Большое путешествие в Древний Египет

Юлия Георгиевна Семенова, 2018

Шестиклассник Витя Корницов, которого прозвали Спинозой за ум, очень любит экспериментировать. В детской песочнице он построил пирамиду, которая неожиданно стала порталом в иные миры. Именно через эти ворота попали в Древний Египет сам Спиноза, его друг и одноклассница Катя Волосюк, по прозвищу Геракл, двоечник Бонифаций Петуля и погнавшаяся за ним классная руководительница Марь Иванна, которую все в школе называют Карга.Боги и фараоны, простые люди и пророки, взрослые и дети, выдуманные и реальные исторические личности – все они герои этой книги, которая будет интересна и детям, и взрослым.

Часть вторая

Глава 1. Ах, привидение!

Обливаясь потом, лавируя между каменными глыбами, рабы несли тяжелые носилки. Потом затормозили.

— Спасибо, ребята! — сердечно поблагодарил их крупный мужчина с намечающейся лысиной. Он с трудом слез с носилок и промокнул льняным передником лоб и шею.

— Жарко сегодня, — пожаловался он. — Неважно себя чувствую.

— Выпить надо, Жизнь-Здоровье-Сила, — подсказал Носитель Опахала.

Не обращая внимания на его слова, мужчина уверенной поступью направился к стройплощадке.

Работа кипела вовсю. Затянувшийся на двадцать лет долгострой приближался к завершению. Пирамида походила на огромный муравейник. По длинной насыпи сновали вольнонаемные и рабы. Мастера усердно трудились. Начальники участков зычными голосами отдавали распоряжения. Надсмотрщики зорко следили за подопечными: подгоняли палками ленивых, наказывали халтурщиков, вели учет и контроль стройматериалов.

Мужчина оглядел объект и остался доволен.

— Стройка века, — задумчиво сказал он. — Я бы даже сказал, веков.

Потом вынул из-за пояса вчерашний выпуск «Нильских новостей», развернул свиток и близоруко поднес к глазам.

— Все боится времени, а время боится пирамид, — медленно, смакуя каждый иероглиф, прочел мужчина, заткнул папирус обратно за пояс и заметил: — Хорошо сказано, Хепсшаг побери.

Тут, наконец, его увидели. И как от камня, брошенного в воду, по толпе понеслось волнами:

— Фараон! Великий Хнумхуфу! Чтоб он был нам здоров, жив и невредим!

Рабочие, надсмотрщики и начальники участков побросали инструменты и плетки и пали ниц. С верхних этажей пирамиды скатились две-три каменные глыбы весом по шесть быков каждая. Никого, к счастью, не задавило.

— Не надо этого культа личности, — милостиво махнул рукой фараон. — Продолжайте работу, ребята. Главного Архитектора ко мне!

В мгновение ока перед Великим Хуфу словно из-под земли вырос зодчий Хемиун:

— Вызывали, Жизнь-Здоровье-Сила?

И он отряхнул руки от каменной крошки.

— Образец облицовки, — потребовал фараон.

— А как же, — Хемиун щелкнул пальцами, и два раба подтащили к начальству плоскую каменную плиту.

— Темновата, — поморщился Хуфу. — Слишком мрачно, ты не находишь?

— Так это же для загробной жизни, дядюшка, — стал оправдываться Хемиун. — Должно соответствовать печальности момента. И потом, смотрите, какое качество! А полировка? Это будет не гробница, а лялечка.

Фараон задумчиво поплевал на палец и провел им по идеально гладкой поверхности.

— Посветлее, мне кажется, лучше, — с сожалением сказал он. — К тому же покойный, то есть я, отличался веселым жизнерадостным характером.

И, довольный своей шуткой, Хуфу улыбнулся:

— Давай пустим что-нибудь порозовее.

— Добрый Бог, Великий Господин! — на коленях подполз по горячему песку Старший Надсмотрщик. — У нас проблемы. Рабы падают в обморок, не говоря уж о вольнонаемных. С утра не завезли воду. Кроме того, двенадцать бригад простаивают: на западную сторону не подали стройматериалы.

— Гиены пятнистые! — выругался фараон. — Как не подали? Как не подвезли? Ух, и получит у меня палок Руководитель Перевозок! Я ему, неплодородному, с утра сказал: подъехать в каменоломни и распорядиться насчет блоков на запад. Вот ведь мозги дырявые! Уволю к Апоповой матери!

Он обернулся к племяннику и пожаловался:

— Видишь, Хемиун, каково нам, фараонам, приходится? Крутишься с утра до вечера, а толку никакого. Понадеяться буквально не на кого. Все вопросы нужно решать самому.

Зодчий потупил взгляд. Он чувствовал себя неловко, хотя дядя ругал вовсе не его.

— Обед хоть рабочим привезли? — грозно спросил Хуфу. — Чем сегодня людей кормить?

Надсмотрщик загнул мизинец:

— На первое — вяленая рыба, на второе — лепешки…

— Вчерашние? — уточнил фараон.

— Позавчерашние, — успокоил его Надсмотрщик. — Черствые уже.

— Хорошо, — кивнул Хуфу. — Из овощей что?

Надсмотрщик пугливо покосился на Хемиуна.

— Фасоль? — неуверенно сказал он.

Главный Архитектор кивнул:

— А также — редька, тыква, огурец… Что там еще?

Фараон недоверчиво посмотрел на племянника.

— Точно? Не врешь? — переспросил он. Уже не раз бывали случаи, когда овощи уходили налево.

— Клянусь Аписом! — не моргнув глазом соврал Хемиун.

— Смотри у меня, — пригрозил Хуфу. — Начнут рабочие болеть — шкуру спущу. Включи в дневной рацион лук и чеснок — для профилактики. А лидерам к концу смены поставь пиво за мой счет. И повели отразить на каменной стеле, сколько всего съели и выпили за двадцать лет строительства. Та-ак… — пот градом катил по его лицу. — Какие еще вопросы?

— По строительству Великой_Пирамиды все вопросы на сегодня закрыты, — доложил из-за спины фараона Секретарь-Писец, пробежав глазами дежурный папирус. — Тут только домашние и государственные дела. Но… — он с трудом разобрал небрежно нацарапанный иероглиф. — К вам на сегодня записалась депутация из жрецов.

— Пта! — стукнул себя по лбу фараон. — Совсем забыл! Надо пир на вечер заказать. Запиши и отправь во дворец курьера. Который час?

Хемиун воткнул в песок измерительную палку и изучил ее тень.

— Двадцать семь — сорок две минуты четвертого, дядя. Часы немножко отстают, потому что здесь наклон.

Хуфу сокрушенно покачал головой:

— Ну вот. Не успеваю царице новые сандалии заказать. Опять скандал будет. Слышь, Хемиун, у тебя транспорт какой есть? Тогда я на твоих носилках поеду, а свои пошлю к купцам из Джахи за обувью.

Вдруг фараон подпрыгнул. Песок под его ногами зашевелился.

— Что такое? — Хуфу испуганно отскочил в сторону.

— Диверсия! — побледнел Хемиун. И тоже отпрыгнул.

— Ящерица, — успокоил Надсмотрщик. — У нас этих тварей хватает.

В песке образовалась небольшая воронка. Она пульсировала и расширялась.

