Как понравиться маньяку

Юлия Климова, 2007

Ловить маньяка – затея трудная и нервная. То ли дело поймать его на живца. Следователь Кочкин – парень предусмотрительный. Намеченной жертве знаменитого маньяка Телефониста Олесе Лисичкиной велел сидеть тихо и не высовываться до поры до времени. Но девчонки – народ строптивый. Недолго томилась красавица в своей многоэтажной башне – побежала на люди, предварительно сменив имидж. Накупила со скидкой цветастых балахонов, кирзовые сапожки, обкорнала свои чудесные кудри… Только Телефониста бомжовым прикидом не проведешь, вот и мечется Кочкин между грозным убийцей и энергичной кандидаткой в жмурики…

Глава 4

Если убили не вас, а кого-то другого, не считайте себя неудачницей — и до вас дойдет очередь.

Максим Григорьевич пришел на работу, как всегда, вовремя, выпил кофе, выкурил сигарету и поморщился — мысли о вчерашней Галочке никак не отпускали. Надо, надо заканчивать с этими смотринами, нельзя же быть таким тюфяком, который робеет, как мальчишка, перед собственной матерью.

— Дорогая мама, — начал он репетировать речь, — я уже взрослый человек и сам разберусь, жениться мне или нет…

Представив, как брови матери при этих словах встретятся на переносице, он вздохнул и пробормотал:

— Хорошо, я схожу еще на одни смотрины, но это в последний раз, давай так и договоримся.

Посчитав, что наилучший вариант выхода из положения найден — с одной стороны, уступил, с другой стороны, отказался, он счастливо улыбнулся. Еще одну встречу с очередной невестой он как-нибудь вытерпит, зато потом будет купаться в долгожданной свободе!

В кабинет зашел Игорь — помощник и приятель, с которым можно поговорить не только о трупах и очных ставках, но еще и перекинуться несколькими словами «за жизнь». Парню было двадцать девять лет, на жизнь он смотрел просто и изредка выручал дельными советами. Имея притягательную внешность, Игорь пользовался бешеным успехом у дам, но на работе романов не заводил, не желая таким образом размножать проблемы. Расставался с подругами легко, плавно перетекая от одной красавицы к другой.

— Ты что такой задумчивый, Максим Григорьевич? — спросил он, плюхая на стол синюю папку.

— У тебя мать есть? — поинтересовался Кочкин.

— Есть.

— Вот и у меня тоже. — Он вздохнул и с тоской покосился на пачку сигарет. Месяц назад Кочкин надумал бросить курить, делать это решил постепенно и с тех пор больше трех сигарет в день себе не позволял.

— Житья не дает? — участливо спросил Игорь.

— Не дает, — еще один вздох. — Требует, чтобы я женился.

— Ты, Максим Григорьевич, слишком уж мягкий человек, построже надо быть.

— Я бы рад, но не получается. Вроде настроюсь, слова нужные заготовлю, а как до дела доходит, то теряюсь…

Телефон зазвонил, и Кочкин услышал голос дежурного:

— Нашли труп. Похоже, ваш маньяк опять накуролесил…

Волнение захлестнуло душу Максима Григорьевича, он сразу же подумал об Олесе Лисичкиной, светловолосой девушке, еще вчера сидевшей на стуле возле его стола. Он клялся своей рыжей головой, что убережет ее…

— Молодая девушка? — перебил он.

— Вроде да.

— А волосы какого цвета?

— Да я не знаю пока ничего, старик труп нашел, когда бутылки собирал…

Выслушав мизерную информацию, Кочкин, размахивая руками, пересказал все Игорю, и они дружно бросились к месту преступления. «Только бы не она, только бы не она!» — стучало в голове следователя.

На заборе, заботливо окружающем строительный рынок, красовались всевозможные надписи, пожалуй, местные подростки времени даром не теряли — грамматика страдала, но зато можно было узнать телефоны всех легкодоступных Машек-Глашек, адреса кровных врагов и попросту почитать мемуары из серии «здесь был Миклухо-Маклай». Народ толпился в сторонке около развевающейся на ветру желтой ленты, а хмурые оперативники работали не покладая рук. Игорь сразу занялся опросом населения, а Кочкин, махнув в воздухе удостоверением, устремился к телу, приваленному к серому бетону забора, — крашеная блондинка в коротком бирюзовом плаще, на шее темная полоска от удавки.

