Эпизоды с исчезновением

Юлия Зобова, 2013

Когда ты относительно молод, относительно богат и хорош собой, меньше всего ожидаешь повернуться на исчезновении какой-то девчонки из клуба. Ну что она тебе? Ничего! Максим Афанасьев пережил многое, но этот незначительный эпизод (трюк, фокус) едва не свел его с ума. А дальше, почему бы не втянуть в свои детективные игры ни в чем не повинного юриста Нину Покровскую, почему бы не разворошить осиное гнездо старейшей юридической фирмы города, почему бы не потревожить несколько уважаемых людей. С каждым днем самопровозглашённый детектив и его помощница узнают все больше о пропавшей девушке, с каждым днем все ближе подбираются к ее похитителю. Или все наоборот? Ничего не узнают, только больше запутываются? Может быть стоит внимательнее присмотреться к самим себе и друг другу? Сколько эпизодов, в конце концов, нужно взрослым сообразительным людям, чтобы понять какой подарок им преподнесла судьба.

Эпизод № 2

Возле клуба Максим остановился, чтобы перевести дух и осмотреться. Где-то вокруг бешено пульсировала жизнь многомиллионного мегаполиса. Где-то, но не здесь.

В узком, немного заброшенном старом городе, в забытых, перепутанных бесконечными вихляниями переулках, было тихо, не по-московски спокойно. Здесь просто жили люди. Обычные горожане. Вдалеке от туристических тропок и больших автомобильных развязок. В получасе ходьбы от дома до метро. С маленькими, плохими магазинчиками, завистью обитателей спальных районов и теми же самыми, что у них проблемами. С той лишь разницей, что пока житель Перово или Бибирево наслаждался просторными парками, пятью продуктовыми в пешей доступности, не дорогими кафешками, настоящий, старорежимный москвич вилял в лабиринте крючковатых улиц разной степени привлекательности с мини детскими площадками размером в одно парковочное место. Машину ставил не во дворе, а в Бибирево, возле работы. Потому что, ну где работать в центре Москвы? В метель и в жару он шел в свою маленькую квартирку сомнительной планировки в ветхом, но охраняемом как памятник архитектуры, доме, где всегда было или жарко, или холодно, но никогда — комфортно. Шел мимо дорогих бутиков и ресторанов, в которые никогда бы не смог зайти со своей зарплатой (или смог, но только уж со всей сразу), мимо клубов, которые ночи на пролет грохотали из подвала музыкой, ну, не близкой ему по духу.

За исключением нуворишей, не так уж много времени проводивших в новоприобретенных квартирах, предпочитая загородную жизнь, в старой Москве обитали приятные, слегка подозрительные пенсионерки, сибариты и творческая интеллигенция. А вот для клубов такие места были просто золотой жилой.

Во-первых — престиж. Месторасположения очень важно для демонстрации респектабельности заведения. А на процент тех, кто разбирается, всегда набежит девяносто девять процентов тех, кто, услышав: «Возле метро Октябрьское поле», — манерно скривит носик. Так что, хотя когда-нибудь это превратится в атавизм, пока локация в пределах Садового кольца почти автоматически делала клуб интересным.

Во-вторых — удобство перемещения. Максим помнил времена, когда, приехав в один клуб, он оставался там почти до утра. Сейчас такое поведение не поощрялось. Любовь к перемене мест, никогда ему не понятная, давно превратилась в традицию ночной жизни. Посетить как можно больше площадок за один вечер. Ни тебе потанцевать, как положено, ни напиться со старожилами, ни подцепить приятную девчонку. Бывало, с каким-нибудь приятелем он просто заходил в заведение, приятель скептически осматривал зал, говорил что-то вроде: «Тухляк» — и они ехали в другое место. Тут или опыт, или скорость мышления или элементарные понты. Максим смиренно плелся позади прогресса, мечтая хотя бы коктейльчик перехватить. С такой стремительностью, определенно клубы не должны быть слишком далеко друг от друга. Даже сумасшедшим тусовщикам хотелось в итоге где-то остановиться. Максим мечтал всех их запереть в Клубном автобусе, чтобы страсть к поездкам не мешала развлекаться более оседлым гражданам.

И вот одно из таких заведений.

Клуб «Бра» (ночник, составная чудо — лифчика?), небольшой подвальный бар с площадкой для танцев.

Все темное, небрежное. Сквозит отчаянием. Абсолютно в тренде весенне-летнего сезона. Самое модное место этого месяца. Место, которому просто не суждено стать культовым, ибо ничего нового ни городу, ни тусовке, оно предложить не могло. Авторы интерьера нахватали верхушек со всех самых популярных направлений, погружая посетителей в сюрреалистический мир хипстерского Нью Йорка, Кубы времен расцвета Кастро, Чайна Тауна, нуара и поп-арта. Аж дыхание перехватывало от такой наглости.

Максим кивнул мрачному охраннику. Спустился по узкой лестнице на минус первый этаж.

Самое поразительное, что с полудня до десять вечера, здесь можно было еще и поесть.

Не смотря на дизайнерский эклектизм, выглядело место приятно. Лестница с устойчивыми перилами, делая три неполных оборота, упиралась в гардероб. В теплый период он был закрыт. Миновав несколько больших, в пол, зеркал в золоченых массивных рамах, посетитель попадал в первый бар. Небольшое помещение, вытянутое в сторону кухни, двери которой под вечер приходили в неистовое движение. Столиков не было. Вдоль стены тянулась длинная барная стойка темного дерева. Классические стулья возвышались над ней в почтительном удалении друг от друга. Над головой бармена нависали все известные виды бокалов, на полках заманчиво блестели бутылки алкоголя. Между ними, соперничая за взгляды посетителей, располагались мелочи типа томагавка, коробки сигар, статуэток со слониками, гавайской танцовщицей, нескольких репродукций Уорхолла и Лихтенштейна. Воздух был насыщен ароматом пивных дрожжей и лайма.

Максим, пристроившись за стойкой, подозвал официантку.

Девушка немного наклонилась вперед, внимательно заглядывая гостю в глаза.

— Здравствуйте, меня зовут Мария, чем я могу вам помочь?

Молодой человек, не взглянув, отодвинул меню.

— Очень приятно! Салат «Цезарь», пожалуйста, и администратора. Мне хотелось бы с ним переговорить.

Мария немного растерялась, занервничала.

Этого Максим никогда не понимал. Ну, вот что за повод для паники? Она ничего плохого не сделала, он не буянит, на полицейского или бандита не похож. Мало ли какие дела с администратором клуба может иметь прилично одетый мужчина. Но нет же, это вечно перекошенное подозрительным испугом лицо.

— А, по какому вопросу? — И, конечно же, этот вечно неуместный вопрос.

— По личному. — Максим обворожительно улыбнулся. Интересно, с какой скоростью его теперь обслужат?

Девушка почтительно удалилась.

«Цезарь» подали через пять минут.

Поглощая салат, молодой человек осматривался. Это место, эта стойка, за которой он вроде как провел свой пятничный вечер… Память совершила невиданное доселе предательство. Ничего. Ни единого проблеска. Он был здесь как будто впервые. Неприятное чувство — ментальная западня. Словно герой какого-нибудь фильма Девида Линча он блуждал по закоулкам памяти в поисках зацепки. Весь этот клуб был сплошной зацепкой, а его разум оставался по-прежнему безмятежно чист.

Спустя пол часа и две большие чашки кофе в сторону молодого человека направился представительный мужчина в Бриони. Краем глаза Максим следил за его неспешной прогулкой. Высокий, интересный, примерно одного с ним возраста. Одет шикарно хоть сейчас на съемки третьей части «Уолл Стрит». С таким человеком приятно иметь дело. А Бриони Максима мало, чем уступал местному. Встреча будет проходить на равных, в этом можно не сомневаться.

Мужчина подошел к стойке, уселся рядом с гостем и кивнул бармену. Тут же перед ним возникла чашка кофе.

— К сожалению, администратора сегодня нет на месте. — Он говорил бесстрастно, глядя прямо перед собой. — Я директор этого заведения и готов помочь, чем смогу.

— О! Мне предлагают гораздо более ценный мех. — Максим улыбнулся. Один возраст, одна классика, одни шутки.

