Гарторикс. Перенос

Юлия Идлис, 2022

2241 год. Жизнь человечества выстроена вокруг феномена Переноса: после получения «номера», загадочного биохимического кода, тело человека умирает, а сознание переносится в звероподобное тело на планете Гарторикс. Кому и когда придет номер – неизвестно; отказаться от него – нельзя, можно лишь передать другому. На Гарториксе человеческие сознания могут менять тела и жить вечно – и за билетами в бессмертие идет настоящая охота: в телешоу, где можно выиграть «номер», вся планета выбирает победителей в прямом эфире, могущественный Департамент защиты сознания заменил все спецслужбы мира, преступные картели промышляют продажей номеров на чёрном рынке… Вот только так ли хороша жизнь на Гарториксе?

Глава 6. Дрейк

Предоплаченный месяц кончился всего пару дней назад, а в номере уже кто-то побывал. Обшарпанный чемодан, подпиравший столешницу, был слегка сдвинут, но рюкзак под кроватью — цел. Внутри, под скомканной грязной одеждой, лежал запасной лазерный пистолет и идентификатор на чужое имя — снять с него креды можно было только по отпечатку пальца хозяина, так что тем, кто обыскивал номер, содержимое рюкзака было совершенно без надобности.

Дрейк сунул пистолет в карман и окинул тесную комнату быстрым взглядом.

Действовали здесь аккуратно. Даже постель была застелена заново — но при этом так же небрежно, как раньше.

Ржавые винты, на которых держалась оконная решетка, были покрыты толстым слоем уличной пыли — те, кто приходил сюда, вошли через дверь, и у них явно был свой ключ. Дрейк опустился на колени и заглянул под кровать. К царапинам на полу добавились две свежие: гости тоже были в курсе, как работает вентиляция в номерах на втором этаже. Вернее — что не работает.

Отодвинув кровать, Дрейк просунул руку между пластиковой спинкой и стеной и нащупал решетку, державшуюся на одном шурупе. Внутри было пусто. Ну что ж, Томми Вальтеру давно пора перейти с серебряной трубки-ингалятора на сигареты. Тем более после возвращения из рехаба.

По легенде, которую Дрейк придумал, пока пневмопоезд нес его между стеклянными небоскребами делового района Альгамбы, Томми Вальтер был в отпуске. В том отделе, где он числился на Восточном побережье, никто не знал его в лицо — формально, по документам, он работал под глубоким прикрытием. Достаточно было отправить туда анонимное заключение о проведенном лечении из какой-нибудь частной клиники, специализирующейся на реабилитации грэй-зависимых, и его двухнедельное отсутствие ни у кого не вызовет вопросов. Если подумать, то же самое заключение можно было отправить и Ванхортону — тогда и на Западном побережье Дрейка какое-то время никто не будет искать.

Полицейские Департамента лечились анонимно. Это было одним из условий, прописанных в информированном согласии на работу: даже сам Департамент не должен был знать, кто из его сотрудников сидит на грэе — и кто пытается с него слезть. Клиники присылали анонимные заключения в соответствующие отделы, а начальство следило только за тем, чтобы количество этих заключений соответствовало числу сотрудников, которые не выходят на связь. Это условие делало возможным работу под прикрытием на другом побережье — и оно же позволяло убирать чересчур любопытных полицейских так, чтобы их никто никогда не хватился.

Оставался еще вопрос денег. Как только в отделе получали заключение из клиники, полевые счета сотрудников, не вышедших на связь, временно замораживались. Дрейк надеялся решить эту проблему продажей четырех пакетиков грэя, что хранились у него в номере, но кто-то решил иначе.

Придвинув кровать обратно к стене, он вышел в коридор и направился к пожарной лестнице.

В грохоте эстакады тонули любые звуки. Не особо осторожничая, Дрейк быстро сбежал вниз по ржавым железным ступенькам и оказался на парковке. Возле старого раздолбанного гироскутера курили двое. Тощий парень с длинными белесыми волосами был ночным менеджером мотеля, дежуривший неделя через неделю. Рядом с ним стояла невысокая крепкая девушка со сложными цветными татуировками на гладко выбритой голове.

Дрейк подошел поближе. Парень — кажется, его звали Конни — сосал дешевую пластиковую сигарету, девушка держала в неожиданно тонких пальцах полупрозрачную серебряную трубку. Дрейк внутренне усмехнулся.

— Угостишь? — спросил он, кивнув на сигарету.

