы вылетают из гнезда по 50 тысяч рублей за штуку?

Да, было дело, что еще на втором курсе института студентам государственного и муниципального управления бросили клич — постучаться в двери Кремля (Администрация Нижнего Новгорода располагается на территории данного исторического комплекса рядом с Законодательным собранием, Городской думой, Арбитражным судом, и все эти вызывающие нуминозный трепет слова недоступности расположены на лучшем обзорном месте Нижнего Новгорода с потрясающим видом на слияние рек Оки и Волги) с запросом «возьмите меня, пожалуйста, в кадровый резерв». Мои коллеги пустили многозначительное «пффф» по аудитории, а я решила, что раз Иван-дурак выудил щуку из пруда, то чем черт не шутит, закину-ка и я блесну. Как говорится в старой русской пословице, «Обещанного три года ждут». Итак, смеркалось… То есть по прошествии трех лет ларец перспективного, страждущего, пусть и немного повзрослевшего молодняка был вскрыт и мое запылившееся резюме все-таки увидело свет коридоров Кремля.

Отказала ли я им в приеме после оказания ТАКОЙ чести? Нет, конечно! Выпросив у директора отгул на один день (что было не только не принято, но и крайне осуждаемо густыми бровями), я продолжила обзвон потенциальных «счастливых» обладателей наших станков. Почему здесь фигурируют кавычки? Все потому, что станки китайского производства сами по себе не могут быть безупречны и долговечны в использовании. Ты это осознаешь, клиент это осознает, но при заключении сделки вы оба улыбаетесь в 32/29/27 (кто во что горазд по количеству сохраненных за жизнь составляющих челюсти) и с испариной на лбу надеетесь, что именно этот экземпляр будет чертовски хорош и не создаст никому проблем.

Итак, впереди меня ждало собеседование в, не побоюсь этого словосочетания, «Цитадели власти и желаний молодого специалиста с дипломом ГМУ». Я не из робкого десятка, но даже мои сальные железы подмышек, видавшие всякие виды в условиях самых суровых качалок провинции, взволнованно реагировали на столь высокий уровень приема. Волей-неволей начинаешь задумываться о неслучайности случайностей, когда вот так, как гром среди ясного, как открывающийся пакет с чипсами на драматическом моменте в кино, на тебя ниспадает такая весть.

Всю ночь воскресенья я не могла сомкнуть глаз, думая, что сказать, как себя вести и где взять сывороточный протеин по скидке, и заснула только за 30 минут до вопиющего звона будильника. Если бы зоозащитники видели меня на тот момент, то однозначно собрали бы в охапку и увезли на родину к пандам, поскольку за такие мешки под глазами надо автоматически присваивать звание «пандорожденный» и вручать в награду за достижения на поприще недосыпа стебли бамбука.

Если бы я знала, что мне, как Данте в его «Божественной комедии», предстоит пройти семь кругов ада собеседований, я бы заказала кулер воды, поскольку по количеству потерянных нервов и жидкости это было сопоставимое явление. Все было очень серьезно. Гербы, флаги, мраморные лестницы, красные ковры и ковровые дорожки, бесчисленные кабинеты данного муравейника муниципального органа власти с каждым собеседованием становились роднее. В стенах совдеповского ремонта этой цитадели власти обитало два типа женщин. Первый — женщины бальзаковского возраста, снующие из кабинета в кабинет с огромными кипами бумаг. Они сосредоточены на деле и максимально погружены в свои мысли, пульсирующие во взгляде в такт каблукам. Полный им противовес — молодые девушки, стройные, словно кипарисовая ветвь. Эти были безумно красивы, будто главным призом на конкурсе красоты «Мисс Арзамас — 2005» была должность секретаря в приемной руководителя департамента. Семь собеседований на рядовую и самую низкую должность, на «ведущего специалиста», — неделя жизни в Кремле, неделя ненависти со стороны директора по станкам, поскольку интервью становились все с более серьезными и выше по статусу чиновниками, а поводы для постоянных отгулов уже смахивали на школьную отмазку «собака съела мою домашнюю работу». Если бы не моя прибыльность для компании, сложно сказать, со второго или третьего отгула меня бы выписали из завещания ООО ToolPlus. Позже я узнала, что собеседований должно было быть меньше, просто к «человеку с улицы» — именно так именовали пришедших без знакомств и малейшего намека на блат, уделяется особый подход, по которому, если он не сдается в конце и всем нравится, суждено быть винтиком системы навечно. И судя по тому, что, как потом выяснилось, в кабинетах сидели семьями и целыми кланами, люди с одной фамилией и родословной, такие «пришельцы» вроде меня были антикварной редкостью.