Мужчина тоже улыбнулся немного расслабляясь.

— Так в чем вопрос?

— Вопрос очень деликатный. Касается закрытой вечеринки, которая проходила здесь в прошлую пятницу. Никакого отношения к самому клубу история не имеет, вопрос в том, сможете ли вы уделить мне немного времени.

Мужчина пожал плечами. Кажется, проситель появился в редкий, почти уникальный момент, когда он не был занят.

— Спрашивайте. Немного свободного времени у меня есть.

— Отлично. Для начала, по какому поводу была вечеринка?

— Меня Игорь зовут. — Директор нахмурился. — Не понял, вы не присутствовали что ли?

— Присутствовал. Физически присутствовал. Максим, кстати. — Максим замялся. — Меня кто-то из другого клуба в качестве багажа прихватил. Я помню такси, лестницу и уже здесь, много кофе.

Игорь покосился на охранника. Кажется, кого-то сегодня ожидает разнос. Не в правилах клуба, или любого приличного заведения пускать уже полумертвых гостей. Хороший гость напивается в хорошем клубе. И уж конечно его не приносят другие посетители в качестве троянского коня с пустыми карманами, но полного агрессии

Максим, сдаваясь, поднял руки вверх.

— Никаких эксцессов. Не уверен на все сто процентов, но скорее всего я пил кофе и общался с приятными людьми.

Директор вопросительно скривился.

— Ну, пьяному, наверное, все приятные. Вообще, тут была вечеринка юристов Московского юридического консорциума. На стадии организации они были более чем невыносимы. За две недели согласований и планирования у меня чуть сердечный приступ не случился. — Его передернуло от воспоминаний. — Поэтому в пятницу я сам был здесь и все контролировал. Чтобы это уроды нас же потом не засудили.

— Значит юристы… — Максим совсем поник. Этот мир был ему не знаком.

— А я вас вспомнил! — Игорь, рассмеявшись, хлопнул себя по колену.

— О Боже, и что я делал?

— Да ничего особенного. Просто до определенного градуса все здесь как будто жердь проглотили. А ты сидел в баре, заливался отходняком, потом шатался туда-сюда. Душа очевидно разговора требовала. Но и у юристов уровень алкоголя пошел в гору. Я, когда увидел с кем ты болтаешь, обалдел.

Это яркое воспоминание позволило Игорю резко сократить дистанцию в общении, что Максиму было исключительно на руку.

— Кто это был?!

— Очень известный адвокат, чье имя я просто не могу произнести в слух, не получив за это иск. И какой-то заместитель директора банка. Тоже шишка.

Так странно было слушать воспоминания о себе от абсолютно незнакомого человека. Снова нахлынуло неуютное ощущение, будто за ним наблюдали.

Максим задумчиво покачал головой, пытаясь прогнать навязчивые чувства.

— Может быть кто-то еще? Девушка…

Директор нахмурился. На лице тенью залегла неглубокая морщинка.

— Девушка… Была. Да, кажется, была девушка.

— Эта?! — Максим повернул телефон. С экрана безмятежно улыбалась красавица в желтом платье.

— Да! Так у вас что, срослось потом?! — В голосе директора послышалось простое мальчишеское любопытство.

Перед ответом Максим позволил себе паузу. Кажется, тут не было никакой дилеммы. Информация за информацию. Жизнь за любопытство.

— Не совсем. Она пропала.

— Что значит пропала? — Улыбка Игоря немного потускнела.

— Мы вместе вышли из клуба, она пошла вперед по улице, завернула за угол и пропала. Я даже имени ее не знаю, чтобы в полицию заявить.

— Думаешь… Думаешь все так серьезно? — Он поморщился. — Может просто… Не знаю, сбежала от тебя?

— Да ради Бога, если просто сбежала. Позвоню ей на работу, узнаю, что все в порядке и думать забуду. — Максим устало махнул рукой. — Делов-то! Понимаешь, а если не в порядке?

— Нда… в таком случае искать ее уже начали. Это Дарья Соломатина. Самый молодой и перспективный юрист этого тупоголового собрания. Консорциум, блин! — Игорь почти выплюнул последнее слово. — Я лучше в следующий раз здесь гей парад организую, чем разрешу этим типам снова устроить свой адов фуршет!

— Настолько все плохо было?

— Хуже! Пока ты шатался тут как призрак оперы, я выслушивал про слишком мелкую красную икру, сомнения в подлинности алкоголя и Бог еще знает, что. А потом они все как-то разом захмелели. И понеслось: разбитые тарелки, окурки везде, я даже не представлял, насколько изобретательны люди, когда не могут сфокусироваться на пепельнице! Оборванные шторы, загаженные скатерти. Сломанный стул! — Директор вошел в раж, схватившись за барный стул Максима. — Это же практически монолит! Железо и натуральное дерево, бешеных денег стоит. Вот какой нужно обладать дурью, чтобы переломить барный стул?! Юристы, блин!

— Ну, это же ущерб заведения, они должны оплатить убытки и дело с концом.

— Неделя! — Игорь почти зарычал. — Прошла уже неделя, как они получили список убытков. Пока шла подготовка меня дергали днем и ночью с любой, самой дебильной мелочью, которую официантка в состоянии решить, не то, что директор. А после вечеринки вдруг никто не хочет отвечать на мои звонки. Представляешь? Все же деловые люди, все же заняты бизнесом, в отличие от меня! — Он перевел дух, пытаясь взять себя в руки. — Ладно, извини, что-то я разошелся. Какой был вопрос?

— Если возможно, проведи для меня небольшую экскурсию, как все было в тот вечер. Я половину не помню, а то, что помню, никак не могу по полочкам разложить. Знаю, что прошу много, но, баш на баш, чувак. — Молодой человек протянул визитку со своими данными. — Могу пригодиться.

Игорь молча взял карточку и внимательно прочитал.

— «Максим Е. Афанасьев. Совладелец «Арт-дизайн-проекта КраптАфон». — Он поднял на Максима удивленный взгляд. — Чё?

Директор клуба в своей реакции выразил чувства большинства потенциальных клиентов, которые впервые брали в руки эту визитку. Прекрасная реакция. Даже пресловутое «Чё?» лучше, чем равнодушное молчание. «Чё?» — это вопрос. Вопрос порождает ответ, ответ — беседу, беседа — заказ. В этом его дизайнеры были мастера!

— Обстановку эксклюзивную делаем. По-настоящему круто и не дорого. Потому что у других или круто, но за миллион, или за сто тысяч, но жутко.

— Поня-ятно, — неуверенно протянул директор, — а у нас здесь как, круто?

Голос его был проникнут сомнением. Максиму предстояло ответить так, чтобы и экскурсия состоялась, и звучало не слишком фальшиво.

— Ну, в тренде. — Он уже заткнулся было, но не сдержался. — Как у всех.

— Да твою ж… — Игорь закатил глаза. — Ладно! — Он сунул визитку в карман. — Зайду на ваш сайт, посмотрю цены. Со скидкой в тридцать процентов мы же что-нибудь сможем себе позволить?

Итак, расценки установлены. Максим кивнул, прикинув, насколько ему нужна информация.

— Конечно, сможете, и не мало. Двадцать процентов, вообще очень выгодное предложение.

Игорь усмехнулся, но протянул руку, чтобы закрепить сделку.

— Вот и замечательно.

Для начала они подошли к охраннику.

— Добрый день, Роман. — Игорь настроился на доброжелательную волну, чтобы достопочтенный Роман не ушел в отказ. — Ты дежурил в прошлую пятницу?

— Да, Игорь Владимирович. — Охранник сосредоточился. Голос от напряжения зазвенел.

— Отлично. Скажи мне, во сколько привезли вот это тело? — Он непочтительно кивнул на Максима.

— Да что вы, Игорь Владимирович, я бы никогда не…

— Роман, мы пропустим эту часть, где «ты бы никогда» и «просто на секунду отвернулся». Я не собираюсь тебя увольнять или наказывать рублем. Говори четко и быстро. В котором часу отгрузили Максима Егоровича?

— Где-то в одиннадцать.

— Хорошо, идем дальше. — Директор отвернулся, кинув охраннику напоследок строгое предупреждение. — Пустишь еще какого-нибудь колдыря, уволю не раздумывая.

