Дело было в Городце

Юлия Вячеславовна Чернявская, 2018

Тихий и спокойный город Городец, столица Московии. То Змей-Горыныч с Чудо-Юдом в кабаке хлебнут лишку, так что потом этот самый кабак разнесут. То царевич Елисей забаву какую от скуки изобретет. А то и вовсе потравитель неведомый заведется, что в медовуху дурман добавляет, так что людям черти мерещатся там, где их нет. Шла Василиса свет Князева дочь Иванова по улице, засмотрелась на солнечное затмение, да и провалилась через люк в городок тихий, к людям добрым, ласковым. Ясно одно, скучать ей в новом мире не придется. (К реальному Городцу вымышленный город отношения не имеет.) В оформлении обложки использованы иллюстрации с сайта Pixabay.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дело было в Городце предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 1

— Да что ты говоришь, старая, — возмутилась купчиха, от чего баба Яга с трудом подавила желание нырнуть под стол за, якобы, упавшей картой. — Путаешь ты все. Что б моей Зорюшке да в женихи купчина старый достался? Да мы ее за боярина просватаем, назло картам твоим. Да не абы за какого, за самого сына боярина Кучки.

— Мабыть, и путаю, — осторожно заговорила бабка, — Мабыть, это они про тебя говорят, на мужа твоего намекають. Девицы-то в горнице нет, воть и кажуть карты всяко разно. Я те сразу говорила, не день седня для гаданий. Завтрева приходи и дочь свою приводи обязательно.

— Да что ж ты мелешь-то, балаболка? Что б я по погоде ненастной Зореньку свою через весь город таскала? Сразу лучше скажи, что не видишь ничего.

Купчиха поднялась из-за стола и вышла из избы, хлопнув дверью так, что посуда подпрыгнула на своих местах, стоявший на краю полки горшок упал и разбился, а кот задом вписался в мышиную нору, надежно ее закупорив, чем тут же воспользовались мыши, начав выщипывать мягкий подшерсток для гнезда. Кот с мявом дернулся, от чего с той же полки упала кружка, уже на само животное. С еще более диким воем зверь выпрыгнул в открытое окно и приземлился прямо на голову недовольной гаданием купчихи и вцепился когтями в волосы. Купчиха, взвыв не хуже кота, поспешила покинуть негостеприимный двор.

— Вот пришла бы с дочкою, ниче бы и не было, — умильно вздохнула баба Яга на это безобразие. Даже желание превратить надоевшую до зубовного скрежета купчиху в жабу пропало. — А то я не знаю, кого она в женихах видеть хочет. Царевич не про ее дочь, так она на Кощеюшку глаз положила. А вот не про ее Зорю жених таков, — бабка лихо бросила карты на стол, нахмурилась, потом лицо ее разгладилось. — Да, верно все, будет ему и разумница, и красавица, и за себя постоять, и спину прикрыть. Спуску никому не даст, но умна да почтительна. А любить его будет…

Старушка мечтательно прикрыла глаза, потом собрала карты, оглядела причиненный беспорядок и цыкнула на высунувшихся из норы мышей. Мыши быстро похватали черепки и скрылись в норке. Баба Яга покивала сама себе. Вот теперь ладно, теперь порядок, осталось Ваську дождаться и можно вечерять. А утром надо будет в путь отправляться, поклониться матери Макоши, дабы все, как надо прошло. Что бы там карты не говорили, но и самой иногда надо спину погнуть, чтобы колдовство гарантированно божественной силой напиталось.

Впрочем, почти сразу раздался стук в ворота. Простые посетители так не стучали. Те или робко скреблись в калитку, или нагло ломились в ворота, как нынешняя купчиха. Этот же человек был уверен в себе, хозяйку дома если и боялся, то в меру, сознавал свое право войти на двор. Обычно так себя только царевы дружинники вели, с коими Костя службу нес да приятельствовал. Яга цыкнула зубом в сторону ворот, и те открылись, пропуская на двор двух стрельцов. Странно, что на этот раз без боярина с царским указом явились. Тут или дело настолько секретное, что страшно думным людям доверить, только на военных и можно положиться, или случилось что. Карты бы кинуть, да времени уже нет. А сердце затрепыхалось в груди, предчувствуя беду.

Хозяйка поправила на голове платок, стряхнула с передника мнимые крошки и поспешила на крыльцо. Это бояре могут сами топать, а потом в сенях топтаться, ожидая, пока грозная хозяйка их принять соблаговолит, да в каком настроении будет еще, а то превратит в мышь али лягушку, да и отдаст коту играться. Людей служилых, кои с ее воспитанником спина к спине против супостатов сражаются, Яга всегда у крыльца встречала.

— А и доброго дня вам, соколики, — поклонилась воям старушка.

— Здрава и ты будь, бабушка, — склонились те в пояс, снимая шапки.

Стрельцы замялись, переглядываясь. Словно решали, кто будет сообщать бабе Яге новость. Наконец, тот, что постарше, вздохнул, переступил с ноги на ногу, и начал.

— Бабушка, выслушай нас, только не превращай ни в кого.

— Кощеюшка… — охнула хозяйка, оседая на землю.

Молодой стрелец едва успел подхватить ее, подвел к лавке у стены, усадил, а сам остался стоять рядом.

— В разъезде мы были. Басурмане пошаливали, вот и решили припугнуть, чтобы деревень не разоряли. Думал воевода два десятка отправить, да только Костя решил, что его силы хватит с отрядом басурманским разобраться. Кто ж знал, что там засада будет. Нас почти и не трогали, отвлекали токмо, а его скрутили да увезли, только пыль столбом.

— А вы что же? — Яга посмотрела сначала на одного, потом на другого воя. — Как допустили?

— Да мы, бабушка, не столбами стояли. Как одолели басурман, так в погоню и кинулись. Да только как их догонишь, коли помощник у них хороший был. Темный вихрь призвали, да и унесло их.

Яга тихо охнула. Это ж какой противник нашелся ее воспитаннику, коли темным вихрем басурман может обеспечить.

— Что ж, люди добрые, — поднялась она с лавки да поклонилась воинам, — хоть и не добрые вести, да и за то спасибо. Буду богам молиться, чтобы мальчик мой живым воротился. Коли что не так вам сказала, уж вы на старуху обиды не держите. То не со зла, от избытка чувств разве.

— И ты прости нас бабушка, что воспитанника твоего не уберегли, — вновь поклонились воины.

Яга только махнула на них руками, да пошла назад в терем.

Вернувшийся Васька сидел на подоконнике и что-то тихо намурлыкивал. Две мыши высунули носы из норки, но не более. Пусть хозяйка и запретила коту их трогать, мало ли. Вдруг да передумает. Вон и настроение у нее изменилось, неизвестно, чего ждать. Едва дверь в горницу отворилась, носы тут же исчезли в глубине норы. Кот проводил их скучающим взглядом, после спрыгнул на пол и пошел тереться об ноги хозяйки.

Вот только хозяйка на его ласки и внимания не обратила, ногой отодвинула и поспешила к столу, где осталась колода карт. Вот как чувствовала, надо карты раскинуть. Да только не на дело царское, а на судьбу воспитанника, кой заместо сына-внука стал. Вот только карты упрямо молчали. Или говори что-то непонятное. Уже и один расклад Яга разложила, и другой, и третий, а только не понятно, что с мальчиком ее. То говорят, что жив он, то, что нет на этом свете. Плюнула баба Яга на карты, достала ковш воды, плеснула в миску, травок туда покидала, наговор почитала да свечку затеплила. Повалил от воды пар, покрылась поверхность рябью, показала, что лежит Кощей в избе какой-то на лавке, по пояс одеялком лоскутным укрытый, да токмо краше в гроб кладут. А где он, что с ним, да и жив ли — не показывает. И есть ли рядом кто, того тоже не видно.

— Вот и меня кара тяжкая за грехи мои девичьи настигла, — вздохнула старуха.

Выплеснула воду в окошко, свечу к иконе пристроила, да и задумалась. Всем последние годы помогала, а ей помочь в ее горе и некому. Появится невестушка, а и нет жениха. Все усилия ее напрасными окажутся. Разве что в церковь сходить, молитву почитать, свечку поставить, да просить батюшку помолиться за здравие мальчика ее, если еще жив, да за упокой души его, коли нет его на этом свете. А самой думать, как быть, когда девушка на пороге возникнет. Как перед ней каяться да прощения за вмешательство в судьбу вымаливать.

Василиса с тоской смотрела на своего пациента. Работы у девушки почти не было. Это вам не больница с новейшей аппаратурой и толпой родственников у дверей, дежурящих в несколько смен. Все, что девушка могла — проверить пульс, чувствительность зрачка к свету, убедиться, что нет температуры, и что мужчина дышит. Ну, еще перевязку сделать, но это уже с помощью знахарки. Мария Данииловна сама поила болезного бульоном и убирала за ним. Впрочем, Васе при всем желании было бы не управиться с пациентом. Вроде мужчина не толстый, но девушка на своей шкуре успела убедиться, что сил приложить надо очень и очень много.

