Хозяйки черного кота. Выстрел из прошлого

Юлия Киреева, 2023

В тихом провинциальном Рыжедарске творятся странные вещи! Во время премьеры спектакля прямо на сцене убит исполнитель главной роли. Кира и Ира – юные стажеры непреклонного следователя Коновалова – бесстрашно берутся за расследование. Им придется идти наперекор начальству и очевидным версиям, пережить нападение и обман лучшего друга.Кому перешёл дорогу начинающий актер? Кто подменил старинный револьвер? И причём здесь предательство 25-летней давности?Следствие заходит в тупик. Но когда за дело берется самый неординарный черный кот, у преступника нет шансов остаться безнаказанным.

Глава 7

На следующий день, мы отправились на работу в полном составе, потому что я не захотел оставаться дома, пока мои хозяйки полным ходом вели расследование. Жизнь кота, даже такого занятого, как я, все-таки очень однообразна. Поэтому Кира, услышав мои жалобные мяуканья, согласилась снова взять меня с собой.

Когда мы пришли в Следственный Комитет, Коновалов был уже на месте и с порога начал засыпать моих хозяек упреками.

— Так, вы выполнили мои вчерашние указания? Допросили режиссера и актрису?

— Конечно, Николай Леопольдович, мы все выполнили, а показания записали в протокол и оставили у вас на столе еще вчера вечером, — спокойно ответила Кира.

— Да видел я, как вы все выполнили! Мне уже звонил этот англичанин и рассказал, как вы его тут оскорбляли! Угрожал обратиться в посольство, между прочим! Мало того, что толку от вас никакого, так еще и краснеть приходится из-за ваших выходок! — совершенно несправедливо обвинил нас Коновалов.

— Да этот режиссеришка сам нас оскорблял своими мерзкими намеками! А то, что ему была выгодна смерть Лорийского — это установленный факт! — возмущенно ответила Ира.

— Вот когда найдете доказательства его вины, тогда и будете тут мне возражать! А сейчас, быстро взяли вот эти бумаги и поехали в театр, допросите реквизитчика Рыбина и заодно извинитесь перед режиссером. Мне и без вас проблем хватает, Правдин требует доказательств вины Куницына, а он, слюнтяй, не хочет писать чистосердечное признание! — в сердцах сказал Коновалов и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.

Нашему возмущению не было предела. Мало того, что нас необоснованно обвиняют в непрофессионализме, так еще и заставляют извиняться перед всякими наглецами.

— Я перед этим гадом извиняться не буду! Единственное, что он может от меня ждать, так это очередного холодного душа из графина! — сразу заявила Ира.

— Естественно никто не собирается извиняться перед таким ничтожеством, — спокойно заметила Кира. — Но зато мы можем найти доказательства его причастности к убийству и допросить всех, кого планировали.

— Да, ты права. Пойдем прямо сейчас и хорошо, что Везунчика мы сразу с собой взяли.

— Да, он как чувствовал, что сегодня будет непростой денек, — ласково погладив меня по голове ответила Кира и мы отправились в театр.

Там, на входе, нас встретил уже знакомый нам охранник с криво постриженными усами, который без лишних вопросов пропустил нашу троицу внутрь. В театре было необычно тихо и пустынно: ни в фойе, ни в буфете никого не было. Поэтому мы сразу отправились в кабинет директора театра, чтобы узнать, где сейчас находятся все нужные нам личности. В кабинете, который находился на втором этаже здания, нас уже дожидался сам Ромодановский, вальяжно сидевший в кожаном кресле. В кабинете так же присутствовал какой-то худощавый молодой мужчина с меланхоличным лицом.

— Добрый день, мы помощники следователя Коновалова. Он просил вас поставить подпись на протоколе допроса. Вот, ознакомьтесь, все ли правильно записано с ваших слов? — тут же вежливо начала Кира, протягивая ему документ.

— Здравствуйте, здравствуйте, девушки, сейчас я все посмотрю и подпишу, а вы пока проходите, присаживайтесь, — указывая на диванчик около стола проговорил директор.

— Спасибо, но мы постоим. Нам еще необходимо допросить вашего грузчика Аркадия Петрова и реквизитчика Михаила Рыбина, — отказалась от предложения Ира.

— О, так Михаил Артемович перед вами, вот стоит, он у нас и отвечает за реквизит, — обрадовано произнес Ромодановский, указывая на худощавого мужчину.

— Что ж, очень хорошо. Где мы могли бы спокойно поговорить? — обращаясь к нему спросила Кира.

— Да хоть в соседнем кабинете, там сейчас никого нет, вам там будет вполне удобно, — тут же предложил директор и проводил нас к комнате с номером 18. — Я сейчас и Петрова вызову, раз вам и его нужно допросить. И, если что, обращайтесь ко мне, я всегда в своем кабинете.