В чем секрет моего конечного трудоустройства? Не поверите, но каждое собеседование я заканчивала анекдотом на тему чиновничества. И лишь со своим непосредственным руководителем — директором департамента экономики, инвестиций и предпринимательства, я общалась в крайне серьезной тональности проверки на знание специфики микроэкономики. Впоследствии заместитель директора произнесла: «Надо же, я чисто случайно увидела твое резюме у кадровиков на запыленном столе в углу наверху стопки кадрового резерва. Увидела значок Высшей школы экономики, и меня зацепило». И здесь я не могу не отдать должное человеку, который в значительной мере повлиял на мой выбор данного института. Имея возможность обучаться либо в ВШЭ, либо в другом не менее известном в Нижнем Новгороде заведении, я, пребывая в состоянии фрустрации, позвонила моему преподавателю английского языка — молодой девушке, после инъяза пришедшей к нам в школу, чтобы по целевой региональной программе «Молодые учителя» получить дом и машину взамен на 10 лет работы в этой школе. Все так делали, и девушкам в этом помогала возможность уйти на три года в декрет. Три ребенка, и у тебя уже практически задарма — недвижимость и транспорт в собственности. Ее отличало лишь то, что она не торопилась воспользоваться «прелестями материнства» и была нацелена на выправление той языковой вакханалии, которая царила в нашем классе.

— Елена Александровна, что делать? Какой вуз вы бы выбрали? — спросила я в свои 18 лет глубокого замешательства и осознания особой ответственности выбора, в то время как моим родственникам было абсолютно все равно, «лишь бы на бюджетное, а так хоть токарем».

— Юля, вне зависимости от сделанного тобой выбора, ты не совершишь ошибки, потому что все случится так, как должно и как давно было запланировано свыше.

— Елена Александровна, вы сейчас в паблике про мотивацию Вконтакте сидели?

— Да, откуда знаешь?

— Я узнаю эту цитату с трех нот без Валдиса Пельша.

Она нервно рассмеялась, будто ее застукали за повторением правил написания глагола «to be» в Present Simple, и ответила:

— Ну, если серьезно, то я бы выбрала ВШЭ!

— Почему? — удивилась я и остановилась посреди комнаты, ибо не могла сидеть на месте, слоняясь как лев в клетке и истончая поверхность губ нервным покусыванием.

— Потому что ВШЭ, хоть и такой же молодой институт, как вы, мои щенята, но тем не менее в нем лучшая школа и практика английского языка, благодаря которой ты не только не будешь думать, артикль «a» или «the» здесь использовать, но и будешь востребована в любой компании.

Именно этот совет абсолютно постороннего человека, которому тем не менее было не все равно на то, что со мной будет, вне зависимости от того «бюджетная основа» или «токарь», перевесил чашу выбора на весах моего решения. Через три года Елена Александровна погибла в автокатастрофе, оставив с молодым мужем маленького полугодовалого сына, но навсегда осталась в сердцах тех людей, в жизни которых появилась. Благодарю вас, Елена Александровна! Я помню о вас!

Альфа тяжело выдохнул, посмотрел на Бету, поднял трубку стационарного телефона и сказал:

— Мария, закажи нам с Игорем пиццу, пожалуйста, похоже, мы тут надолго.

— И что было дальше, Юлия? — спросил меня Бета, снимая пиджак и заворачивая рукава по локоть для подготовки к предстоящему итальянскому обеду.

— А можно мне кофе? — спросила я на втором часе собеседования в ООО «Экспертный центр», понимая, что должность явно моя и закинутая мною блесна в очередной раз сработала.

Не от мира сего

Сколько вынесено, они говорили:

«Сынок, ты не от мира сего».

Oxxxymiron

А пока «Четыре сыра» и «Гавайская» прокладывали свой путь к голодным, но крайне заинтересованным таким необычным экземпляром «планктона» Альфа и Бета, я продолжила свой рассказ про опыт работы, мысленно порадовавшись, что не одна я люблю пиццу с ананасами (с недавних пор это почему-то стало считаться кулинарным извращением на уровне вяленых жуков в Китае). Мария принесла моей любимой сублимированной арабики всем троим, и я почувствовала некую домашнюю атмосферу уюта. Впервые — особое внимание к тому, что я говорю, будто это были не директора, а мои старшие братья, выясняющие мои предпочтения в мужчинах, словно мы собирались на «Давай поженимся», дабы сплавить меня наконец-то замуж и освободить отцовскую жилплощадь.