— Или суслик, — задумчиво предположил Секретарь-Писец, большой любитель и знаток природы родного края. — А может, крот?

В этот момент из песка высунулась человеческая рука со скрюченными пальцами. Хуфу успокоился:

— А, казнили здесь кого-то… Что ж так плохо закопали?

Хемиун покачал головой:

— Да у нас с прошлого Разлива никого серьезно не наказывали. Палками побьем маленько — и все дела.

Рука пошевелила пальцами и начала быстро вытягиваться вверх. Мужчины внимательно смотрели на нее. Она была какая-то нездешняя. Особенно ногти. Длинные, ярко-красные, будто на них запеклась кровь.

— Может, это грешник из Дуат? — высказал свою версию Секретарь-Писец. — В старых папирусах упоминаются привидения, в которые превращаются неуспокоившиеся «Ах». Обычно они появляются в домах, во дворцах, бродят около мастаб. Притом исключительно ночью. Но чтобы днем и среди песков…

Из воронки показалась лиловая макушка. Рука взбила на ней волосы. И вот уже вылезли лицо, шея, плечи… Привидение отряхнулось, раскрыло рот, и его зубы ослепительно блеснули.

— Ах! — отшатнулись мужчины.

— Здравствуйте, граждане! — отплевываясь от песка, бодро произнесло неизвестное существо.

— Hе «Ах», — разочарованно вздохнул Секретарь-Писец. — Далеко не ах!

— Ваши замечания прошу оставить при себе, — существо одернуло тусклые одежды странного покроя. — Перед вами педагог. Кстати, что вы себе позволяете? Почему расхаживаете в общественных местах в таком расхристанном виде? Какой пример вы подаете подрастающему поколению?

Фараон и Хемиун недоуменно переглянулись. Хуфу важно расправил складки передника и выпятил живот:

— Знаешь ли ты, кто перед тобою?

Привидение смерило его презрительным взглядом и засунуло руки в отверстия по бокам одежд.

— Фигляр! — презрительно бросило оно. — Клоун! Вам, гражданин, в цирке работать, а не на производстве. Я побеседую с вашим начальством.

Хуфу нахмурился. Привидение, конечно, живет по законам загробного мира, но как бывший человек обязано знать, что над фараоном нет иного начальства, кроме Великого Ра. Всыпать бы призраку сотню палок или бросить на съедение крокодилам, но ведь он бесплотен… Хнумхуфу повернулся к Секретарю-Писцу:

— Запиши афоризм: двум смертям не бывать, а одной не миновать. И популярно объясни этому «Ах», кто тут начальник.

— Падай в ноги Великому Фараону! — побагровев, закричал Надсмотрщик. — И моли о пощаде!

— По какому праву! — взвизгнуло привидение. — Я не позволю попирать свое человеческое достоинство! Куда я попала, что за средневековье такое?

Секретарь-Писец, который лихорадочно стенографировал все происходящее, вдруг оторвался от свитка и круглыми глазами уставился на загадочное существо. Привидение продолжало вопить:

— Вот оно — отношение к педагогам! Сеешь, понимаете ли, разумное, доброе, вечное, а отдачи от общества никакой! Где это видано — чтобы в начале двадцать первого века учителю предлагали падать в ноги?!

Секретарь-Писец задумчиво покусал кончик тростниковой палочки:

— Это не привидение. Это человек. Кажется, женщина. Только из другого времени. Пусть Великий Хуфу судит сам. Голова небритая. Кожа сероватая. Одеяние из незнакомой нам ткани. А какие смешные сандалии! Носок закрыт, а на пятках еще по маленькой ножке. Зубы сделаны из чистого золота. А что за невразумительная речь!

Существо, которое до сих пор беспрерывно верещало, внезапно замолкло. Теперь оно с беспокойством озиралось по сторонам.

— Простите, господа, — голос призрака дрогнул. — Что это вы там строите?

— Великую Пирамиду, — гордо ответил Хемиун. — Чудо света.

— Между прочим, по моему заказу, — сдержанно добавил фараон. — Мне здесь покоиться…

— А кто вы? — слабым голосом спросила неизвестная.

— Видный представитель четвертой династии Древнего царства, — отрекомендовался фараон. — Хнумхуфу.

— По-гречески — Хеопс, — подсказал Секретарь-Писец. — Но так Великого Владыку назовут значительно позже.

Фараон отступил на два шага назад и поощрительно улыбнулся незнакомке.

— Можешь поцеловать след моей ноги, — милостиво разрешил он. — Великий Дом не гневается, что ты не знаешь церемоний.

Существо беспомощно заморгало, похлопало себя по щекам и простонало:

— Где я?

— В Гизе, — ничто человеческое не было чуждо Великому Фараону. Хуфу искренне посочувствовал Золотым Зубам. — На Черной Земле. В Та-Кеме.

— В Египте, значит, опять-таки по-гречески, — уточнил Секретарь-Писец. — А сама-то откуда будешь?

Но женщина уже не слышала его.

— Боже мой! — ужаснулась она. — Как я сюда попала? А школа? Дети? Педсовет? Виза, наконец? У меня нет никаких документов… Две недели до каникул! Ах, Петуля, Петуля… Ну и в историю ты меня втравил!

И Марь Иванна горько зарыдала.

Глава 2. Великий Дом у себя дома

Несмотря на занятость, фараон лично проводил Марь Иванну на женскую половину дворца. В отведенной ей комнате было очень уютно. Везде висели шторочки, занавесочки, рюшечки и помпончики. Было много вазочек и статуэточек. На полочке выстроились в ряд золотые крокодильчики мал мала меньше.

— Располагайся как дома, — гостеприимно предложил Хуфу. — Нравится?

— Очень мило, — похвалила Карга. — Сразу видно, что ваша жена хорошая хозяйка.

— Сейчас я вас познакомлю, — пообещал Великий Дом. — Пойдем в Прохладительную Палату.

В полутемном покое и в самом деле было прохладнее, чем в остальных помещениях дворца. Какая-то женщина заботливо поправляла букет в вазе.

— Моя жена, — представил фараон.

— Очень приятно, — расцвела Карга. — У вас просто золотые руки. Всюду такой порядок. Так чисто и красиво.

— И мне очень приятно, — просияла царица. — Я столько о тебе слышала!

— Моя жена, — повторил Хуфу.

Карга недоуменно оглянулась. Болезненно морщась, в кресле полулежала женщина с цветущим румянцем на лице.

— Так это вы жена? — бросилась к ней Марь Иванна. — Очень приятно. Я говорю, руки у вас золотые…

— Ой, — простонала царица. — Мои бедные руки. Их так ломит… А ноги… И здесь, в правом боку, такое колотье…

— Моя жена, — еще раз сказал фараон, когда в дверь впорхнула улыбчивая молодайка в задорных кудряшках.

Лицо Марь Иванны вытянулось.

— Здрасьте, — прощебетала молодайка, и в Прохладительной сразу стало тесно и шумно. — Так это тебя из песка выкопали, да? Вот ведь как бывает: идет человек, ничего не замечает, вдруг кто-то вылезает из-под земли… Бегемота можно родить, честное слово. Мне подруга недавно рассказывала такую историю…

— Помолчи, Кукушка, — поморщился Хнумхуфу. — Дай человеку в себя прийти.

