Дело прокурора

Юлия Звягина, 2022

Может ли в человеке, потерявшем всё в этой жизни, остаться хоть что-то человеческое? Нет, не может. А если этот человек прокурор? Все знают, прокурором быть не просто. Профессия требует бескомпромиссности, непредвзятости и жёсткости. Но гораздо проще быть идеальным прокурором, если ты ненавидишь людей. Всех без исключения. Именно таким и является Алексей Адамов. В сущности, неплохой человек: умный, рассудительный, иногда даже вежливый, вот только добрым его назвать не повернется язык. Это тоже издержки профессии? Да, по должности не положено прокурору быть добрым, но есть и другие причины. Когда-то и Алексей Адамов был обычным человеком. Имел семью, любил и был любим. Мечтал о сыне. О чем теперь мечтает прокурор, потеряв всё? Правильно, о возмездии.

Глава 10

— Что? Ты с ума сошел? Какое следствие?! Как не виновна? — Левашов ошалело смотрел на Адамова.

Алексей сел за стол и положил перед собой папку.

— Роман Федорович, я внимательно посмотрел дело…

— Нет, нет и нет! — запротестовал тот, для убедительности похлопывая ладонью по столу в такт каждому слову. — Следствие завершено, дело закрыто и точка! Твоя прямая обязанность — надзор! Надзор и обвинение! Все!

— Именно. Я обязан был проверить все факты, предоставленные следствием, а потом уж в суд идти.

— Да какие там факты?! — вытянул шею Левашов. — Все же прозрачно и очевидно. Пашков все сделал на «отлично»!

Но Алексей упрямо гнул свое:

— Есть серьезные основания полагать, что ее подставили.

— Основания? Какие? — испуганно поморгал Роман Федорович.

— Прежде чем прийти к вам, я как следует изучил обстоятельства дела.

— И что?

— Там не хватает некоторых данных.

— Правда?

— И прямых улик нет. Вот, посмотрите сами. — Адамов достал листок из папки и положил перед Левашовым. — Отпечатков на оружии нет, пороха на руках подозреваемой тоже.

— А кровь? Репетиторша вся была испачкана кровью убитого.

— Вот именно. Получается она выстрелила, а потом бросилась обниматься? И таких нестыковок целая куча! — Адамов яростно потряс папкой, начиная злиться. — А знаете, что самое интересное? В деле нет ни слова о том, что в руках убитой был вовсе не пистолет, а какой-то кинжал. Вы не знаете, как так получилось? — Алексей угрюмо уставился на Левашова. — А? Так, может, она защищалась? От кого? От Керкиса или кого-то другого? Настоящего убийцы, например.

Роман Федорович смутился:

— Кинжал? Откуда он там взялся?

— Вот и я хотел бы знать. А еще хорошо бы узнать, куда делся этот нож. Пистолет, кстати, принадлежал отцу убитого. При каких обстоятельствах он оказался у обвиняемой, если это она убила? Есть идеи? А дело уже закрыто, и на этот вопрос должен был ответить следственный отдел еще до суда.

— Да, что-то не доработали, — приуныл Левашов под натиском аргументов.

— Вот-вот! Поторопились. Я понимаю, дело громкое, и нужно было поскорее закрыть его, но я-то как маху дал?! Невинному человеку пятнадцать лет строгача присудил.

— Да погоди ты! — отмахнулся Роман Федорович. — Невинному! Надо доказать сначала.

— Именно это я и хочу сделать. — Адамов устало потер лоб, ему вдруг вспомнилось, как подсудимая коротко и твердо ответила: «Вину не признаю».

— Нет, погоди. Все что ты сказал, не доказывает, что она не виновна.

— Да. Но это не доказывает и обратного.

— Но на чем же строилась твоя обвинительная речь? — с упреком посмотрел Левашов.

— На том, что написано здесь. — Адамов постучал пальцем по папке и тяжко вздохнул. — Давний конфликт с учеником, взаимная ненависть, чего обвиняемая, кстати, и не отрицала. Затем тщательно подготовилась, пришла на урок, достала пистолет, выстрелила, оружие бросила под стол, а потом будто бы кинулась помогать несчастному. Вот интересно, а в какой руке в момент выстрела она держала нож? В левой, вероятно. Она боец спецназа? Или, может, ниндзя? А главное, откуда он появился и куда исчез? — Адамов кипятился и выстреливал слова словно из того злосчастного пистолета. — Почему в деле нет показаний обвиняемой на этот счет? А где свидетельские показания?

— Так может, его вовсе не было? — Левашов посмотрел с подозрением: — А как ты узнал про кинжал?

Алексей отвел взгляд и уклончиво ответил:

— Провел некоторые следственные действия.

Левашов схватился за голову:

— Зачем я согласился взяться за это дело? Лучше бы в областную прокуратуру отдали, случилось ведь это в доме убитого, за городом. Так нет. Настояли! Важный человек! Уважаемый! Я имею в виду отца этого мальчика.