— Телефониста работа, — буркнул судмедэксперт Василич, поворачиваясь к следователю. Кочкина он знал и очень ему сочувствовал: ловить маньяка — дело трудное и нервное.

Максим Григорьевич, увидев, что убитая — не Олеся Лисичкина, немного успокоился, к трупам он за время своей работы так и не привык и изо всех сил старался быть хладнокровным и равнодушным — но не получалось, не получалось.

— С этой стороны пустынно, народ вечером не ходит, так что убивай сколько хочешь, — прокомментировал Василич. — Смерть наступила около двенадцати, душил, как всегда, тонкой леской или веревкой. Документы при ней имеются — хоть с опознанием проблем нет. Соловьева Любовь Васильевна, тридцать два года. К забору ее Телефонист подтащил, вот туфли и свалились, — Василич указал на лежащие на земле туфли.

Кочкин внимательно смотрел на убитую женщину. Смотрел и качал головой — никак он не мог нащупать связующее звено между жертвами. На чем основан психоз Телефониста, по-прежнему оставалось загадкой. Может, он теперь решил убивать блондинок? Нет, что-то здесь не так… А если — убийство ради убийства? А если ему вообще все равно, кого лишать жизни?

Увидев в сторонке седобородого дедулю, отвечающего на вопросы оперативника, Кочкин поспешил к нему.

От дедули пахло перегаром и кислыми щами, с носа свисала бородавка, во всяком случае, Максим Григорьевич решил эту сосульку считать бородавкой, иначе приступы тошноты и изжоги могли здорово подпортить допрос.

— Брагин Матвей Андреевич, — представился дедуля, почесав затылок. — Помогаю следствию, стараюсь, — важно сказал он, наслаждаясь выпавшей на его долю ролью.

— Расскажите, как нашли девушку, — попросил Кочкин, после того как представился сам.

— Так я уже все вашим товарищам выложил…

— Еще раз, пожалуйста.

— Охотно, — кивнул Брагин, выгибая грудь колесом. Борода его раздулась, как парус, а густые брови подскочили на лоб. — Вчера к шести вечера я выпил лишнего, признаюсь, слаб я на это дело. Колбаса, что Зинка торгует — третий ларек справа на нашем рынке, оказалась отравленной, вы это запишите обязательно и Зинку накажите по всей строгости закона. Я пенсионер и денег много не имею, так могу хоть надеяться, что купленные триста граммов докторской не скажутся дурно на организме, нельзя же так мучить мой и без того страдальческий желудок…

Кочкин решил не перебивать и слушать все — не дай бог сбить этого лесовичка, пропустит потом самое важное.

–…значит, откушал я колбасы и выпил портвейна, через полчаса желудок скрутило так, что от боли хоть на стену лезь, пришлось срочно искать укромное местечко для, так сказать, нужд сугубо интимных и индивидуальных. — Конкретнее, пожалуйста, — попросил Кочкин.

— Туалет мне понадобился. Я бы и домой побежал, но возвращаться потом обратно было неохота, до ужаса не люблю выпивать в одиночестве среди пыльной рухляди, предпочитаю поближе к народу и магазинам. Банкет-то у меня вчера планировался долгий, пенсию дали и в лотерею десять рублей выиграл, билет, правда, зараза, пятнадцать рублей стоил, но главное сам факт — не только участие, но и победа, — Брагин довольно улыбнулся, потер руки и задумался. — О чем я рассказывал?

— Вы искали укромное местечко…

— Ах да! Ну, так и нашел. Здесь неподалеку, за углом, есть брошенный ларек, без стекол, правда, шпана, видать, выбила, вот ведь безобразие, никакого уважения к людям… Ну так я и приспособил его под это дело. — Матвей Андреевич смущенно крякнул, щеки его порозовели. — А что прикажете делать, терпения не было уже никакого. А там возле ларька бутылок видимо-невидимо — целых семь штук насчитал, разве можно такому добру пропадать? Конечно же нет! Я их в уголочек поставил, думаю — после заберу, и обратно к рынку, Зинку за колбасу надо было пропесочить и портвейна еще прикупить, пока магазинчик не закрылся. Дорогую спиртягу себе позволить не могу, вот и хожу всегда на одну точку — в стекляшку около овощного. Цены там приемлемые, нам, пенсионерам, самое то. Живот, слава богу, прошел, и вечер совсем уж испорчен не был — выпил свое и закусил, как полагается. А сегодня с утра опохмелился остатками, авоську взял, — Брагин потряс в воздухе измочаленной сумкой, — и за бутылочками припасенными отправился. А тут — здрасте приехали, девица мертвая лежит! Ну, я бегом на рынок к охраннику, чтоб он в милицию звонил, значит.