— Итак, тебя приняли, — перешел сразу на ты Альфа. — А что с директором станков? Я бы не отпустил сотрудника, приносящего прибыль. Всеми правдами и неправдами задержал бы, но не отпустил.

— Принимают в СИЗО, а мою кандидатуру одобрили, — впрыснула немного аутоимунной агрессии в создавшуюся атмосферу уюта тестостероновая часть меня, рвущаяся к 18 часам в качалку. Да, кстати, я намеренно называю тренажерный зал «качалкой», потому что с такой концентрацией ржавчины, потных мужских флюидов и «Рамштайна» могут сравниться только два места на планете Земля: Люберцы (Московская область) и ДК «Химик» (город Дзержинск, Нижегородская область).

Альфа чуть не поперхнулся от подобного едкого замечания, но лишь посмеялся, ощущая, что «властью, данной ему правом первой подписи» (ассоциации на право «первой брачной ночи») тоже не «принял», но «одобрил».

— Да, вы правы. Он не хотел меня отпускать и даже велел оставаться на две недели отрабатывать. Но я прочитала, что по закону работодатель, предоставляющий первое официальное рабочее место для сотрудника, только отучившегося по аналогичной специальности, не имеют права заставить отрабатывать ни две недели, ни три дня. Но лазейка в законе — вовсе не лазейка для человечности, и дабы завершить все оставшиеся сделки и передать дела, осталась на неделю в атмосфере обиды и тотального презрения со стороны директора, но сожаления об уходе со стороны коллег, ведь, несмотря на индивидуальный результат каждого из нас, мы все играли в одном оркестре.

— Юль, сколько книг ты прочитала? — спросил Бета. — Тебе бы книги писать, а не станками барыжить.

Я никогда не любила комплименты. Точнее, воспринимала их как нечто, чего не заслуживаю. Как самую наглую лесть пескаря щуке, дабы не быть съеденным одним взглядом. Однако видите, как четко сказывается на метафорах опыт работы в рыболовном магазине и общения с рыбаками? Скоро настанет очередь для сравнения с опарышами, не переключайтесь.

— Знаете, — сказала я, слегка покраснев, что было сильно заметно на фоне ритуального костюма-тройки и черного американо, — я никогда не интересовалась официальной статистикой по данному вопросу. Но на мой взгляд полное ознакомление с творчеством горячо мною любимого Л.Н. Толстого способно обременить интеллектом и способностью описывать дерево сложноподчиненными предложениями на две страницы любого желающего. Так случилось со мной. Так случится с любым, кто приобретет три абонемента во все имеющиеся библиотеки города. Нет, я ни в коем случае не пропадала в запыленных кулуарах увядающей кладези знаний провинциальных библиотек, но каждое мое посещение было похоже на набег черкесов со всеми вытекающими в виде баулов с книгами на себе, как на коне.

— А ты с Кондрашовым общалась? — спросил Альфа и отвлекся на прошедшего за окном курьера с пиццей.

Кондрашов на тот момент был главой Администрации города Нижнего Новгорода. Бизнесмен, московский управленец, один из совладельцев компании «ПИР», владевшей сетью ресторанов Нижнего. Словом, абсолютно неяркий и непоказательный пример сращивания бизнеса и власти.

— Видела его, приходила в приемную относить документы и распоряжения на подпись, но лично не общалась. Полагаю, если бы контактировала лично, то у вас бы сейчас здесь не сидела.

Пока Альфа и Бета раскрыли коробки с пиццами и перешли из фазы активного слушания в фазу долгожданного поглощения, я продолжила.