Максим и это смиренно проглотил.

— Итак, вечеринка началась в десять. Двигаемся в основной зал.

Жестом фокусника Игорь отодвинул толстую портьеру, отделявшую первый бар от остальных помещений. Молодые люди оказались в квадратном холле без определенного предназначения. Так как он действительно не рассматривался ни как курительная, ни как место для уединения, декоратор использовал универсальный вариант «библиотека графского замка». Обои с книжным принтом, уютные кресла, низкие столики с тяжелыми пепельницами, из освещения, только настольные лампы и камин. По обе стороны от нарисованного очага — двери в уборные.

Максим дернулся, оказавшись во власти пресловутого эффекта дежавю. «Уже виденная» картинка как будто дернулась и наложилась на то, что он видел сейчас. На долю секунды помещение заполнили люди. В углу целовалась парочка, на креслах развалились солидные пьяные мужики. Плотной стеной висел сизый табачный дым. Эмиль Буарак, впервые описавший этот эффект, был бы конечно не доволен. Это не дежавю. Это воспоминание, медленно, по капле просачивающееся сквозь толщу других, подобных. Максим не мог поклясться, что перед глазами возникло именно это место. В анамнезе у него были десятки клубов, сотни похожих вечеринок, целые стаи колышущихся под низкие басы тел. И только одна девушка в желтом платье. Он решительно помотал головой, прогоняя морок. Ничего конструктивного обрывки видений не несут, значит, к черту их. Вон!

Экскурсия продолжалась.

После уютного алькова, за новыми портьерами, открывался вход в основной зал. Здесь обстановка была несколько иной. Деревянный потолок с искусными резными балками, низко висящие, нуарные люстры затянутые черной и цвета шоколада вуалью, стены, украшенные чучелами и шкурами животных. Кабан, лось, волк. Зебра, леопард, медведь, соответственно. По бокам небольшие круглые столики. Стулья обиты фиолетовым велюром.

Игорь пригласил гостя к одному из них. Официантка, тенью семенившая за ними, тут же подала новую порцию кофе.

Директор, не замечая в каком смятении находится собеседник, продолжил.

— Здесь проходил фуршет и тусовка всего офисного персонала, человек пятидесяти. Здесь потом танцевали на столах, пили из горла и пытались тра… уединяться на шкурах. Слева, вход в курительную. Там роскошная вентиляция, так что десять мужиков могут хоть три часа жевать свои вонючие «Ромео и Джульетта», чем и были заняты. В основном руководство и вторая лига от случая к случаю. Они почти не вылезали в зал, пили коньяк, гоняли официантов сначала за итальянской пармой, потом за овощами, а в финале за маринованными огурчиками. Ими, как известно, двадцатичетырехлетний Мартель лучше всего занюхивать. — Его передернуло от отвращения. — Идем дальше.

Но вставать они не спешили. Игорь просто махнул рукой себе за спину. Справа от курительной виднелась еле заметная ниша.

— Там лестница, несколько зеркал и запасной выход. Такой, знаешь, будуар для девчонок. Курят там, сплетничают, поправляют что-то все время. — Он пожал плечами. — Вот все, что касается помещений клуба. Остальные — хозяйственные службы типа кухни, комнат уборщиц и охранников. Туда гости не допускаются. Не хочу, знаешь, чтобы какой-нибудь идиот себе впотьмах ноги переломал.

Игорь задумался.

— Теперь про тот вечер. Ты пришел в одиннадцать. Значит, икру еще не подали, но уже собирались. Значит, в это время я собачился с их распорядителем. Потом ты сидел в баре, глушил кофе. Это еще час. Потом пошел в народ. А народ к этому времени уже пошел тебе навстречу. — Он потер подбородок. — Значит, за точность цитат не ручаюсь, но вроде было так…

***

Игорь с удивлением смотрел на тело в баре, которое безуспешно пыталось поймать ручку кофейной чашки. Не получалось. Тело отчаялось, наклоняясь пониже, чтобы просто вдыхать пары бодрости и трезвости.

Вот интересно, кто его пустил? Он определенно не с вечеринки, юристы еще не разогрелись. Значит, каким-то образом этот человек проник в заведение, накрепко утвердившись за барной стойкой.

Директор кивнул бармену.

— Да, Игорь Владимирович?

— Платит? — Он кивнул в сторону пьяницы.

— Платит. После каждой чашки он у меня платит. — Бармен улыбнулся. — Трезвеет уже.

— Да? Ну ладно, черт с ним. Хотя следи, начнет буянить, пусть его отсюда вперед ногами выносят.

Бармен кивнул и побежал работать.

На директора надвигалась неказистая, щупленькая фигура юриста ответственного за закуски. То есть человека ответственного за вечеринку в целом у них не было, поэтому каждый раз атака на Игоря была неожиданной.

— Игорь Владимирович, давайте-ка порассуждаем об икре.

Директор незаметно закатил глаза к потолку. Икру вот-вот вынесут. Она лучшая. Почти, лучшая за сумму, одобренную их чертовым правлением. Однако человек решительно взял его за руку, уводя в сторону кухни.

— Я убежден, что произошло досадное недоразумение, но вы же понимаете, икра не может выглядеть так, как она выглядит сейчас. — Его словоблудство продолжалось не меньше получаса. Директор выпал из процесса. А тем временем, вечеринка набирала обороты.

Наконец закуски вынесли, но, момент, когда они пошли бы организму во здравие, был безвозвратно упущен. Люди, которые уже два часа глушили шампанское, заедая сигаретным дымом, совершенно по-свински напились. Когда Игорю удалось отбиться от всех «организаторов» и рассмотреть свои владения они уже были похожи на Валгаллу, что это совершенно не в формате клуба. Захмелевшие юристы развязно танцевали, обжимались по углам, разговаривали «за жизнь». Директор насчитал, только по дороге к бару, три потенциальных драки, две из которых потом «выстрелили».

В общем зале помимо перечисленной мелкой публики, находилось несколько крупных фигур с удивлением и легкой паникой, наблюдавших за своими коллегами. Игоря их присутствие удивило, но объяснение оказалось очень простым и грустным. Из курительной слышалось: «за базар», «по совести», «я те отвечаю», густо сдобренные матом. Интеллигенты из тех, кто послабее, предпочли выйти в люди, где узрели окончательное падение нравов.

Несколько девушек держались особняком. Они толи ждали момента чтобы броситься в водоворот страсти, толи правда растерялись. Однако смотреть, как девицы на пятнадцати сантиметровых шпильках тянут к коленкам куцые платьица, чтобы не разжигать в самцах огонь, было смешно. Самой скромно одетой среди них была красавица в ярко-желтом платье. Ее наряд хотя бы не нуждался в оттягивании. Кавалеров в любом случае должно было отпугивать выражение бесконечной скуки на лице. К тому же подходили к любым девушкам, иногда даже к совсем любым, но только не к ней. А вот Игорю ее лицо понравилось. Возможно, она занимала более высокий пост, чем все окружающие, но один смельчак все-таки нашелся. Тип из бара, тот, который недавно с трудом сидел на стуле, смотрел теперь на девушку, не отрываясь. Еще более странно, до этого он увлеченно болтал с одним из банкиров фирмы, плотным, немного невротичным мужчиной со следами отдышки от многолетней финансовой практики, на лице.

Игорь вернулся к курительной. Оттуда удобнее всего наблюдать за девушкой и алкашом, который сто процентов совершит к ней хотя бы один заход.

Парень действительно довольно быстро распрощался с собеседником и подошел к девушке. Сначала она была настроена скептически. Потом более доброжелательно. Потом, когда сообразила, что по странному стечению обстоятельств, он оказался одним из самых трезвых мужчин, растаяла вовсе. Парень в свою очередь быстро выполнил все требования обязательной программы: кофе, танец в дальнем объятии, коктейль, танец в близком объятии и вот они уже идут к выходу.

Игорь завистливо покачал головой. Прямо Индиана Джонс, а не мужик. Час как очнулся, а уже такую девчонку закадрил!

Между тем клуб перестал напоминать преисподнюю. Большой зал превратился в стандартную алко-тусовку.