— Вот и я, — дверь избушки отворилась, впуская баб Машу с большой корзинкой. Девушка поспешила помочь женщине. — Как наш мужчина?

— Без изменений, — вздохнула Василиса. — Ежели жить с таким, то одна радость, когда спит. Не храпит, не вертится, одеяло не отбирает, а так, — девушка вновь вздохнула.

— Ты девка, откель такого набралась-то? — опешила знахарка. — Молодая еще для такого.

— А я, Марья Данииловна, вам уже давно толкую, что не девка, да и лет мне уже прилично, по-вашему дева старая, — парировала Василиса. — Двадцать два года уже.

— А по виду и не скажешь, — женщина ополоснула руки, вытерла расшитым полотенцем, и принялась разбирать продукты.

Вася вздохнула. Ну да, ее постоянно за школьницу принимали. Иные пациенты и вовсе охали да ахали, когда она шприц в руки брала. А что делать, если она на пять лет моложе выглядит? Вот и баб Маша верить отказывалась, что она взрослая женщина.

— Марья Данииловна, — девушка приняла у женщины мешочки с крупой и положила на полку, — а вы меня в ученицы не возьмете?

— А на что оно тебе? — искренне удивилась травница.

— Так кто знает, сколько я тут пробуду, — развела руками Василиса, — хорошо, если несколько недель. А ну как больше домой не вернусь. Надо же как-то жить будет.

— Так мы это, жениха тебе найдем хорошего, — подбодрила девушку хозяйка избушки, — с хозяйством справным, детишек ему нарожаешь, хозяйство вести будешь.

— Эээ, — Вася задумалась, потом произнесла, — так я ж никогда этим не занималась. Курицу еще накормлю, если покажут чем, собаку, кошку тоже осилю, а вот что с коровой делать, с какой к ней стороны подходить — это уже не ко мне.

— Да как же ты до такого возраста дожила? — удивилась баба Маша.

— Так я же из другого мира. У нас в городах люди другим заняты, — девушка понимала, подробностей деревенская травница просто не выдержит. — Вот семья моя — все сплошь людей лечили. И мне то же самое завещали. А как я смогу тут людей лечить, коли средств не знаю? Уж лучше мне делом знакомым заниматься, чем новое да непривычное изучать. Все больше толку будет.

— Тоже верно, — травница протерла стол. — После чего ловко вытащила из печи горшок со щами. — Ну, ученица, садись трапезничать, а после буду тебе рассказывать, что сама знаю.

Вопреки ожиданиям Василисы, учеба началась с того, что ей вручили грязную посуду и отправили ее мыть. Девушка только усмехнулась. В учебниках она читала, что ученики и подмастерья выполняли работу по дому, так что особо удивлена не была. Тем более, с этой работой она уже сталкивалась. Вот с печью еще не освоилась, но на это время нужно, а вымыть посуду в тазике не проблема. Летом у бабушки именно так и приходилось поступать.

Зато, когда девушка вернулась, ее уже ждали. На столе было расстелено полотенце, и на нем лежали пучки трав. Вася поспешила достать из рюкзака тетрадь и письменные принадлежности. Понятно, что тут наука передавалась на словах, но девушка предпочитала записать — и в голове лучше отложится, и на будущее польза — вдруг спросить не у кого будет.

— А энто что? — удивилась травница.

— Так вы рассказывать будете, а записывать, и зарисовывать, — пояснила ученица.

— Грамотная что ли?

— Есть немного. Письмо, счет разумею, читаю, само собой, вот молитв не знаю, этому в нашем мире не учили, — честно созналась девушка, решив, что перечисленных знаний больше чем достаточно.

— Что молитв не знаешь, плохо, конечно, — вздохнула Марья Данииловна, — без молитвы какое это лечение? Ну да это поправимо. Пиши, девка.

И началось. Прежде чем перейти к травам, женщина надиктовала Василисе с десяток молитв, потом немного подумала, добавила примерно столько же наговоров. И только потом коснулась первой травинки.

— Знаешь, что это?

— Подорожник, — не раздумывая, ответила Василиса и порадовалась, что в свое время занималась ботаникой. Пусть досконально свойства лекарственных трав она не изучила, но и совсем уж деревом в этих вопросах не была.

— А что делает, ведаешь?

— Кровь останавливает, воспаление снимает, — это она знала еще из детства. Сорви, помнилось, приложи к ранке, и не будет потом никаких проблем. Да и домой бежать не надо, играй дальше. Кажется, это вся детвора знала, причем подсознательно.

— Верно, — кивнула женщина, — но не только.

Дальше Вася записывала под диктовку женщины, благо та действительно задиктовывала, терпеливо ждала, пока девушка сделает рисунок, запишет, отвечала на все вопросы. Не скупилась травница и на примеры из своего опыта. И ученица лишний раз порадовалась, что не стала стесняться, и решилась на просьбу.

— Больше моего только Яга знает, но она в Городце, а мы, считай, не далече от границы. Так что неизвестно, доберешься ли ты до нее, и согласится ли она тебя учить, — под конец первого занятия сообщила травница. — У ней, сколь я знаю, забот и без учеников хватает.

Василиса только вздохнула, а в мыслях сделала заметку, что надо будет расспросить и о той стране, куда она попала. То, что это Русь, причем православная, девушка не сомневалась, но надо было понять, какое время, кто правит, да и о врагах знать хотелось бы. Мало ли что. А еще порадовалась, что школа у нее была с немецким языком, а не с английским. Насколько она помнила, в средние века немцы с Русью больше контактировали, вдруг да пригодится что где.

Занятие продлилось около трех часов, после чего травница заявила, что пока хватит. Заданий как таковых у нее для ученицы не было, зато были дела по дому. Вася бодро взялась за уборку, а сама Марья Данииловна отправилась проведать и запереть птицу и двух коз. Девушка знала, темнеет тут быстро, а потом сидеть при лучинах удовольствие сомнительное. Никогда она не считала себя любительницей вставать с петухами, но пришлось приспособиться. Все равно по темному времени делать было нечего. Не костер же во дворе жечь. А если и развести, что толку сидеть да смотреть в огонь. Ни шить, ни какую другую работу делать не удобно. Это зимой выбора не будет, сейчас же ночи коротки.

Привычно проверив состояние своего подопечного, Вася собрала корзинку с шитьем и вышла на крыльцо. Немного времени у нее было, значит, надо пользоваться, а то всего одни брюки на смену. Жизнь же научила, что может быть всякое. Да и вообще, если она собирается людей лечить, должны быть вещи только для работы. Этакая форма, как и дома.

— А жаль, что не хочешь домом заниматься, — знахарка закрыла скотину в сараюшке, проверила чуть покосившийся забор, заперла калитку, и теперь сидела на лавочке, наслаждаясь последними лучами солнца. — Справная бы из тебя жена вышла.

Василиса только поморщилась. Травница, видимо, заметила это, потому что резко сменила тему, вновь вернувшись к разговору о травах, но сейчас больше рассказывала о своей жизни: как училась, как сама собирала и сушила травы, как с нечистью общаться приходилось. Девушке оставалось только молча шить, да ничему не удивляться. Она и так заметила, что за ночь пропадают молоко и краюшка хлеба, оставленные на шестке. Кот туда никогда не забирался, даже не смотрел в ту сторону. Оставалась только одна версия, настолько нереальная, что именно в нее Вася и поверила — домовой. Больше некому. Не их же болезный? Да тому, если и очнется, еще неделю в себя приходить, где уж по дому шастать.

Слушать про нечисть было интересно. Василиса понимала, что и ей рано или поздно придется столкнуться с этими загадочными существами. Так хоть будет знать, что к чему. Хорошо бы записать, но бежать в избушку за очередной тетрадью не хотелось. Да и не последний день она тут, еще успеет расспросить подробно. Пока же оставалось только шить да слушать, изредка суя в рот палец, когда особо сильно тыкала в него иголкой, заслушавшись женщину, успевшую много повидать на своем веку.

— Ладно, Василисушка, — пойдем в дом вечерять, — когда спустились сумерки, решилась знахарка. — Не к ночи дальше разговоры продолжать. Хоть и обережен дом, но зачем призывать тех, без кого обойдемся.

Девушка согласно кивнула. Пару раз ночью видела, как нечто крадется вдоль забора, когда выходила из дома до отдельной постройки за кустами малины. Близко знакомиться с неведомыми существами девушке не хотелось. Все-таки русские народные сказки, зачитанные в детстве чуть не до дыр, притупили ее любопытство. Из них Вася вынесла, что всякая нечисть днем слабее, а вот ночью с нею лучше даже не заговаривать. А то неизвестно, чем дело кончится.

