Ген хищника

Юлия Ивлиева, 2023

Сначала жертв было три. Убийца расправился с женщинами с особой жестокостью. Одна была найдена в реке, вторая – в водопаде, третья – в ущелье Абхазии. Обрезанные волосы, обезображенные лица, необычные уродливые раны на теле – все говорило об особом почерке маньяка. Но это произошло более полугода назад. Драгоценное время на поимку преступника упущено, следствие в тупике. Осталось уповать на чудо или… Методы специалиста по профайлингу Киры Вергасовой неоднозначны, непонятны, выводят из себя коллег, но они – единственное, что еще может дать результат в этом непростом деле. Очень скоро Кира убеждается, что все эти месяцы следствие двигалось не в том направлении. А после того как появилась четвертая жертва, она поняла: убийца – не просто маньяк, а самый настоящий изобретатель пыток… Почему она так уверена? Возможно, потому, что сама когда-то была в роли жертвы и знает, как ведет себя нелюдь, почувствовавший запах крови…

Глава 5

— Сергей Николаевич, мы начинаем через четыре минуты. — Девушка-администратор, с яркой бижутерией и на тонюсеньких каблучках, прикрепила к рубашке мужчины микрофон. — Вы не беспокойтесь, двигайтесь как вам удобно, микрофон хорошо закреплен и фильтрует помехи, а основной звук идет не отсюда.

— Хорошо, — рассеянно кивнул мужчина.

Небольшая современная студия местного телеканала. Это только начало. Еще интервью для газеты и двух каких-то московских журналов. Расспросов он не боялся. Его вообще не смущали каверзные вопросы, уличения, разоблачения. У него все кристально чисто, по-честному. Он переходил в политику. Сергей Николаевич Коламут, депутат Думы Краснодара. Давно к этому шел. Готовился.

В его жизни все прозрачно. Он по-честному делал бизнес, все деньги заработал сам. Начинал еще в девяностые. Тогда вообще все было смутно, опасно и непонятно. Кто как пробивался в жизни, сейчас лучше не вникать. Но и тогда у него все было нормально. Самостоятельно он набивал шишки, наступал на грабли, учился на собственных ошибках. Денег он уже заработал столько, что за всю жизнь потратить не успеет, теперь хотелось совершить что-то значимое для других людей, масштабное и полезное для своего родного Краснодарского края. Сделать то, что запомнят. У него обширная программа. Реальная. Достижимая. Коламут готов отвечать за каждое свое слово.

Но что-то его беспокоило. Неясное, непонятное, не облекаемое в слова и даже в мысли. Сверлило, как острое маленькое сверло. Вроде не особо болит, но мешает, постоянно напоминает о себе. Взгляд мужчины уткнулся в плакат с собственным изображением. Удачная фотография, на ней он выглядел серьезным, надежным, деловым и ответственным. Таким, каким хотел представляться своим избирателям. Представляться не в значении «казаться», а в значении «быть». Предприимчивый бизнесмен. Честный депутат. Хороший отец, вырастивший достойную дочь. Особенную дочь.

Екатерина Сергеевна Коламут, всего тридцати двух лет от роду, а уже заместитель Международного фонда по защите прав человека со штаб-квартирами в Кёльне и Лондоне. Дочь, которой можно гордиться. Он и гордился. Сейчас. А когда родилась… Какая разница, что он чувствовал тогда. Тогда он потерял жену. Любимую женщину. И остался один с ребенком на руках.

— У вашей девочки гипофизарный нанизм, — объявила ему врач — уставшая женщина в белом халате и в очках. — Учитывая вашу ситуацию… утрату и положение, можем вызвать службу опеки сюда.

Она говорила тихим, спокойным и сухим тоном. Он сразу не понял, о чем речь.

— Зачем службу опеки? — спросил он, не узнавая своего голоса.

— Такого ребенка тяжело растить в обычных условиях. Почти всегда таких детей сдают… э-э передают на воспитание в детский дом. А здесь еще без матери. — Она видела, Сергей Николаевич ее не понимает. Не слышит.

Он вообще ничего не понимал, после того как ему сообщили о смерти любимой Лидочки. Он не осознавал, как такое могло произойти. Не принимал. Казалось, вообще не ожидал, что у него теперь есть ребенок. Какой ребенок? Лиды нет. А ребенок есть?

— Она даун? Девочка? — наконец уточнил он. Взгляд был мутным и пустым. Полное безразличие к тому, что ему ответят.

— Нет, девочка карлик, — уточнила врач. — Все показатели в норме, здорова, дееспособна, мозг в порядке. Карлик.

— Она будет маленького роста? С короткими ножками и ручками?

— Да, — кивнула врач. Она очень ему сочувствовала, он видел это. И безумно жалела, что не смогли спасти Лиду. Она уже ничего не могла сделать. Слишком поздно привезли.

Глупая поездка. На седьмом месяце беременности им приспичило поехать к морю. Лидочке захотелось окунуться в море. Он не умел отказывать жене. Боль, кровь, она не сразу его разбудила. Пока вез по серпантину, пока искали больницу в незнакомом городе. Он уже не чаял получить ребенка.

— К черту ребенка, спасите жену. — Он внес невесомую Лиду на руках в приемный покой.