В курительной затихли. Там медленно шел обратный процесс. Из очень пьяных, деловые люди превращались в просто пьяных, а это было уже ровно то состояние, в котором лучше всего обсуждать бизнес. Полился тихий разговор о чем-то очень далеком от сознания директора клуба: активы, банкротства, слияния, партнерства at setera.

Игорь покинул «переговорную».

В принципе, на этом содержательная часть вечера закончилась.

Начался стриптиз.

***

Речь Максима на этом тоже закончилась. Ему нечего было добавить к пересказу слов хозяина клуба. Оставалось только молчать, ожидая, когда Нина вынесет свой приговор.

Девушка не торопилась. Последние десять минут она вообще вела себя странно. Сидела, таращилась в монитор как рыба, выброшенная на берег и все. Не совсем та реакция, на которую рассчитывал рассказчик.

— Ладно, Нина, вам есть что сказать? А то мне становится слегка не по себе.

— Правда?! — Она, наконец, отмерла, но лучше от этого не стало. Даже наоборот, стало хуже. — Правда не по себе? Так же как мне, когда я поняла, о какой такой Дарье вы говорите?!

— А что собственно? Я надеялся, что вам знакомо это имя, все-таки одна профессия. — Максим пожал плечами, все еще не понимая причины ее агрессии.

— Одна профессия… И одна фирма! — Нина перешла на повышенные тона, выстреливая слова, будто из пулемета. — Я работала в «Московском юридическом консорциуме»! Два чертовых года! Хотите сказать, что не знали об этом?!

— Нина, зачем вы так орете? Знал. Вот, я признался. — Максим в недоумении пожал плечами. — Мне говорили, то вы работали после окончания МГУ в этой крутой фирме. Что за проблема-то, вообще?

— А я скажу, в чем проблема! В том, что я работала именно в той чертовой крутой фирме. Я знаю Дарью Соломатину. Она акула! Понимаешь, Максим? Акула! И уже была такой, когда я начала стажироваться. Всего на пару лет старше, а уже тогда она проглатывала оппонентов с потрохами.

— Ну и что? В вашем бизнесе все акулы. Даже лучше, что ты там работала. Это как иметь шпиона в стане врага. Ну, — он замялся, — шпиона с очень устаревшими сведениями, но все же не с чистого листа начинать. Это отличная новость на самом деле.

— На самом деле нет. Это совсем не отличная новость, по крайней мере, для тебя. Я не собираюсь никаким образом участвовать в поисках Соломатиной. Дело даже не в конкуренции, я ей совершенно не конкурент. Дело в принципах. — Нина наставила на него возмущенный перст. — Я поклялась, что близко не подойду ни к кому в этой поганой фирме и намерена сдержать свое слово.

Молодой человек побледнел. Его лицо вытянулось и застыло. Предвечерние тени залегли под глазами, подчеркивая слегка выступающие скулы и жесткую линию рта.

— Что? Что это? Превращение человека в зомби? — Нина вернулась в кресло. Она тоже чувствовала себя опустошенной, но очевидно, не настолько.

— Хорошо. — Максим встал, будто бы не собираясь спорить. — Я пойду. Пойду еще побьюсь головой о стенку. — Или все-таки собирался. — У вас, юристов принято говорить последнее слово. Я тоже скажу. Скажу и пойду. Искать акулу. Мне она, правда, такой не показалась, но вообще-то, я ничего не знаю об этой девушке. Может она и акула. А может крокодил, захлопывает свои метафорические челюсти на шее жертвы и утаскивает в реку. Не знаю. Я болтал с ней пол часа, которые уже навсегда испарились из памяти, потому что я был в дребезги пьян. Только ответь мне, «не акула», какое это все имеет отношение к тому, что она пропала? Исчезла с лица земли? Может ее убили? Люди из фирмы, которую ты так ненавидишь? Потому что. когда сотрудник такого ранга… Вообще-то любого ранга, не появляется на работе неделю, его, по меньшей мере, начинают разыскивать. Но не ее. Может быть, она в каком-нибудь подвале прикованная к батарее.

Нину передернуло.

— Но это все не важно! — Максим безнадежно махнул рукой. — Знаешь, я не Дарью все это время ищу, даже не начинал еще. Я ищу человека. Нормального человека, хотя бы одного, способного понять, что происходит, выслушать меня. И вот… не нахожу. — Он усмехнулся, театрально разведя руками. — В этом городе, кто бы ты ни был, бродяга или знаменитость, можно помереть в собственной квартире и пролежать там две недели, пока соседи не начнут жаловаться на запах. А потом еще неделю, после того как начнут. Потому что всем на всех плевать. И тебе тоже!

— А кто это говорит?! — Нина пережила за эту речь несколько эмоциональных откровений, но последним, все-таки стало возмущение. Она резко развернула монитор, так, чтобы Максим увидел свою фотографию в одной из желтых газетенок. — Ты кто, вообще, Мать Тереза? Мне секунды не потребовалось, чтобы Гугл сообразил о ком идет речь. «Известный московский тусовщик», «гроза моделей», «за один вечер Макс Афонасьев посетил четыре светских мероприятия». — Нина ехидно фыркнула. — На благородные поступки от скуки потянуло?

— А что здесь удивительного?! — Макс опешил, хотя и испытал что-то похожее на смущение. Очень старая эмоция. Ни с чем из недавнего ее сравнить не удалось. — Кто-то должен торговать лицом. Как еще, интересно фирма «по побору оптимальной гаммы плинтусов за нормальные такие бабки», может выжить на рынке? Я каждый месяц новые визитки заказываю! И знаешь, что, — он вовремя почувствовал, что все это смахивает на оправдания, — все равно! Совершенно все равно, что ты обо мне думаешь, даже если это правда. Да, я самопиарщик, прожигатель жизни, светский волокита, если такова цена прибыльного бизнеса. Знаешь, какое отношение все это имеет к пропавшей девушке? Никакого! — Он направился в сторону двери. После всего сказанного, а о некоторых словах он уже начинал жалеть, оставалось только уйти, сохранив хотя бы жалкие ошметки достоинства. Максим в метафорическом смысле рассовывал их по карманам, но все же не удержался и продолжил. — Пусть так. Пусть один бесполезный человек сделает в своей жизни хоть что-то полезное, найдет другого, пусть плохого, человека. А вы все, хорошие, занимайтесь своими делами, не пачкайтесь о нас.

Достоинство потрескалось и рассыпалось по полу.

Максим вышел на улицу и тихонько прикрыл за собой дверь.

— Вот идиот! Зачем начал оправдываться? Как в детском саду, ей Богу. — Он качал головой, спускаясь вниз по ступенькам.

Тихий московский дворик погружался в сумерки.

Молодой человек бесцельно побрел в сторону метро.

***

В звенящей от только что произошедшей ссоры, тишине, Нина просидела некоторое время, бесцельно глядя в монитор. На экране застыло веселое, улыбающееся лицо Максима. Смотрелся он хорошо. Холеный, уверенный в себе мужчина лет тридцати. В жизни, по крайней мере сегодня, он выглядел немного старше. Возможно из-за мешков под глазами, возможно из-за общего напряжения. Улыбка тоже шла ему гораздо больше, чем хмурое выражение лица, от которого между бровями моментально залегла сердитая складка. Девушка тоже нахмурилась и, свернув окно с его фотографией, потянулась к папке с делом одного из клиентов. Скучным, типовым, очередным унылым разводом. Хотя, в отличие от некоторых, этот человек точно знал, что хотел, а чего не хотел. Вот пример честных отношений юриста и клиента.

Нина со вздохом открыла парку. С первого же файла на нее подозрительно зыркнуло злое, надменное, не симпатичное лицо.

— Вот блин! — Девушка скривилась. — Ладно, почитаем, осуждать людей не в моей компетенции.

Около получаса она безуспешно, но старательно пыталась вникнуть в перипетии сложных взаимоотношении этого гоблина и его бывшей, тоже довольно малоприятной, жены. По всему выходило, что оба они хотели от жизни все. Все, принадлежащее бывшему супругу. Расставание планировалось кровавое, в лучших традициях передачи «Окна».

Девушка сжалась, отчетливо представляя грядущие разборки. Взгляд снова, уже в который раз стрельнул в сторону свернутого окна.