— А я разве что-то говорю? — оскорбилась Кукушка. — Молчишь — плохо, говоришь — тоже плохо, тебе не угодить. Скажи лучше, сандалии принес?

— Привезут с минуты на минуту, — пообещал фараон.

— Ну вот, — Кукушка бурно задышала. — Я, видите ли, много разговариваю. А попросишь тебя что-нибудь сделать для дома — не дождешься. Посмотри, в каком старье я хожу! — и она кокетливо выставила вперед миниатюрную ножку в золоченом шлепанце.

— Ой, — донеслось из кресел, — тебе хорошо, а я вообще ничего не могу обуть — так все вспухло. Вот… уже и в ухе стреляет…

— Ну что мы, сестры, все о печальном да о печальном, — женщина, хлопотавшая у вазы, небрежно выбросила за окно готовый букет и принялась составлять другую композицию. — Великий Господин весь день работал, устал и пришел домой не для того, чтобы выслушивать наши жалобы. Создадим ему условия для отдыха, уют, настроение… А за это, сестры, — она умильно покосилась на фараона, — Великий Дом будет нам благодарен и подарит много, много сандалий…

Карга растерянно переводила взгляд с одной женщины на другую.

— Уточните, гражданин царь, которая из них ваша настоящая, я хочу сказать, законная жена, — потребовала она.

Женщины рассмеялись.

— Все, — удивился фараон. — А что, мало? Но у нас как-то не принято иметь больше трех жен…

— Боже, какая дикость и отсталость! — ужаснулась Марь Иванна. — Держать в доме гарем!..

Хуфу обиделся:

— Жены — это святое. Царицы! А гарем у меня в отдельном флигельке…

Марь Иванна раскрыла рот, но ее опередила Кукушка:

— Так вот, сегодня я забегала в гарем, и что мне там рассказали!..

— О-хо-хо! — простонала больная. — Мне бы сил хоть до постели добраться, не то что по гаремам бегать…

— Кстати, о постели, — ласково сказала жена с цветами. — Не желает ли прилечь Владыка Обеих Земель? Я так убрала его Спальные Покои…

Марь Иванна схватилась за голову.

Дверь отворилась.

— Девочки, к вам можно? — раздался чей-то бас, и тяжелой кавалерийской походкой в зал вступила низкорослая угрюмая женщина. — А, и ты тут, — бросила она фараону и похлопала его по плечу. — Все правишь?

Хнумхуфу просиял.

— Кемсит, — засуетился он. — Радость моя! Разреши представить тебе…

Кемсит небрежным жестом остановила его. Подойдя к Марь Иванне, она пренебрежительно оглядела гостью с головы до ног и процедила:

— Вкус тебе совсем изменил, Хуфуша. Где ты это выкопал?

— В песке, — с готовностью объяснил царь. — Около стройки. Секретарь-Писец говорит, что она откуда-то из другого времени.

— Хм, — пожала плечами Кемсит. — Ничего особенного. А ты уже на цыпочках перед ней бегаешь.

— Но позвольте! — возмутилась Карга. — В каком тоне вы беседуете с учителем?! Да и с фараоном тоже! Безобразие! Кто вы, собственно, такая?

Женщина расставила ноги и уперла руки в боки.

— Жрица я, — заявила она. — Служу богине любви. Небесной Хатор. Рога видишь? — Она наклонила голову, и Марь Ивана, в самом деле, разглядела среди копны волос маленькие рожки. — Так что — с кем как хочу, с тем так и говорю. А ты вообще молчи.

— Она права, — шепнула Карге на ухо царица с цветами. — Знаешь, какая Кемсит образованная? А талант!

— Дура она, — шепнула в другое ухо Кукушка, — но лучше с ней не связывайся…

— О-хо-хо… — простонала больная. — Извини, Кемсит, что сразу не приветствовала тебя, не могла языком пошевелить. И зубы ноют, сил нет…

Кемсит грузно свалилась в кресло и закинула ногу на ногу.

— Я слышала, сегодня к тебе собиралась депутация жрецов? — обратилась она к фараону. — Что им нужно?

Хуфу обреченно махнул рукой.

— Как обычно — жалуются. Говорят, из-за моей пирамиды у них возникли проблемы с рабочей силой, со стройматериалами, с жертвоприношениями…

— Врут, — мрачно изрекла Кемсит. — Интриганы паршивые. Все им мало. Ты знаешь, сколько получает Верховный жрец Пта? Мне такое и не снилось. Не на что ритуальные украшения купить.

— Я тебе подарю, — поспешно вставил Хуфу. — Хочешь наборный воротник с самоцветами?

— Она такая жадная, — шептала Кукушка на ухо Карге. — Только прибедняется…

— Она такая бедная, — шептала в другое ухо царица с цветами. — Буквально всю себя отдает служению Хатор…

— Ой-ой-ой! — доносилось из кресел. — Поясница моя! Не могу разогнуться!

— Мне нужно поговорить с тобой конфиденциально, — значительно произнесла Кемсит, подмигивая фараону. — Без посторонних ушей, — и она выразительно покосилась на Марь Иванну.

— Пойдем в Дат, — вздохнул царь.

Но удалиться в кабинет они не успели. Где-то над головой раздался грохот, послышались истошные крики, и по лестнице кубарем скатился тщедушный человечек со счетами подмышкой. Он упал и так и остался лежать. А счеты с щелканьем подъехали прямо к ногам Хеопса.

— О Великий Дом! — взмолился человечек. — Обращаюсь к Владыке Обеих Земель как к Родителю. Сыновья фараона совсем от рук отбились. Я уже и не знаю, как на них воздействовать. Учиться не хотят, уроки отменяют, балуются. А я даже наказать их не могу. Записал Хефрену в дневник: «Мяукал на уроках». А он подделал подпись Великого Господина и наложил резолюцию: «Пусть мяукает и впредь».

— Хитер, сорванец! — с нескрываемой отцовской гордостью похвалил сына Хуфу. — Это ж надо так сообразить: пусть, мол, мяукает! — он растроганно улыбнулся. — А Реджедеф что?

— Тупица тупицей, да простит меня Великий Фараон. Задаю вопрос: какие бывают пустыни? Отвечает: «Узкие и колючие»!

— А какие бывают пустыни? — растерялся Хнумхуфу.

Человечек укоризненно поднял голову:

— Ну, Ваше Величество…

— Я… просто хотел проверить твои знания, — смутился фараон.

— Мне кажется, — продолжал Учитель, — это Хефрен дурно влияет на братишку. Подговорит его — а сам в кусты. Не далее, чем вчера, например, по его наущению Реджедеф натер доску крокодильим пометом. Я собирался объяснять новый материал, но вместо этого вынужден был мыть доску и Реджедефа…

Над головой громыхнуло. Учитель затравленно посмотрел вверх.

— Выпороть их — и дело с концом, — мрачно произнесла Кемсит. — Сразу дурь вылетит.

— Позвольте, позвольте, — запротестовала Карга. — Это непедагогично. Есть же другие методы воспитания: убеждение, наглядный пример, работа с родителями, наконец…

— О Великий Родитель! — взвыл человечек. — Вели сослать меня в каменоломни! Прикажи убирать навоз из гарема священного Аписа! Я готов кормить с руки зубастого божественного Себека, только уволь меня по собственному желанию! Я больше не могу!