Максим Григорьевич, понимая, что основной бред он уже выслушал, облегченно вздохнул.

— Когда вы увидели девушку, поблизости никого не было? — спросил он.

— Да какое там, ни одной собаки не мелькнуло. Один тут, как березка в поле, стоял.

Кочкин достал платок и промокнул выступивший на лбу пот, немного задержал дыхание, чтобы не вдыхать запах перегара и кислой капусты, и продолжил задавать вопросы.

* * *

Просыпаться Леське не хотелось, Веронике, впрочем, тоже. После насыщенного впечатлениями вчерашнего дня и после не совсем удачной стрижки они все-таки выпили бутылку вина и, наговорившись обо всем, завалились спать довольно поздно.

— Который час? — буркнула Леська, высовываясь из под одеяла. — Кажется, я сегодня со следователем встречаюсь.

— Полдесятого, — промычала в ответ Ника.

Олеся встала, потянулась и поплелась в ванную. Посмотрела на себя в зеркало и завыла — вчера она не только обкорналась по плечи, но и покрасила волосы перышками. Светлая голова теперь была обильно украшена рыжими и красными пятнами.

— Я — урод, — подвела она итог и включила воду.

— Маньяку ты теперь точно не нужна, — бросила Ника, проходя мимо двери.

Посчитав, что утром бояться нечего, девушки оделись и отправились в магазин. Запасы продовольствия подошли к концу, холодильник пустовал, а кушать хотелось. Около подъезда стояли две бойкие старушки и увлеченно о чем-то разговаривали. Леська автоматически прислушалась.

— Сестрица мне десять минут назад позвонила, я с ней побалакала и сразу к тебе спустилась, чтобы все пересказать, пока помню. Она у строительного рынка живет, того, что рядом с дешевым овощным, четыре остановки на трамвае от нас. Так у них там убийство произошло! Вроде женщину нашли мертвую.

— Да ты что! — воскликнула вторая старушенция, поправляя на голове плотный серый платок. — Неужто прямо убили?

— Придушили. Ты по телевизору про маньяка слыхала? Так может, это он ее и порешил, душегубец. Милиции там сейчас полным-полно, сестрица моя говорит, народ не подпускают, все осматривают и вопросы задают.

Леська с Никой переглянулись и, не говоря друг другу ни слова, бросились к автобусной остановке.

— Это Телефонист, я чувствую, что его работа, — плюхаясь на сиденье, выдала Леська. Она побледнела и от страха учащенно дышала.

— Мне тоже так кажется, — кивнула Ника.

Место, где произошло преступление, найти было нетрудно — народ толпился, машины с мигалками стояли у дороги, а люди и в форме и в штатском суетились на пятачке, огороженном желтой лентой. Леська увидела на земле большой черный мешок, в котором, по всей видимости, находилась жертва, и почувствовала легкое головокружение.

— Умираю-ю-ю, — протянула она, хватаясь за Никин рукав.

— Держись, надо все разнюхать. Посмотри внимательно, тут твоего следователя не видно?

Леська сразу же активизировалась и закрутила головой во все стороны.

— Вот он! — воскликнула она и, не раздумывая, бросилась к Кочкину.

Увидев бегущую к нему странную рябую девушку в цветастом балахоне и объемной коричневой куртке нараспашку, Максим Григорьевич растерялся и на миг потерял дар речи. А девушка между тем, ловко увернувшись от милиционера, перепрыгнула через ленту и, закричав: «Товарищ следователь, как вас звать, я забыла!» — споткнулась и рухнула на землю прямо в грязь.

— Какого черта вы стоите, когда я лежу! — заорала она, и Кочкин ее узнал. Поверить своим глазам было сложно, но это все же была Лисичкина Олеся.

Максим Григорьевич помог ей встать, успокоил подбежавшего оперативника и оттащил девушку в сторону.

— Что все это значит? — спросил он, отряхивая ее рукав.