К попаданию в другие миры девушку подготовила уже современная фантастическая литература, кою она читала во время дежурств на скорой. Конспекты ночами, особенно на выезде, откладывались в памяти плохо, а книги с одной стороны не перегружали мозг, с другой не давали заснуть. Ну и, как оказалось, выработали некую психологическую устойчивость. Так что она уже не удивлялась, ни когда очутилась в стогу сена, ни когда обнаружила, в какой мир занесло, да и при встрече с неопознанным тоже реагировалось спокойно. Нет, были и истерики, она несколько раз, дождавшись ухода Марии Данииловны, ревела на всю избу, так что кот, который никому не давался приласкать, ластился у ног. Но потом успокоилась, смирилась, и теперь приспосабливалась к жизни на новом месте.

Тяжелее всего Василисе далась кухня. Пусть готовить девушка умела и любила, тут не было и половины того, с чем она привыкла иметь дело. Картошка и, тем более, макароны еще не появились. Чтобы получить майонез, нужно было приложить усилия, а о кетчупе еще не слышали, равно как и о привычных помидорах. Если судить по редким названиями чужих земель, то Америку в этом мире только освоили. И ту же картошку, если и выращивали где, то на далеком Альбионе в цветочных горшках ради скромных цветочков. А может и не открыли вовсе. Знахарка честно призналась, что сии дела ей, в глуши живущей, неведомы. Посуда и печь тоже были непривычны. Управляться с ухватом девушка до сих пор толком не научилась.

Наверное, это было одной из немногих вещей, что заставляли травницу сомневаться, сможет ли она сосватать девицу кому из сельских. Разве что сыну купеческому, из тех, что зажиточные. Уж он-то жену ручками по дому работать не заставит, полон двор прислужниц. Больше только у бояр да людей служилых, но они не захотят брать в семью девку без роду-племени. Видать, и правда, придется Василисе осваивать профессию травницы. А в лекарском деле, как успела заметить женщина, новоиспеченная ученица понимала.

— Ну, посмотрим, что ты сготовила, — женщина ловко извлекла из печи горшок, полный вареников с грибами.

Разложив еду по плошкам, травница сдобрила свою порцию сметаной, и отправила первый вареник в рот. — А вкусно.

Вася потупилась. Не самое сложное блюдо в ее исполнении. Еще бы картошки добавить, но где ее взять? Вот и приходится изворачиваться. Впрочем, вышло действительно вкусно. Пока Мария Данииловна ходила в деревню, девушка успела замесить тесто и налепить вареников. Грибы они собрали утром, а делать весь день было особо нечего. Шитье прискучило, пациент не спешил открывать глаза. Травница уже смеялась, может поцеловать его девушке, вдруг да очнется. Вася с опытами не спешила, но уже косилась на мужчину с определенными мыслями.

Утром Василиса привычно проснулась под крик петуха. Девушка улыбнулась. И чего герой популярной серии книг так раздражался? Спать надо раньше ложиться, тогда и вставать легко будет. И на скорой пару лет поработать, вот уж приучишься спать когда угодно, вскакивать бодро и с ясной головой. Кинув птице припасенный с вечера кусок хлеба, девушка оделась и поспешила вниз. Тем более, с кухни уже доносились запахи, заставлявшие захлебываться слюной. Но сначала умываться, а то за стол не пустят. Быстро закончив с гигиеническими процедурами и простирнув бельишко, она влетела в кухню.

— Марья Данииловна, да вы и мертвого разбудите, — просияла Вася, глядя на стол, в центре которого стояло большое блюдо с блинами. Кроме них там уже были выставлены плошки с творогом, сметаной, ягодами и медом.

— Вот и не мешкай, садись за стол, да кушай, — женщине явно была приятна похвала.

Василису долго упрашивать не пришлось. Девушка достала пустую тарелку, положила в нее сметаны, смешала с ягодами, потом взяла первый блин, скатала трубочкой, подчерпнула им начинку и отправила в рот.

— Вкусно-то как, — с набитым ртом произнесла девушка. Травница только покачала головой. Молодые, они все такие.

После завтрака все было как и всегда: осмотр их пациента, потом хозяйка дала ученице задания на день а сама отправилась в деревню. Там ее ждало несколько человек, прихворнувшая корова и лошадь со сломанной ногой. Василиса быстро вымыла посуду, намыла пол, после чего принесла воды — с колодцем проблем не возникло, поскольку такой же был и у ее бабушки. Дальше начинались сложности с печью. Но и тут девушка справилась, отправив чугунок со щами внутрь. Втащить бы потом, но это пока терпит. Убедившись, что ничего не забыло, Вася достала тетрадь с записями. Пробежала взглядом тексты молитв, наговоры, после перечитала еще раз все, что ей говорили о травах. Если с последним было просто, то первое требовалось зазубривать без особого понимания, просто потому, что так надо, принято, и повелось со стародавних времен. И пусть доказательства того, что мир волшебный, и наговор усиливает действие лекарства, а иная молитва поднимает на ноги не хуже некоторых средств, девушке сложно было пересилить себя. Хотя она видела иконы в операционных, но в родном мире все это значило куда меньше, чем знания, чутье и талант врача. А пересиливать себя всегда сложно. Зато девушка вспомнила еще об одной вещи, в которую врачи ее родного мира, как ни странно, верили наравне с показаниями приборов.

С другой стороны, кто-то посчитал бы ее сумасшедшей, но больше вариантов Василиса придумать не могла. Ну не целовать же ей в самом деле их потерпевшего. Разумеется, опыт у нее был, но не с незнакомыми. Рассуждения о том, что поцелуи не секс и уж точно не повод для знакомства, девушка пока отметала.

— Лежишь? — она устроилась рядом с мужчиной. — Хорошо устроился, надо сказать. Почти как султан. Лежишь себе, ничего не делаешь. Вокруг женщины порхают, обихаживают. Делать ничего не надо, знай себе наслаждайся. А у некоторых, вообще-то, отпуск законный, и каникулы на учебе. Но кого это интересовало. Нашаманили себе непойми чего, и получи Вася полное счастье деревенской жизни. Да не у бабушки, где хоть какие-то блага цивилизации в виде электричества, а там, назнамо где, — девушка всхлипнула. Себя было жалко. — А я домой хочу. Картошки хочу, макарон, суши, пепси, сока томатного, кофе. Телик посмотреть, с девчонками потрындеть по телефону, в компе посидеть. Где я у вас все это возьму?

Девушка пристально вглядывалась в лицо мужчины. Увы, все ее жалобы были встречены молчанием. Лишь грудь незнакомца чуть заметно приподнималась, показывая, что он еще дышит.

— Ладно, прости, — девушка присела на корточки и осторожно коснулась его локтя. — Тебе-то явно куда больше досталось. Я, пусть и попала неведомо куда, но целая, невредимая, даже не испачкалась, пока падала. Это я так ругаюсь, просто потому, что ничего сделать не могу. Уж ты-то, наверное, догадываешься, каково это, когда ничего сделать не можешь, только смотришь, и ждешь. И ладно бы ждешь, я ведь даже не знаю, все ли правильно делаю. Да, мне всякого за два года увидеть довелось. И пьяных с пробитыми головами, и людей в разбитых повозках, женщин беременных, которые уже умерли, а ребенка удавалось спасти. Всякое было. Не только плохое. Вот помню, один раз нас вызывали — у мужика рука в унитазе застряла. Уж не знаю, что он там доставал, но вытащить не может. И разбивать отказывался. Жена уже и мыла туда жидкого вылила, и масла, а не помогает. В результате горшок злополучный мы все-таки разбили, обработали царапины, руку перевязали, поскольку умник этот растяжение получил. Ох и ругался он, но ничего, потом приезжал, конфеты привез. Или вот тоже, студенты на спор на голову кастрюлю примеряли. Один снять не смог. Тут повозиться пришлось. Но вызволили. Даже кастрюля уцелела, так погнулась немного от особо умной головы только.

Девушка улыбнулась воспоминаниям. Уж всякое в их практике бывало, но чтобы так вот кастрюлю нахлобучить, они еще не встречали. И не абы какую, а еще с советских времен. Хорошую, тяжелую. Только она уже не помнила, что такое сделал их водитель, но снять удалось. А ведь медперсонал готов был признать поражение. Зато дядя Гриша умудрился решить проблему. Хотя просто зашел с ними воды набрать.

— А как-то раз приезжаем на вызов. Женщина лет пятидесяти. Упала на улице, да хрустнуло что-то в ноге и болит сильно. Все тут же решили, что перелом, трогать ее не стали, чтобы кости дальше не сместились и не повредили чего лишнего. Сразу нас вызвали. Приезжаем. Она тихо охает, рядом люди сочувствуют. Кто-то бутылку холодную прикладывает, чтобы отека не было. Врач наш осторожно ее ногу ощупывает, и ничего понять не может. Нет там никакого перелома. А та стонет и спорит, мол, хрустнуло что-то, — девушка замолчала, вспоминая тот случай.

— И что? — тихо поинтересовался кто-то.

— Так, оказалось, это не нога хрустнула, а украшение на сапоге, а у нее просто ушиб, причем не очень сильный, — закончила рассказ девушка, и только потом сообразила, что интересоваться историей может только один человек. — Ой, ты очнулся!