Наконец она не выдержала и снова открыла страницу. Максим выглядел все так же безмятежно. Что же заставило этого человека, человека с гораздо более интересной жизнью, чем у нее, так повернуться на незначительном, в общем-то, эпизоде. Ну, подумаешь, девица провернула трюк с исчезновением. Мало что ли девиц? Никогда не видел женских трюков? Это ведь классика! Богатый, известный мужик и не принципиальная дама. Теперь, пока он будет ее искать, влюбится по самые гланды, еще бы, такое приключение в нашем шумном, безынициативном мире. Она, конечно, скоро найдется. Упадет в его объятия и…

— Как-то… — Нина потерла виски. Голова начинала болеть. Подступала медленной, ноющей старушкой с клюкой. Скоро затечет шея, нальются тяжестью виски, а затылок начнет клевать толстая, тупая палка. Бум, бум… — И все равно как-то нелогично.

Девушка отбросила все эти «бум-бум», надо отвлечься. Так уж случилось, что этим вечером лучше всего ее отвлекает Максим Афанасьев.

Она задумчиво перебирала пальцами буквы на его визитке.

Допустим, самого Максима она конечно не знает. Что там происходит в его странной голове? Но Даша… Вместе, над одним проектом, они не работали никогда. Нина была стажером, когда Соломатина уже прошла этот круг ада и уверенно закрепилась в должности ведущего юриста. Но даже по обрывочным, тщательно вымаранным из памяти следам пребывания в «МЮК», девушка могла сказать, какой тогда была Дарья Соломатина. Уверенная, жесткая, целеустремленная. Такие как она не убивают за карьеру, не ходят по головам. Люди перед ними сами расступаются. Потому что, никто на самом деле не хочет попасть под бульдозер. И вот, теперь Нина пыталась представить себе, что такая девушка вдруг заморочилась, чтобы организовать перед Максимом Афанасьевым этот сложный, многоходовый трюк.

— Невозможно! — Она растерянно покачала головой, снова пристально рассматривая молодого человека. Хорош. Очень хорош. Красивый, богатый, знаменитый. В принципе…

Нина усмехнулась. Нет, он прав, здесь точно что-то не так. Для Соломатиной определенно недостаточно хорош. Не так уж и красив, не Бред Питт. Не настолько богат, как можно было бы мечтать. Совладелец фирмы — не тот уровень, который могла позволить себе Даша. А что касается знаменитости, тут ситуация вообще была исключительно странной.

Нина выбрала страницу с его биографией и принялась внимательно читать.

«Максим Е.Афанасьев, совладелец «Арт-дизайн-проекта КраптАфон». Тридцать пять лет, разведен, детей нет.

***

Во двор обыкновенно панельной пятиэтажки въехала машина. Она плавно подкатила к одному из дальних подъездов и припарковалась так, чтобы никому не мешать, но при необходимости быстро скрыться в арке, влившись в общий неразличимый поток гудящего Кутузовского проспекта.

Водитель обернулся к пассажиру на заднем сиденье.

— Я поеду?

Пассажир отрицательно покачал головой. Он выглядел сосредоточенным и отстраненным.

— Нет, подожди меня здесь. Я на пять — десять минут. Счетчик можешь не выключать.

— Я не о счетчике волнуюсь. — Пробурчал таксист, поерзав в кресле. Чувствовал он себя крайне неуютно.

Пассажир остановился. Он как раз натягивал на себя рабочую спецовку поверх рубашки. Последняя реплика его явно озадачила.

— А о чем тогда?

Таксист, бородатый южанин средних лет напряженно улыбнулся.

— Как-то… Глухой двор, парень приличный переодевается в такси, коробка эта… — Он кивнул на багаж. — Как в Терминаторе, когда у Шварца была коробка с цветами, а в ней калаш.

— Не калаш там был.

— Ну и фиг с ним тогда.

Парень закончил свое перевоплощение, натянул на глаза кепку, прихватил коробку и открыл дверь машины.

— Подожди меня, хорошо? Я тебе самое дорогое оставляю, пиджак.

Таксист уныло кивнул.

Молодой человек бодро выскочил из машины и направился к подъезду.

***

Любовь Петровна всегда подозревала, что будет умерщвлена в собственной квартире, непременно при попытке ограбления. Неудачной, потому что на защиту собственности и жизни не жалко, тем более, когда жизнь эта по-справедливости покинет и воришку.

И вот, час настал.

Бойкая, 79-летняя старушка на цыпочках подкралась к входной двери. По квартире продолжало разливаться настойчивое треньканье звонка.

Любовь Петровна посмотрела в глазок.

У двери мялся мужичек в какой-то расписной кепке, спецовке и джинсах. В руках большая коробка.

«Оружие», — промелькнула шальная мысль. Хорошо, что у нее железная дверь. Не всяким ружьем прошибет, не то что пистолетом.

— Ты кто? Я вызываю милицию! — Старушкин голос почти не дрожал.

— Вызывайте. — Голос грабителя тоже прозвучал достаточно твердо. Даже равнодушно. — Я пиццу принес.

— Что? — Любовь Петровна растерялась. — Какую пиццу?

— С беконом и грибами. Как заказывали.

— Я ничего не заказывала! — Старушка немного расслабилась. Не типичный грабитель, но суть не меняется. С нее все равно хотят получить деньги за какую-то ерунду.

— А я не вам принес. — Паренек зашуршал бумажками. — Это в 32 квартиру. Для Соминой.

— Соломатиной! Фамилию перепутали. Для Дашки это!

— Да мне все равно. — Курьер определенно скучал. — Она дверь не открывает. Не знаете, в чем дело? Заказ-то стынет.

Любовь Петровна задумалась. Она слышала кое-что о пицце, но действовать в направлении заказа не решалась, хотя весь дом был завален листовками с соблазнительными картинками. Были причины подозревать, что пиццы эти вытащат у нее слишком много информации. Личной информации. А Любовь Петровна предпочитала, чтобы никто кроме участкового и поликлиники ее номер телефона не знал. Теперь перед ней был, возможно, единственный шанс удовлетворить многолетнее любопытство, не поступаясь принципами конфиденциальности.

— Ее нет!

— Как нет?! — Курьер обалдело таращился на говорящую дверь. — Заказ-то есть!

— Да, странно. Но Дашки нет. Уже неделю не появляется. Наверное, в командировку умотала, или на Канары. — Откуда взялись Канары непонятно. Очевидно, так в сознании пенсионерки называлось самое запредельно дорогое и незаслуженное место отдыха.

— Блин! Менеджер перепутала. — Парень снова обратился к бумажке. — Дом 6, корпус 2, квартира 32. Правильно?

— Вроде да, но фамилия-то не правильная. — Ошиблась ваша менаджер. Дашки нет, я точно знаю.

В том, что касается чужой безопасности, Любовь Петровна не была так щепетильна. Собственно, ничего дурного она не заподозрила, захваченная внезапной идеей овладеть пиццей.

Курьер явно растерялся. Однако единственно верная мысль будто просочилась в его голову через плотно запертую железную дверь.

Он посмотрел на квартиру Соломатиной, на квартиру старушки, на пиццу.

— Хотите забрать?

— Я платить не буду. У меня пенсия маленькая. — Вообще-то, она бы заплатила. Цены, судя по листовкам не велики, такого удовольствия определенно стоят.

— Да не надо платить. — Парень пожал плечами. — Мы этот заказ теперь все равно не найдем. Наверное, с самого начала записали неправильно. Менеджер виновата, сама и оплатит. Берите.

— А ты себе взять не хочешь? — Любовь Петровна уже было потянулась к замку, но подозрительность пересилила.

— Она у меня уже вот где, пицца ваша. — Курьер показал ребром ладони на горло.

— И то верно, сынок, и то верно. Я дверь на цепочке оставлю, в щель просунь.

Парень усмехнулся, но кивнул.

— Хорошо, бабуль, просуну. Кушайте на здоровье.

Дверь заскрипела тремя плохо смазанными (тоже в стратегических целях) замками, отворилась сантиметров на десять и повисла на цепочке. Курьер просунул коробку с пиццей, отсалютовал и быстро сбежал по лестнице.

