Его безумная ярость

Юлия Еленина, 2021

Мы были женаты восемь лет. Восемь самых счастливых лет в моей жизни. Но кто-то умело расставил ловушки, и Марк выставил меня из дома. Я думала, что мы больше никогда не встретимся, но мне понадобилась помощь. И идти мне больше не к кому… Мой бывший муж – единственный, кто может меня спасти. И взамен я готова заплатить любую цену, потому что на кону не только моя жизнь. Я хранила эту тайну полтора года, зная, что выстоять в борьбе с Марком не смогу, но пришло время… Содержит нецензурную брань.

Глава7. Милена

Я вижу эту машину около своего дома не в первый раз. Возможно, у меня развивается паранойя, но в маленьких дворах быстро запоминаются все автовладельцы, и даже эта неприметная иномарка вызывает в нынешней ситуации подозрения.

Ускоряю шаг, сворачивая к подъездам, сердце стучит в унисон каблукам по тротуарной плитке. Фонари горят не везде, света в окнах почти нет. Только оказываясь в спасительном островке света, я ненадолго выдыхаю, а потом снова ступаю в темноту.

Уже долгое время мне кажется, что я схожу с ума. Мне везде мерещатся те парни с оружием, что ко мне приходили, кажется, будто безопасного места для меня не осталось. Наверное, это инъекция сумасшествия прямо в мозг, но я пошла на крайние меры.

К Марку…

Ничего из этого не вышло, но я хотя бы попыталась, пересилила себя. Понимала, что ничего хорошего из нашей встречи не получится, но встретилась с его ненавистью, яростью, злостью лицом к лицу. И пережила… Почти.

— Эй, красотка, — слышу сбоку, с детской площадки, свист и ускоряю шаг.

Вид у меня, наверное, для этого района шикарен: узкое вечернее платье, туфли на шпильках, остатки дорогих украшений.

И я, дура, в таком виде еще и на последний автобус успела.

Почти бегу до подъезда и набираю номер квартиры на домофоне. Меня никто не преследует, но нервы расшатаны уже до такой степени, что даже мотылек возле перегорающей лампочки над дверью вызывает дрожь и панику.

— Кто? — отвечает сонный голос.

— Это я, Борь, открой.

Писк домофона, но я не бегу по лестнице — тяну на себя железную дверь, чтобы никто не зашел следом, чтобы не чувствовать чужие взгляды затылком.

Когда понимаю, что магниты надежно соприкоснулись, Борька перевешивается через перила пролетом выше и спрашивает:

— Где ты, Милен?

— Иду.

Наваливается такая усталость, что я еле передвигаю ноги, но поднимаюсь по лестнице. Это уже мое привычное состояние — я падаю на колени, поднимаюсь и через силу иду дальше. Лестница в полтора года — тяжелая, болезненная, местами прогнившая, шипованая, скользкая…

Я прошла все, казалось бы, осела на своей ступени, а сейчас снова поднимаюсь с первой.

— А где твоя сумка? — спрашивает Боря, когда я останавливаюсь на нашей лестничной клетке.

— Потеряла, — отмахиваюсь.

— Ну ты даешь, — сосед идет к себе и выносит запасные ключи от моей квартиры. — Держи.

— Спасибо, — отвечаю и вымученно улыбаюсь.

— Не получилось? — Борька не уходит к себе, а я на общение сейчас совсем не настроена.

— Борь, — оборачиваюсь, открыв дверь, — тебе бы держаться подальше от меня.

После разговора с Мишей и его вопроса, что за мужик отирается рядом со мной, не хочу, чтобы еще и у соседа из-за меня были неприятности.

— Милена, да что случилось-то? — Боря собирается зайти в квартиру вместе со мной, но я говорю:

— Я устала, не сейчас.

Он нехотя кивает и идет к себе, а я закрываю дверь и наконец-то сбрасываю ненавистные туфли. Маленькая съемная квартира с потеками на обоях и потрескавшейся плиткой на кухне и в совмещенном санузле, старые деревянные рамы на окнах, щели в которых зимой приходится затыкать утеплителем, чтобы не превратиться в сосульку. Но зато дешево. Пусть район и не самый благополучный, но я точно знаю, что никого из своей прежней жизни здесь не встречу.

Тишина в квартире непривычная, без Веры как-то пусто и одиноко. Только ей пока без меня будет лучше.

Переодевшись, делаю чай и, несмотря на усталость, думаю, глядя в окно, что же делать дальше. Марк был последней надеждой, но он мне не поверил.

Обратиться в полицию? Смешно. И что я им скажу? Мне угрожают, потому что думают, что я кого-то шантажирую. Наверное, по такому поводу еще никто и никогда к ним не обращался — запомнят надолго, только вряд ли что-то сделают.

Открываю ноутбук и, найдя папку с фотографиями, долго смотрю на иконку. Пусть здесь основательно все почистили, но не подумали, что я сохраняю все еще и на карты памяти. И зачем я перенесла эту папку снова на компьютер, сама не знаю. Мне, наверное, нравится издеваться над собой.

Нажимаю на иконку и вздыхаю. У меня его фотографий очень много, в этой папке самые любимые. Вот Марк смотрит прямо в объектив, улыбаясь, и его темные глаза светятся такой любовью, что это взгляд способен растопить лед. На следующей он в профиль, с обнаженным торсом и чашкой кофе в руке. Пальцы сами тянутся к экрану, чтобы дотронуться до груди, но чувствую я, конечно, только стекло.

Чай давно остыл, за окном уже занимается рассвет, а я смотрю фотографии, с каким-то извращенным удовольствием вспоминая, как я была тогда счастлива. Я помню каждый день на этих снимках, воспроизвожу в памяти, и боль разливается по каждой артерии, идя прямо от сердца по всему телу.

Звонок в дверь раздается в полшестого.

«Борька», — думаю я и, не глядя, открываю.

Делаю шаг назад, испугавшись, а предательское сердце готово выпрыгнуть из груди.

Марк совсем не вписывается в своем дорогом костюме в серость этого подъезда, в убогость моей квартиры.

— Марк… — выдыхаю я, и он морщится.

Переступает через порог, захлопывает дверь и говорит:

— Миленько у тебя.

— Что ты?.. То есть зачем?..

Я не нахожу слов, а Марк, не обращая на меня внимания, проходит прямо в обуви в кухню и смотрит на экран ноутбука.

Господи…

Смотрит долго, и я замечаю, как на его лице эмоции сменяют друг друга. Весь спектр. И мне бы бежать отсюда — я это чувствую. Увиденное Марку не нравится.

— Какого черта, Милена? — наконец-то переводит взгляд на меня.

— Прости…

Сама не знаю, за что извиняюсь, но и слов других нет.

— Ты… — Марк делает шаг ко мне, второй, третий.

Мы слишком близко, и это сводит меня с ума. Он тяжело дышит, водит взглядом по моему лицу, по телу.

Катастрофа слишком близка. Мы не можем это контролировать…