Василиса повернула голову и встретилась с внимательным взглядом синих глаз. Несколько секунд по лицу девушки расплывалась счастливая улыбка, после чего она тряхнула головой. Радоваться будет потом, сейчас надо понять, насколько серьезно пострадал их клиент.

— Чувствуешь мою руку? — она вновь осторожно коснулась его ног.

— Да.

— Тогда осторожно пошевели пальцами. Не болит ничего?

— Нет, ноги целы, если тебя это волнует, — мужчина говорил тихо, но с легкой ехидцей. — Или тебе так нравится голого мужчину трогать?

— Ну, знаешь ли? — буркнула Василиса. — Все претензии Марье Данииловне предъявлять будешь, когда она придет. Я без понятия, куда она те лохмотья, что твоими штанами звались, дела. Подозреваю, что в печку. Сделай глубокий вдох?

Мужчина послушался, хотя недоверие из глаз не исчезло.

— Ничего не болит, — Вася решила не обращать внимания на его замечания, все-таки в своей практике и не с таким сталкивалась. Этот хоть приставать не пытается. — Дискомфорта при дыхании не возникает.

— Только из-за повязки, — сообщил пациент.

— Это хорошо, — обрадовала его девушка, — ребра целы, хотя я подозревала обратное.

— Неужто было с чего? — прищурился незнакомец.

— Было, еще как. Такие синяки, словно тебя сначала ногами пинали, а потом еще прутом железным отходили, — настала очередь девушки ехидничать. — Руки как?

— Без понятия. Повязки мешают. Только не говори, что это твоя работа.

Василиса довольно улыбнулась. Сам просил не говорить. Вместо этого она поинтересовалась:

— Тебе надо что-нибудь?

— Воды.

Девушка подошла к ведру, зачерпнула полную кружку и помогла мужчине напиться.

— Благодарствую, — он вновь откинулся на подушку. — Как зовут-то тебя?

— Василиса. Для друзей Вася или Васька, для тебя — Василиса Ивановна.

— Константин, — в тон ей представился мужчина.

— Надо еще что-нибудь? — прищурилась девушка.

— Разве что одежду, но, как я понял, ты тут не хозяйка, где взять — не знаешь.

— Увы. Больше ничего?

— Нет, спасибо, — он немного поерзал, устраиваясь удобнее.

— Если что, зови, — пожала плечами девушка, взяла тетрадь и пошла на крыльцо. Дверь оставила открытой, чтобы услышать, если пациенту что-то понадобится. Оставаться в доме и учить под его взглядом не хотелось, а так и подальше от мужчины, и услышит, если что-то случится.

Впрочем, училось не очень хорошо. Вася постоянно мыслями возвращалась к Константину. Хорош, гад. И до этого нет-нет, да и привлекал взгляд, а уж глаза эти и вовсе манят. И знает же, что нравится женщинам. Знает и пользуется. Васе еще хорошо, у нее закалка за время работы появилась. А каково местным девушкам, когда такой прогуляться зовет. Надо полагать, тогда он и не заморенный был, вообще красавец-мужчина.

Девушка пыталась заставить себя заучить хоть что-то из записанного накануне, понимая, что травница рано или поздно начнет не только давать новые знания, но и спрашивать то, что уже было изучено, но толку не было.

— Вот паразит… — беззлобно пробурчала Василиса. — Ну да ничего, это ты пока лежишь, языкастый, а как на ноги вставать, по-другому заговоришь.

— На кого ты тут ругаешься, — неслышно подошла Мария Данииловна. — Яшка что ли натворил чего?

— Нет, — покачала головой девушка. — Болезный наш очнулся, одежду требует. И, ой, там щи, наверное, доходят уже, — вспомнила она, поднялась и побежала проверять стряпню.

Травница покачала головой и пошла следом.

Пока Василиса под неодобрительным взглядом пациента пыталась вытащить горшок из печи, что ей в конечном результате удалось без потерь, и горницу заполнил запах обеда, травница нашла припасенную мужскую одежду. Потом вдвоем они сняли повязки, и девушка перебинтовала только руки, при этом пациент откровенно морщился.

— Скажи, — не выдержал он, — ты специально стараешься или просто неумеха?

— Вот посмотрю я на тебя, когда ты на ноги станешь вставать, — парировала Василиса, — тоже меня обвинять будешь. К твоему сведению, вывихи у тебя полностью не прошли, так что можешь героя из себя не корчить. А у меня тут ни гипса, ни шины хоть какой-то, чтобы как следует перевязать. Так что молчи и терпи, если мужик.

Удивленный такой отповедью, вкупе с незнакомыми словами, Константин подавился дальнейшими насмешками. Заметив же улыбку на губах травницы, и вовсе предпочел дальше молчать. Лучше потом осторожно выяснить, что за девица такая. Больно бойкая на язык, да и руки к работе лекарской привычны. То, что он жаловался, скорее проверить ее способности, чем от боли. Последняя хоть и была велика, но явно не от действий девушки, а оттого, что повреждения еще не залечились.

Когда же Василиса закончила свою работу, ее выставили из дома, после чего травница помогла мужчине одеться. И тут девушка была права, когда он вставал на ноги, боль была сильнее, чем в руках. Залежался, теперь долго восстанавливать утраченные навыки. И еще неизвестно, сможет ли он владеть руками, как и прежде. Хотя, выбора все равно не было.

Впрочем, долго раздумывать времени не было. Едва Константин натянул штаны, как травница кликнула девушку обратно. Вдвоем они помогли ему сесть за стол. После чего женщина принялась резать хлеб, а Василиса разливать по мискам щи. Вопреки ожиданиям, в тарелке мужчины было куда больше воды, нежели остального. Да и хлеба ему дали самый маленький кусочек. Он хмыкнул, потом посмотрел на женщин.

— На меня взгляд побитой собаки не действует, — спокойно произнесла Василиса. — Знаю я это вечноголодное выражение после миски корма и трех кусков колбасы. Так что можешь не стараться. Ты две недели тут провалялся ровно мумия, разве что ссыхаться не начал, ну и дышал в отличие от нее. Так что ешь, что дают и сколько дают.

Мужчина вновь только покачал головой, предпочитая созерцать скудное содержимое тарелки. И что это за девица, что такие мудреные слова знает. Не проста она, ох не проста.

— Ты, мил человек, на Васю-то не обижайся, — поддержала девушку Мария Данииловна. — Язык у нее острый, но говорит-то дело.

— Да я не обижаюсь, — пациент бросил короткий взгляд на Василису. — Я понять пытаюсь, где ты чудо такое раздобыла. Ходит в одежде мужской, голова не покрыта, косы, почитай, нет, да еще и языкаста да непочтительна.

— Тебе косу надо, сам ее и отращивай, а мне так много легче. Не успел глаза открыть, а уже в чужом монастыре свой устав насаждаешь, — прежде чем успела что-то сказать травница, буркнула Вася, после чего накрыла свою миску куском хлеба, подхватила в руки и ушла на крыльцо.

— Обидчивая, — покачал головой мужчина, пытаясь взять ложку. С перевязанными руками это было не легко.

— Кто обидчивая? — удивилась травница. — Вася? — женщина покачала головой. — Вот уж кто в последнюю очередь обижаться будет, особливо на немощного. А тебе думать надо было, прежде чем говорить. Сам же спросил, откуда девушка. Так не нашего мира она. Как пришел ты ко мне, добрый молодец, да упал на пороге, так и перепугалась я. Начала молитвы читать, чтобы послали мне помощника, выходить тебя да на ноги поставить. Вот и послали боги девушку эту.

— Погоди, хочешь сказать, что она не местная?

— Не только не местная, но и из другого то ли мира, то ли времени, а то и все сразу, — знахарка и сама до конца не смогла это понять, а Василиса объяснить, но сошлись на том, что мир у нее все-таки отличается от этого. — Уж не знаю, получится вернуть ее обратно, или так тут и останется. Это только Яге под силу. Да ты ешь, ешь, касатик, тарелку-то не созерцай, тебе сил еще набираться. Уж прости, не по имени к тебе обращаюсь, да только спросить-то все не досуг.

— Костя я, — посмотрел на нее мужчина, — Константин. Думал, Василиса скажет.

— А я, как ты наверное знаешь, Мария Данииловна, — назвалась травница, потом пригляделась к мужчине. — Ты часом, не воспитанник ли Яги будешь?

— Он самый, — не весело вздохнул Константин, — Кощей.

Дальнейший разговор стих сам собой. Мужчина пытался орудовать ложкой, насколько оно было возможно при перевязанных руках. Помощи просить не позволяла гордость. Да и подумать было над чем. Василиса, девушка язвительная, сероглазая девчонка со светлыми волосами чуть ниже плеч — явилась из другого мира, чтобы помочь травнице выходить его. А он мало того, что проверял ее выдержку, так еще и делал это, словно в царевых палатах с боярином каким вороватым беседовал. А девушка еще и отвечать в тон умудряется, хотя вокруг все не так, как она привыкла. Должно быть и люди другие, и обычаи.