— Это вы мне должны объяснить. Какого черта Телефонист убил ее, а не меня? — Леська ткнула пальцем в черный мешок. — Вот так всегда, вот так всегда! Я так и знала, на меня даже маньяки уже не клюют, да где же справедливость на свете? Что я ему сделала, да как он мог, Телефонист проклятый…

— Молчать! — взревел Кочкин, привлекая внимание всех, кто стоял рядом. У девушки явно был шок, и она сама не понимала, что говорит. — Как вы здесь оказались?

— Случайно, — буркнула Леська, с ужасом понимая, что сейчас могла бы лежать мертвая на земле. Обернувшись, она посмотрела на маячившую около ленты Веронику и помахала ей рукой.

— Это кто?

— Подруга дней моих суровых. А кого убили? А это Телефонист? Что же теперь делать?

— Очень хорошие вопросы, — похвалил Максим Григорьевич, глядя на свои запачканные руки. Достал платок, стер грязь и потянулся за сигаретой — бросишь тут курить, как же! — Что у вас за вид?

— Конспирация.

— Похвально.

— Так кого убили?

— Молодая женщина, задушена.

— Я так и знала, так и знала, — затараторила Леська. — Но почему не меня, странно же все-таки…

— Может быть, у него очередь, а может быть, он действительно посмотрел, как вы теперь выглядите, и передумал.

— Так он меня еще не видел, это я вчера вечером перевоплотилась.

— Идите к подруге, сейчас я здесь закончу и поговорю с вами.

— Хорошо, — буркнула Леська и еще раз посмотрела на черный мешок и лежащие рядом с ним туфли на высоком каблуке. — Я себе тоже такие купить хотела, — вздохнув, сказала она и повернулась к Нике.

— Что купить хотели? — спросил Максим Григорьевич, ища глазами Игоря.

— Туфли такие купить хотела, красивые, и цена приемлемая, но мне не подошли, слишком узкие.

Кочкин почувствовал, как у него защекотало в носу. Такое случалось именно в те моменты, когда в голове начинала крутиться очередная гениальная идея. На несколько секунд он замер, боясь спугнуть зарождающуюся мысль, а затем звучно чихнул, чем напугал Леську.

— Будьте здоровы, товарищ следователь, — сказала она, качая головой, — ладно, я пошла, буду вас ждать там, — махнула рукой в сторону Ники.

— Подождите, подождите, — остановил ее Кочкин. — А когда вы хотели купить такие же туфли?

— А что, на всех жертвах была именно такая обувь?

— Нет, на одной были кроссовки, на второй ботинки, на третьей, кажется, туфли, похожие на мокасины, но все же мне интересен этот момент.

— Пару недель тому назад примеряла, может, чуть больше, не помню уже. Я разведенная женщина с депрессией, мне кажется, вы все время забываете об этом! Придираетесь и требуете невозможного.

— А где именно вы их примеряли?

— Отсюда минут двадцать на автобусе, большущий магазин на Варшавке. — Леська опустила глаза на свои ботинки, купленные вчера, и тяжело вздохнула — сплошное уродство. — Народу там вечно толчется — ни пройти ни проехать, это потому, что такой магазин один в Москве…

— Как называется?

— Так же, как и фирма, выпускающая обувь. — «Коллекционер».

— Как? — просипел Кочкин.

— «Коллекционер».

Вот она, связующая нить! Максим Григорьевич аж задохнулся от нахлынувшего волнения. Маньяк-Телефонист убивал женщин, покупающих обувь фирмы с весьма примечательным названием. Маньяк явно считал себя Великим Коллекционером человеческих судеб — начитался книжек о себе подобных, скотина, и ломанулся убивать.

— Игорь! — крикнул Кочкин.

Помощник тут же образовался рядом. Леська, увидев такого харизматичного мужчину, захлопала ресницами и чуть не разревелась, вспомнив, во что она сейчас одета и какой куриный помет у нее на голове.

— Быстро дуй в прокуратуру, подними документы жертв, посмотри на фотографии, изучи отчеты. Меня интересует, какая обувь была на убитых, какой фирмы-производителя… Нет, поедем сейчас все вместе.

— Я с Вероникой, я без нее боюсь, — забеспокоилась Леська, пока не очень понимая, почему следователь так засуетился.

Кочкин махнул рукой, сейчас он вышел на след и в знак благодарности был готов терпеть хоть сто Олеськиных подружек.