Перекресток всех дорог

Юлия Климова, 2022

Если незнакомка на улице предлагает вам работу, подумайте хорошенько, стоит ли соглашаться. Быть может, теперь в вашей жизни появится тайна, которую придется старательно оберегать. Но у Сашеньки Аксеновой не было выбора, и она сказала «да». И с этой минуты все дороги поведут ее к тому, кто однажды протянул руку помощи. Но сможет ли Сашенька быть честна с этим человеком?

Глава 5

Дороги пересекаются… в лесу

Владимирская область

— А ну посторонись, девицы-красавицы!

Сашенька повернула голову и увидела в проходе смешного мужичка. Из-за плеч у него торчал рюкзак болотного цвета, а в руках он держал по ведру с гладиолусами. Цветы были бережно обмотаны пожелтевшей от времени марлей, но яркие краски лепестков все равно пробивались сквозь мелкую сеточку. Сам он был похож на лесовичка — невысокий, лохматый, с рыжей бородой и торчащими в сторону усами. Черные резиновые сапоги поскрипывали при каждом его шаге.

— Где тут местечко свободное есть?! — бодро крикнул он, шагая вперед и при этом цепляя рюкзаком высокие спинки кресел.

Свободных мест было предостаточно — Сашеньке показалось, что «лесовичок» выбирает, с кем бы ему сесть, с кем провести долгие часы до Москвы.

— А иди к нам, соколик! — хохотнули две бабульки, похожие одна на другую, как две капли воды.

— Ну вас, — засмеялся мужичок, — вы меня плохому научите! Ишь как глаза горят!

Старушенции, абсолютно довольные полученным ответом, выдали новый взрыв хохота, а Сашенька отвернулась к окошку, борясь с душевным волнением. Куда она едет? Зачем? Взяла вдруг собралась и отправилась в путь… А Пашка ничего и не знает… и с Элеонорой Борисовной она толком не договорилась. Позвонила, представилась, та ее узнала, даже обрадовалась, но как только дело дошло до главной части разговора, на линии образовались какие-то помехи. Элеонора Борисовна кричала в трубку: «что, что, ничего не слышно, повтори…» и просила перезвонить. Сашенька набирала номер еще три раза, но никто не ответил. Так что теперь она едет в чужой город, можно сказать, сюрпризом.

— А здесь местечко свободное?

— Да, — ответила Саша, понимая, что теперь переживать и мучиться сомнениями она не сможет — шумный попутчик избавит ее от всех душевных терзаний. Улыбнувшись, она добавила: — Цветов у вас так много…

— Сам выращиваю, — похвалился «лесовичок», пристраивая ведра в проходе. — Гладиолусы — это же поэзия! Одни названия чего стоят: «Зеленый лед», «Перо павлина», «Курортный роман», «Волшебная свирель». А? Каково? Понимать же надо!

Он плюхнулся в кресло и пригладил короткую бородку. Сашенька изумилась цвету его глаз — цвет лесного ореха. Точно лесовичок!

— Ага, красиво, — согласилась она и второй раз за последние часы улыбнулась.

— Зовут меня — Федор Иванович Веревкин, — представился он, — а ты кто такая будешь?

— Александра.

— Хорошее имя. Правильное.

Половина пути пролетела действительно незаметно. Федор Иванович то рассказывал, как выращивать гладиолусы, то цеплялся к сидящим неподалеку великовозрастным барышням, то подбадривал водителя, то задавал вопросы. Он лучился простым здоровым оптимизмом, и Сашеньке даже захотелось придвинуться к нему поближе или положить голову на его плечо.

— А ты к кому едешь?

— К маминой подруге. Она уже давно в Москве живет — лет двадцать пять. Учиться отправилась и замуж вышла.

— Да, такое частенько случается. Знаешь что, ты как сможешь, заходи ко мне в гости, — Федор Иванович полез в карман потертого коричневого пиджака, достал карандаш, замусоленный блокнот на пружинках и, высунув кончик языка, старательно вывел свой адрес. Вырвал листок и, протянув его, добавил: — Я один живу, супруги-то от меня сбежали… Главное, я виноватым не был, природа — зараза такая, подкачала!

При чем здесь природа, Сашенька не поняла, но бумажку взяла, сложила ее пополам и пожала плечами. Вряд ли она когда-нибудь отправится в гости к этому милому «лесовичку», но он так искренне пригласил, что отказать сейчас было бы некрасиво.

— А нас чего в гости не зовешь? — пропела одна из бабулек. — Мы б с пирогами пришли!

— Обойдетесь, — добродушно ответил Федор Иванович.

И тут автобус повело вправо, а затем влево, он несколько раз дернулся, издал рычащий и чихающий звуки и резко остановился.

— Ой! — взвизгнули старушки, и по рядам кресел пролетели возгласы недоумения и возмущения.

— На кой так тормозить-то! — крикнул белобрысый парень, махнув кепкой.

— Безобразие! Безобразие! — заверещала тощая, похожая на куклу Барби, девица.

Федор Иванович бросился на выручку к гладиолусам.