Вернулась девушка быстро, вылила остатки из миски коту, тот потерся о ее ноги и принялся есть. Василиса же собрала грязную посуду и убежала из дома. Травница посмотрела на кота, покачала головой и принялась убирать со стола.

— Недовольна чем будешь, хозяйка, — заметил Кощей.

— Скорее озадачена, — призналась женщина. — Яшка то мой никогда к людям не ласкался, а тут вьюном вокруг девушки вьется.

— Знать чует что-то, — пожал плечами мужчина.

Сидеть за столом не хотелось, тем более что знахарка начала раскладывать какие-то травы, потом вытащила пару баночке с порошком. Вернулась в избу Василиса, уже без посуды. Едва увидела разложенные на столе предметы, взяла с полки какую-то странную книжицу и стило. Константин перебрался на свою лавку. Хотелось бы на крыльцо, но ногам было слишком больно, чтобы совершать долгие переходы. Между тем женщины его полностью игнорировали, и это мужчине было только на руку. Интересно посмотреть, что будет дальше.

— А что мне про эту траву поведать можешь? — взяла веточку в руки женщина.

— Ромашка лекарственная, — занятие начиналось со знакомых трав, и девушка только несколькими штрихами набросала изображение.

— Верно, ромашка, — Мария Данииловна отложила веточку в сторону. — И каковы ее свойства?

— Используются цветы. И почти от всего применяют, у нас, во всяком случае, — уточнила девушка. — Детей маленьких стараются купать с ромашкой, в мыло, шампуни добавляют, в сборы различные, косметику природную, в чай добавляют.

— Хорошо, — покивала знахарка. — Теперь записывай.

Василисе не пришлось повторять дважды. Константин с интересом следил, как странное стило быстро выводило в книжечке слова. То, что девушка сведущая в грамоте — удивило. Обычно женщин грамоте не обучали, разве что иногда. Понятное дело, боярынь, чтобы псалтырь читать могли, царевен, монахини обучались, вдруг кто в настоятельницы выйдет. Да иные купчихи, чтобы в отсутствии мужа дела вести. А простое население чтения-письма почти и не ведало. Травницы, знахарки, колдуньи деревенские передавали свои знания от матери к дочери, или, если дочерей не было, ученицам.

Кощей следил за занятием, отмечал, какие вопросы задает девушка, и все больше убеждался, что, не разбираясь в травах, она, тем не менее, много понимала во врачевании. Мужчина мог поспорить, что по окончании обучения у травницы девушка будет куда лучшим лекарем. Возможно, лучше нее только его нянька, Яга, и то не факт. Надо потом осторожно вызнать, что девушка знает. Нянька-то его по молодости не чуралась в свое время тела басурманские резать, изучать, что да где у них, а значит, и у остальных людей. Хотя, не похоже, чтобы девушка во внутренностях копалась. Слишком молода да наивна. Но все впереди.

Закончив с травами, женщина перешла к порошкам. И тут Василисе стало сложнее. Девушка сначала внимательно рассматривала кристаллы, потом подбирала максимально похожий по цвету карандаш, чтобы зарисовать. Что-то тихо говорила об отсутствии какого-то зверя микроскопа. И все-таки изобразила нечто похожее, оставив куда более подробное описание. Дальше знахарка объясняла, как получить это снадобье, где и в каком виде использовать. Вася только кивала да записывала.

После занятия девушка собрала свои вещи в странного вида сумку, что Кощей заметил некоторое время назад, оставив только ту самую книжицу, и вышла из дома.

— Что, молодец, смотришь так, — прищурилась знахарка, — али не ожидал от девки такого?

— Не ожидал, сознался он. — Думал, молода, потому и взбалмошна, а она не так проста.

— Совсем не проста, — подтвердила Мария Данииловна. Потом посмотрела на него внимательно и строго произнесла: — иди, извиняйся, что обидел.

Константин скривился, но спорить не стал. Знахарке легко сказать, иди, а ему на ноги встать — проблема. Но выбора нет. Опять же надо по двору прогуляться до отдельной постройки или зарослей лопухов. Наверное, это даже важнее, чем извинения. Они и подождать могут. Так что пришлось сползать с лавки и заставлять себя идти на цыпочках, придерживаясь за стены, стараясь не наступать на полную ногу. По крыльцу спустился медленно, заодно присмотрел шест возле стены. Если такой подхватить, то, пожалуй, до маленькой постройки в дальнем конце участка он успеет дойти.

— Далеко собрался, горе луковое, — подхватила его девушка на половине пути. — Или гордый помощи попросить?

— Да я не то, чтобы, просто вот… — замялся мужчина, не зная, как объяснить проблему. При этом с удивлением отметил, что Василиса помогает ему двигаться точно туда, куда он и собирался. — Спасибо.

— Не за что, — спокойно ответила девушка, — не провались, смотри, а то вылавливать тебя тяжеленько будет.

После чего она быстро удалилась, но он не сомневался, будет приглядывать за постройкой. Но стоит ему выйти, как тут же окажется рядом. Впрочем, было совсем не до дум, поэтому Кощей решил разобраться с насущной проблемой, а потом переходить к остальным вопросам, которых за несколько часов накопилось не мало.

Впрочем, часть обратного маршрута он проделал сам, девушка куда-то исчезла, а на помощь пришла уже травница. Женщина довела его до завалинки и оставила, удалившись в дом стряпать ужин.

Через какое-то время Василиса вышла из-за дома с котом на руках. При этом животное всем своим видом выражало счастье и довольство.

— А, ты уже тут, — заметила она мужчину. — Я Марью Данииловну предупреждала, что тебя надо будет караулить.

— Спасибо, — кивнул он. — А хозяйка говорит, что кот рук не любит.

— Ну, смотря чьих рук, — пожала плечами девушка. — Если у тебя в колтунах колючки застрянут, что не вытащить, а потом кто-то добрый заметит да поможет, к нему и не так ластиться будешь. Вот где их Яшенька собрал, не понятно, — кот, услышав свое имя, чуть приоткрыл глаза, но понял, что угощать не будут, после чего лишь боднул девушку, намекая, что всей порции любви и ласки еще не получил, и дальше обвис на руках. — А Марья Данииловна не присматривалась, потому что кот в руки не давался. Это я случайно углядела. Чудо, что не расцарапал меня, бандит. Так бы и ходил да чесался, а теперь вон какой валенок стал. Все окрестные кошки его теперь.

Валенок, лежал на руках девушки и мурлыкал песню, а она осторожно почесывала его, попутно выбирая из шерсти репейник, иголки и прочий мусор.

— Василиса, ты уж прости, я не хотел тебя обидеть.

— А я не обижаюсь, — улыбнулась девушка, садясь рядом, — все на патриархальный менталитет списываю.

— Если бы я не знал, что ты не отсюда, то точно обиделся.

— А на что? — удивилась девушка. — Я же правду говорю.

— Эмм… — в первый раз мужчина понял, что его вроде как и обозвали, но при этом так тонко, что с одной стороны, обижаться действительно нельзя, с другой — можно показать себя полным невеждой, аки юродивый Семеныч, что побирается у храма Успения в Городце, а с третьей и действовать, как привык, тоже не получится. Раньше обидчик живо получал в ухо, и инцидент был исчерпан, теперь же боязно, как эта девица отреагирует.

— А что, я не права? — продолжила Василиса. — У вас ведь женщина слова поперек сказать не может, а при посторонних и вовсе молчать должна да пол рассматривать, пока не спросят. А если спросили, со всей смиренностью мужу поддакивать. И, упаси боже, что не так сказать — потом будет в синяках ходить. Ну и, опять же, если не оттаскает ее хоть раз в месяц благоверный, да не отлупит, хоть самой синяки рисуй, потому что муж не бьет, не любит, значит.

— Ну… — и вновь слов не нашлось. Сам Кощей такого отношения к женщинам не понимал, но раз предки завещали, кто он такой, чтобы мешать другим. Иной раз и царь на царицу руку подымает, когда та совсем уж из себя выведет. А в деревнях описанное Василисой нормой было. Раз в неделю, в банный день муж домочадцев уму-разуму учил.

— Вот видишь, везде ваша патриархальность, — Василиса улыбнулась мужчине после чего отпустила кота на землю. — Иди, Яша, жарко от тебя. — Кот немного обиженно посмотрел на девушку, потом повернулся и важно удалился, величаво задрав хвост. — И этот туда же. Тоже себя самым главным мнит. Но он хотя бы кот, у них это в крови. А вот вы, мужчины. Ладно, когда и с мозгами, и руки из нужного места растут, когда все в семью и для семьи. А на иных посмотреть — в нем от человека только облик, а так хуже иной свиньи. Все деньги на выпивку спускает, дома шаром покати, дети в обносках, жена по соседям уже ходить стыдится, хлеба попросить, потому что отдавать нечем. И вот как, скажи, может такой уважения от домочадцев требовать, почтению учить?

