Танцующие на каблуках

Юлия Ивлиева, 2022

Три танцовщицы ночного клуба убиты странным методом – задушены узлами плетения шибари. Рядом с ними найдены трупы мужчин, чьи лица искажает зловещая гримаса счастья, но следов насилия нет. Мир пол дэнса полон тайн. Разгадать можно любую из них, но есть ли жизнь по ту сторону смерти одного из твоих друзей, ставших жертвой маньяка? Лекс и Егерь начинают частное расследование дела, сначала в желании отомстить за друга, а потом – под угрозой собственной жизни. Комментарий Редакции: Чувственный детектив, с будоражащей любовной линией – микс, в котором любовь и месть, жизнь и смерть танцуют экстравагантный эротический танец, способный закружить голову любому. Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Андрею Васильевичу казалось он сходит с ума. Вокруг мерещился мягкий силиконовый кокон, в который не проникают люди, события, даже звуки и запахи. Жизнь шла без него, в стороне, по накатанной. Он откладывал все, что мог отложить. Он перенес все, что мог перенести. Он с удивлением обнаруживал встречи в своем календаре и не помнил, как назначал их. Он забывал, как подписал документы и о чем они. Людей видел туманно и расплывчато. Коллеги, подчинённые, партнеры. Он то и дело поглядывал на часы и на календарь. Он ждал. Ждал ответов на свои вопросы.

Мягкое кресло роскошного кабинета ласково приняло его в объятия вместе со стаканом хорошего виски. С четвертым стаканом за сегодня. А еще даже не было полудня.

Он обводил знакомую комнату с дорогим деловым дизайном пустым взглядом и без особой необходимости припоминал на работе он или дома. Если попытка не удавалась сразу, он оставлял ее. Кто-нибудь, секретарь или помощник, придет и расскажет, что там в его деловом календаре, где его ждут и по какому поводу. Водитель отвезет туда, куда ему надо ехать.

Кабинеты были похожи как две капли воды. Домашний и рабочий. Одинаковые стены, шторы, мебель и ковер. Вплоть до статуэток и пресс-папье.

Пресс-папье — дурацкое слово. Кажется, жутко старомодное и теперь им никто не пользуется. Впрочем, как и предметом. Андрей Васильевич так и не смог вспомнить его назначения.

А между кабинетами разницы не было, может, немного в расположении бумаг и канцелярских принадлежностей на столе. Ну, еще шкаф с книгами: на работе — мировая и русская классика из редких коллекций с дорогими обложками, дома — тома по праву, словари и прочие рабочие материалы или наоборот, этого он тоже не помнил. Когда он задумал подобный финт с обстановкой в кабинетах, ему казалось это будет интересно и необычно.

«Подарит ощущение бесконечного времени» — сказала Лиза, радуясь всему нестандартному. В ее комнате на стене висели часы. Двенадцать одинаковых циферблатов, показывающих время с разницей в час. Она называла их «Моя бесконечность».

А у него своя бесконечность. Единое рабочее пространство. Деловое, помогающее собраться и сосредоточиться. У него даже было какое-то похожее на разумное объяснение, якобы это не просто экстравагантная выходка. Что-то наподобие: «не будет необходимости переключаться, постоянная рабочая атмосфера».

Сейчас кабинеты играли с ним злую шутку. Он терялся в реальности, забывал, где находится. Ну, и виски тоже помогало его дурачить.

Он наливал стакан за стаканом, уже не разбавляя льдом, и как молитву твердил «Егор справится. Егор раскопает».

Серьезный мужик. Нереально прозорливый опытный и умный. Именно так его рекомендовали. По очень особым делам. На хорошем счету в ФСБ. Расследует секретные дела и дела государственного масштаба.

В государственных масштабах Андрей Васильевич решал и сам. Может, закон какой принять, снять, назначить, да хоть государственный переворот учинить. За деньгами дело тоже не стоит. Весь этот серый и дурацкий городишко можно купить и продать несколько раз. Наверное, еще что-то может. У него всегда было ощущение всемогущества. Было, пока… Пока не столкнулся со смертью.

«Егор справится, Егор раскопает».

Год назад он собственными руками положил в гроб единственное и любимое дитя. Девочку Лизу. Свет в окне, смысл жизни, надежду, счастье и любовь.