Адамова передернуло, но он сдержался. Все ясно! Просто хотели, чтобы Загородняя получила по полной, потому и настаивали, чтобы дело взял он — прокурор с репутацией безжалостного и принципиального обвинителя.

— Алексей, — Левашов поднял голову и посмотрел на прокурора, в глазах плескалась надежда, — а ты уверен, что репетиторша не виновна? А если в итоге окажется, что это все-таки она убила?

— Нет. Я уверен на все сто. Ее подставили. Вероятно, настоящий убийца знал, что в это время приходит репетитор, возможно, он также был в курсе давнего конфликта между учеником и учителем. Хотя допускаю, что это было лишь стечение обстоятельств.

— Ладно, — обреченно вздохнул тот. — Жду от тебя документы для опротестования приговора и проведения дополнительного расследования.

— Вот, уже все готово, Роман Федорович, — Адамов один за другим достал два листка и положил перед начальником. — Ходатайство на возврат уголовного дела на доследование и заявление об отмене судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам. Нужна только ваша подпись.

Левашов всмотрелся в один листок, то приближая его к глазам, то относя подальше, потом взял другой, пошевелил губами, затем пощипал себя за усы.

— Ох, Алексей Сергеевич, без ножа ты меня режешь, — нехотя подписывая документы, проворчал Левашов. — Вот почему ты такой?

— Ну, вообще-то, я впервые прошу возобновить расследование для того, чтобы оправдать обвиняемого.

— Господи, а что же я там скажу? — Левашов с тоской глянул на потолок.

— Скажите, что настоящий убийца разгуливает на свободе и представляет серьезную опасность для других подростков.

— Ну, ты еще поучи меня! — рассердился тот. — Иди, работай! И обо всем докладывать лично!

— Конечно, — не по уставу ответил Адамов и, вложив документы в папку, вышел.

***

Анна очнулась от ощущения, что ее куда-то волокут. Приоткрыв глаза, она все поняла. Сокамерница подтащила ее к кровати и, оставив лежать на полу, разорвала простынь и принялась привязывать перекинутую через прутья спинки скрученную в жгут ленту. Все сразу стало на свои места. Эта женщина пришла в камеру специально, чтобы разыграть ее самоубийство. Но зачем?!

Пока та возилась возле спинки кровати, Анна не растерялась и, мгновенно вскочив на ноги, бросилась к выходу.

— Помогите! Помогите, убивают! — хрипло, почти неслышно закричала она и изо всех сил замолотила кулаками в дверь.

Анна обернулась, ожидая нападения, но, к ее удивлению, тетка уселась на свою койку и изобразила удивление.

Наконец залязгали замки, в камеру вошел надзиратель и, похлопывая дубинкой по ладони, набычился:

— Что случилось? Что ты орешь?

— Она-она-она хотела меня задушить. Вот-вот-вот, видите скрученная простыня! — сбивчиво объясняла Анна, голос был сиплым от удушья, отчего слова вырывались отрывисто и неразборчиво.

— Ты что несешь? — вскинулась та. — Совсем с ума сошла? Я спала! Гражданин начальник, я проснулась, а она к кровати себя привязывает, я ей помочь хотела, а она разоралась, как ненормальная!

— Ты врешь! — просипела Анна.

— А ты чокнутая! Рыдала тут полночи, спать не давала! Гражданин начальник, говорю же, крыша у нее поехала.

— Так, заткнулись обе! Загородняя, за мной! — скомандовал надзиратель и распахнул дверь. — Руки за спину, лицом к стене.

Анна на дрожащих ногах вышла из камеры, но тут голова закружилась, и она, съехав по стене, рухнула на пол.

***

Еле дотерпев до утра, Адамов помчался в СИЗО.

— Добрый день. Прокурор Центрального района Адамов, — показал удостоверение Алексей. — Я вчера звонил Семенову по поводу допроса Загородней Анны Васильевны.

Охранник на КПП сверился с записью в журнале:

— Да, проходите. Только это… Загородняя ваша в больничке.

— Почему? — тут же насторожился Алексей.

— Руки на себя наложить хотела, сокамерница из петли вытащила.

— Так. И что с ней? Она может говорить?

Охранник кивнул:

— Нормально все с ней. Идите туда, там административное здание, там же медчасть. Тропинкин! — окликнул он напарника, дежурившего у шлагбаума. — Проводи прокурора.

***

— Анна Васильевна, вы можете разговаривать? — Адамов старался говорить вежливо, хотя в данный момент ему хотелось наорать на нее. Ну что за безвольное существо?! Чуть что не так, сразу в петлю!

Анна глянула на прокурора и отвернулась. Она сразу его узнала, едва он перешагнул порог палаты. Говорить совсем не хотелось, горло болело и саднило. И вообще, о чем с ним говорить? Зачем пришел? Он же не человек, терминатор! Она сидела на кровати и отвернувшись бездумно смотрела в окно сквозь решетку.

Адамов присел на стоящий у стены стул, хотел пододвинуть его, но не смог — стул был привинчен к полу.