Константин задумался. Вопросы девушка задавать умела. Причем, описывала она явно не здешние деревни, но он видел иные деревеньки, где рядом с добротной избой стояли хижины с прохудившимися крышами, заборы покосились, а глава семейства спал в канаве рядом с забором, потому что призванный сторожить дом пес не пускал его на двор.

— Но не все же такие, — попытался спорить он.

— Так я и не говорю, что все. Вот у нас бы преподаватель по анатомии. Золотой человек. Лет сорок, выглядел моложе. Весь поток девчонок на него смотрел и исходил слюной, а он ни на одну не посмотрел как на женщину. Все мысли только о жене да детях. С нами советовался иногда, куда поехать на отдых можно, кроме Турции и Египта, чтобы не очень дорого, и не только на пляже лежать, но и по музеям походить. Или что лучше старшему на день рождения подарить, мол мы молодые, понимаем его детей лучше. Да и папка мой, врач от бога, в выходные и с нами погулять, и бабушке огород вскопать, и с мамой иногда вечером после работы в кино сходить мог. А сосед был в доме — все стоном стонали, когда запой начинался. И жена его первой выдохнула, когда ей сообщили, что он под белочкой в окно сиганул с двенадцатого этажа. Поплакала, но больше для приличия. А через полгода уже красавицей стала, лет на двадцать помолодела.

— Василиса, ты уж прости, но я твои рассказы понимаю с пятого на десятое и общий смысл, — через какое-то время произнес мужчина.

— А не бери в голову, — отмахнулась девушка. — Я вообще болтушка та еще. Главное, когда поймешь, что мозг выношу, предупреждай.

— Эээ, что, прости?

— Ну, забалтываю, — улыбнулась девушка.

— Хорошо, — выдохнул он, уже понимая, что, с одной стороны, ему будет сложно в обществе Василисы, с другой же, напротив, интересно.

— Не ожидал, что ты грамоту разумеешь, — решил он сменить тему. — У нас тот, кто чтению, письму да счету обучен, уже большим человеком считается.

— А у нас с такими знаниями только улицу мести, — просветила девушка, — да и то на окраине. А чтобы центр убирать доверили, еще бы и язык иностранный знать хорошо. А чтобы хорошую работу найти учиться много надо.

— И ты училась?

— А как же, одиннадцать лет в школе, потом три года в колледже, и вот в университете медицинском. Только, думаю, не доучусь уже, если обратно не вернут.

— И многому вас учат? — Кощею стало интересно. Вдруг девушка поделится какими полезными знаниями.

— Многому, — не стала скрывать Василиса, и бодро перечислила, что проходят в школе, а чему она училась уже после. По мере перечисления, глаза мужчины округлялись все больше и больше. — Да ты не думай, я всю математику и физику после того, как школу закончила, благополучно забыла за ненадобностью. Ну и прочее, что с профессией не связано. Если все досконально изучать, каша в голове будет.

— Наверное, — согласился собеседник. — А речь иноземную тоже забыла.

— Костя, ты меня за кого принимаешь? — возмутилась девушка, и вдруг спохватилась, — ничего, что я тебя так называю.

— Ничего, Вася, — улыбнулся он. — Так что с речью иноземной-то?

— Немецкий хорошо знаю, — созналась девушка, — и английский немного. А что ты интересуешься?

— Да вот думаю, не сидеть же тебе в лесу простой знахаркой. Людей лечить да скотину. В город тебе надо.

— Угу, — покивала девушка, — меняем малую деревню на большую. А корысть моя в чем будет? Тут меня учат, а там что? Диковинкой при царе батюшке сидеть?

— А что бы ты хотела? — Кощей решил, что с этой девушкой бестолку удивляться хоть чему-то, надо просто принимать ее такой, какая она есть. Раз уж она смогла приспособиться к их действительности, то ему сам бог велел.

— Учиться, — не долго думая, решила Василиса. — А потом работать. И никаких женихов, пока я сама не захочу.

Костя нахмурился. Да, девушка умеет формулировать пожелания.

— А если я откажу?

— Останусь тут, — пожала она плечами. — А там, глядишь, все равно дорога до вашей столицы доведет. То, что я с травами не знакома, еще не значит, что лечить не умею. Вот подучусь, чтобы в вашей реальности действовать, так слухи сами пойдут.

— Допустим, травами ты лечить научишься, повязки накладывать умеешь, а как насчет остального? — прищурился он, глядя на Василису против солнца.

— Рану зашить могу, — спокойно произнесла она. — Вывих вправить, перелом совместить. С внутренними повреждениями хуже, у вас тут возможности меньше. Одна операцию делать не возьмусь по тем же причинам — нет ни приборов нужных, ни техники, ни помощников профессиональных. Хотя, думаю, и с этим со временем разберемся. Болезни лечить тоже научусь. Я ведь больше по травмам специализировалась, а не по терапии. Хотя, училась и тому и другому. Но, опять же, в условиях своего мира. Но было бы желание, и обезьяну можно научить паззлы собирать, а медведя с ножом и вилкой есть…

— Вася, — оборвал ее рассуждения мужчина, — не трещи, как сорока.

— Ой, прости, — девушка прикрыла рот рукой. — Я забываюсь. Ты не стесняйся меня прерывать.

— Была бы возможность, — вздохнул мужчина.

Василиса устремила взгляд в небо, изображая саму невинность.

— Так что скажешь по поводу моей просьбы? — через какое-то время поинтересовалась девушка. — Поможешь, или как?

— Помочь-то можно, — задумался мужчина. — Только, сама понимаешь, мне все равно придется на какое-то время тут задержаться, — он продемонстрировал перевязанные руки. — Опять же надо затаиться на время, пока меня искать будут.

— Что ж ты такое сотворил, что тебя искать должны? — Василиса чуть повернула голову.

— Супротив царя пойти отказался, — пожал плечами мужчина. — Басурмане давно пытаются меня на свою сторону переманить. Еще бы, самого Кощея на службу хану привести.

— Погоди, — девушка подскочила на своем месте. — Ты что же, Кощей Бессмертный? Тот самый Кощей? Который главный сказочный злодей?

— То есть из сказок? — не понял мужчина.

— Ну, в моем мире Кощей Бессмертный — герой детских сказок и многих книг. Пушкин про него еще писал, — Вася прищурилась на солнышко и процитировала: — Там ступа с Бабою Ягой идет, бредет сама собой; Там царь Кощей над златом чахнет; Там русской дух… там Русью пахнет!

— Ну, может у вас и так, — усмехнулся Костя. — А наша действительность, Василисушка, тебя разочарует. Я на службе царевой состою, злодействами не занимаюсь, разве что басурманам козни строю, но то в счет брать не стоит. Злата, опять же, я давно не видел, царь все серебром рассчитывается. Оно и лучше, а то купцы все обжулить норовят при обмене. Опять же служба последние годы спокойной стала. Да и нянька моя, баба Яга, давно ступой не пользуется. По молодости еще как летала, а сейчас годы не те. Избушку свою на заднем дворе держит, та тоже бегать уже не может, как раньше, ремонта требует. А у меня времени нет, то у царя, то в разъездах, — он развел перевязанными руками. — Да и Бессмертным меня назвать сложно. Скорее уж везучим. Но долго ли то везение продлиться. Птица Удача обманчива, то рядом будет кружить, а то возьмет, да и улетит, когда нужнее всего.

— Да уж. В прошлый раз она к тебе даже не хвостом повернулась, а той частью, что под ним, — заметила Вася.

Константин несколько секунд смотрел на девушку, а потом рассмеялся. Подмечено было точно. Благо, что в последний момент боком развернулась, а то и хуже могло быть. Он ведь даже не понимал, как случилось, что налетел вдруг темный вихорь, подхватил басурман да самого пленника и понес неведомо куда. И одно на уме осталось — откуда колдун у басурман нашелся, чтобы силу такую подчинить. Да только додумать не успел, спустил его вихрь связанного по рукам и ногам прямо перед шатром басурманским. Не успел подняться — заковали в оковы заговоренные да кинули в яму и крышку задвинули. Все, что оставалось — молитвы читать. А супостаты словно ведали, как его измором взять. Ни воды, ни еды не давали. Только тем, что по стенам ямы ночами стекало, и спасался. Так бы совсем худо было. Только силы все равно уходили. Месяца не прошло — исхудал, в чем только силы держались. Да, видать, не зря род их Бессмертными звался, смерть не спешила.

Изредка заглядывали проведать, жив пленник или помер. Да все уговаривали хану присягнуть. Только Кощей отмалчивался, силы берег. А как понял, что смертынька не за горами, решился бежать. Вывернул пальцы, да стянул оковы. Все руки разодрал до мяса, но как от железа избавился, сразу словно дышать легче стало. Прикинулся он мертвым. Дождался, чтобы проведать его слез кто, а там из последних сил стукнул оковами, да и вылез. Как лестницу вытаскивал — уже не упомнить, на упрямстве разве что. И ушел в степь по темноте. Что ел-пил, сказать бы сейчас не смог даже под пытками, шел, чтобы солнце в спину светило. Как до леса добрался — с каждой березкой обнялся. Наверное, они ему и подсказали, как избу травницы найти. Последнее, что помнил — испуганный взгляд женщины в летах. Дальше темнота.