— Все! Приехали! — рассерженно гаркнул водитель.

Десять минут пассажиры дружно надеялись на то, что автобус каким-нибудь невероятным образом починится. Потом еще десять минут куксились и ворчали, потом опять ждали и надеялись, потом бухтели и ругались.

— Значит, так, — облокотившись на спинку одного из кресел, начал свою речь взмыленный водитель, — колымага дальше не поедет — кирдык ей пришел. Кто не слишком торопится, может ждать подмоги. Вызов я уже сделал, так что шансы добраться до Москвы часа через три есть. Пока прикатят, пока то, пока се… Ну, а кому невмоготу — выходите на дорогу и голосуйте, народ у нас отзывчивый, авось кто и подвезет… тысячи за полторы или две.

— Как это автобус дальше не поедет?! — запищала «Барби». — Торчать здесь три часа… да вы с ума сошли! Тут осталось-то всего километров сто! Немедленно почините свою развалюху! — Натолкнувшись на равнодушный взгляд водителя, она подскочила с кресла, схватила свою маленькую кожаную сумочку и, недовольно махая рукой, заспешила к выходу. — Да о чем с вами разговаривать! Все ясно! Я сейчас же поймаю тачку и уеду отсюда! Но учтите, если частником окажется какой-нибудь маньяк, я вас потом по судам затаскаю! Номер вашей колымаги, как вы изволили выразиться, я запомнила, так что…

Окончание угрозы разобрать не удалось — «Барби» спрыгнула со ступенек автобуса и исчезла из поля зрения.

— Да кто на тебя позарится — доска гладильная, — фыркнул водитель, вынимая из мятой пачки сигарету. — Жрать надо, тогда на человека будешь похожа, и маньяки, соответственно, начнут тобой интересоваться. Размечталась! Маньяка ей подавай.

Пассажиры, потеряв одного «бойца» и поняв всю бессмысленность дальнейших пререканий, выдали общий тяжелый вздох огорчения и волной хлынули на улицу.

Сашенька пребывала в состоянии растерянности. Ждать пару часов другой автобус, а потом потратить еще час-полтора на дорогу до Москвы? Но будет уже вечер, а нужно еще отыскать дом Элеоноры Борисовны, да и неловко как-то вваливаться к ней на ночь глядя… А если обещанная подмога задержится?.. Нет, надо добираться самостоятельно.

— Народ, кто со мной?! — крикнул белобрысый парень, накидывая на плечи спортивную ветровку. — Выйдет гораздо дешевле, если мы скооперируемся.

Пока Сашенька думала, что делать, первая партия пассажиров умчалась к городу на белоснежной «десятке».

— Александра! Поедем? — донесся голос Федора Ивановича.

Мысли от волнения запутались, растерянность сковала душу, и Саша, закусив губу, замотала головой. На двоих до Москвы — приблизительно по тысяче рублей… Может ли она себе это позволить, когда впереди сплошная неизвестность? Вряд ли.

Две бабульки-хохотушки тут же вцепились в Федора Ивановича и потянули к дороге. Смех, взмах руки, и — ш-ш-ш-ш — перед ними остановилась старенькая, потрепанная жизнью вишневая иномарка. Хозяин двух ведер с гладиолусами и бойкие старушенции полезли в салон машины. Вж-ж-жик — и еще одна машина унесла к городу пассажиров приболевшего автобуса. Только сейчас Сашенька сообразила, что могла бы быть четвертой и платить пришлось бы гораздо меньше, но теперь суетиться было поздно. Около дороги в стороне от нее кучно стояли четыре человека, и она в их компанию никак не вписывалась. Пятый в данном случае — лишний.

Через три минуты она осталась одна, хотя был еще водитель, который сидел на ступеньках автобуса и курил.

— Извините, — обратилась к нему Сашенька, — а подмога точно придет?

— Точно, — кивнул тот, почесав за ухом. — Не буду же я тут до утра куковать.

— Два часа надо подождать?

— А кто ж его знает!

— А что же мне делать…

— Отдыхай, — он потушил сигарету о подошву ботинка и устало потянулся. — Со всеми-то почему не поехала?

Сашенька пожала плечами. Надо было, наверное… Но она растерялась, не каждый же день она совершает такие путешествия, да и денег в обрез.

— Мне бы в Москву побыстрее…

— Так топай лесом, тут всего-то два километра. У ме-ня дача вон за тем лесочком, я эти места хорошо знаю.

Вытянув шею, Саша посмотрела на полоску деревьев.

— Два километра… — пока не понимая, о чем речь, тихо повторила она.

— Ну да, — вдруг оживился водитель. Он встал, снял кепку и указал на дорогу. — Перейдешь на ту сторону, тропинку видишь? Вот и иди по ней — никуда не сворачивай. Прямо, все время прямо! Места здесь хорошие, лес добрый — грибов и ягод навалом. Красота! — Он улыбнулся. — У меня раньше своих колес не было, так я только электричкой и мотался туда-сюда. Доберешься до перрона, купишь билет — и будет тебе Москва за копейки. Поняла?

Электричка! Всего два километра по прямой!

