Рим. Цена величия

Юлия Голубева, 2011

Homo homini lupus est. Не убьешь ты – убьют тебя. Так они говорили и так они думали. Римская империя эпохи своего наивысшего расцвета. Сердце империи – Рим, Вечный город, центр античной цивилизации. На его улицах звучат все языки мира. Громовой поступью проходят легионы. Слепит глаза красота женщин разных стран и народов. Здесь наслаждаются кровавыми зрелищами и предаются разнузданным оргиям. Здесь живут великие поэты, философы, скульпторы. Здесь соседствуют вызывающая роскошь и бесправное рабство. Здесь бесконечно плетут интриги и заговоры. Здесь процветают глубоко порочные личности, и именно они постоянно оказываются на вершине власти. Гай Цезарь Калигула идет к вожделенному римскому трону, никого не щадя. Рядом с ним Юния Клавдилла, сообщница, любовница и жена. Это поистине роковая женщина: умная, красивая, кружащая головы мужчинам. И вместе с тем она же – само коварство, хладнокровная убийца, двуликое создание. Необычайно умело пользуясь своими чарами, она превращает грозных государственных мужей в послушных агнцев, слепо исполняющих ее волю. Величайшая преступница, какую только видел свет. И величайшая женщина, которой нельзя не восхищаться…

XVII

В это благодатное солнечное утро Макрон пребывал в отвратительном расположении духа. Напротив него, в мягкой катедре, скрестив пухлые ручки на объемистом животике, уютно расположился посетитель. Его круглое румяное лицо излучало радушие, от улыбки веяло добротой и теплом. Так могло показаться тому, кто не был знаком с Лелием Бальбом. Но, присмотревшись, можно было уловить злой блеск маленьких глазок, прикрытых припухшими веками. Лелий Бальб уже целый час излагал префекту претория свои доводы насчет затеянного им на днях процесса. Он привлек к суду за оскорбление величия Акунцию, в прошлом жену Публия Вителлия. Макрон морщился, вполуха слушая визгливого Бальба. Ему вспомнилось, что Вителлий, как приближенный Германика, отца Калигулы, в свое время сам прославился как обвинитель, добившийся осуждения Гнея Пизона, убийцы и отравителя великого полководца. Это принесло Публию оглушающий успех среди римского народа, обожавшего Германика. Он даже был назначен претором, но, как сообщник Сеяна, схвачен при раскрытии заговора. Тиберий не мог не воспользоваться случаем отомстить за Пизона, что подтвердило слухи о том, что Пизон действовал в Сирии по его прямой указке. Вителлия доверили надзору прославленного брата Луция, чьему возвышению в свое время способствовало то обстоятельство, что его сын Авл проводил время на Капри среди любимчиков Тиберия. Публий попытался покончить с собой, вскрыл вены, но смалодушничал, испугавшись смерти, позволил себя перевязать и лечить. Луцию удалось было добиться для него оправдательного приговора, но Публий из-за переживаний заболел и умер, так и не дождавшись освобождения.

Его вдова славилась своей красотой и недоступностью. Макрон знал, что Бальб хотел жениться на ней, но Акунция в резкой форме отказала ему. Макрон, уверенный, что она будет осуждена, не мог до сих пор понять, что нужно от него Лелию. Бальб разглагольствовал, угощался фалернским вином, глазки его соловели, но сути дела так и не касался. Префект претория терял терпение, прислушиваясь к гулу голосов ожидавших его клиентов, номенклатор уже не раз заглядывал, беззвучно открывал рот и тут же прятался за занавесью таблиния.

Наконец Макрон не выдержал и напрямик поинтересовался о цели визита Бальба. Тот испуганно спохватился, выудил из синуса безупречной тоги запечатанный свиток с посланием для Тиберия и, церемонно раскланявшись, удалился. Невий сплюнул на пол по старой солдатской привычке и кинул свиток в угол. Потерять столько времени из-за тщеславного глупца, которому казалось, что если его послание цезарю передаст лично префект претория, то затеянный им судебный процесс завершится без проволочек.

Макрон обессиленно облокотился на жесткую спинку катедры и устало зевнул. Заглянул опять номенклатор, но префект претория раздраженно махнул рукой и приказал начать раздавать спортулы.