— Нет, все ж токмо хвост она мне показала, — решил он. — Если бы то, что под ним, не сидел бы я тут.

— А жизнь, она вообще как зебра, — произнесла девушка. — Полоса белая, полоса черная, полоса белая, полоса черная, а в финале… хвост, — Вася хотела сказать другое, но в последний момент поправилась.

— А кто такая зебра? — поинтересовался Костя.

— Лошадь такая, африканская. Почти как обычные, только в полоску черно-белую.

— Диковинная лошадь, — улыбнулся мужчина.

— Наверное, — девушка пожала плечами. — Вот у тебя сейчас полоса белая пошла, а у меня знать бы какая, — она вздохнула.

Константин промолчал. Знал бы, как ободрить да поддержать, слов бы жалко не было, а тут ничего не скажешь, пока сам на месте Василисы не побываешь. Так и сидели, думая каждый о своем, пока Мария Данииловна вечерять не позвала.

— И что ты теперь думаешь делать, — после ужина принялась расспрашивать Кощея девушка. — Нет, понятно, что на какое-то время ты тут задержишься, а потом, когда достаточно окрепнешь? Не будешь же ты отсиживаться и дальше в этой глуши?

— Ты права, отсиживаться не буду, — он задумался. Василиса бодро намывала тарелки с помощью старой тряпки и настойки мыльного корня, периодически сдувая с лица пряди волос. — Вот только пока не знаю, куда податься. Понятно, меня искать должны. И в первую очередь на пути к стольному граду. Но и в неведении Елизара Елисеевича о происках басурманских держать не гоже.

— А далеко мы от Городца находимся? — девушка уже поняла, что так называется столица этих земель. Пока беседовали, Марья Данииловна вынесла тазик с посудой и вернулась в дом. Девушка улыбнулась тонкому намеку и принялась за дело.

— Прилично, — в очередной раз вздохнул мужчина, потом подхватил прут и принялся, морщась, рисовать на земле карту. — Это все земли наши. — Вася отметила, что границы ей отчасти знакомы. — На севере чудь сидит, — ну точно, вон там Балтика, вот и озера Ладожское, Ильменьское и Онежское. — С ними границы четкой нет, считается, что они нам дань платят и все земли до северных морей под рукой царя. На западе Ливония, — появились контуры Чудского озера, — за ними немцы, южнее поляки сидят, то есть Речь Посполитая, за ними Византия, а еще южнее, по другому берегу Понта Аксинского, османы. Между нами и ними степь, кочевники, басурмане, кои никому не служат, да всем пакости творят. Если восточнее взять — там персы будут, а совсем на восток — государство Моголов.

— А просто на востоке? — поинтересовалась девушка.

— Племена разные, — пожал плечами мужчина. — Они в своих богов верят, мы в своего. Торгуем помаленьку. Они нам меха, мед, дичину, кость морского зверя или просто крупного какого, мы им наконечники для стрел, крючья рыболовные, гвозди, еще какой товар, что им производить не сподручно.

Василиса домыла посуду и оставила сушиться на ветерке, потом в дом заберет, и стала рассматривать карту. Историю она хоть и помнила, но в общих чертах. Что-то читала после школы, но больше по интересу. Все-таки не нужно ей было досконального знания. Впрочем, и того, что успело отложиться в голове за школьные годы, да краткий курс в колледже и университете, хватало, чтобы подметить и некоторые отличия. Хотя бы то, что не было такой столицы Городец. Были Киев, Владимир, Москва. Нет, Городец, как таковой, тоже должен был существовать. Но не в качестве столицы Руси.

— Боюсь спросить, — все-таки решилась она, — а как страна-то называется?

— Московия, — спокойно произнес Кощей. — Только прадед нашего царя столицу южнее перенес. На севере-то все спокойно. Как Ливонию вразумили, так с севера к нам и не суются больше, а вот на юге проблем хватает. Вот и решили столицу в Городец перенести, к врагам поближе. А то пока войско дойдет, все обратно в степь убежали. Так-то дружина на ладьи грузится и вниз по Итилю быстро спускается.

— Итиль? — удивилась Василиса. Такое название она где-то слышала, но уже не помнила где и когда.

— Оная река в море Хазарское впадает, а Славутич в Понт. По одной реке дорога из варяг в хазары, по другой — в греки, — стал растолковывать девушке Константин.

— Ты мне на словах не объясняй, лучше на плане своем нарисуй. А то я и названий таких не помню, — она смотрела на схематичную карту на земле.

— Вот Понт, — изобразил он море, — тут Таврида, это Итиль течет, здесь Сурожское море, в него Танаис и Кубань впадают. По Танаису наши еще ходят, а вот Кубань у степняков. Вот Славутич. По нему до Киева ход безопасный, а вот дальше к Тавриде — степняки шалят. А здесь море Хазарское, в которое Итиль впадает.

— Поняла, — просияла Василиса. — Это море Азовское, это Черное, а это Каспийское. Это Днепр, Дон, Волга. Знать миры у нас разные. Вы своим путем пошли, у нас своим. Нас от морей отрезало, потом царь Петр на севере столицу выстроил, вот тут, — она показала на плане место Петербурга. — А вы на юг пошли.

— Не хорошие там места, — покачал головой Костя. — Есть там у купцов поселения по берегам Невы, чтобы с пришлыми торговать, а так они в Ладоге да Новограде обитают, да на севере в городе Архангельском.

— Ладно, — усмехнулась Вася. — Это мы и потом изучить можем. А вот где мы сейчас, да куда пробиваться?

— А ты что, со мной пойдешь? — удивился мужчина.

— Как будто я тебя одного отпущу, — пожала плечами девушка. — К тому же сам посуди, искать будут одного тебя, воина. А простого крестьянина с молодой женой на заработки в город подавшихся, кто ж остановит.

Костя задумался. Василиса поднялась, затерла карту, собрала посуду и ушла в дом.

— Наверное, ты права, — через несколько дней вернулся к разговору Константин.

За это время Василиса старательно вызубрила половину наговоров и постепенно разучивала молитвы. Вместе с тем она заставила и мужчину заниматься с нею, прежде всего географией, историей, вопросами обычаев, нравов, религии — всем тем, в чем он разбирался лучше деревенской травницы, пусть и имевшей возможность несколько лет назад поучиться немного у самой Яги. Во второй тетради красовалось подобие карты, которое Костя долго и старательно вырисовывал девушке необычным карандашом. Дальше сама Вася подписала названия, ниже указала те, что употреблялись в ее мире, во всяком случае, которые она смогла опознать. После чего старательно записывала за мужчиной все, что он рассказывал, делая особый упор на различия.

Так, удалось установить, что Орда, хоть и взяла Киев, пользуясь тем, что тогда еще князь отправился на выручку Новограду и северным землям от Ливонии, дальше пройти не смогла. Раздробленность быстро преодолели перед угрозой напасти, единогласно выбрав великим князем Юрия по прозванию Долгорукий, который, дабы не возвышать никаких город, перенес свою столицу в доселе мало кому известную Москву. А сам Городец располагался в излучине Волги, по-здешнему — Итиля, в районе современной ей Самары, только на другом берегу. Иван четвертый в этом мире тоже существовал. Только был он не Грозным, а Суровым. Прозвали его так за то, что прижал бояр, полностью поставив их на службу царю. При нем же был выстроен малый Итильский канал, спрямивший купцам дорогу, и создавший искусственный остров, на котором и находилась столица. При нем же было выстроено три моста через Итиль и один через канал, дабы не ждать переправы, а в ледостав не оставить столицу в изоляции.

На столичном острову, как его прозвали, помимо Городца был еще городок Купец, прозываемый так, поскольку там находились основные склады, и предпочитали селиться купцы, ходящие по рекам в другие земли. Там же выстроили верфь, на которой строили торговые суда и военные ладьи. По сути, Купец стал второй столицей государства. Если Городец был центром политическим и культурным, то Купец стал экономическим и торговым, что полностью устраивало власти.

Правил сейчас Елизар Елисеевич, сын Елисея Никитича и внук Никиты Ивановича, правнук того самого Ивана Ивановича, которого в ее мире, по преданиям, убил отец. Кто его знает, что было там, а тут он благополучно наследовал своему отцу, правда правил не долго, погибнув в бою с басурманами. Понятное дело, что не было никакой смуты, что уж говорить о приглашении на царство Романовых. Отсчет дат велся от сотворения мира, а новый год отсчитывали с первого марта. Широко отмечались важнейшие церковные праздники. Из светских значительными считались только дни именин царя, когда гуляли неделю, царицы, что давало четыре дня отдыха, и наследников.