Мы направились в предложенную нам комнату, которая внутри представляла из себя уютный уголок для отдыха с креслами и множеством комнатных растений, которые сразу же привлекли мое внимание. Люблю я красивые цветы, особенно если они еще и на вкус ничего так.

Ира и Кира сели в соседние кресла, снова разделив обязанности по ведению допроса и его записи. А бедный Рыбин, и так не отличавшийся радостным выражением лица, совсем поник, и присел на краешек кресла, стоявшего в самом углу комнаты. Кира, наконец, вытащила меня из сумки и перешла к допросу.

— Итак, для начала представьтесь, пожалуйста, и расскажите где вы были в день трагедии.

— Хорошо. Меня зовут Рыбин Михаил Артемович, я в театре уже два года работаю, слежу за реквизитом, все готовлю и проверяю перед началом спектакля. В это воскресенье я тоже, как обычно был в театре и все проверил, все необходимое было в полном порядке и…и револьвер, тоже.

— Вы хотите сказать, что перед началом спектакля револьвер был неисправный, из него нельзя было сделать смертельный выстрел?

— Я…я, честно говоря не проверял его настолько детально, просто посмотрел, что он на месте, лежит как обычно и все, — удрученно ответил Рыбин, но тут же уверенно добавил. — Но в субботу, на генеральной репетиции все точно было в порядке. Я тогда этот револьвер даже отполировал. Он стопроцентно был не боевым, я из него пытался стрелять, так просто, на всякий случай.

— Выходит, что подменить оружие могли только в день премьеры, — задумчиво проговорила Кира.

— А где же вы были весь день в воскресенье, вы же должны были следить за реквизитом? — уточнила Ира.

— Да, я был в театре. То есть, нет… Я только за час до начала пришел. Я стоял в пробке на кольцевой, там тогда была какая-то авария, как на зло, а я же не знал и поехал именно той дорогой. Но комнату вместо меня тогда открыл Станислав Эдмундович, ключ то всегда оставался в театре, у охранника.

— Хорошо, про револьвер выяснили, а теперь, расскажите про ваши отношения с убитым, — продолжила допрос Кира.

— Никаких отношений у нас с ним не было. Он все время был на сцене и репетировал, а я готовил реквизит в своем кабинете, мы и не виделись почти.

— Неужели? У нас совсем другие сведения по этому поводу, — тут же заметила Ира.

— Ох, ну да, мы немного повздорили с ним. Но это еще не значит, что я причастен к его смерти!

— Елизавета Корабельникова ушла от вас к нему пять месяцев назад, она сама нам вчера это сообщила. А ревность — это мотив серьезный, — продолжила Ира.

— Да, она ушла к этому выскочке! К этому выпендрежнику! Все и так вокруг него носились, как будто он такой гениальный актер, вот и она туда же! Лиза, моя Лиза! — со злостью, перемешанной с отчаянием, прокричал Рыбин, закрыв лицо руками.

— Что ж, пожалуй стоит прервать допрос на пару минут, вам нужно прийти в себя, а мы с Ирой пока выйдем, постоим на балконе, — видя истерику свидетеля, предложила Кира и потянула Иру за собой к двери, ведущей на балкон.

Там было совсем не жарко, но я от своих хозяек ни на шаг не отставал, я все-таки верный кот.

— Как думаешь, мог он подстроить убийство своего соперника? Подменить револьвер для него не составляло труда, хоть он и не выглядит богачом, но у него наверняка есть какие-то связи, он ведь готовил реквизит не для одного этого спектакля, — прикрыв дверь в кабинет, спросила Ира.

— Думаю он бы выбрал какой-то другой способ, чтобы избавиться от соперника. При подмене револьвера все сразу указывает на него. И мотив, и возможности. Неужели он не мог придумать что-то попроще? Даже просто ударить кирпичом по голове на улице и сымитировать ограбление.

— Может он специально хотел, чтобы все произошло на сцене, чтобы все увидели и Лиза вернулась к нему. Хотя, разве после такого она могла бы вернуться?

— Думаю, что нет. Ир, нам пожалуй пора возвращаться, его истерике уже пора бы пройти, — ответила Кира и мы вернулись в комнату.

Реквизитор уже вполне пришел в себя и сидел со своим обычным меланхоличным лицом. Увидев нас, он поспешил извиниться за свои эмоции и продолжил свой рассказ.

— Вы не подумайте, что я такой подлец, что мог бы допустить, чтобы Лизонька страдала из-за меня. Как бы мне этого не хотелось, но я видел, как сильно она его любит и как она счастлива рядом с ним. Я страдал, очень сильно страдал, но сделать ее несчастной я просто не мог. Поверьте мне.