Он до сих пор помнит под пальцами теплый шелк ее волос и мягкий бархат внутренней подкладки гроба.

Он не верил. Когда касался ледяного лба, когда закрывали крышку, когда гроб опустили в яму.

Она не могла умереть. Это противоестественно. Невозможно. В ней столько жизни, столько тепла и радости. Смерть просто не могла победить.

Дурацкая случайность. Глупое стечение обстоятельств. Сколько раз он говорил, чтобы она не связывалась с этими плебейками!

Лиза пошла ночевать к подруге. В замшелый периферийный район, в старую, полвека не ремонтированную хрущевку. Что-то они там учили. Что можно учить в крошечной двенадцатиметровой комнате вдвоем? Чокнутая соседка с развитым Альцгеймером забыла выключить газ. Громыхнул взрыв. Старая маразматичка всего лишь сломала позвоночник и ногу в двух местах, отлетев под древний дубовый стол. А вот девочки в соседней квартире погибли обе. Вторую он даже не помнит. Она совсем не важна. Кажется, его помощник выдал чек на похороны. А вот Лиза… Его счастье, его свет, его смысл. Сколько раз он говорил, что не нужны ей подруги из народа. Пусть их было не много. Ценник ее жизни разводил ее с так называемыми «детьми из простых семей» естественным образом. Но те, что были — пустой мусор. Совсем ей не нужны. У его Лизы такие перспективы! Такое будущее!

Андрей Васильевич как в ярком высокобюджетном фильме с известными актерами видел будущее своей дочери.

Перспективный молодой юрист по международному праву. Квартиры во всех престижных уголках земли, такие, как она любила — светлые, солнечные, в старинных домах, но с новейшими технологиями. Штуки четыре Андрей Васильевич уже приобрел. В двух его девочка даже побывала — жила, когда училась за границей.

Она красивая, деловая, занятая и счастливая…

Мужчина улыбался, довольный нарисованным будущим дочери. Потом улыбка померкла.

И какая-то полоумная старуха перечеркнула все его планы. Сгубила юную красивую жизнь, в которую он столько вложил. Сгубила все его надежды.

Он не верил.

Как в бреду, он прожил восемь месяцев. И когда в его персональный ад стали попадать люди, снова стала проникать жизнь. Нет не настоящая жизнь, не возможность на то, что еще что-то будет, не надежда на что-то хорошее, не планы на грядущее, а вкус еды, запахи, дела, которые он словно сомнамбула, словно деревянный буратино выполнял каждый день.

Тогда его жизнь перевернулась еще раз.

И теперь уже возврат был невозможен.

«Егор справится, Егор раскопает».

Однажды в толпе, безостановочно бегущей мимо высоток бизнес-центра, садясь в свою машину, он увидел ее. Свою Лизу. Нет, ему не померещилось, не обознался. Его Лиза быстро шла в толпе, уставившись сама в себя, в наушниках и со спортивной сумкой в руках. Даже кроссовки на ней были ее. Синие, потрепанные и любимые, с которыми она никак не могла расстаться. Они покупали их вместе во Франции, лет пять назад.

Андрей Васильевич кинулся в толпу, за ним рванули телохранители. Люди испугались вооруженных охранников, заподозрили что-то неладное и кинулись врассыпную. На мгновение ему показалось, что она видела его. Ее голубой прозрачный взгляд остановился на нем и скользнул мимо. Девушка поспешила дальше. Паникующая толпа мешала Андрею Васильевичу. Он отталкивал кого-то, споткнулся о самокат. Он бежал за дочерью, но она удалялась. Ее спина исчезала за силуэтами, а люди мешались под ногами, он сбил с ног какую-то тетку с авоськой, перевернул коляску с ребенком. Его служба безопасности потом улаживала инциденты. Но главное и самое ужасное, он не догнал девочку. Видела она его или все-таки нет? Ему показалось?

После этого случая безутешный отец потерял покой. Он не ошибся. Нет. Она жива. Такое вполне могло случиться. Его воображение рисовало ему тысячу возможных сценариев. И потерю памяти, и похищение, и летаргический сон.

Эксгумация засела в его голове как огромная заноза. Вскрыть могилу, раскопать, своими глазами увидеть тело или то, что от него осталось.

— Мало что там осталось. Слишком много времени прошло, — пугал специалист по эксгумации. — Могилу никто не вскрывал. Нетронутая. Экспертиза подтвердила.