— Интересно! — возмутилась Кукушка. — А кто же будет учить наших мальчиков? Послушай, Хуфу, увеличь ему зарплату.

Учитель несколько раз ударил лбом об пол:

— Не корысти ради! Согласен жить на лепешках и пиве, только без этих детей!

— Никто не может с ними справиться, — сокрушенно вздохнула царица с цветами. — Удивительно! И Хефренчик, и Реджедефчик такие хорошие ребятки! В них так развито чувство прекрасного!

По лестнице с грохотом скатилась помятая бронзовая птица.

— Что делать? — развел руками фараон. — Ну потерпи еще немного! Некем тебя заменить. Все задействованы на стройке. Из грамотных во дворце только Секретарь-Писец, но у него, сам знаешь, слабые нервы.

— Руки на себя наложу! — в отчаянии пригрозил Учитель.

— Ну зачем же так, коллега, — мягко попеняла Карга. — Нельзя расписываться в своем педагогическом бессилии. Нет плохих учеников, есть плохие учителя. Кто это сказал? Песталоцци? Или, кажется, Ушинский? Впрочем, неважно. Представляю, коллега, что бы вы сказали, если бы у вас было не два ученика, а целых сорок, и среди них такие, как Петуля!

Кемсит с интересом посмотрела на Марь Иванну.

— А это идея, — воскликнула жрица. — Раз ты такая умная, то и займешься воспитанием наследников престола. Так ведь, Хуфуша?

— Конечно, — обрадовался фараон. — Если наша гостья не против.

— А что? — гордо выпрямилась Карга. — У меня, слава Богу, двадцатилетний опыт работы в школе. Я покажу вам, как справляться с трудными подростками.

— О-хо-хо! — вздохнула больная царица. — Они так шумят, так галдят. У меня просто голова раскалывается!

Учитель с благодарностью подполз к Карге и принялся целовать ее запыленные туфли.

— Век не забуду! — причитал он. — Спасительница!

Наверху зазвенели осколки.

— Приступай к своим обязанностям, — велела Кемсит, пристально глядя на Марь Иванну.

Та храбро ступила на лестницу.

— Да хранит тебя Пта! — крикнул ей вслед фараон.

— Здоровье береги! — донеслось из кресел.

Глава 3. «Прекратить немедленно!»

Марь Иванна деликатно постучалась в Комнату для Занятий.

— Здравствуйте, дети! Я ваша новая учительница! Надеюсь, мы с вами подру… — она открыла дверь и в нерешительности остановилась. В комнате было пусто.

–…жимся, — машинально закончила она, делая шаг вперед. — Ай!

Откуда-то сверху полилась холодная вода.

— Безобразие! — взвизгнула Карга, задирая голову.

Над ее макушкой болталось хитроумное приспособление из палок, веревок и большого перевернутого кувшина. Кувшин угрожающе покачивался. Карга изловчилась и выпустила дверную ручку, одновременно отпрыгивая вбок. По полу разлетелись глиняные черепки.

— Черт знает что! — Марь Иванна отжала мокрые волосы. — Эй вы! Выходите немедленно!

По-прежнему никто не отзывался. Карга опасливо огляделась и вдруг обнаружила дыру в стене. Сквозь нее виднелась верхушки деревьев.

— Несчастный случай! — сообразила учительница, бросаясь к дыре. — Дети! Дети!

Она наполовину высунулась через пролом и едва не вывалилась наружу. Потому что сзади кто-то бережно приподнял ее ноги, лишив таким образом точки опоры. Хорошо, Марь Иванна вовремя успела схватиться за выступ в стене. Далеко внизу по аллее расхаживали павлины. Два самца веерами раскрывали разноцветные переливающиеся хвосты, красуясь перед невзрачной самочкой.

— Немедленно отпустите! — заорала Карга.

И тут же почувствовала, что голова ее перевешивает, и сейчас она свалится прямо на павлинов.

— Сию же минуту втащите! — Марь Ивана лихорадочно цеплялась за кладку. — Слышите, что я говорю?!

Сзади раздалось хихиканье.

— Ну, деточки, ну, пожалуйста, — умоляла учительница, забыв о своем педагогическом достоинстве. — Ну, прошу вас…

Ее втянули внутрь. Марь Иванна бессильно опустилась на пол и принялась обмахиваться носовым платком.

На нее с любопытством смотрели две пары черных глаз.

— Здравствуйте, ребята, — отдышавшись, приветствовала Карга фараоновых сыновей. — Будем считать, что инцидента не было. Я понимаю ваше психологическое состояние. Подростки всегда болезненно реагируют на перемены…

— Перемена! — хором завопили мальчишки. — Ур-ра!

И они принялись радостно скакать вокруг мокрой и грязной Карги.

— Какая перемена? — Марь Иванна наконец пришла в себя. — Занятия еще даже не начались! О Господи!

Внимательнее присмотревшись к ученикам, она обнаружила, что они пришли на уроки в чем мать родила.

— Никакой цивилизации, — засокрушалась Карга. — Передайте отцу, чтобы он немедленно приобрел для вас школьную форму. Белый верх, темный низ. И что-нибудь на ноги. Столько матерей, а за детьми присмотреть некому!

— Ты щекотки боишься? — вдруг спросил мальчик постарше. — Прежний учитель боялся.

— Я ничего не боюсь, — Марь Иванна поднялась и одернула юбку. — Кроме невежества. А к взрослым нужно обращаться на «вы». Ой! Ой-ой-ой! Хи-хи-хи! Прекратите немедленно!

— А говорила, не боишься… — мальчик помладше обернулся к брату и удовлетворенно сказал: — Вот видишь, Хефрен, а ты волновался — новый учитель, новый учитель…

— Ну хватит, — оборвала Карга, задетая за живое. — Проведем перекличку. В классе присутствуют два ученика. Значит, ты Хефрен, — она ткнула указкой в старшего.

— Не-а, — нагло глядя ей в глаза, сказал тот. — Я Ни-Сут-Бити.

— А я, — подхватил младший, — Нехебт-Уаджит.

— Как это? — захлопала глазами Марь Иванна. — Это фамилии ваши? Ну ладно. Расскажи… э-э-э… Нехебт…

— А я не Нехебт-Уаджит. Я — Са-Ра.

Учительница с трудом сдерживала себя.

— Вы мне голову не морочьте! — прошипела она. — Думаете время до звонка потянуть? Сейчас отца вызову!

— Какого отца? — ласково поинтересовались мальчики.

Карга оторопела. Может, здесь, в Древнем Египте, так принято: не только по несколько матерей, но и… отцов?

— Вашего, — неуверенно сказала она.

— Ра? — обрадовались ученики.

Тот, что помладше, выглянул в пролом, где вовсю сияло солнце.

— Папа! — окликнул он кого-то. — Великий Ра! Тебя вызывают в школу!

— Оставь, — прервал его старший. — Отец сейчас занят. Он светит.

Карга беспомощно переводила взгляд с одного мальчика на другого. Она совершенно запуталась в их матерях, отцах, именах и фамилиях.

— Ладно, — наконец, пробормотала учительница. — С этим разберемся позже. Перейдем к опросу. Что вы сейчас проходите? — Марь Иванна протянула указку к Реджедефу.

— По счету или по письму? — спросил тот.

— По математике, — поправила Карга.