— Хорошо, мы вам верим, — ответила жалостливая Кира. — Но расскажите нам, не видели ли вы что-то подозрительное в последнее время, может убитый с кем-то ссорился?

— Нет, ничего такого, все было как обычно. Разве что тот случай с грузчиком, Антон подставил его перед начальством.

— Это вы про пропавший стул? — тут же вспомнила Ира.

— Да, именно про это, — ответил удивленный такой осведомленностью Михаил. — Вот они после того конфликта вообще перестали разговаривать, хотя Антон всегда вел себя как выскочка, будто он один такой гениальный, а все остальные — люди низшего сорта.

— А что вы знаете про отношения Антона и Савелия Куницына? — решила выяснить Кира.

— Я знаю только то, что Куницын сам хотел играть главную роль, а ему дали всего лишь эпизодическую роль брата. Я сам слышал, как он много раз просил мистера Джеральдсона дать ему роль побольше, но безрезультатно.

— Понятно, большое спасибо за ваши ответы. Вы можете быть свободны, — вежливо попрощалась Кира и проводила свидетеля до двери.

Снаружи, около кабинета, уже стоял бородатый мужчина в рабочей одежде, судя по всему тот самый грузчик Петров. Кира пригласила его зайти, а сама, взяв у Иры протокол, присела на свое место. Тем временем, грузчик боязливо посматривая на моих хозяек, присел на свободное кресло у самой двери. А Ира, взяв допрос в свои руки, тут же перешла к делу.

— Итак, Вы Петров Аркадий Юрьевич, работаете здесь грузчиком и имели конфликт с убитым.

— Что, кто-то уже доложил? — едва сдерживая досаду проговорил свидетель. — Да, вы все верно сказали, девушка, все так и есть.

— Будьте добры, расскажите нам поподробнее об этом.

— Да что тут рассказывать, живу я действительно бедно: ипотека, пара кредитов да жена с тремя детишками. А тут действительно стул на кухне сломался, уже никак было не починить, вот я и ляпнул в столовой про стулья эти дурацкие, да пошутил просто. Ну, все поняли, посмеялись. Я же, действительно, ничего такого и не думал! Да я бы никогда ничего чужого не взял, так воспитан и детей своих так же воспитываю. А Антон этот сам стул и спрятал, точно вам говорю! А когда начали выяснять где пропажа, то сразу про меня и мою шутку директору стуканул. Он тот еще гад был. К нам, к не актерам, всегда относился как к обслуге, будто мы и не люди вовсе.

— А что вы делали в театре в день убийства?

— А меня в театре в тот день и не было, не моя смена. Тут Костик тогда все декорации выносил. А я с малым в стоматологии сидел, у него пломба из зуба выпала, вот мы и пошли новую ставить.

— Но вас видели здесь именно в день убийства, в 16:30 вы заходили в комнату с реквизитом.

— Да как же такое быть могло, если я в стоматологии в это время сидел! Раздвоился я что ли? Вы, госпожа следователь, идите в эту стоматологию и спросите про меня, там вам точно все врачи скажут, что я никуда не отходил. С 15:00 до 17:00 там сидел, пока Димочке зуб лечили, — взволновано начал оправдываться Петров.

— Хорошо-хорошо, мы вас поняли, — улыбнулась Ира, после слов о госпоже следователе. — Кто же тогда входил в реквизиторскую в вашем костюме и с такой же прической, как у вас?

— А вот это я не знаю. Да мало ли кто это мог мою форму надеть, я ее всегда в шкафчике внизу оставляю. А замок на дверце там хлипкий, так что нетрудно взломать, если что.

— Ясно, ну а вы не знаете, были ли еще у кого-то серьезные конфликты с убитым?

— Знаете что, госпожа следователь, я вам не стукач, никого топить не стану. Но уж честно вам скажу, этот Антон скотиной был редкой. И никто его не любил, ну кроме Лизы, она прям голову от него потеряла. Да и эта, дочка директорская, тоже, но он ее любовь послал куда подальше.

— Хорошо, спасибо, можете идти, — закончила допрос Ира.

— И вам, девушки, спасибо, но вы спросите, спросите в стоматологии, про меня, если не верите. Вот вам их визитка, здесь и адрес и телефон указан. А в убийстве другой кто-то виноват, кто костюмчик мой слямзил, вот его и надо вам искать.

— Да-да, мы поняли, до свидания! — попрощалась Ира, закрыв за разговорчивым грузчиком дверь.

— Ну, что теперь будем делать? — спросила Кира. — Надо бы спросить у директора, где его дочка, да и порасспрашивать другого грузчика, Константина, может он видел кого-то, когда начал выносить реквизит.

Конец ознакомительного фрагмента.