— С чего это? — Конни смерил его удивленным взглядом.

— Я твой клиент, — улыбнулся Дрейк и сделал многозначительную паузу.

Конни озадаченно нахмурился; девушка молча выдохнула аккуратную струйку пара.

— Комната двести пять «Б», — уточнил Дрейк. Длинное лицо Конни расплылось в наглой улыбке.

— Ты же съехал, — сказал он и крепко затянулся.

Дрейк покачал головой. Конни выдохнул струю мутного горького дыма прямо ему в лицо.

— Значит, съедешь, — он пожал плечами. — У тебя задолженность.

— Я ее погасил, — спокойно сказал Дрейк. — Заплатил за месяц или около того.

— Когда? — удивился Конни.

Дрейк улыбнулся.

— Это ты мне скажи, — произнес он, опуская руку в карман. — Когда вы ко мне заходили — дня три назад?

Конни растерянно захлопал белесыми ресницами. Девушка вдохнула из трубки, подержала пар во рту и медленно выдохнула его в затянутое смогом ночное небо.

— Угости его, Конни, — наконец сказала она. — Не видишь — он из Департамента.

Конни поперхнулся дымом, чуть не выронив изо рта сигарету. Поспешно похлопав себя по карманам, он достал мятую полупустую пачку и протянул ее Дрейку.

— Мы же не знали, почему ты вдруг исчез, — нервно произнес он. — Начальство разрешает нам брать с неплательщиков натурой.

Дрейк усмехнулся, не глядя на сигареты.

— Курите вы говно, — сказал он. — Это значит, что мой грэй вы загнали.

— И? — девушка подняла одну бровь и небрежно перехватила серебряную трубку — так, чтобы при желании ею можно было ударить, как ножом. Огнеупорный сплав пластика с серебром был достаточно прочным — именно поэтому полицейские под прикрытием так любили эти трубки. В соседнем отделе работал сотрудник, которому такой трубкой однажды выкололи глаз.

— Мне нужен ваш канал, — лениво произнес Дрейк, чувствуя холодок, ползущий по позвоночнику. — Я тоже хочу кое-что продать.

— Да пошел ты! — надтреснутый голос Конни потонул в гуле проезжающего над их головами пневмопоезда, и он плюнул Дрейку под ноги. — Даже моя бабушка не ведется на это полицейское разводилово. Хочешь нас оформить — вперед, на задержание у нас даже на двоих не наберется…

— Заткнись, Конни, — спокойно сказала девушка, и Конни тут же заткнулся.

С минуту девушка задумчиво смотрела на Дрейка, вертя в тонких пальцах серебряную трубку с заточенным концом.

— Канал приватный, — наконец сказала она. — Чужой товар там никого не интересует.

— Даже такой?

Очень медленно и аккуратно Дрейк вытащил руку из кармана и раскрыл ладонь.

Вещество в пухлом пакетике сверкало и переливалось сквозь мутный пластик. Дрейк приоткрыл пакетик и протянул девушке. В глазах отразилось спектральное свечение чистого серебра, и она в унисон с Конни сдавленно охнула.

— Если у тебя такой стафф, то и канал должен быть свой, — хрипло сказала она. — Зачем тебе мы?

— Мой канал — это и есть то, что я хочу продать, — глядя ей в глаза, ответил Дрейк.

План, который он придумал, пока Томми Вальтер возвращался на Восточное побережье, был замечательно прост. Если Департамент не хотел заниматься Роганом, полагая, что информация, которой тот обладает, важнее, чем пожизненный срок для не слишком важной фигуры континентального наркотрафика, нужно найти кого-то другого, кто мог бы Роганом заняться. Например, оптовые торговцы или даже транспортные картели. Вряд ли они обрадуются, когда узнают, что кто-то уже давно продает и покупает стафф прямо у них под носом.

Для начала слух о том, что кто-то барыжит сверхчистым грэем, надо было запустить на улицу. Дрейк думал воспользоваться отработанными контактами Томми Вальтера, но так было даже лучше. Отработанные контакты знали о его делах с Роганом и могли при случае всё тому рассказать, а эти ребята, судя по всему, о Рогане даже не слышали.