— Анна Васильевна, я хочу разобраться в вашем деле. Давайте поговорим. — Прокурор потихоньку начал закипать, то ли из-за стула, то ли из-за неприступного вида репетиторши. Еще не хватало ее уговаривать! Как будто ему это надо! Ой, кривит душой! Надо. Оттого и злится. Но как ее разговорить?

Она шевельнулась, повернулась в пол оборота и шепотом спросила:

— Что, не получилось убить? Самолично пришли добить?

У него вытянулось лицо.

— Что значит «добить»? Вы и правда не в себе?! — гаркнул он не сдержавшись.

Анна хмыкнула и снова отвернулась.

Услышав громкий голос, в дверь тут же заглянула медсестра, но прокурор сделал грозное лицо и махнул ей рукой, чтоб исчезла. Та кивнула и исчезла.

Алексей встал и заходил по палате туда-сюда.

— Послушайте, у меня есть основания полагать, что вас подставили. И мне нужно задать вам несколько вопросов.

Анна даже не шелохнулась.

— Это ведь в ваших интересах! — Адамов подошел к окну и, закрыв его собой, посмотрел на женщину.

Та опустила глаза и уставилась в пол.

Он набрал воздуха в грудь и… медленно выдохнул. Сейчас ему как никогда нужна выдержка. Прокурор присмотрелся: от той надменной и уверенной в своей правоте женщины не осталось и следа. Боже мой! На кого она похожа? Бледная, синяки под глазами и синие пятна на шее. Что? Пятна? Он подошел поближе и, уперев руки в колени, посмотрел на ее шею.

Она зажмурилась и слегка подалась назад.

— Вы правда меня боитесь? — удивился он.

Она испуганно уставилась на него и едва заметно кивнула.

— Почему? — недоуменно спросил он.

Она открыла рот, но подумав секунду, снова закрыла и отвела взгляд.

— Так. Ну хватит! У вас появился шанс быть оправданной, а вы тут… Ваньку валяете!

— Ваньку?! — просипела Анна, на глаза навернулись слезы. — Меня вчера чуть не убили!

Адамов вдруг понял, почему она себя так ведет и почему боится его.

— Так эти пятна на шее от пальцев? Вы не сами? Вас душили?

Анна кивнула и расплакалась.

Он не умел утешать женщин, поэтому рявкнул:

— Прекратите немедленно! Иначе я сейчас уйду!

Анна почему-то испугалась и мгновенно притихла.

— Вы что, правда хотите помочь? — недоверчиво спросила она. — Вы же сами там, в суде…

— Появились новые факты. Я пытаюсь разобраться, а вы… характер показываете, — смягчил он концовку. — Ладно. Так. Сначала давайте-ка, рассказывайте, что вчера с вами произошло.

Анна сбивчиво, глотая слезы, рассказала о случившемся. Говорить было трудно, но она старалась, а в конце, с тоской посмотрев на прокурора, заключила:

— Мне не поверили. Ей поверили. Значит, они снова придут меня убивать?

Все это время Адамов угрюмо слушал, а сам соображал. Нужно срочно прислать кого-нибудь из следственного отдела, пусть займутся дознанием. Явно сокамерница подосланная, нужно срочно выяснить, кто ее нанял. И очевидно не обошлось без работников СИЗО. Пашкову надо поручить, пусть тут всех на уши поставит, это у него хорошо получается. Но вот что с Загородней делать?

Он посмотрел на Анну.

— Не волнуйтесь. Здесь вы в безопасности. Я поговорю с начальником СИЗО, чтобы у палаты поставили охрану. А завтра… Нет, пока у меня нет оснований для вашего освобождения, но я что-нибудь придумаю.

Он с сочувствием посмотрел на нее. Нет, не с сочувствием, с сожалением. Он может не успеть узнать у нее обстоятельства дела. И вообще, она нужна ему живой, по крайней мере пока. Опять же, чтобы дать показания в суде. Да, надо ее вытаскивать, она не протянет здесь и суток.

— Надо срочно что-то придумать, — пробормотал он, потирая лоб.

— Вы правда это сделаете? Вы меня вытащите отсюда? — прошептала она, в очередной раз проглотив слезы. Анна не понимала, почему этот злой прокурор вдруг решил помочь ей.

— Давайте не будем терять времени. Расскажите все в деталях. Что произошло в тот день, когда вы пришли на урок? — Адамов посмотрел на нее, отчего-то эта жалкая тетка раздражала его, но приходилось терпеть, Загородняя была ему нужна.

Анна попыталась что-то сказать, но закашлялась, голос пропал, она сипела, о чем-то просила его, потом зарыдала от отчаяния, и он не понял ни слова.

— Ладно. Пока отдыхайте, лечитесь, а я попробую что-то предпринять.

Он нехотя встал, толку от нее сейчас никакого. Но и здесь оставлять опасно. Как же вытащить ее отсюда? Что придумать? Он постоял у окна, подождал пока она успокоится и наконец повернулся.

— Анна Васильевна, у меня есть одна идея. Послушайте, что я вам скажу…