— В последний день работы «на станках» директор позвал меня к себе в кабинет и сказал: «Зачем тебе все это нужно? У тебя здесь отличная зарплата, условия, тебя ценят, что еще нужно?» Я ответила: «Карьерные амбиции и диплом по специальности не дают мне покоя самореализации. Деньги важны, безусловно, но когда судьба предоставляет тебе такой шанс, то нужно быть полным идиотом, чтобы не попробовать. Мой отец всегда говорил: «Лучше попробовать и пожалеть, чем не пробовать, но все равно пожалеть». Хотя всю жизнь, как сапожник без сапог, упускал различные возможности сквозь изъеденные мозолями от железного спорта пальцы. Зарплата в двенадцать тысяч или три банки протеина против ваших тридцати банок — абсолютно незаманчивое по финансам предложение. Но здесь есть нечто большее, чем деньги и комфорт. Здесь есть перспектива и возможность самореализации в том, на что ты учился и что тебе интересно. А не слепая пальба из трубки телефона по мошкам-дрозофилам мебельного бизнеса. И тем более, когда семь кругов ада собеседований позади, даже то, что изначально не обладало высокой ценностью, становится целью даже спортивного интереса. И пусть дрожит цель, если заинтересованная сторона — спортсмен».

— Ты же не проживешь на эти деньги! Это смешно! Вычти еще подоходный налог, и что останется?! — директор станков почти орал, но я смотрела на него и видела лишь пропасть непонимания. — Наивная! Думаешь, тебе там дадут расти? Ты не их крови! Если ты не из одного клана, то тебя так и будут использовать годы на одной должности, пока в одно утро ты не проснешься и не поймешь, что спустила молодость на обивание порогов за подписью и протирание задницы на дешевом пыльном муниципальном стуле в углу под паутиной! Очнись, не будь дурой!

Как потом оказалось, эти слова отчасти оказались правдой. Быть пришельцем в системе кланов в то время оказалось непосильной задачей даже для меня. Но молодость, адреналин в крови и возможность реализовать потенциал в закрытой для большинства населения сфере, а также желание показать, что я уникальный случай, когда отучившись по специальности, иду напрямую по ней работать, сделали свое дело.

— Вы все сказали, я могу идти? — спросила я, недолго помолчав, чтобы скоропалительными ответами на выстрелы его вопросов не взволновать его еще больше и дать ему возможность подсушить пену бешенства в уголках рта.

— Уматывай, — сказал он в нецензурной форме и швырнул в меня трудовой книжкой. — Ты ко мне еще на коленях приползешь.

Я встала и с гордо поднятой головой, оглушительно хлопнув дверью его кабинета, как Элвис, покинула здание, расположенное на улице композитора Мокроусова. Последняя брошенная фраза, как выстрел в упор, свинцовой пулей засела в сознании и свербила отверстие на выход, словно Энди Дюфрейн в «Побеге из Шоушенка». Спустя год она вышла наружу заявлением об увольнении из Администрации, с сожалением положенным на стол директору департамента.

— То есть ты отработала в Администрации год? Но почему? Не жалко было уходить? — спросил Альфа, доедая «Четыре сыра».

— К несчастью, станочный мой директор оказался прав. Вне клана система сожрет тебя. Но я сразу ощутила, что не принадлежу к их среде. И вовсе не по уровню знаний, компетенций или исполнительности. Нет. Я знала Конституцию Российской Федерации и всегда могла щегольнуть аттракционом «процитируй статью» в пятницу под конец рабочего дня. Даже чисто внешне, несмотря на черный костюм-тройку, я существенно отличалась от коллег, белой вороной пикируя над головами людского интереса. Однажды я зашла в кабинку туалета и услышала, как две зашедшие после меня женщины обсуждали: «Да она как мужик. Интересно, ей самой не стремно быть такой?» Я по голосам узнала, кто это, но еще долго сидела на фарфоровом в прострации. Мне двадцать три года, а люди все еще говорят обо мне такие вещи. Разве внешность так важна, когда ты профессионал?

— Юль, ну, будем честны, я не сразу понял, что ты, кхм, девушка. Посмотри правде в глаза — у тебя бицуха больше моей, — сказал наполненный тестостероном обладатель нулевой шевелюры Бета.

— Да я все это знаю, и жизнь не раз давала мне понять, что люди в замешательстве при определении моей половой принадлежности. И когда я иду в женский туалет, мне чуть ли не как на приеме у гинеколога приходится анатомически доказывать свое право пользоваться этим углом со знаком равнобедренного треугольника на двери. Но я всегда пахала и выполняла все, что мне поручали, бралась за все, чего боялись другие. Если бы Шварценеггер шел по пути наименьшего сопротивления, то не стал бы губернатором Калифорнии, а сидел со своим австрийским акцентом в какой-нибудь замшелой качалке этой богом забытой общины Таль близ Граца и ковырял в носу, поправляясь на макаронах. Как исполнитель я превосходный кадр, просто платья не ношу и хочу добиться в этой жизни высокого статуса, а не прозябать в болоте разочарования от упущенных в молодости возможностей.