Трин — так звали бритоголовую девушку — держала с десяток курьеров, которых использовали кустарные лаборатории и торговцы. Тот грэй, что они с Конни забрали из номера Томми Вальтера, Трин продала как пробную поставку одной из лабораторий, положив прибыль в карман целиком, без лабораторной «комиссии». Но качество этого грэя оказалось непривычно высоким: обычно курьеры Трин развозили уличный грэй, смешанный с толченым стеклом или ртутью для блеска. Торговцы заволновались, подозревая, что кто-то выводит на рынок новый товар по заниженным ценам, чтобы монополизировать улицы Северо-Восточного округа. Дрейк и представить себе не мог более подходящего времени для осуществления своего плана.

Через несколько дней Трин назначила ему встречу в тату-салоне.

Крошечное помещение с отдельным входом находилось в фундаменте одного из индустриальных небоскребов на самой окраине мегалополиса. Внутри было темно; ультрафиолетовые лампы выхватывали мертвенно-бледные части тел, нарисованные на черных стенах и покрытые флуоресцентными узорами.

Клиенты должны были оставлять одежду и вещи у входа; взамен им выдавали тонкие одноразовые комбинезоны из файберпластика. Дрейк шел босиком по темному коридору без окон, то и дело попадая под невидимые сквозняки искусственной вентиляции и чувствуя, как прохладный файберпластик липнет к обнаженной коже.

Только он знает, откуда взялся сверхчистый грэй. Пусть даже Трин и ее коллеги решат выбить из него имена и явки — никто из канала, который он «продает», не станет разговаривать с чужаками. Если Трин и компания это понимали, Дрейк был здесь в полной безопасности.

Дойдя до конца коридора, он очутился перед дверью с шестью наложенными друг на друга треугольниками, нарисованными серебристой краской. Это был фирменный знак Трин — она набивала его на каждой своей татуировке вместо подписи.

За дверью обнаружилась тесная комната без единого окна; посередине стояло освещенное прожектором высокотехнологичное медицинское кресло; при желании его легко можно было превратить в пыточное. Рядом стояла Трин; больше в комнате никого не было.

— Ложись, — сказала она, и Дрейк улегся на спину, глядя на острые иглы аппарата, зависшие над лицом. Чуть выше на потолке светились шесть серебристых треугольников, создавая геометрически безупречный узор, который можно было разглядывать бесконечно.

Трин нажала кнопку на пульте, и поперек тела Дрейка натянулись ленты фиксаторов.

— Трин — наша лучшая художница, — произнес ленивый мужской голос где-то сзади. — Она так быстро орудует этими иглами, что клиенты даже пикнуть не успевают.

— Верю, — сказал Дрейк. — Трин вообще быстро соображает.

— Не умничай, Томми, — просипел другой голос. — Говори, зачем пришел.

— Кому говорить? — Дрейк демонстративно поднял брови — это было единственное, чем он мог пошевелить. — Откуда я знаю, что вы не торчки с пафосными голосами, которых Трин наняла, чтобы развести меня на информацию?

Голоса замолчали. Дрейк лежал, глядя, как отсветы шести треугольников играют на тонких остриях металлических игл. Наконец сзади послышался шорох, а потом тихий треск нагревательного элемента. Трин взяла у кого-то из рук сигарету с грэем и поднесла к губам Дрейка.

— Есть только один способ это проверить, правда? — мягко сказал бесполый голос из темноты. — Всё рассказать.

— Или нет, — Дрейк попытался пожать плечами и затянулся. В сигарете был его грэй — тот, который он отсыпал Трин в качестве образца, чтобы она организовала встречу.

— Как ты думаешь, что произойдет в этом случае? — бесполый голос отчетливо улыбнулся.

— Если вы торчки, то сейчас эти иглы выколют мне глаза, — спокойно сказал Дрейк. — А изуродованное тело через пару дней найдут под какой-нибудь эстакадой.

— А если нет?

— Тогда вы прекрасно знаете, что без меня вам всё равно ничего не получить. И мы просто теряем время.

Обладатель бесполого голоса бархатисто рассмеялся. Сзади послышались мягкие шаги, и над Дрейком, отодвинув Трин в сторону, наклонился грузный мужик с неожиданно тонкими извилистыми губами.

— Ты чего добиваешься? — угрожающе просипел он.

— Встречи с картелем, — краем глаза Дрейк видел, как Трин докуривает его сигарету и пальцы у нее слегка дрожат. — Вы устраиваете мне встречу, а я сдаю вам точку, где будет ближайшая поставка.

— Зачем тебе это?

— За деньги, — Дрейк опять попытался пожать плечами. — Я посредник, который устал быть посредником — и решил заработать самостоятельно.

— А если ты коп? — произнес из-за спины ленивый мужской голос.

Дрейк улыбнулся.

