Моя маленькая слабость

Юлия Гетта, 2022

– Я не могу выбросить её из головы, Олег. Как пацан какой-то, честное слово. Крыша едет уже. – Кто она? – деловито интересуется друг. Достаю из кармана телефон и показываю ему фото. – Красивая… И будто юная совсем? – Не совсем. Ей двадцать два почти. – Она в курсе твоей симпатии? – Думаю, догадывается. – Как реагирует? – Да никак. Смотрит на меня своими глазищами огромными, как будто я монстр какой-то. Олег усмехается. – Как это знакомо. Знаешь, друг, ещё год назад я бы дал тебе другой совет. Но сейчас скажу так: если эта девушка настолько тебе нравится, сделай её своей. – А если она не захочет? – Костя, мы с тобой будто местами поменялись. Теперь я тебя не узнаю. Не захочет – убеди. Ты это как никто другой умеешь. Содержит нецензурную брань

8

Допив чай, ставлю кружку на подоконник и перемещаюсь в лежачее положение, натягивая покрывало по самые уши. Мама развела прямо на полу посреди комнаты возню с горшками и землей, а на меня напала какая-то слабость — невыносимо хочется просто закрыть глаза и уснуть. Но, к несчастью, мне не удаётся. Когда сознание уже почти проваливается в желанное забытье, тишину квартиры внезапно разрезает пронзительный дверной звонок. Я вздрагиваю, вырванная из дрёмы, и приподнимаюсь на локте. Господи, хоть бы ошиблись дверью! Или соседка за солью пришла, или из управляющей компании какие-нибудь подписи собирали… Только бы не отец. Меньше всего сейчас хочется слушать его пьяную ругань и дышать запахом перегара.

— Ну вот, неужели припëрся… — недовольно бурчит мама, вытирая грязные руки о фартук.

После чего кое-как поднимается с пола и идёт открывать.

Я напряженно прислушиваюсь, но из прихожей не доносится ни звука.

Мама возвращается через минуту.

— Иди, Макс этот твой притащился, — хмуро бросает она мне.

У меня всё холодеет внутри. Зачем?! Что ещё ему от меня надо? После всех гадостей, что он мне наговорил!

— Мама, ты можешь сказать, что меня нет?

— Я уже сказала, что ты дома.

Тяжело вздыхаю. Маме не объяснишь. Ей вообще лучше ничего не знать. И потому я встаю с кровати и обреченно плетусь в прихожую, преодолевая мерзкую слабость в ногах.

Макс стоит у порога с огромным букетом лилий в руках. Как-то я упоминала при нём, что люблю эти цветы. И, наверное, была бы в полнейшем восторге, принеси он мне такой подарок до того, как я узнала о слитом в сеть видео.

Но сейчас я совершенно не понимаю, что происходит. На мгновение решаю даже, что всё-таки, наверное, уснула, и мне снится какой-то совершенно идиотский сон.

Вот только происходящее вполне реально. Дома всё так же холодно, а от Макса несет знакомыми приторными духами, которые раньше даже нравились мне, а теперь вызывают лишь приступ тошноты.

— Таечка, прости меня… — вдруг начинает мямлить мой бывший парень с виноватым видом, а я окончательно теряю дар речи.

Так и стою истуканом, не в силах вымолвить ни слова.

— Я козёл, мудак и последняя тварь, — вновь звучит его гнусавый голос. — Я поступил с тобой, как свинья. Прости меня, пожалуйста.

И только сейчас я замечаю припухший синяк на носу Макса. И нездоровые отеки под глазами. Его что, избили?

Да какая мне разница. Плевать.

— Пошёл вон. — Это всё, что мне удаётся выдавить из себя.

— Тая, выслушай меня хотя бы. Я ведь попросить прощения пришел.

Плотно закрываю дверь в комнату, чтобы мама не услышала наш разговор, и перехожу на шёпот:

— Ты серьезно думаешь, после того, что ты сделал, я смогу тебя простить? Я неделю назад на коленях умоляла тебя удалить то видео, что ты мне ответил?!

— Я удалил! Клянусь, можешь проверить, я всё удалил! — с выпученными глазами заверяет меня он, вгоняя в ещё больший ступор. — Я вообще везде удалил, даже с телефона стёр, клянусь тебе! Можешь проверить, ты его нигде не найдешь!

— Да? — с сомнением переспрашиваю я. — С чего вдруг такие перемены?

— Просто прости меня за то, что я сделал. Вот, возьми, это тебе, — протягивает он мне цветы, но я выхватываю их и яростно швыряю обратно ему в лицо.