Мальчишка охотно подошел к доске и принялся чертить какие-то непонятные знаки и крючки.

— Задача. Как вычислить параметры для строительства Священной Высоты? — бойко затараторил он. — Очень просто. Сто сорок локтей в основании и «секед» в пять ладоней и один палец. Делим один локоть на удвоенный «секед», что равно десяти ладоням и двум пальцам, или десяти и одной второй ладони. Умножаем десять и одну вторую, чтобы получить семь, потому что это — один локоть: семь — это две трети от десяти и одной второй. Производим действие со ста сорока, что есть сторона основания: две трети от ста сорока есть девяносто три и одна третья. Это и есть ее высота…

— Понятно, — испуганно пробормотала Марь Иванна. — А локоть… это что?..

— Один локоть равен семи ладоням, одна ладонь — четырем пальцам. Значит, один локоть равен двадцати восьми пальцам! — отчеканил Реджедеф и добавил: — Это каждый раб знает.

Учительница растерянно посмотрела на свою растопыренную пятерню.

— На письме локоть обозначается так, — объяснял между тем мальчик, рисуя на доске согнутую человеческую руку.

— Садись, отлично, — заикаясь, произнесла Карга. — На сегодня, пожалуй, хватит.

— Нет, не хватит! — возразил Хефрен. — Я тоже хочу отвечать. По географии.

— Ну, если ты так рвешься к доске, — впервые в своей практике Марь Ивана столкнулась с такой активностью на занятиях. — Пожалуйста…

— Когда я стану фараоном, — горячо заговорил мальчик, — то соберу своих джаму и отправлю их в Страну Пунт. Спрашивай, — вдруг потребовал он. — Где находится Страна Пунт?

— Где? — слабым голосом отозвалась учительница. — Где твой пункт?

— Они не пойдут прямо вперед, — уверенно заявил сын Хуфу. — Потому что там их ждут собачьи башмаки, страшные чудовища и бесплодные пески. Лучше всего отправляться на восход. Делать это надо после Поворота тени. На берегу Тростникового Моря рабы построят крепкие барки, и Мастер Паруса поведет их, избегая мелей и скал. Колесница Ночи будет ему поводырем. На выходе из Тростникового Моря следует пристать к берегу, запастись пресной водой и мясом антилоп.

— Там начинается Великая Дуга, — подсказал Реджедеф.

— Ага, — кивнул Хефрен. — Если плыть по ней пять времен года, то легко достигнешь Та-Нутер, Страны Духов. Там, у истоков Реки, и находится Пунт. Оттуда мои джаму привезут много золота и благовонных смол, драгоценные камни, длинные зубы больших носатых животных, веселых павианов и быстроногих пятнистых собак для царской охоты. И я построю себе пирамиду еще больше папиной. На две или даже на три аруры выше. И успокоюсь в ней навеки.

— Да что ты, деточка! — всполошилась Марь Иванна. — Тебе рано думать о кончине!

— Разве ты не знаешь, что каждый египтянин всю жизнь готовится к смерти? — удивился Хефрен. — Только после нее и начинается все самое интересное. Когда я попаду на небо, на поля Иару…

— А я уже начал строить пирамиду! — перебил брата Реджедеф. — Вот она! — он отодвинул ширму, и Карга поняла, на что пошли кирпичи из разломанной стены. — Она пока маленькая, игрушечная. Зато в усыпальнице может поместиться человек. В полный рост. — И мальчик как-то странно посмотрел на учительницу.

Марь Иванне стало не по себе.

— Запишите домашнее задание, — торопливо сказала она.

— А нам не задают, — Хефрен обошел Каргу со всех сторон, беззастенчиво измеряя ее ладонью. — Мы все усваиваем на уроке. Сейчас у нас по расписанию бальзамирование.

— Что? — не поняла Марь Иванна. — Бальза… что?

— Потрошить тебя будем, — объяснил Реджедеф. — Чтоб не завонялась. Потом набьем тебя опилками, и тело хорошо сохранится для загробной жизни.

Карга попыталась улыбнуться, но это у нее получилось очень плохо.

— Вы шутите, дети, — пролепетала она. — Может, лучше устроим экскурсию на природу? Смотрите, как травка зеленеет, солнышко блестит.

Хефрен одним движением смахнул папирусы с учительского стола.

— На экскурсию мы и без тебя сходим. Полезай на разделочное ложе.

Из какого-то ящика он извлек большой каменный нож и профессионально поплевал на острие.

— Ты, Реджедеф, как будто жрец-отпевалыщик, а я как будто жрец-потрошитель. Начинай.

— Раз, два, три, четыре, пять… — торжественно затянул Реджедеф, отбивая такт на голом пузе. — Резать можно начинать…

Хефрен взмахнул ножом.

— А-а-а! — страшным голосом закричала Марь Иванна.

Глава 4. Криминальная хроника

За завтраком Великий Хуфу обычно слушал Дворцовые Новости. Вот и сегодня, расправляясь с жареным пеликаном, фараон ткнул жирным пальцем в пупок раба-информатора.

–…ирамиды, — с полуслова включился тот. — Полным ходом идут строительные работы. Чудо света достигло уже двухсот пятидесяти локтей в высоту. Вчера после Поворота тени стройку века посетил сам Великий Бог. По его личному распоряжению лидеры производства получили в конце смены гуманитарную помощь — по хару вина на бригаду…

Хуфу поперхнулся недожеванным куском.

— Почему вина? Это накладно для казны. Речь шла о пиве! Ну, Хемиун!.. Разницу вычту из зарплаты.

— Вести с полей, — размеренно продолжал раб. — На две недели раньше срока хлеборобы Фаюмского оазиса завершили уборку зерновых. В закрома Верхней и Нижней родин ссыпано 358 артабов пшеницы и в два раза больше ячменя, чем в прошлом году. Вот что сообщает Начальник Жатвы Фаюмщины Монт-Каа…

В животе у информатора что-то щелкнуло, и он заговорил густым басом:

— Несмотря на неблагоприятные погодные условия, землепашцы добились значительных успехов. Благодаря запасам Меридова водохранилища в засушливый период они внедрили на полях местных хозяйств искусственное орошение, а жрецы Себека неустанными молитвами вызвали дождь…

— Врет, шакал, — поморщился Хуфу, отхлебывая из чаши молоко. — Фараон лично был там на днях. Никакого дождя и никакого искусственного орошения. Земля черствее позавчерашней лепешки. Давай другую программу. — И он дважды нажал на рабский пупок.

— Новости дворцовой жизни, — фальцетом сообщил раб. — Вчера Великий Дом принял депутацию мемфисских жрецов. В деловой конструктивной беседе были затронуты вопросы нехватки рабочих рук на строительстве храмов, финансовые проблемы, а также обсужден ряд актуальных задач, связанных с культом Великой Девятки. После приема Великим Фараоном IV династии Хнумхуфу был дан пир в честь Великого Фараона IV династии Хнумхуфу.

Вытянувшись в струнку, информатор фальшиво запел государственный гимн.

— С обзором культурных новостей вас познакомит Начальник Культуры и Искусства Дворца Нииматникипат.

Голос снова изменился.