Любовь Петровна отнесла трофей на кухню. Впервые за долгие годы у нее было ощущение, что система дала сбой. Все-таки, мечты, какими бы они не были у одинокой 79 летней дамы, сбываются.

Курьер вышел из подъезда, направился к машине. Нервный водитель быстро выплюнул сигарету и юркнул на сиденье. Стягивая с головы кепку, молодой человек оглянулся на темные окна квартиры 32.

Никого.

Уже неделю никого.

Максим сел в машину, кивнул водителю. Автомобиль тихо покинул двор.

Теперь, когда исчезновение девушки нельзя подвергнуть сомнению, необходимо собрать о ней как можно больше информации.

О ней и ее фирме.

***

Если продвигаться большими шагами снизу-вверх, то иерархия «Московского юридического консорциума» выглядела следующим образом.

На самой нижней ступени юристы, которые проходят стажировку на последних курсах университета. Это пока еще не место в фирме, не ставка, даже не зарплата. Это обещание. Щедрое обещание, за которое голодные до работы с крупными гонорарами мальчики и девочки готовы забивать друг друга железными прутьями. Это тонны бумажной работы, постоянный (на самом деле беспрерывный) страх совершить ошибку, что при запутанности и обилии поправок к нашему законодательству никогда не беспочвенно, даже если ты маститый юрист, а не просто выпускник с вечно орущим наставником за спиной. Хотя, наставники — редкость. Большинство фирм просто кидают стажеров в самое пекло процессов. Жизнь покажет, кто выплывет, а кто пойдет ко дну с кипой неправильно заполненных бумаг, привязанных к шее.

Следующая ступень — непосредственно юристы фирмы. Порядка пятидесяти человек. Кажется, что цифра внушительная, особенно если представить себе пятьдесят хорошо одетых мужчин и женщин с очень озабоченным, одним на всех, выражением лица и кругами под глазами размером с Садовое кольцо. Все эти панды прилично зарабатывают, но тратить деньги не успевают. Даже на хороший тональный крем. С восьми до восьми они пропадают на работе, по два часа добираясь на новых машинах до офиса и обратно. Каждый юрист этой фирмы (конечно, если он не хотел показаться странным) в первый год работы покупал себе новый автомобиль. Как правило, в кредит. Как правило, мазду или вольво, в зависимости от половой принадлежности. По-человечески их можно было понять. После двух лет стажировки, когда семьдесят процентов тех, кто пришел с тобой плечом к плечу толкаясь наверх, оказались за дверью без объяснения причин, хочется как-то расслабиться. Поощрить себя. Подать, наконец, заявку на успешную жизнь.

Визитки автосалонов стояли на ресепшене «Московского юридического консорциума» на специальной стоечке.

Ступенью выше — почетные работники, Старшие юристы. Те, кто стоял у руля не каких-то жалких пять-десять, а больше, гораздо больше, десять-пятнадцать лет. Старые работники. Надежные словно механизм швейцарских часов. Они знали все и всех: судей, прокуроров, чиновников. Они не позволяли себе глупостей, как бывало иногда у молодых, борзых дельцов. Всегда действовали по закону, презирая пошлости типа взяток. К чему, если кредит за машину выплачен, дом и квартира куплены, дети — жены устроены. Иногда, даже чаще чем некоторые представляют, бизнес родственников был более успешен и доходен, чем собственная скучная карьера. Но, кто виноват, что жизнь сложилась именно так? Они не жаловались, продолжая смиренно получать свои скромные зарплаты, не ропща на судьбу. Таких мастодонтов было всего человек двадцать. Они прекрасно обучали и подтаскивали нижестоящих сотрудников, однако, сами тоже мало что решали.

Следующая ступенька, уже покрытая настоящим золотом, члены правления фирмы. Не из тех, кто родился с серебряной ложкой во рту, а из тех, кто еще в начале девяностых понял, что рано или поздно юрист может понадобиться каждому гражданину бывшего советского союза. Как эта мысль могла прийти им в голову тогда, загадка. Насколько они оказались правы, демонстрирует само наше общество, все активнее отстаивая свои интересы, порой очень спорные, в суде. Как же приятно им всем теперь было писать на своих визитках год основания фирмы, 1992. Двадцать один год в профессии. Двадцать один год на коне. Триумф! Заслуженные каждодневной рутинной работой лавры. Каждый этот год как будто превращался в столбик крепкого, высокого забора, что охранял их о конкурентов. «Наши цены именно такие, господа. Вы вполне можете обратиться в другую фирму. Естественно вам так же предоставят высококвалифицированные услуги. — Легкая неуверенность в голосе. — Сколько они, пять лет на рынке? Семь? Ну, за это время можно найти хороших юристов. Наверное, можно. Я не знаю, честно говоря. Мои сотрудники работают тут уже по пятнадцать — двадцать лет, мы как семья. Но вы уж попытайте счастье» После такого господа как-то волей-неволей задумывались, так ли дорого 13 000 в час в обмен на несколько лет свободы, собственного ребенка или чтобы «эта стерва не получила ни копейки».

И, наконец — вершина. Маковка на торте. Совладельцы фирмы. Всего три человека. Вершители судеб своего маленького, запертого под стеклянной крышей Башни 2000, муравейника. Собственно, консорциум, потому что двадцать лет назад три маленькие юридические фирмы, тонущие от отсутствия клиентов и мнимой конкуренции друг с другом, приняли стратегическое решение объединиться, чтобы дальше плыть вместе. До тех пор, пока основная волна кризиса не спадет. Поэтому — консорциум. Союз, где ключевое слово — временный. Но это же Россия, страна, где самой постоянным является нечто временное.

Сначала три партнера хотели полюбовно расстаться в 1998. Договорились за год, перевели все активы в доллары, чтобы веселее было делить и принялись ждать нового 1999 года, когда неожиданно грянул кризис. Сидя среди пачек не родной валюты, рассованных по всему кабинету, трое партнеров с отвисшими челюстями смотрели телевизор. По телевизору показывали закрытые обменные пункты, счастливых наварившихся и огромные толпы простых людей с осунувшимися, в один миг постаревшими лицами. Вся страна в один миг постарела. В очередной раз простых людей облапошили, оставили без средств к существованию. Это потом партнеры хлопали дорогим шампанским, прославляя свое трио. Потом говорили сотрудникам, что им нечего бояться, что дальновидность и верное прогнозирование спасло их от неминуемого разорения. Все потом. Пока был только шок с многократным «повезло». На время идея разойтись отодвинулась на задний план.

За тревожными девяностыми последовали сытые нулевые. Сотни и сотни тысяч юристов со свеженькими дипломами наводнили рынки кадровых услуг. Партнеры вновь задумались о разрыве. Причем теперь именно в таком, негативном ключе, потому что десять жирных лет в отсутствие внешнего врага позволило им слишком детально рассмотреть недостатки друг друга. Словно старые ворчливые супруги они устраивали скандалы из-за светлого волоса и следов помады на воротничке. Но десять лет означали наступление 2008. Три постаревших, поменявших молодость на лоск мужчины, опять взглянули на свой союз по — новому. Деловое соглашение, подписанное в 1992, было пересмотрено. Со слезами счастья на глазах они поклялись друг другу в верности и не стяжательстве.

Хеппи энд.

Такой показалась Максиму грубая, похожая на пирамиду Маслоу, схема «МЮК». Естественно в реальности все было гораздо сложнее. Вот, например, те пятьдесят юристов, не все были так уж забиты и замучены работой. Существовала иерархия внутри каждой ступени. Максимально простая в своей логике. Те, кто только достиг мечты, распрощался со стажировкой, бодро выплачивая кредит за тачку, все равно находились в самом низу, загруженные все той же бумажной волокитой и грошовыми войнами ПБЮЛОВ.

Дальше, те, кто в середине. Дела интереснее и богаче, очень твердая заявка на безбедную, счастливую жизнь. И, наконец — приближенные. Те, кому пару шагов осталось до восхождения на Олимп. Надо понимать, конечно, что Старших юристов было всего двадцать. Всего и всегда. Но они все еще оставались людьми. Теми, которые умирают, уходят на пенсию, улетают на Канары, переселяются в загородные австрийские шале. Чудесными, в общем, людьми, которым до зубного скрежета надоело быть юристами. Освободившееся место занимал кто-то из листа ожидания. Самый достойный. Самый умный.