— Есть только один способ узнать, правда? — сказал он. — Ничего не делать. И смотреть, как вас вместе с вашим картелем технично имеют в жопу и выбрасывают на свалку, потому что ваш говенный товар никому не нужен даже задаром.

В комнате снова воцарилась тишина.

— То, что ты предлагаешь, — это война, — наконец произнес бесполый голос. — Чтобы начать войну, мне нужно нечто большее, чем болтовня посредника и доза хорошего грэя.

— Как насчет грэя, которого никто из вас даже не нюхал? — буркнул Дрейк. — Или вы с кем угодно готовы встретиться, чтобы покурить на халяву?

Трин метнула настороженный взгляд в темноту, и Дрейк понял, что перебрал. После первой затяжки знакомый азарт ударил ему в голову, но почему-то не принес ни радости, ни успокоения. Страха больше не было — зато Дрейк отчетливо ощущал боль, которую раньше заслонял страх. Боль выливалась из него с каждым выдохом, но не становилась меньше — наоборот, чем глубже он дышал, тем яснее и беспощадней она нарастала.

— Что тебе нужно? — спросил Дрейк у темноты.

«Что тебе нужно, чтобы всё это наконец прекратилось».

— Доказательства, — бархатный бесполый голос прозвучал так близко, что Дрейку показалось, будто он слышит его у себя в голове. — Если кто-то и правда решил подмять под себя рынок целого округа, найти этому подтверждение будет нетрудно.

«Никакие слова ничего не значат, — говорил Ванхортон, принимая в отдел молодого выпускника Академии со всеми высшими баллами в аттестате. — Доказать можно только то, что сделано. И то не всегда». Пятнадцать лет в Департаменте Дрейк только этим и занимался: доказывал то, что сделано.

— Как вас найти? — спросил он вслух, понимая, что разговор на этом закончен.

— Мы сами тебя найдем, — прошелестела темнота за спиной.

В комнате ничего не изменилось, но Дрейк почувствовал, что они с Трин остались наедине. Нащупав его руку, она вложила в нее что-то тонкое и гибкое, с острыми краями.

— Не приходи сюда больше, — прошептала она, наклоняясь над изголовьем кресла. — Надо поговорить — просто отдай это Конни, — и растворилась в темноте.

Ленты фиксаторов ослабли и с мягким шелестом втянулись в бортики кресла. Дрейк осторожно пошевелил затекшими ногами и поднес к свету предмет, который сунула ему в руку Трин. На квадратном куске черного пластика переливался геометрически безупречный узор из шести наложенных друг на друга треугольников.

Встретиться с Роганом не составило большого труда. Придя в клуб, Дрейк нашел за баром Йенну и заказал себе «как обычно». Она улыбнулась — добродушно и по привычке немного мимо него — и бросила пару кубиков льда в высокий стакан.

— Пусть он найдет меня, дело есть, — шепнул Дрейк, пока она заливала лед водкой, и вышел из клуба. Денег, чтобы заплатить за выпивку, у него всё равно сейчас не было.

Сразу за углом его скрутили. Получив несколько ударов по почкам, Дрейк оказался на заднем сиденье блестящего аэромобиля, зависшего на уровне десятого этажа: дронокамеры окрестных офисов обычно не опускались ниже пятнадцатого. По бокам от него сидели двое здоровых парней; справа под рёбра упиралось что-то холодное и жесткое.

На диване напротив в окружении неизменных мотыльков сидел Роган. Судя по стальному блеску прищуренного глаза, он был в бешенстве.

— Если решил умереть, Томми, — сказал Роган, когда Дрейк слегка отдышался, — спрыгнуть с эстакады — гораздо более приятный и легкий способ.

— Ты всё равно меня не убьешь, — буркнул Дрейк — и сразу же получил локтем в солнечное сплетение от парня слева.

Несколько минут ушло на то, чтобы заново научиться дышать.

— Не убьешь, — с трудом повторил Дрейк и быстро добавил: — Тебе же нужен мой номер.

Роган дернул мизинцем, и парень слева застыл с поднятым локтем.

— С чего ты решил, что я его не получил?

Дрейк хрипло выдохнул пару раз, проверяя, целы ли рёбра. Полупрозрачные лепестки на коротких платьях мотыльков затрепетали от его дыхания.

— Ну я же всё еще жив, — наконец сказал он и поднял голову.