— Выдающееся произведение джахийских обувщиков поднес в дар супругам Великий Сын Ра, да будет он жив, здоров и невредим! В ответной речи царицы поблагодарили Бога за заботу и выразили надежду на дальнейшее укрепление культурных связей с дружественными государствами. По заявкам Великих Супруг передаем музыкальный привет для фараона. Песню «Я иду такая вся, в Дольче — Габана» исполняет придворный хор плакальщиц.

Из-за ширмы донеслись заунывные звуки.

— Хорошо поют, — вздохнул Хеопс, утирая передником уголок глаза. — Душевно. Спасибо, супруги и сестры мои, матери моих детей.

Песня смолкла.

— Криминальная хроника, — объявил раб-информатор. И своим собственным голосом доложил: — Сегодня утром, во время обхода Помещений дворцовая стража обнаружила тело неизвестной женщины. Связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, она покоилась на столе в Комнате для Занятий. Царевичи клянутся, что видят ее впервые. Пострадавшей оказывается медицинская помощь.

Хуфу спал с лица.

— Ну, паршивцы! — прорычал он, вскакивая. — Я вам покажу!

И опрометью бросился вон.

Невыключенный раб проводил повелителя жалобным взглядом и тоскливо провещал:

— А теперь послушайте фрагменты из многосерийной мистерии «Осирис и Исида» в постановке труппы Мемфисского храма науки и искусства под покровительством Великого Пта. Действующие лица и исполнители…

Распростертая на кровати, с простой деревянной подставкой под головой, Марь Иванна металась в бреду. То ей казалось, что вокруг сжимает кольцо добрый десяток фараоновых детей, и каждый заносит над ее беспомощным телом острый каменный нож. То вдруг она плыла куда-то на корабле, меряя палубу локтями. То кружили в хороводе царицы, осыпая ее цветами. То она проводила родительское собрание среди фараонов и требовала от них школьной формы. Неожиданно один из фараонов, сидевший за первой партой, встал и подошел прямо к учительскому столу.

— Ты жива еще, моя старушка? — обеспокоенно спросил он, кладя ладонь ей на лоб.

Карга очнулась. Над ней склонился Хуфу.

— А где остальные отцы? — слабым голосом спросила классная руководительница.

Хеопс оглянулся.

— Не понял. Какие еще отцы?

— Ваших детей, Хефрена и Реджедефа, — царь расплывался у Карги перед глазами.

Лицо фараона пошло пятнами.

— Наследники престола имеют только одного отца, — отрезал он. — Меня, Великого Бога.

— А Ра? — и Марь Иванна попыталась приподняться на локтях.

— А, Ра! — облегченно выдохнул Хуфу. — Он наш всеобщий отец. В переносном смысле. Подданные иногда называют меня Са-Ра, то есть Сын Солнца, а иногда так обращаются даже к моим паршивцам.

— Са-Ра, — повторила Карга. — Где-то я уже это слышала. А Реджедеф… Хефрен… Сколько у них имен?

— Сколько положено — пять, — пожал плечами фараон. — Как у любого представителя царской семьи. Первое — имя Гора, властителя Египта, потому что мы его земное воплощение. Второе — тоже божье имя, указывает на то, что мы имеем власть над всей Черной Землей: Нехебт-Уаджит, сокращенно Небти. Третье имя — Золотого Гора. Что это такое, никто толком не знает. Видимо, сохраняется по традиции. Четвертое — Ни-Сут-Бити — означает, что мы относимся к тростинке и пчеле, то есть к Верхнему и Нижнему царству. Ну и, наконец, Са-Ра… Проще простого. Понятно?

— В общих чертах, — голова у Карги кружилась. Она снова закрыла глаза и увидела перед собой наглых мальчишек. — Разве это дети? — простонала учительница. — Это выродки, а не дети.

— Я возмещу ущерб, — прошептал Хуфу. — Только не надо огласки. Что ты хочешь? Золото, серебро? Дом с садом? Место в гареме?

— Домой хочу-у-у! — всхлипнула Марь Иванна. — В двадцать первую школу! К Петуле хочу! Дайте мне визу! Отправьте меня обратно!

— Документик мы тебе выправим, — кивнул фараон. — А вот обратно добирайся, как знаешь. С транспортом напряженка. Все силы брошены на пирамиду. Хотя… — он задумался и пообещал: — Я поговорю со жрецами, пусть изыщут возможности.

Если бы Карга могла, она встала бы на колени.

— Поговорите, голубчик! — взмолилась учительница. — Похлопочите за меня, бедную, несчастную! Ведь конец учебного года на носу! Если директор узнает, что я уехала на курорт без его ведома, выгонит с волчьим билетом. Знаете, что такое без работы остаться?

— Ну, должность мы тебе найдем, — успокоил женщину Хуфу. — Хочешь, устрою тебя жрицей?

Марь Иванна засомневалась:

— Ой, это же с вашей религией связано… Лучше не надо, разве что в крайнем случае. Мне бы что-нибудь по специальности…

Фараон задумался.

— Надсмотрщиком пойдешь? Должность почетная, хорошо оплачиваемая.

Карга затихла. Предложение царя показалось ей любопытным.

— Вообще-то это работа с коллективом, — стала размышлять она вслух. — Организаторские способности у меня есть, дисциплину налажу… Вот только название профессии, ваше величество, меня немного смущает. Попахивает рабовладельческим строем. Веет, понимаете ли, угнетением человека человеком. Я привыкла быть классным руководителем…

— А что это?

— Примерно то же, что надсмотрщик, — слабо улыбнулась Марь Иванна.

— Так в чем же дело? Назначаю тебя Старшим Классным Руководителем на строительстве Великой Пирамиды. Так и запишем.

И Секретарь-Писец тут же занес на папирус распоряжение повелителя.

В палату вошел Главный Лекарь и распростерся перед царственным посетителем.

— Не вели казнить, вели слово молвить, — произнес он ритуальную формулу. — Твой визит, Жизнь-Здоровье-Сила, утомил пострадавшую, смерть-немощь-болезнь… К тому же подходит время процедур.

— Ухожу, ухожу, ухожу, — Хуфу на цыпочках направился к выходу, но передумал. — А можно остаться? Я потихоньку тут в уголке посижу.

— Ладно, — Главврач встал и отряхнул колени. — Только пусть фараон, да будет он жив, здоров и невредим, ни во что не вмешивается.

Он хлопнул в ладоши, и в палате сильно запахло чесноком. Две жрицы в белоснежных халатах внесли огромную плетенку чудодейственного растения и положили ее Карге на грудь.

Главный сделал несколько танцевальных па, схватил головку чеснока и разделил ее на дольки. Жрицы стали раскачиваться и подвывать.

— Да будут обновлены твои ноздри жизнью, — провозгласил лекарь и затолкал две дольки в нос Марь Иванне.

Потом он, как балерина, встал на цыпочки и без всяких пуантов сделал шестнадцать фуэте. Следующая долька лекарства отправилась в рот больной:

— Да вернется жизненная сила в твои уста.

После каскада великолепных прыжков Главврач проделал ту же чесночную процедуру с ушами Марь Иванны. Жрицы тихо заиграли на систрах.

— Спи-и! — лекарь сделал несколько пассов. — Усни-и! Угомон тебя возьми-и! Опаслив тот, кто знает страну свою, и разольет Ра страх перед тобой по равнинам и ужас перед тобой надо всеми горами…

Марь Иванна зевнула.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал доктор. — Кризис миновал.