Бета и Альфа застыли с кусками пиццы на пути ко рту и смотрели на меня, как в той шутке команды КВН «Федор Двинятин»: «Марина, а вам никогда не приходило в голову копье?» Будто наконечник пробил голову любителя гавайской, поскользнулся и запутался в шевелюре сыроеда.

— Пожалуй, я запишу этот пример в качестве личной мотивации для того случая, когда буду покупать очередной полугодовой абонемент в тренажерный зал, — сказал Альфа. — Экого кадра к нам сегодня занесло, Игорь Владимирович, а вы в кино хотели. Вот вам, пожалуйста, и Шварценеггер, и драма, и остросюжетный психологический триллер. Так, Юль, я все понял, ну, давай пробежимся по обязанностям в должности ведущего специалиста. Мне, конечно, и так все нравится, но хотелось бы еще раз убедиться, что выбор оправдан.

— Без проблем. Итак, вкратце, чем я занималась. Ну, отмечу, что, как человеку пришедшему на должность низшую, в обязанности мне вменялось делать все, что плохо лежало, висело, стояло, а также все, что входило в обязанности моего руководителя. От него требовалось лишь поправить составленный мною текст, переставить запятые местами, желательно не сразу, а трижды по принципу «лексика-грамматика-пунктуация», и только после этого, когда смысловая нагрузка сохранила содержание, но не форму, поставить свою визу и отправить меня же к руководителю департамента на главную подпись. Стоит сказать, я не знала, что работа чиновника не просто рутинная, но и буквально станочная. Ты пишешь акт, распоряжение, служебную записку, правишь, правишь, правишь, отправляешь на бесчисленные подписи, делаешь копию, копию с копии, заверяешь копию, отправляешь ее по факсу и подшиваешь в архив. Как особа, обремененная физической подготовкой, я идеально подходила для перетаскивания коробок с бумагой с этажа на этаж и разноса бумаг по нескольким этажам в хаотичном порядке, ведь хаос — основа деятельности системы, лишь мимикрирующая под порядок. Все документы составлялись таким образом, чтобы «в случае чего» к нашему отделу претензий не было, но можно было рассчитывать на свою статью для финансирования. Каждый исправлял и вставлял такое слово, которое одновременно бы и снимало с главного лица ответственность и демонстрировало его полномочия. Поэтому все законы такие запутанные: в процессе создания участвуют 100500 человек и официальный документ, который должен быть объективен, носит абсолютно формальный характер из перипетий «человеческого фактора», снимающего ответственность друг с друга. Мне не повезло в том плане, что в 2014 году случилась вся эта история с Крымом. Я на собственной шкуре почувствовала и увидела, как принудительно обязуют идти на митинги, а также списывают зарплату за день в счет помощи пострадавшим на Донбассе. Но мне в значимой степени подфартило в плане того, что нашему отделу вменили в обязанность написание важного стратегического документа «Стратегия Нижнего Новгорода 2020». Стоит сказать, что у всех других городов она уже была, а наш все сидел и чесал загривок в ожидании, видимо, меня.

И как персону, обремененную интеллектом, образованием ВШЭ и навыками работы с Excel, меня посадили на такую ответственность и сказали: «Дерзай». Сказать, что было адски сложно, — ничего не сказать. Поскольку стратегия — основополагающий документ развития, и его нельзя было просто так выдумать и написать на коленке. Все прогнозы должны были быть статистически обоснованы и конкурентоспособны со стратегиям других городов Приволжского Федерального Округа, но одновременно быть лучших них во благо наибольшего куска торта ассигнаций из Федерального бюджета. И я писала. Потела, но писала. Усиленно собирала статистику со всех департаментов, буквально выметая подобно бабке ее из сусек для аппетитного Колобка. Сравнивала с другими документами, привносила свое. Старалась оптимистично смотреть в будущее, понимая, что статистика не так радужно фонтанирует перспективами. Голова постоянно болела, зрение изнашивалось, но я верила, что если справлюсь, мне грозит повышение и «слава в веках». Одним словом, дура! Руководителю не нравилось, что по показателям мы не выходим на передовую в сравнении с Самарой, поэтому заставлял придумывать дополнительные коэффициенты, после введения которых столбцы диаграмм фантастическим образом были в нашу пользу и лавровый венок федерального бюджета должен был возлечь на чело Нижнего Новгорода. Я писала на работе, после работы, жила этим и качалкой. Постепенно начиная приходить в уныние и разочарование системой, видя явные несоответствия по потоком поступлений из бюджета и расходов.