— А если подкопали со стороны, из соседней и вытащили? — с паникой и безумием в глазах предположил Андрей Васильевич.

Только его высокое положение спасло от вызова психиатрической службы.

Они правы, — твердил Андрей Васильевич себе. — Что за бред! Она была мертва. Он держал ее бездыханное обожжённое тело на руках. Обожжённое до неузнаваемости, но абсолютно точно ее. Это была она.

Эксгумации он все-таки добился. Накануне процедуры в странном, похожем на дурной сон порыве он явился на кладбище. Могила утопала в цветах. По его распоряжению каждую неделю сюда привозили венки из живых лилий, корзины роз и букеты пионов. И всю зиму тоже. Его девочка любила цветы.

Андрей Васильевич долго сидел на скамеечке возле надгробия. Он всматривался в портрет на мраморе. Слезы ручьями лились по лицу. Что же такое происходит? На холмике, обведенном мраморной цветочницей, вырос куст сирени, белой с огромными лепестками. Она расточала аромат и вытесняла привезенные цветы. И до мужчины вдруг совершенно ясно дошло. Лизы там нет. Он не мог объяснить, как такое возможно. Не мог даже сам себе признаться, что поверил в колдовство, в мистику, во что угодно, хоть в куклы Вуду. Но Лизы там не было.

— Здесь уже искать-то некого, — раздался скрипучий старческий голос за спиной. Будто в подтверждении версии с колдовством. Бабулька, закутанная в черное, с клюкой и ветхой корзинкой, словно ворона, присевшая на забор, опиралась на невысокую ограду. Охрана кинулась к нему, он жестом остановил их. На бабульку он глядел словно завороженный. Откуда она знает, что Лизы там нет?

Гостья мелко трясла головой и укоризненно смотрела на мужчину:

— Искать-то надо не тут уж.

— А где? — Андрей Васильевич не узнал собственного голоса. — Где мне ее искать?

— Тело ее уже рассыпалось прахом, — продолжила старушка сердобольным голосом, обрадованная, что ее слушают. — В том воля Всевышнего, тело бренно и слабо.

Андрей Васильевич слушал, словно завороженный, смотрел на старушку, как на посланника свыше, вестника небес или ада. Он не двигался, почти не дышал, ждал, что ему откроют истину и все в его голове сложится, все встанет на свои места. Он, наконец-то, узнает Тайну.

— Тело бренно. А душа ее на небе. У Господа нашего в садах. Господь наш всемогущий защитник нам, да Дева Мария, заступница наша, — вестница снова посмотрела на Андрея Васильевича пронизывающим насквозь взглядом. — А как с небесами разговаривать-то ведаешь?

Андрей Васильевич тряхнул головой, потом отрицательно помотал гривой. Все мысли в голове перепутались. Старушка грустно тяжело вздохнула.

— Не ищи здесь ничего, нет здесь ни души, ни тела. В храм ступай, проси Господа Бога за девочку свою. Поди-ж ты и отмолишь душу ее.

Андрей Васильевич дрожал, словно облитый ледяной водой кутенок. На эксгумацию он не пошел. Ответ он знал и так. Лизиных останков в могиле не обнаружено. Как такое могло произойти, никто не сказал. Следователи и руководство кладбища недоуменно пожимало плечами.

В кабинете стало невыносимо жарко. По лбу струился пот. Рубашка прилипла к телу. Можно было позвать кого-нибудь, закрыть окно, которое он открыл, чтобы глотнуть свежего, не обработанного кондиционером воздуха, из которого распространялась духота. Но Андрей Васильевич не желал никого видеть. В одиночестве он спокойно погружался в свои мысли и страдания. Он как бесконечную пытку растягивал свои ожидания, свои надежды. Смаковал боль неизвестности. Остро чувствовал, что пока нет знаний, все еще может случиться, как ему хочется. Лиза может оказаться жива. А между тем, неизвестность мучала сильнее всего.

Егор копал уже давно. Копал яростно, старательно, с остервенением коршуна, треплющего добычу. Он обещал ему сделать все возможное и невозможное. Но информации по-прежнему было мало. За каждую крупицу новостей Андрей Васильевич был готов платить, выдавать должности, исполнять любые желания. Но пока ничего. Андрей Васильевич питал себя болью и надеждой.

Егор обязательно раскопает.