— Ага, спасибо, — горячо поблагодарила Сашенька, мгновенно поднимая с земли сумку. — Значит, дорогу перейти и по тропинке?

— Ну, да. Главное — топай прямо.

— Спасибо! — она кивнула и с надеждой посмотрела на цепочку берез и на островки высоких порыжевших кустарников. Не зря говорят, что выход из затруднительного положения всегда можно найти.

«Это знак, — подумала Сашенька, — у меня все получится».

* * *

Осень Сашенька любила особенно. И за сочность красок, и за царственное величие, и за невесомую тишину, и даже за слякоть. Прогулка по желто-зеленому лесу ожидалась легкой, приятной, нужной — хороший повод успокоиться, продумать свои дальнейшие действия и… научиться не вспоминать Пашку. Вот она идет по сухой тропинке, перешагивает корни деревьев, похожие на толстые веревки, и совершенно не вспоминает о нем. Ни капельки!

«Интересно, он скучает?..»

Чем чаще она «не вспоминала» о Пашке, тем сильнее злилась. Раньше такого не было, но, видимо, тупая боль уже не могла флегматично сидеть на месте — она нарезала круги по душе, шаркая ножками.

«Если у нас не ладилось, как он сказал, то зачем же тогда меня к себе… ну, звал?»

Вопросов становилось все больше и больше, но ответы отчего-то на них не требовались. Она ругала Пашку, оправдывала, пыталась найти минусы в себе, вновь сердилась на него и шагала вперед. Теперь уверенность в том, что она приняла правильное решение (уехать, уехать, уехать), окрепла, и хотя бы от этого было хорошо.

Стоп…

Сашенька споткнулась о торчащий из земли гладкий камень и с изумлением уставилась на тропинку.

Развилка.

Но как же так?

Водитель автобуса уверял, что надо все время идти прямо, а тут… одна дорожка уходит налево, а другая — направо. Не под большим углом, но все же расходятся в разные стороны.

— И куда теперь? — Сашенька оглянулась. Не вернуться ли? Но она уже столько прошла… Километр точно. И скоро начнет темнеть.

Нет, надо идти дальше.

Но куда?

Она шагнула в траву, наклонила голову набок и попыталась понять, какая дорожка более прямая, но после пятиминутных исследований пришлось признать, что занятие это бессмысленное — метров через десять обе решительно расходились в разные стороны.

А все казалось таким простым…

Нужно просто выбрать и надеяться на удачу.

«Дороги всегда куда-нибудь ведут… к населенному пункту или станции… — несколько утешила себя Сашенька. — А населенные пункты всегда недалеко от станции… значит, если я выйду к станции, то я молодец, а если к населенному пункту, то мне подскажут, где станция. Ох. Приблизительно так…»

Сначала она пошла по левой дорожке, затем вернулась и пошла по правой, потом все же выбрала левую.

Лес то редел, то густел, небо постепенно хмурилось, зарастая облаками, — стало темнеть. Застегнув джинсовую куртку до верхней кнопки, Сашенька поежилась и прислушалась — ветер нагло пролетел по макушкам деревьев, и где-то хрустнула ветка.

«Только не надо бояться, не надо ничего придумывать, — затараторила она про себя. — Дождь, наверное, будет дождь… погода портится… вот и звуки разные мерещатся. А здесь никого, кроме меня, нет».

Минут через двадцать она поняла, что выбрала не ту тропинку, но признаваться в этом себе не спешила. Дорожка теперь была тоненькая, заросшая травой — вряд ли она вела к станции. Разум настойчиво предлагал вернуться обратно, и не на развилку, а к автобусу, но ледяной страх полз по спине, не давая возможности принять такое решение. Сашеньке казалось, что она перешагнула порог жуткой сказки и даже оборачиваться нельзя — все кошмары лесной чащи набросятся на нее, жадно облизываясь, стуча ложками по пустым тарелкам.

«Надо вернуться!» — строго сказала она себе и остановилась.

Хруп — раздалось сзади.

«Что это? Кто это?»

Хруп. Хруп.

«Показалось, конечно же, показалось…»

Хруп. Хруп. Хруп.

«Помогите!!! Помоги-и-те-е!!!»

Первым желанием Сашеньки было броситься вперед — не важно, кто издает эти звуки, не важно, кто стоит за спиной… стоит и дышит… нет, дыхания не слышно, но она-то чувствует… Собака? Чудовище? Маньяк? Людоед?.. Не важно! Бежать! Бежать без оглядки!!!

Но страх теперь повязал по рукам и ногам — все, что Сашенька смогла сделать, так это медленно развернуться на месте…

Метрах в пятнадцати от нее стоял мужчина. Небритый, коротко стриженный. Волосы темные, почти черные. И джинсы черные, и свитер черный. Взгляд острый, тяжелый. В правой руке топор…

— Ты куда направляешься? — резко и хрипло спросил он, делая шаг ей навстречу.

«Не показалось… — обреченно подумала Сашенька, крепче сжимая ручки сумки. Шлеп — на нос упала крупная дождевая капля. — Не показалось…»