— Мы всегда спасаем мать, — просто ответила врач.

— Ваша жена скончалась. — Это было следующее, что он услышал от нее же.

Она ему сочувствовала. Наверное, поэтому не сказала, что именно особенности ребенка, непропорционально большая голова и непомерная сила, стали причиной смерти роженицы.

— Из больницы сейчас определить девочку в дом малютки будет проще. Потом сложнее, — только и сказала она. — Если передумаете растить сами. Пожалеете, что забрали. Потом будет тяжелее.

— Я заберу ее.

Врач оказалась права. Он пожалел, что не сдал ее сразу. А когда узнал о причине смерти Лиды, просто не мог видеть младенца. Красного, вечно орущего, беспокойного. Не хотел находиться с ребенком в одном доме. Не желал знать, что девочка жива. Она не имела права на жизнь.

И он сдал девочку в детский дом. Только называлось это красиво, «Интернат по воспитанию детей с особенностями», в Великобритании. И выглядело крайне достойно. Он дает дочери лучшее воспитание и образование. Не каждому карлику так везет.

Каждый месяц с его счета списывалась внушительная сумма денег, обеспечивающая ему спокойствие, сохранение достоинства и уважение тех, кто знал о его ситуации. Иногда ему присылали фото, на которых маленькая уродливая девочка играла в мячик, гуляла с собачкой, танцевала, смеялась. Он не воспринимал ее как свою дочь. Как их с Лидой плод любви. Ну разве у них мог быть такой плод любви?

Девочка росла, училась, даже приезжала на каникулы домой в Россию. Домой к нему. Он принимал ее как гостью. Важную гостью, которой уделяют много внимания, чьего общества не могут избежать. С удивлением он обнаружил, что она умная, образованная, начитанная. Екатерина Сергеевна Коламут в Британии, где она в основном жила, а потом работала в Международном фонде по защите прав человека, звалась Кэти Кол, ее ценили и уважали коллеги, у нее были поклонники ее силы воли и жизненных ценностей, ее любили друзья, даже молодой человек имелся. Она обещала их познакомить. Сергей Николаевич отмечал, что ему все интереснее проводить с ней время. Возможно, горе потери утихло. Возможно, Сергей Николаевич смирился с тем, что дочь стала виновником смерти его жены. Он признал дочь такой, как есть. Нет, не смог признать сердцем, не принимал душой, но принял разумом. Он ценил ее. Достойная выросла девочка. Умная, способная и успешная. Он хороший отец. Он все правильно сделал.

Сергей Николаевич повозился в кресле, устраиваясь поудобнее. На экране перед ним шел обратный отсчет последней минуты. Ведущая нацепила дежурную улыбку.

Но та, другая, оказалась не очень. Особенно с точки зрения общественности. Да, буквально полгода назад у него появилась вторая дочь. Вот так вот.

Когда он собрался в Думу, его жизнь стала более открытой. Из нее стали вытаскивать на свет доселе никому не известные обстоятельства. Люди не стали дожидаться феерических подробностей и скандала. Любую, самую невинную и благополучную деталь журналисты и блогеры могли вывернуть как угодно. Сергей Николаевич и целая команда специалистов вытряхивали все сами. В том свете, в котором нужно. Демонстрацию его отцовского долга в том числе.

Кэти по-европейски широко и открыто улыбалась, позировала фотографам, грамотно отвечала на вопросы. Их совместное фото не разместил только ленивый. А потом, на ступеньках офиса, он встретил другую. Довольно неприятную на вид девушку, с плохо прокрашенными волосами, в дешевых джинсах не по фигуре, в футболке с чужого плеча. Кэти ухоженная, изысканная, в идеально подобранной для нее одежде, с модной асимметричной стрижкой. Молодая, стильная, интеллигентная женщина. Даже ее особенности не сразу бросаются в глаза. А эта… На него смотрел уродец.

История казалась по сериальному примитивна. Его вторая дочь выросла в чужой семье. Его служба безопасности и нанятый сторонний детектив, которому заплатили тройной гонорар, подтвердили — дочь его. Никаких сомнений. Вот так получилось.

«Все хотели как лучше», — размышлял Сергей Николаевич. Девочка выросла в семье. Ее окружали любовью и заботой. А он не окружал. Он и к женщине, вырастившей его ребенка, не поехал. Не захотел. Просто надо было подтвердить историю, рассказанную дочерью. Что там подтверждать? Одно лицо.

Может быть, та женщина и права была в том, что девочка выросла в семье, имела настоящее детство, с мамой, папой, собакой и двором, в котором она играла.

Он такого дать не мог. А сейчас его вдруг понесло. Он кинулся компенсировать дочери то, что не состоялся для нее как отец. Для Екатерины он так не делал. Для нее уже поздно. Да ей и не нужно. А вот той, другой, нужно.

Вот здесь Коламута одолевало беспокойство. Что еще той, другой, нужно? Что от нее ожидать? Надо взглянуть правде в лицо.

— Сергей Николаевич, — начала улыбающаяся ведущая, — мы очень рады, что наша встреча состоялась…

Коламут улыбался в ответ.

Что ж. На него работает целая орава маркетологов, социологов, советчиков. Придумают, что сказать, как удачнее представить. В конце концов, теперь он дважды отец. Дважды хороший отец.