Именно такой была приближенная Дарья Соломатина. Самая молодая, единственная женщина из претендентов. Без пяти минут Старший юрист «МЮК».

Судя по краткой информации, взятой с сайта, она занималась в основном разводами, сделками с элитной недвижимостью и прочили вопросами семейного, жилищного, земельного права.

Максим закрыл текст и вывел на монитор изображение Дарьи. Яркая брюнетка с голубыми глазами, высокими скулами, полными, словно алый подарочный бантик, губами. Совершенно незнакомый человек. С такой строгой, затянутой под воротничок, всегда готовой принять вызов, он вряд ли решил бы завязать разговор. Кое в чем Нина была права. Он, со всеми своими тусовками и битвой за клиентов, не подходит на роль кавалера для такой дамы.

Так рассуждал трезвый Максим. Пьяному, очевидно, море по колено. Может быть, поэтому она с ним пошла. Ему ведь было совершенно все равно, сколько степеней МБА пылится на ее полке.

Максим покачал головой, закрывая Интернет.

Все. На сегодня хватит. У него в глазах двоится от специфической терминологии и юридической казуистики.

Он откинулся на кресле, потянулся, осматривая помещение. Квартира погрузилась в полумрак. Напольные часы, выполненные в стиле барокко, со светодиодными стрелками, показывали почти десять. Время ужинать, смотреть какой-нибудь фильм, спать. Но ни на кухню, ни к шкафу с дисками молодой человек не пошел. Он просто сидел в темноте. Смотрел, как флуоресцентные стрелки отмеряют секунды, думал, что делать дальше. Секунда заканчивались минутами, минуты отстукивали часы.

Около двенадцати Максим заснул.

***

Понедельник, одиннадцать часов утра.

В небольших ресторанчиках в центре города только что начался бизнес ланч. Основная масса посетителей еще не появилась. Они придут в час, может быть в два. Непрерывным, скучным потоком хлынут в щедро распахнутые двери. Все закажут суши-бокс с зеленым чаем. Кто-то попросит хлеб, кто-то дополнительную чашку кофе, кто-то австралийский бифштекс средней прожарки с трюфелями.

Обязательно пошутят с замотанными официантками, задержат их, тщательно пересчитывая сдачу, погонят в другой конец кафе за десятью рублями, которые забыл доложить кассир. Потом засунут мелочь в самый тугой отсек книжечки со счетом и отправятся по своим делам, проклинаемые как за свои мелкие чаевые, так и за их отсутствие. В общем, пока самая горячая пора не началась. Можно было насладиться относительной тишиной, приятным обслуживанием, полезной компанией.

Нужного человека Нина увидела еще с улицы. Он сидел, уткнувшись в ноутбук, полностью игнорируя реальность. На столе выстроилась батарея тарелок и чашек, которые почему-то никто не убрал.

Девушка проскользнула мимо стеклянной витрины. Действовать нужно быстро, чтобы не дать себе опомнится. Обмануть здравый смысл.

Момент был по-настоящему тяжелый. Она только что закончила очередное дело о разводе. Получила гонорар. Получила одобрительный взгляд судьи. Злобный, полный ненависти взгляд от поверженной стороны и вялое рукопожатие стороны выигравшей. Никакого удовлетворения от проделанной работы не наблюдалось. Ожидать его было странно, учитывая, что в последнее время люди, расставаясь, грызлись даже не за квартиры. Нет, прошли времена, когда москвичей портил квартирный вопрос. Теперь это был вопрос мебели. И не той мебели, которая стоит как некоторые квартиры, а совершенно обычной, только что не икеевской.

Нину аж передернуло от воспоминаний. До сих пор перед глазами стояло глубоко возмущенное лицо ответчицы, уверяющей, что она никогда бы не посмела царапать почти новый кухонный гарнитур в целях снижения его продажной стоимости. Невыносимая мелочность бытия угнетала.

Возможно, по этой причине весь вечер и все утро ее мысли не покидал вчерашний странный гость.

Не давая себе опомниться, Нина потянулась к двери. Она уже придумала железные аргументы, чтобы оказаться здесь. Отступать никаких сил не осталось.

Колокольчик на двери звякнул. Майское тепло сменилось уютной кондиционированной свежестью и нежной, льющейся с потолка, музыкой.

Подошла хостес, мило интересуясь, куда гостья предпочитает присесть. Нина указала на занятый столик, попросив, чтобы сразу принесли самую большую чашку кофе.

К столику тем временем робко направилась официантка. Определенно это был не первый ее маневр в ту сторону. Но стоило ей приблизиться, молодой человек хватался за чашку, словно это была его последняя надежда.

Нина усмехнулась и подошла.

— Можно присесть?

Максим дернулся.

— Что? — Несколько секунд он моргал. — Что вы здесь делаете?

Нина не ответила.

Не дожидаясь приглашения, она опустилась в кресло.

Кофе подали тут же.

— Вы выглядите как-то по-другому… — Молодой человек нахмурился.

Юрист была одета дорого и со вкусом, наличия которого он в ней никак не подозревал. Светлая шелковая блузка, приталенный жилет, юбка-карандаш, классические лодочки на высоком каблуке.

— Вам нравится?

— Не уверен. — Выглядела она просто восхитительно. Сдержанный макияж, выпрямленные, длинные волосы, забранные в аккуратный хвост. Вчера, в джинсах и кедах она производила впечатление человека, с которым легко работать вместе. Но, вроде бы они так и не стали работать вместе. — Это ради нашей встречи?

Девушка улыбнулась, покачав головой.

— Какая самонадеянность. Ради судьи. Утреннее заседание. Для нашей встречи стоило бы, наверное, только шубу на голое тело накинуть.

— О, давайте сразу договоримся на вечер по адресу…

— Вы, кажется, не понимаете сарказм. — Девушка презрительно вскинула подбородок.

— Понимаю. А вы? — Максим приторно улыбнулся.

На минуту над столиком повисло осязаемое ледяное молчание.

— Ладно. — Молодой человек сдался первым. — Чем обязан? Вы выбрали неудачное место для ланча или это подстроенная встреча?

— Почему подстроенная? Просто встреча. — Нина пожала плечами, однако, было заметно, что она немного смущена.

— Потому что для просто встречи вам понадобилось бы позвонить в мой офис, узнать, где именно я предпочитаю перекусывать, а это тоже не просто, секретарша у меня — кремень. И все вместо того, чтобы позвонить на сотовый, который записан на визитке прямо под рабочим.

— Прекрасно, мистер Холмс. Вы меня уделали! — Девушка покраснела и от этого разозлилась. Дурацкая идея произвести впечатление оказалась очень дурацкой. — Теперь можно перейти к делу?

— О Боже, да! Я рад, что есть какое-то дело. — Он улыбнулся, призывая к примирению. — Давайте на «ты», если можно. Мы вроде в пятницу достаточно успели друг друга оскорбить, чтобы считаться близкими знакомыми.

— Согласна. — Нина тряхнула головой, приводя мысли в порядок. — Значит, по существу: Дарья Соломатина на самом деле пропала.

Максим беспомощно развел руками.

— Мы ведь сейчас не будем ваше самолюбие тешить? То есть, можно чуть-чуть попозже?

— Не слишком оттягивайте.…вай. Оттягивай.

— Хорошо. Я узнала это следующим образом. Позвонила ее родителям в Канны. Ее родители живут в Каннах. — Девушка проследила за тем, как он кивнул, усваивая информацию. — Сказала, что мы учились вместе и собираемся на встречу выпускников. Просила номер мобильника. Мама продиктовала номер, но предупредила, что дочка уехала в командировку в США, на конференцию. И… Внимание, это ей сказала не сама дочь, а представители ее фирмы. Правда, не известно кто конкретно.

— Круто! А она не удивилась, что номер телефона в Каннах оказалось найти легче, чем мобильник известного юриста.

— Не удивилась. Святая женщина.