— Да никогда я тебя не прощу! Пошел вон отсюда, я тебя ненавижу за твою выходку, понятно?!

Меня начинает трясти. Понимаю, что должна контролировать себя. Понимаю, что наверняка эта сволочь не удалила на самом деле видео отовсюду и, разозлившись, может с легкостью вернуть его обратно, а может сделать ещё хуже и отправить его моим друзьям, например… Я понимаю это, только ничего не могу поделать со своей жгучей обидой, с ненавистью, которая говорит сейчас за меня.

Но на удивление Макс совсем не злится. Наоборот, он выглядит каким-то потерянным, испуганным, на миг мне кажется даже, будто он побледнел.

— Тая, они убьют меня, если ты не простишь, — произносит он приглушённо, будто сообщает какую-то страшную тайну. — Хочешь, я на колени встану? Только скажи им, что простила меня, пожалуйста!

И он правда встаёт на колени.

Я окончательно перестаю что-то понимать. Но потом меня осеняет.

— Ты под кайфом, что ли?!

Макс опускается на четвереньки, подползает к моим ногам и вцепляется в них мертвой хваткой, утыкаясь лбом в колени. Всхлипывает, будто собрался рыдать.

А я только беспомощно вскидываю вверх ладони, не понимая, что делать.

— Да под каким кайфом, ты же знаешь, я никогда не употреблял, — жалко гнусавит он. — Прости меня, пожалуйста, Тай. Я сволочь и свинья, я каюсь, честное слово, каюсь! Если бы можно было вернуть всё назад, я бы ни за что, слышишь, ни за что! Прости, пожалуйста, Тая! Или не прощай, хотя бы просто скажи им, что простила!

Я кое-как освобождаюсь из его хватки, брезгливо отступая назад.

— Кому им?!

— Только не надо делать вид, будто ты ничего не знаешь! Тем, кого ты ко мне подослала! Почему ты мне сразу не сказала, что у тебя есть такой покровитель? Я бы сразу все стёр! Зачем было устраивать это всё?!

— Так… — Я делаю судорожный вздох, подбираю букет с пола, открываю входную дверь и вышвыриваю цветы в подъезд. — Поднимайся давай и вали отсюда, — указываю ему направление движением головы.

— Ты скажешь им, что простила? — с тупым упрямством спрашивает Макс, глядя на меня исподлобья.

— Если ты сейчас же не свалишь, я возьму что-нибудь тяжелое и сама тебя убью.

— Ты же добрая девушка, Тай. Я всё везде удалил. Нигде больше нет ни одного ролика с тобой, клянусь. Ну прости. Прости. Вот… — Он вдруг лезет в карман куртки и достает оттуда пачку неаккуратно свернутых купюр. — Возьми. Это за моральный ущерб. Всё, что у меня есть… Если мало, я найду ещё. Только прости.

— Ты свихнулся совсем?

— Ты не понимаешь, такие люди словами не разбрасываются. Они ведь правда меня убьют. Я поступил, как свинья, но ты правда хочешь, чтобы меня за это убили?

— Тебе что, серьёзно кто-то угрожал?

— А ты думаешь, я шучу, что ли?

— Но кто?

— Я не видел их лиц. Шел вечером по улице, меня в машину кинули, привезли куда-то, я не знаю, куда, избили. Сказали, чтобы всё удалил и молил тебя о прощении. А если ты меня не простишь, то всё, конец мне.

— Чудеса какие-то… — выдыхаю я, глядя на Макса в полном неверии.

— Так ты скажешь, что простила меня, или нет?

— Если ты действительно всё удалил, — рассеянно произношу я. — Если это видео никогда нигде не всплывёт…

— Удалил, клянусь, Тая. Никогда нигде не всплывёт.

— Тогда живи.

Макс поднимается с колен, кладёт деньги, которые я так и не взяла из его рук, на полочку у входа.

— Да забери, не надо мне! — нервно рявкаю я, обхватив себя руками.

Макс оборачивается, смотрит на меня затравленно.

— Возьми. Только скажи им, что простила.

— Я и так скажу, забери свои поганые деньги!

С минуту бывший парень мнётся на месте, потом всё-таки сгребает мятые купюры с полки и запихивает обратно себе в карман.

— Ладно. Тогда я пойду?

— Вали уже, — сквозь зубы цежу я.

Он наконец уходит. Я запираю за ним дверь на все замки и чувствую, как меня трясёт.