Так я снова начала выпивать. Но уже в более усиленной и дешевой версии, поскольку на двенадцать тысяч рублей минус подоходный налог, за вычетом расхода на проезд и вложения в семейный бюджет, на выпивку оставалось пятьсот рублей. И каким напитком можно было приглушить когнитивный диссонанс между моим желанием улучшить мир и необходимостью верстать неправду? Все верно! Творение рук Менделеева по «красной акции» стало моим частым гостем одинокими вечерами даже после качалки.

— Ты написала «Стратегию» или нет? — спросил Бета.

— Конечно же написала. И даже учла пожелание всех департаментов, руководителей, городов, регионов, стран, планет, Вселенной. Но, как вы думаете, повысили ли меня?

— Ну, судя по тому, что ты здесь….

— Правильно! Черта с два! Все заслуги были присвоены руководителем, а коллеги — женщины бальзакового возраста, видевшие этот процесс жертвенного самовозложения на мангал системы, — лишь сочувственно кивали головой, возможно, зная о последствиях. Не зря же они по пятнадцать — двадцать пять лет сидели каждая в одной должности.

— И ты обиделась?

— Знаете, это щемящее щенячье чувство обманутости, когда щенка по прошествии нескольких месяцев сбагривают в приют или, что еще хуже, выбрасывают на улицу? А он так старался быть хорошим, верным, играть с ребенком и громко не лаять, чтобы отец семейства не запустил в темноте тапкой. В общем, я написала заявление и ушла по собственному. Тем более дома всегда подливали масла в огонь, что я стала приносить слишком мало и могла бы поступиться гордостью и на коленях приползти к директору станков, чтобы он сжалился и взял меня обратно на отличные бабки. Мама не работала, отец ушел на пенсию и, как бывший милиционер, получал копейки. Сестра была маленькой и много болела. Я пахала за всех и старалась сделать все для своей семьи. «Твои амбиции — твой крест», — говорили они.

— Ну, зато ты теперь умеешь все, и это то, что нам нужно! — с улыбкой произнес Альфа и спросил, есть ли у меня вопросы.

— По зарплате и условиям я все прочла в описании вакансии. У меня два вопроса. Первый: вас не смущает мой неженственный внешний вид? Второе: в Администрации я приобрела весомый опыт работы в системе тендеров и госзакупок. Позволите мне развить это направление взамен на проценты от выигранных мною контрактов для вашей компании? Я не хочу работать за оклад, а хочу сделать максимум возможного на ниве максимума дозволенного.

Альфа и Бета замолчали и воцарилась такая тишина, что не просто «полицейский родился», а целая рота.

— Это как раз то, что нам сейчас нужно! Класс! Когда можешь приступить? — фонтанировал позитивом Альфа.

Я знала, что они возьмут меня к себе, поэтому готова была приступить сразу на следующий день.

Если бы я знала, во что мне это обернется, то… Впрочем, как говорят в России, кто не рискует, тот не пьет игристого. Или, как вторят во Вьетнаме, «бояться стоит только Цунами». Колесо Сансары приняло новое направление и крутанулось с новой, доселе невиданной мною силой процесса саморазрушения.

Все переплетено

В руке сертификат, что я выше держу нос,

Только сердцем в бегах.

Oxxxymiron

Итак, с энтузиазмом и на крайне оптимистичной ноте меня приняли на работу в ООО «Экспертный центр». Но что предшествовало рассказу об этих местах работы? На момент «службы» в данной компании за один год — две попытки суицида и возвращение с моста домой под сухой аккомпанемент похмелья. Что могло привести к такому результату? Начали за здравие, а кончится все чем?..