Вошла Энния. После давней ссоры из-за ее измены они жили порознь в одном доме, встречаясь изредка, когда супруга приходила за деньгами, но сегодня, видимо обрадованная его недавним щедрым даром, она решила примириться.

— Мой Невий! — томно произнесла она, не обращая внимания на удивленный взгляд мужа. Давно он не слышал таких ласковых ноток в ее голосе. — Я собираюсь с Агриппиниллой в Саллюстиевы сады покататься на лодке. Ты не составишь нам компанию? И не отказывай мне, последнее время мы и так редко появляемся вместе.

Макрон недовольно посмотрел на нее. Все-таки она дивно хороша! Он почти возненавидел себя за ту любовь, что питал к ней когда-то и которая рассыпалась в прах, стоило ему убедиться в ее неверности.

— Я право не знаю, Энния. У меня много важных дел…

Она не дала ему договорить. Беззаботно смахнув важные свитки, уселась на стол перед мужем, вызывающе обнажив округлые бедра, и произнесла:

— Долго еще ты будешь избегать меня, мой Невий? Я так истосковалась по твоим жарким объятиям. Тебе известно, что, раскаявшись, я храню верность одному тебе.

Макрон не смог сдержаться, чтобы не провести рукой по ее гладкому бедру. Энния выгнулась в сладкой истоме.

— Я хочу тебя, милый, хочу прямо здесь, — зашептала она.

Невия не пришлось долго упрашивать. Энния стонала от удовольствия, ее долгое ожидание наконец-то завершилось. Теперь она вновь воцарится на правах полновластной хозяйки! Даже изменник Калигула вмиг был забыт.

— Ох, любимый мой, клянусь богами, мне еще не было так хорошо, — промурлыкала Энния, склонив кудрявую растрепанную головку к нему на плечо. — Я так мечтаю, чтобы ты вернулся ко мне и, как прежде, ночевал в моих покоях. У меня есть надежда? Скажи, не мучь меня.

Макрон упрямо тряхнул седой головой, гневаясь на себя за непростительную слабость к изменнице. Но стоило заглянуть в ее ласковые, просящие глаза, как он смягчился. В голову закралась мысль о том, что сейчас ему стоит быть к Эннии благосклонным, чтобы развеять подозрения Калигулы о неудачном похищении его невесты.

Почему Клавдилла тогда не выдала его? Он терялся в догадках.

Энния заметила, как нахмурились его брови, и испуганно отпрянула, оправляя тунику.

— Подожди, моя дорогая, — чело Макрона прояснилось, — я уже не держу на тебя зла. Устоять перед твоими чарами невозможно, ты так прекрасна.

Энния растаяла и прильнула к широкой груди мужа:

— Спасибо, что вернул счастье в наш дом. Клянусь Юноной, я больше никогда не оступлюсь и буду принадлежать душой и телом только тебе одному. Да покарает меня богиня, если брошу хоть один ласковый взгляд другому.

Она едва смогла подавить тяжелый вздох, произнося лживую клятву. Пусть ей сегодня удалось одержать победу над мужем, который теперь слепо будет ей доверять, как прежде, но изменник Калигула… Сердечко еще долго не оправится от той раны, что он нанес, нарушив обещание.

— Скажи, любимый, — спросила молодая женщина, лукаво улыбаясь, — известие о помолвке друга смягчило твою суровость? Наверное, Калигула счастлив, и ты позавидовал ему?

— Нет, в моем сердце нет зависти к этому сопливому недомерку, — стиснув зубы, проговорил Макрон. — Хотя его невеста и прекрасна, как сама Венера. В жизни я не встречал подобной красоты. Но и совершенство может надоесть со временем, а они ведь только встретились после долгой разлуки. К тому же тебе известна репутация Калигулы как ветреника и кутилы. Эту девчонку еще постигнет суровое наказание за строптивость и тщеславие.

Энния озадаченным молчанием ответила на этот резкий выпад. Макрон не мог догадываться о ее чувствах к Гаю — вряд ли тот рассказал ему о ее визитах. Это сделало бы невозможным сегодняшнее примирение. Но чем Гай заслужил столь грубое оскорбление от друга? Эннию заинтересовала и причина ненависти ее мужа к невесте наследника. Где они встречались? И что могло произойти меж ними?