— Она будет жить? — с тревогой спросил Хуфу.

— Время покажет, — уклончиво ответил Главврач, щупая запястье пациентки. — Пока что могу диагностировать состояние средней тяжести. Легкие телесные повреждения головы и лица, пульс учащенный, множественные подкожные кровоизлияния.

Фараон побледнел.

— Угнетенное психическое состояние, — добавил доктор. — Неадекватная реакция. Больную преследуют навязчивые идеи. Она все время зовет какую-то Петулю. По-видимому, бредит.

Теперь лекарь внимательно изучал желтые ступни Марь Иванны. А одна из жриц, бросив систр, накладывала ей на голову тугую полотняную повязку. Другая жрица положила на лоб Карги небольшого, но очень подвижного ужа.

— Для снятия лихорадки, — уточнил доктор. — Кроме того, от синяков применим примочки с отваром бодяги. Окажем первую и последнюю помощь.

— Хорошо — похвалил фараон. — Это все?

— Нет, — вздохнул доктор. — По ладоням, ступням и радужной оболочке глаза я установил ряд хронических заболеваний уха, горла и носа. За один день такое не вылечишь.

— Пусть сколько надо, столько и лежит, — Хуфу переглянулся со стоящим в углу человеческим скелетом. — В расходах не стесняйся. Понадобятся импортные лекарства — достанем. Сейчас в чем-то нужда есть?

Главный Врач застенчиво попросил:

— Мумия бы… Наши запасы все вышли.

— Плохо, — мягко пожурил его фараон. — Настоящее мумие на дороге не валяется. К тому же все сборщики задействованы у меня на строительстве. Ладно, обеспечу мумием, но расходуй экономно. Выделю людей на добычу из гробниц устарелого образца. Пускай поскребут покойников первой, второй и третьей династии. Только тихо. Никому ни слова о том, кто тебе помог.

Глава 5. Педагогическая поэма

— Сфинкс знает что! — пожаловался Хемиун жуку-скарабею, который полз по песку в неизвестном направлении. — Совершенно невозможно работать.

Жук сочувственно пошевелил лапками и покатил навозный шарик дальше. Так Великий Ра катит по небу солнечный диск.

Главный Архитектор вздохнул и поднял глаза на Классную Руководительницу. Шла перекличка.

— Раб номер пятнадцать тысяч восемьсот один… Девятьсот семьдесят четыре…

— Этого нет! — раздался из толпы чей-то голос.

— Прогул?! — негодующе воскликнула Марь Иванна.

— Прогул, прогул! — подтвердили несколько голосов. — Умер вчера от непосильного труда.

— Причина уважительная, — и Классная Руководительница добросовестно отметила в папирусе: «Выбыл по причине смерти».

Хемиун еще раз вздохнул. Драгоценные предрассветные часы уходили впустую. Сроки сдачи объекта поджимали. А Карга — так мысленно окрестил зодчий новую любимицу фараона — все норовила занять людей какими-то глупостями. Вот, например, перекличка. Она длится вторые сутки, а конца не видно. Ведь на строительстве занято сто тысяч человек. А может, и больше. Кто их считал?

— С рабами покончено! — объявила Карга. — Переходим к вольнонаемным.

— Может, не надо? — взмолился Хемиун. И соврал: — У них свободное посещение.

— Непорядок! — Марь Иванна с видимым сожалением отложила папирус в сторону. — Нужно прекратить эту порочную практику. Без учета и контроля, во-первых, у нас все строители скоро разбегутся. А во-вторых, я не смогу организовать соревнование бригад.

— Вы все сможете! — грубо польстил ей Хемиун и торопливо приказал: — На объект!

— Парами, парами, — напомнила Марь Иванна, подгоняя рабочих указкой. — Ну как вы ходите? Выше головы, плечи расправить и с речевкой к пирамиде шагом марш!

Она набрала в грудь воздуха и гаркнула:

— Раз-два!

— Три-четыре! — хором отозвались рабы и вольнонаемные.

На ветру развевались свеженамалеванные постеры, где иероглифами было выведено: «Повысим производительность рабского труда!», «Каждому труженику — отдельную гробницу!», «Вперед к победе феодализма — светлого будущего всего человечества!».

— Три-четыре!

— Раз-два!

— Не дадим себя в обиду

И построим пирамиду!

Наш любимый фараон

Будет в ней захоронен!

— вразнобой выкрикивали рабочие. Карга, улыбаясь, сунула указку подмышку и с энтузиазмом отбивала такт ладонями.

— Вот видите, — обернулась она к Хемиуну. — С каким настроением идут люди на смену! Вот что значит правильная организация труда!

— Да уж, — мрачно отозвался зодчий.

— Песню запевай! — скомандовала Марь Иванна, и бородатый раб затянул:

— Мы товарищи с тобой,

Равен среди нас любой.

Строим вечную квартиру

Для загробного для миру!

— Слова-то какие, — невольно передернулся Хемиун.

— Сама сочинила, — скромно улыбнулась Марь Иванна. — Еще бы единую форму ввести, — она мечтательно вздохнула, провожая взглядом уходящие колонны. — А то они все у нас какие-то разноцветные.

— Дети разных народов, — развел руками Хемиун. — Против цвета кожи не попрешь.

— Ну что за выражения? Фу… Какой пример вы подаете подчиненным? — поморщилась Карга и направилась в шатер с табличкой «Учительская».

Дел у Классного Руководителя было невпроворот. Во-первых, следовало разобрать документацию, которая находилась в полном беспорядке. Затем требовалось вызвать художников для оформления Стенного Папируса. Карга еще плохо разбиралась в иероглифах и потому боялась попасть впросак. Но у нее возникла замечательная идея: создать стелу почета и черный обелиск позора. На них камнерезы оперативно отразят портреты передовиков и отстающих. Нужно также заполнить Папирус Успеваемости — выставить утренние и вечерние оценки. Следующим пунктом Марь Иванна наметила провести педсовет с надсмотрщиками. И, наконец, предстояло подискутировать со жрецами о проведении этнокультурного фестиваля.

Марь Иванна мечтательно закатила глаза: День Негритянской Песни и Пляски, День Еврейской Кухни, День Египетской Письменности, День Лихого Джигита… Рабы могут обменяться адресами и маленькими сувенирами из золота и меди. В принципе, это вполне осуществимо. И с помещением проблем не будет. Вон сколько погребальных камер пустует пока в Великой Пирамиде!

Что-то пощекотало шею Карги. Она машинально почесалась и взвизгнула: на песок свалился мохнатый черный паучище.

— Мерзость какая! — передернулась Марь Иванна, затаптывая переносчика инфекции каблуками. — Тараканы так и ползают. Сплошная антисанитария.

Она порылась в карманах пиджака и выудила оттуда универсальный карандашик для уничтожения бытовых насекомых. Обработав интерьер шатра, Классная Руководительница с сожалением посмотрела на огрызок карандаша и вздохнула: вот досада! На всю пирамиду не хватит. Знала бы — захватила бы еще одну упаковку.

Карга выглянула из шатра и увидела, что рабочие спускаются с вершины. Подхватив указку, она заспешила к подопечным. Обеденный перерыв тоже можно использовать для воспитания и образования. Почему бы, например, не провести Классный Час, а потом, если останется время, организовать экскурсию? Только вот куда? Карга оглядела окрестности. Кругом лежала безжизненная пустыня.