— Нда…

— Дальше. Я позвонила в «МЮК», представилась кем-то с Рублевки и пожелала говорить с госпожой Соломатиной о своем самом дорогостоящем и секретном разводе в истории разводов. Личный помощник так же сказал, что она в отъезде. В Швейцарии, о чем неделю назад его уведомило руководство. К сожалению, так же неизвестно, кто именно. На просьбу перезвонить, как-то связаться и прочее, я получила кучу рекомендаций к другим юристам этой компании. Странно, да?

— Что странно?

— Ну, я же взбалмошная девица с кучей денег и твердым желание говорить только с Соломатиной, ведь она делала развод моей подруге, которая теперь отделывает раковину на кухне кристаллами Своровски. Таким людям не отказывают. По-хорошему, Дарье должны были передать мой телефон сегодня же. Она бы позвонила и порекомендовала самого лучшего юриста фирмы. Понимаешь?

— Понимаю. Все что угодно, лишь бы не сорвалась с крючка.

— В точку. А тут, можно сказать отфутболили. Получается, госпожа Соломатина слишком стремительно перемещается между США и Швейцарией.

Молодой человек задумчиво кивнул.

— И Канарами.

— А?

Максим кратко пересказал обстоятельства встречи с Любовь Петровной и сделанных выводах.

— Отлично, уже между тремя странами. Ладно, последнее — определенно плод воображения, но первые две прозвучали из официальных источников. Однако, ни на одном рейсе, начиная с прошлой пятницы по сегодняшний день, Соломатина не была зарегистрирована.

— Ты и это проверила? — Максим был искренне поражен.

Нина внимательно посмотрела на него.

— Ну да! Ты только подумай, продолжив свои рассуждения прямо сейчас, я обвиню очень влиятельных, богатых людей, по меньшей мере, в сокрытии человека. А может быть, в чем похуже. Это нужно делать на основе твоей интуиции или по предсказаниям рун, может быть?

— Ладно-ладно. Я понял. — Он показал, что сдается. — Вывод сделан. Был человек, нет человека.

— Да. Но мы не будем драматизировать. — Нина закусила губу. — Я позвонила своим знакомым в полицию. Они сообщат если кто-нибудь подаст заявление о ее пропаже. Или если обнаружат неопознанный, подходящий труп.

Максим шумно вдохнул.

— Как же я рад, что мы не драматизируем.

— А что? — Нина пожала плечами. — Ты понимаешь, что кроме какого-то человека в «МЮК» о том, что она пропала, знаем только мы.

— Какого-то человека…

— Да. Того, кто позвонил ее родителям. Того, кто предупредил личного помощника. Того, который подстраховался вроде бы со всех сторон. Не предусмотрел только пронырливого, приставучего поклонника.

— Я не поклонник! — Максим возмущенно зашипел. — Просто неравнодушный человек. А ты сама, кстати! Что случилось за два дня, отчего Нина Покровская так рьяно взялась искать акулу юридического бизнеса из самой презираемой на свете фирмы?

— Вот это и случилось. — Нина ухмыльнулась. — Можно обойтись без: «Я просто неравнодушный человек»?

— Не посмел бы о тебе так подумать.

— Да пожалуйста! Что касается фирмы, там официально, все козлы. Даша забралась высоко, но не настолько, чтобы ее берегли, доведись узнать информацию, не предназначенную для ее ушей. Она что-то пронюхала и попробовала этой информацией распорядиться. Вопрос только в том, сколько человек в курсе происходящего и конечно, что вообще происходит.

— А почему ты не рассматриваешь клиентов?

— Потому что забралась она конечно не так высоко, но приносила очень крепкий, стабильный доход. Создала себе репутацию. Никто не удивляется теперь, если говорят, «моим разводом должна заниматься только Соломатина, и никто другой». Это дорогого стоит. К тому же ее хотели ввести в штат старейшин. На три года раньше срока, просто прорыв для «МЮК». Я хочу сказать, что пропади такой специалист… Да что там, задержись она утром в понедельник на пару часов, ее уже искали бы с собаками по плану «перехват».

— То есть, ты уверена, что в этом замешаны люди из «МЮК»? Это не твое личное желание пустить всех этих подонков на колбасу?

— Максим, давай в последний раз. Вот представь себе, что ты умер, лежишь, разлагаешься в своей стильной квартире. Как скоро тебя обнаружат?

— Ты действительно заставляешь меня мыслить в позитивном ключе. Ну, так, с родителями мы общаемся раз в неделю, но полторы они бы подождали, перед тем как поднимать панику.

— Нет, используй имеющийся алгоритм.

— ОК. Родители и работа исключаются. Так, друзья только по телефону. Виталик, партнер по бизнесу, забил бы на месяц как минимум, потом да, запаниковал. Ни меня, ни статей в газетах, как так? Мама выдержала бы тоже не больше месяца, но они далеко живут, приехать смогли бы через полтора. А еще почтальон и… О Боже! — Максим в ужасе посмотрел на Нину. — Меня нашел бы курьер из пиццерии. Мои самые стабильные отношения за последние три года с пиццерией «Веселая помидорка». Или соседи, по запаху. Мое самое стабильное состояние всю жизнь — хороший запах.

— Не плачь. — Девушка пожала плечами. — Меня нашли бы клиенты. Всех все равно не обзвонить. Зато по запаху — никогда. Под квартирой шаурмячная.

Максим вяло скривился.

— Ужас какой. Ладно, партнер. Что делать будем?

— После того как ты оплатишь два часа работы вчера, один сегодня и мой заказ, просто потому что ты платишь мне за работу, да?

— Естественно!

— Я расскажу тебе план. Очень хороший план наших действий. — Нина бойко улыбнулась.

— Ладно. Здесь или у тебя в офисе?

— Пока здесь. — Нина украдкой подозвала официантку. — Бифштекс сильной прожарки, пожалуйста, и овощи гриль на гарнир.

***

Два часа спустя молодые люди прогуливались по Багратионовскому мосту в сторону набережной Тараса Шевченко.

Из всех пешеходных мостов в Москве, этот Нина любила меньше всего. Не такой впечатляющий как Пушкинский или Патриарший, не такой интересный как Киевский. В общем, пустой, большой, с вечно заляпанными панорамными окнами из голубоватого стекла, странным освещением, неработающими горизонтальными травалаторами. Сегодня она первый раз попала на медленно ползущую ленту. Почему-то возникла ассоциация, с конвейером. Нина уже приготовилась увидеть в конце сурового мужика в рабочей одежде, который сует пассажиров в большой холщевый мешок. Упаковщик. Его не оказалось и колорита не прибавилось.

Но это, потому что все рано или поздно приедается. Представьте себе 1997 год, первой ласточкой, знаменующей саму возможность в обозримом будущем увидеть новый облик города, стало открытие Багратионовского моста к 850 летию Москвы. Будто огромный хайтековский орел он раскинул свои синие крылья по обе стороны реки, безмятежно возвышаясь над тем, чему прочили стать «вечной стройкой».

А началось все гораздо раньше.

1992 год. Страна в шоке, все в шоке, есть нечего. Слова «престиж» и «перспектива» в основном произносятся людьми, чей престиж зиждется на первых отжатых путем рэкета капиталах, а перспектива выглядит туманной и скорее печальной. В такое время возникает идея построить город будущего. Город стекла и бетона, московские финансовые джунгли, небоскребы ничем не уступающие, а вообще-то превосходящие Нью Йоркские по высоте, красоте и разнообразию. Поверить в эту авантюру было сложно. Долгие четыре года инвесторы не верили. Проект, разработанный коллективом архитекторов во главе с Борисом Торхом, переосмысливался и редактировался. Следующие четыре года стали временем стагнации. Проект подвергся жесткому пересмотру в результате которого стал значительно скромнее. Высота башен теперь не могла превышать сорок четыре этажа, количество объектов снизилось, а построить хоть что-то планировали не раньше 2007 года.

Первая башня, Башня 2000, в новые параметры укладывалась. Тридцати четырехэтажное здание, выполненное по технологии монолитного строительства, сто четыре метра в высоту. Оно сильно уступает в размерах другим башням, но композиционно, Башни 2000 это совершенно не касается. С 2001 года она стоит на берегу Москвы реки, является частью восхитительного тандема с мостом и прекрасно выполняет свои функции офисного центра бизнес класса.

Конец ознакомительного фрагмента.