Я неспроста назвала мое последнее официальное место работы у Альфа и Бета тяжелым, малооплачиваемым, но с тонной ответственности. Как правильно подмечено в нашей стране, «инициатива весьма извращенно любит инициатора». Мою должность назвали двойственно, совместив фамилию матери — основного функционала — и фамилию отца — побочных обязанностей, инициированных мной. Помощник директора — специалист по тендерам. Модель «я и лошадь, я и бык» взыграла новыми оттенками 50-спектрового серого, поскольку совмещение двух крайне ответственных должностей в одном человеке оказалось даже для, казалось бы, вылитой из стали меня, убийственно разрушительным. Помощник директора — специалист по тендерам — зверь совмещения полноценно самостоятельных и разных по объему функционала обязанностей. Эти высокопарные слова значат, что оказалось невообразимо сложно быть и правой рукой «принеси-подай-сделай», и самостоятельной единицей, обреченной на поиск-подготовку-участие-сопровождение-претензии и всю документацию по тендерам. Тендеры, они же государственные закупки, — предмет деятельности весьма ответственный и сложный, поскольку фигурирует полчище законов, одно упущенное из внимания слово в описательной документации означает напрасные усилия либо провал. Я не боялась и оседлала этого льва, поскольку сама о его царстве и прайде заикнулась и тем самым обрекла себя на проживание в ООО «Экспертный центр». В конце концов, связываясь с бюрократией, ты не отмоешься от нее и во веки веков. Кандалы знания законов, равно как клеймо «чиновника» (пусть и бывшего), как при отборе потомственных кобыл, играют не на руку самой кобыле. На полном серьезе, приходилось ночевать, поскольку основная зарплата (оклад) за функции ассистента составляла всего ничего, а чтобы выйти на коммерческий уровень зарплаты, нужно было обеспечивать лавину выигранных у государства заказов.

Что б вы понимали объем: представьте пять коробок с пачками бумаги А4. Представили? Это все — конкурсная документация от нашего небольшого ООО на один, всего лишь ОДИН тендер! Оригиналы/нотариально заверенные копии/копии, заверенные компанией/договоры и отчеты — подтверждение опыта… Порой мне казалось, что государственные закупки придумали те, кто ненавидит деревья, природу и владеет заводами по производству бумаги для принтеров. В 21 веке, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, Илон Маск запустил на орбиту «Тесла», а пробивать продукты в супермаркетах можно без кассира, «электронный оборот документов», которым гордятся и о котором кричат органы власти всех уровней на каждом шагу, на деле — фикция. Да, электронные торговые площадки есть. Но придуманы они были, видимо, для того, чтобы каждый встречный-поперечный, ИП, руководитель самого маленького ООО «Рога и хрящи» из 5 человек, включая уборщицу, должен был получить ЭЦП (электронную цифровую подпись) для доступа к этим площадкам. Участие в конкурсе на них — платное, ключи ЭЦП — платные. Всю документацию (уставные документы, паспорт директора, договоры и так далее) нужно: 1) отсканировать; 2) перевести изображение в несколько форматов; 3) архивировать, прикрепить в личный кабинет на участие отдельно; 4) записать на диск (спасибо, что не на дискету); 5) с учетом качества бюджетного IT 100500 раз обматерив экран, создателей тендеров, создателей интернета, но все-таки прикрепить все файлы к электронной заявке; 6) помолиться, чтобы ключ директора все разом подписал (как правило, это также случалось после 5-й попытки); 7) снова помолиться, нажать на кнопку «Отправить» и сидеть скрестив пальцы, руки, локти, ноги, чтобы полоса загрузки прогрузилась до конца и не выдала ошибку. После этого нужно было отправлять все то же самое уже на бумажном носителе со всеми копиями и диском (нотариальные копии тоже стоили уйму денег) в коробках из-под бумаги транспортной компанией или поездом в пункт назначения. Я не знаю, сколько таких же, как я, бедолаг в разных компаниях страдало в процессе этого хождения по мукам, но конкуренты всегда были, и мы далеко не все выигрывали, зачастую пролетая из-за банальных вещей. Например, один раз мы метили на очень крупный заказ от Газпрома и не прошли по одной простой причине: нами было предоставлено меньше отсканированных версий договоров на, внимание, 13 штук, чем у крупной региональной московской компании, где я уверена, трудился над этим не 1 человек, а отдел. И из-за банальной нехватки времени, чтобы отсканировать ВСЕ и ВСЯ, мы оказались в пролете.