— Первая смена! Западная сторона! — донеслось со стройки. — Получите обед по бригадам!

— Замечательно! — расцвела Классная Руководительница. — Рабочие Западной грани посетят Восточную, а Южной — Северную. И наоборот. Кругозор рабов значительно расширится.

И, довольная своей задумкой, Марь Иванна прибавила шагу.

Но экскурсии не суждено было состояться. Не успела Карга пройти и сотню локтей, как ее перехватил Хемиун.

— Ты куда? — подозрительно спросил он.

— Попрошу не тыкать! — с достоинством ответила учительница. — И отойдите с дороги. У меня мало времени. Нужно провести мероприятие.

— Достала ты со своими Мероприятиями! — злобно прошипел Главный Архитектор. — Из-за твоих идиотских Классных Часов мы никогда не достроим пирамиду! А дядя, между прочим, не вечный. Того и гляди, умрет лет через двадцать-тридцать. И где мы его похороним?

— О живых надо думать! — парировала Классная Руководительница. — И ваше начальство, между прочим, это хорошо понимает. Фараон лично дал мне чрезвычайные полномочия. Вот! — она потрясла папирусом перед самым носом царского племянника.

— Да плевать я хотел на твои справки! — Хемиун вне себя выхватил свиток у нее из рук и разорвал на мелкие кусочки.

— Ну, знаете ли! — задохнулась от возмущения Карга. — Вы слишком много себе позволяете! Это же документ. Я буду жаловаться! Вы препятствуете нормальной работе. Ставите палки в колеса!

— Вот-вот, всыпать бы тебе сотню палок! — огрызнулся зодчий. — Жалуйся куда хочешь, но сейчас я к рабам тебя не подпущу. Дай людям отдохнуть. Им еще вкалывать и вкалывать до отбоя.

И Хемиун широко раскинул руки в стороны, не давая проходу Классной Руководительнице.

— Мракобес! Обскурант! — Карга пыталась обойти Хемиуна с флангов, но все время натыкалась на его живот. — Ретроград! Консерватор! Тормоз прогресса!

— Вали отсюда! — зодчий схватил Марь Иванну за плечи и развернул ее на сто восемьдесят градусов.

Такого Карга стерпеть не могла.

— Рабовладелец! — завопила она. — Угнетатель трудового народа! Кровопийца!

И Классная Руководительница, спотыкаясь, снова направилась к Учительской — писать жалобу лично египетскому фараону.

Глава 6. Культпоход в храм

Из царского дворца Хемиун вернулся чернее тучи. Не говоря ни слова, он зашел в Учительскую и бросил на стол дубликат справки Марь Иванны за личной подписью и печатью Хуфу. При виде хмурой физиономии зодчего Карга злорадно улыбнулась.

— Новое всегда побеждает, — с удовлетворением сказала она. — Я же предупреждала, что пожалуюсь фараону, и Маат восторжествует.

Главный Архитектор промолчал.

— Надеюсь, во дворце вам объяснили, что без воспитательной работы в деле построения пирамиды не обойтись. Поэтому бросьте свои амбиции. Диктовать условия буду я.

У Хемиуна чесались руки ответить Классной Руководительнице. Но он сдержался. Великий Хуфу строго-настрого запретил племяннику связываться с проклятой бабой. Она настрочила такую жалобу, которой нельзя было не дать ходу. По доносу Марь Иванны пришлось создать целую комиссию, и теперь вся царская канцелярия ломала голову: как закончить дело миром? А все потому, что в конце своего послания Карга приписала: «В случае, если не примете надлежащие меры, буду вынуждена обратиться в вышестоящие инстанции».

— Ты же знаешь, кто надо мной вышестоящие, — доверительно поделился с племянником фараон. — Бессмертные боги. Как минимум тысяча. А то и больше. Попробуй перед ними оправдаться! Поэтому терпи, Хемиун, недолго уж осталось. Еще год-другой, и строительство закончится.

–…Значит, так, — между тем продолжала Карга. — Ввожу шестидневную рабочую неделю и восьмичасовой рабочий день. На завтра назначаю воскресенье. Люди должны иметь возможность культурно отдохнуть и провести досуг. У вас есть очаги культуры?

— Жертвенники? — неохотно уточнил Хемиун. — Есть. Недалеко тут. В Мемфисском храме. Завтра как раз мистерия.

— Вот и отлично! — Марь Иванна не слишком хорошо представляла, что это такое. Наверное, что-то из мира искусства. — Закажите на завтра сто тысяч билетов и транспорт для перевозки рабов.

Главный Архитектор онемел.

— Это невозможно! — просипел он, обретя дар речи. — Они не поместятся в храме.

— Жаль, — искренне огорчилась Классная Руководительница. — Тогда сделаем по-другому. Поощрим лидеров производства. Человек двести. Носилки будут?

— На барках доплывут, — с остервенением ответил зодчий. — По Реке.

* * *

…В Мемфисском храме финику негде было упасть. Рабы и вольнонаемные радовались, как дети: до сих пор их никуда не выводили. Только за пирамиду. На порку. Поэтому им все здесь нравилось. И полутемный зал, и расшитый золотом занавес, и жрецы-билетеры в строгих ритуальных одеждах. Строители показывали заскорузлыми пальцами на разрисованные стены и потолки и вполголоса делились впечатлениями:

— Ух ты!

— Тише, господа, тише! — Карга постучала указкой по статуе Пта с человеческой головой. — Давайте лучше поаплодируем артистам, — и она первая захлопала в ладоши.

Нежно запели арфы. Затрещали трещотки. Грянули систры. Оркестр заиграл увертюру. Занавес взвился. На сцену вышел жрец-конферансье.

— Осирис и Исида! — объявил он. — Вечная мелодраматическая мистерия. Триста пятьдесят шестая серия! Краткое содержание предыдущих серий. Бог Солнца Ра приходит в гости к Нефтиде и Сету в разгар семейного скандала. Он мирит супругов и делится своими отцовскими проблемами. Его дочь Тефнут, поссорившись с Ра, превратилась в львицу и сбежала из дома в Нубию. Тем временем, закончив строительство металлургического комбината по переработке меди в золото, Осирис возвращается домой. По случаю приезда мужа Исида устраивает вечеринку…

— …Грибочков попробуйте, — потчевала Исида гостей. — Привезли из далеких северных лесов. А вот это — рыбка красная, выловленная в Белом море. Угощайтесь, гости дорогие!

Во главе стола поднялся Осирис с чашей в руках.

— Друзья! — прочувствованно начал он. — Предлагаю тост за замечательную женщину, богиню, которая организовала для нас такой великолепный праздник…

Гости с улыбками повернулись к Исиде и зааплодировали. Жена Осириса скромно потупилась, пряча натруженные руки под фартук, надетый поверх вечернего платья.

— Во время моих длительных отлучек, — продолжал Осирис, — я часто вспоминаю домашний очаг…

Входная дверь со стуком распахнулась, и во дворец ввалилась большая пьяная компания во главе с Сетом.

— Семьдесят два… — в ужасе подсчитала новых гостей Исида. — Ой, куда ж я их всех усажу?

Конец ознакомительного фрагмента.