В салоне повисла тишина. Все смотрели на Рогана — даже мотыльки. Дрейк подумал, что они уже не были так похожи, как раньше. Одинаковыми у них были только платья — несколько слоев бесцветной полупрозрачной ткани, сквозь которую просвечивали аккуратные темные соски.

Хохот Рогана раздался так неожиданно, что парень справа дернулся вместе со стволом, упиравшимся Дрейку под рёбра, и Дрейк порадовался, что у бойца хватило ума не снимать оружие с предохранителя. Он был прав насчет номера: Томми Вальтер был нужен Рогану живым.

— Что же ты будешь делать, Томми? — отсмеявшись, спросил Роган. — Станцуешь мне?

— Спою, — серьезно сказал Дрейк. — Кто-то на улице знает про твой новый канал.

— И? — прищуренный глаз с интересом уставился на Дрейка.

— Картелям это не нравится. Они считают, что ты ни с кем не делишься новым стаффом, потому что хочешь захватить рынок.

Роган поднял брови, но от этого его прищуренный глаз только еще больше сузился.

— Интересно, — протянул он. — И кто же навел их на эту мысль?

— Тот, кто под тебя копает, — Дрейк слегка пожал плечами. — Больше мне ничего не известно.

— Откуда я знаю, что это не ты?

Дрейк заставил себя посмотреть ему в глаза.

— Если бы это был я, разве я стал бы тебя предупреждать?

— Конечно, — Роган усмехнулся. — Если бы тебе было от меня что-то нужно.

— Да? — спросил Дрейк, чувствуя, как по спине ползет холодок. — И что бы я мог получить за такую информацию?

Ствол, упертый ему под рёбра, передвинулся повыше.

— Не зарывайся, Томми, — спокойно сказал Роган. — Люди получают номера и на искусственной вентиляции легких.

— Мне ничего не нужно, — сказал Дрейк. — Только твоя благодарность.

Роган внимательно посмотрел на него и вздохнул.

— Это всё слова, Томми, — лениво протянул он. — Слова не стоят благодарности.

Никакие слова ничего не значат, подумал Дрейк. Вы сами меня этому научили. Сами дали мне уравнение, на решение которого я потратил пятнадцать лет и множество жизней, включая свою собственную. Но теперь я знаю ответ — он заключается в самой постановке вопроса. Если доказать можно только то, что сделано, — значит, можно сделать и доказать.

— Во внутреннем кармане слева, — произнес он вслух, глядя на Рогана.

Тот кивнул. Парень слева распахнул на Дрейке куртку и, покопошившись под сердцем, вытащил квадратный кусок черного пластика. Роган повертел его в пальцах; на обратной стороне сверкнули шесть серебристых треугольников, наложенных друг на друга.

— Это что? — спросил он, рассматривая геометрически безупречный узор.

— Доказательства, — неожиданно севшим голосом сказал Дрейк.

Он едва успел сгруппироваться, когда парень слева взял его за шиворот и открыл дверь. От удара о землю из легких вышибло весь воздух. Некоторое время Дрейк лежал на влажном после дождя искусственном покрытии, разевая рот, как рыба, которую вынули из аквариума и швырнули на разделочный стол. Потом над головой послышался гул, и его обдало горячим ветром — аэромобиль опустился неподалеку. Гладкая черная дверь бесшумно поднялась, и показались длинные тонкие ноги в полупрозрачных шпильках. Придерживая руками рвущееся во все стороны платье, мотылек направилась к Дрейку, утопая каблуками в искусственном покрытии.

— Это благодарность, — прошелестела она, блеснув стразами на пушистых ресницах.

Дрейк взял у нее из рук туго набитый пластиковый пакетик. На это количество сверхчистого грэя можно было прожить пару месяцев — если, конечно, он сможет надежно залечь на дно, пока всё не уляжется.

— Уходи от него, — пробормотал он, пряча пакетик в карман. — При первой возможности.

Мотылек медленно покачала головой.

— Он всё равно не сможет тебя защитить, даже если захочет, — сказал Дрейк, с удивлением услышав собственную просительную интонацию. — Уходи.

В свете прожектора трепещущее под ветром платье было сияющим облаком, не скрывавшим ни единой косточки в хрупком, почти детском тельце.

— Не могу, — сказала она, беспомощно пожав плечами. — Он меня любит.

Мотылек повернулась и пошла к аэромобилю. Дрейк смотрел, как она вязнет на каждом шагу, до тех пор, пока от света прожекторов у него не заслезились глаза. Только тогда он осторожно вздохнул и отвернулся, чувствуя боль под ребрами.