Как вы думаете, в градации по 10-балльной шкале, учитывая, что такие случаи «пролета» были весьма частыми, сколько баллов это добавляло к коэффициенту моей мотивации напиться? Плюс недовольство Альфа и Беты, которые отказывались понимать объемы выполняемых обязанностей, даже когда демонстрируешь одеяло на кресле, зубную щетку и сменные носки прямо на работе. Приходишь домой практически в полночь по причине особенностей движения транспорта в условиях зимы и практически вечно утопающего в снегу Нижнего Новгорода. Я жила в соседнем городе, до которого можно было добраться либо вплавь через Волгу, либо по канатной дороге (самой длинной в Европе, к слову). Но поставленная на ноги трудолюбивыми и умелыми французами канатная дорога зимой, как правило, не работала из-за сильнейшего ветра над Волгой. Наши говорили «опасно» и просто останавливали ее движение на неопределенный срок, не учитывая, что точно такие же навесные «дороги» в горных регионах функционируют, невзирая на ветер. На трех перекладных, подумывая о собственной собачьей упряжке, возвращалась на свое койко-место в коммунальной квартире в 12 часов ночи, чтобы тем же путем к 9 утра вернуться на работу в Нижний Новгород.

Почему я называю свой дом коммунальной квартирой? Потому что в семье у нас был суровый патриархат и военная диктатура. Никто особо ни с кем не общался. Были лишь директивы и необходимость их четкого исполнения. Мать — обслуживающий персонал, я — рабочая лошадь и источник финансирования, отец — военный диктатор, лишь младшая сестра в силу детской болезненности получала все, что хотела материальное, кроме общения, внимания и ЛАСКИ (что это за слово вообще такое). Чтобы отец когда-то проявил чувства к маме? В жизни не видела и даже намека не чуяла. Принеси, подай, постирай. А мама, как 99 % российских женщин, молча взваливала на себя весь быт и тащила, как лошадь Пржевальского, домой сумки, коляску, выгуливала собаку, убирала за всеми, готовила и молча ставила отцу все отдельно, обеспечивая каждый обед и ужин таким образом, чтобы было и что выпить, и чем закусить, комплекс из трех блюд плюс компот. Ласка? Если только в ключе магии бальзама. Каждый говорил с чем угодно, но не друг с другом. Мама — с телефоном, отец — с телевизором, сестра — с котами, я — с планомерно ехавшей от образованности и углубленности в философию крышей, а также с мужиками в качалке. Ну, еще и с рыжим котом, конечно же, поскольку он был настолько уникален, что однажды… Говорят, у котов 9 жизней и, даже навернувшись с пика Эмпайр-стэйт-Билдинг, любой кот лишь встрепенется и убежит по своим делам. Мой Игорь умудрился упасть с подоконника высотой полметра над полом и сломать ногу. Конечно же, я его лечила. Мы даже сходили в человеческий рентген (для животных в ветклиниках нашего небольшого городка такого не было), прорвавшись туда с боем сквозь очередь из 40 бабушек под оглушительное «Мау» и торчащий из сумки рыжий павлиний хвост, что грозило штрафом, ибо в медучреждение «с животными и счетчиком Гейгера нельзя». Вообще, коты для меня — это отдельная история, но об этой безусловной карме на уровне египетской мифологии — чуть позже. Далее — гипс, уколы и две зарплаты чиновника на лечение и реабилитацию кота. Весомый аргумент для психиатра положить меня на недельку-другую под свой присмотр для осознания бытия. На фоне звучит фраза: «И тебя вылечат, и меня вылечат».

В общем, стала прикладываться я к бутылке 40-градусной чаще, чем слышать фразу «Юля, что с тендером?», то есть каждый вечер. И ведь что самое удручающее, это была отдельная статья моего и так скромного бюджета, поскольку 80 % зарплаты я отдавала в семью, проезд и качалка — остальные 20 %.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В восточной философии ян — это мужское начало мира, активное, отдающее, преобразующее.

2

Здесь и далее под выражением «такие дела» стоит понимать смысл, вложенный в данное понятие тральфамадорцами и засвидетельствовавшим его Куртом Воннегутом в произведении «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей».

3

Ваше подсознание уже поняло, к чему ведет данное повествование, а вы скользите взглядом по тексту дальше и придадите значение данной сноске лишь в конце книги.

4

Год от года к хайпу на канцтоварах приходили «Смешарики», «Трансформеры», «Winx», «Маша и медведь» и так далее. По качеству продукция ничем не отличалась от «небрендированной», но была более ценной за счет сочетания высокой маржи прибыли предпринимателя и спроса потребителя в лице детей, тоннами употреблявших сей телевизионный контент. Как говорили нам в ВШЭ: «Все есть маркетинг и маркетинг есть все».