Собственно, изменения в истории не были для Василисы чем-то неожиданным. Другой мир вполне мог начать развиваться по своим правилам. Другое дело, тонкости культурные, как их для себя охарактеризовала девушка. Разумеется, никто не отменял православной веры, вот только наряду с ней продолжали оставлять молоко домовым, веники банникам, русалкам в воду бросали гребни. Это-то еще ничего. А вот то, что продолжали существовать и языческие капища со своими жрецами, приносившими на свои праздники богам в жертву домашнюю птицу, а когда и свинью, Васю поразило. И ведь уживались люди. Патриарх Феофил не чурался прийти к служителю Перуна или Даждьбога, а те в свою очередь ломали шапки и исправно крестились перед тем, как войти в церковь. Во истину, чудны дела Господни.

А уж то, что в лесу запросто можно встретиться с лешим, который или подскажет грибное место, или закружит в трех соснах, что лишь к утру домой выйдешь, если его не уважили, водяной следит за чистотой водоемов, и любителей мусора наказывает так, что не позавидуешь, девушку шокировало. Существование Змея Горыныча и Соловья Разбойника удивляло, тот факт, что они давно перестали разбойничать, начали вести честный образ жизни да еще и на службу к царю подались, заставил Василису в прямом смысле ловить челюсть.

— Права в чем? — поспешила уточнить девушка. За прошедшие дни возникло много моментов задуматься для них обоих.

— Что нам с тобой лучше будет крестьянами обрядиться, — пояснил Кощей. — Я с Марьей Данииловной поговорил. Она нам с тобой одежду подходящую раздобудет, разве что дождаться надо, когда самая страда пойдет, а то больно подозрительно станем смотреться.

— А когда это будет? — Вася задумалась. Вроде как ее обучение у травницы постепенно переходило от теории к практике. Женщина учила девушку, как правильно сушить травы, делать сборы, настои и отвары.

— Думаю, не раньше чем через две седмицы, а то и все три, как повезет, — прикинул мужчина. — На юге урожай рано собирать начинают, да длится эта пора долго. Вот дожди начнутся, тогда и можно пойти.

Василиса поежилась. Идти под дождем по непролазной грязи, а то и вовсе без дороги по кустам, чтобы на кого не напороться, не хотелось. Но выбора все равно нет. Или сидеть в глуши до скончания времен, думать, как быть, или выдвигаться с мужчиной, который, если надо, защитит от опасности, да и дорогу знает. Сама-то она еще куда зайдет, а то и вовсе к басурманам в лапы угодит. А от них хорошего ждать не стоит. В лучшем случае продадут на невольничьем рынке, в худшем попользуются да и бросят в ближайших кустах, горло перерезав.

— Часть пути так пройдем, через лес, — подтвердил ее подозрения Кощей. — Басурмане туда не сунуться. А потом к каким обозам пристанем. Сейчас крестьяне по ярмаркам урожай повезут. Они подвезут, до ближайшего города. А оттуда с караваном торговым и до столицы дойдем. Денег на дорогу до города найду, не все отняли ироды, а с купцами в городе рассчитаемся, как прибудем.

— Хорошо, — Василиса улыбнулась. — Только сарафан не надену. Особенно в лесу. А то знаю я этих комаров. На краю леска их и не видно, а стоит глубже зайти, сразу тучами кружат.

— Вот уж в чем не сомневался, — улыбнулся мужчина. — К лесу-то ты привычная, выдержишь несколько дней пути.

— Выдержу, — все-таки в походы она ходила. Одно плохо — удобств в лесу никаких. Но до города выдержит. А там затребует хотя бы тазик, если баньку обеспечить не смогут. Главное, сменного белья прихватить, чтобы не ходить в грязном. А уж ручьи должны на пути встретиться.

— Справимся, — ободрил ее мужчина. — Ты упрямая, а у меня выбора нет. Надо до снега в Городец воротиться. Нянюшка волноваться будет. А это всему стольному граду опасность великая.

А на следующий после разговора день Константин начал тренировки, заменяя меч длинным прутом.

Для Василисы тоже начались не простые дни. Марья Данииловна, в преддверии путешествия, активно заставляла девушку заучивать описания тех трав, которые могли бы ей встретиться на пути, способы сбора, хранения, употребления. В голову ученицы вдалбливалось, какие растения и ягоды могут помочь от отравления, что следует использовать для заживления ран, от мозолей, укусов насекомых и змей, что можно употреблять в пищу, а что лучше и вовсе не трогать. В какой-то момент девушка не выдержала.

— Костя, — взмолилась девушка, — ну скажи ты ей, что мы не жить в лес уходим, а часть дороги срезать.

Но мужчина только перекрестился на образа.

— Вася, окстись, если я еще к Данииловне с просьбами подойду, мы точно до зимы никуда не уйдем. А зимой лучше в избушке ближе к печи сидеть, — вздохнул он. — Сейчас зверье все сытое, если и набредем друг на друга, то миром разойдемся.

— Ну не могу я, — только что не взвыла девушка. — У нас преподы так не зверствуют. У меня голова скоро квадратная станет, а мозг круглый без единой извилины. Как ты со мной такой пойдешь куда? А одного тебя никто не отпустит, вдруг упадешь где замертво, только воронью радости будет. Волки-то, сам говорил, сейчас сытые, а до зимы не долежишь. Опять же, живность такое протухшее даже с большой голодухи есть не станет — побоится отравиться.

— Умеешь ты подбодрить, Василиса, — скривился Кощей. — Слышал бы тебя мой пращур, вмиг бы в ученицы взял.

— И помер сам в короткие сроки от смеха, — буркнула девушка, — без всяких там иголка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук у черта на рогах где-то на дубу, на который без лестницы и альпинистского снаряжения не залезешь.

— Хм… — Константин верно оценил перспективы дальнейшего продолжения рода. Даже удивляться не стал, откуда она все знает — послушал пересказ некоторых сказок. — Ну и сидела бы ты в этой глуши всю зиму как дура.

— Я бы сюда просто не попала.

— Да нет, — развеял он ее радужные мечты. — Попала бы. Но меня бы не было, да и сама история еще неизвестно как пошла бы. Досталась бы басурманам и прощевай Вася.

— Зараза ты, — беззлобно вздохнула девушка, понимая, что помощи ждать не имеет смысла, — хоть и бессмертная.

— Царица тоже так считает, — широко улыбнулся Кощей, — особливо, когда мы на троих с Соловьем соображаем. Севка же, как выпьет, так начинает нас свистом тешить.

Комментарии, что он все-таки смертный, просто никто пока не убедился в обратном, мужчина придержал при себе. Мало ли ученица травницы решит проверить. Ладно, коли получиться, а вот маяться животом несколько дней желания не было.

Впрочем, вскоре погода начала портиться. Мария Данииловна принесла заказанную у деревенского мастерового пару сапог. Вася несколько дней разнашивала обновку, понимая, что кроссовки комфортнее, но в сапогах по лесу идти будет удобнее. Во всяком случае, никаких сюрпризов неприятных не будет.

Константин уже начал собирать вещи, которые могут пригодиться в дороге. Травница пекла хлеб, сушила впрок мясо. Василиса занималась овощами и фруктами. Мужчина только качал головой. Мясо да крупа, да сухари, что еще в дороге надо. Но, коли хочет девчонка с собой таскать траву всякую, ее дело. Коня не будет, ношу он и так прикинул, чтобы на Васю меньше пришлось, а все, что сверх того, его не касаемо.

Еще день ушел у Кощея на то, чтобы смастерить хоть какой лук. Сколько-то стрел уже было выточено, остальное и на привале можно будет сделать. В бою от такого оружия толку не будет, а для охоты сгодиться. Кто его знает, сколько до реки идти придется. Так хоть чем-то прокормиться смогут.

А еще через несколько дней начали укладывать нехитрые пожитки. Девушка вытащила свою странную сумку, долго перебирала ее содержимое. Свои тетради, стилосы и перья она убрала на самое дно, завернув в странную шуршащую упаковку. Еще по двум разложила их одежду и положила сверху. Костя пытался, было, протестовать, но Вася только шикнула на него, мол, так одежда даже в сильный дождь не промокнет. Сверху поместились полотняные мешочки с травами, сушеными овощами. В кармашек на боку сложила немного соли.

Косте оставалось только качать головой. Впрочем, не долго, поскольку, заметив, что его сумка заполнена лишь на половину, Марья Данииловна быстро сунула ему запас крупы да сушеной свеклы и моркови, коих оказалось с избытком.

— Коли в брюхе пусто, то и пустой мешок тянуть будет, а сытому идти веселее, — приговаривала она.

Кощей не спорил. Давно уяснил, себе дороже будет. Опять же не лишнее дают. Если быстро до реки дойти смогут, торопиться не станут, каравана дождутся. Там и рыба, и дичь, ну и крупы трошки будет. А если путь дольше, чем он рассчитывал, то и лучше. А вот от топора Кощей отказался, дабы не сердить лешего понапрасну. Мало ли, как дело обернется. Закружит их так, что не выйти будет, али к басурманам в руки отведет.

Выходили рано. Девушка обрядилась в странные штаны из неведомой ткани синего цвета, заправила их в сапоги. Сверху была полотняная рубаха, кою она засунула в штаны, а поверх нее непонятная короткая одежа. Тонкая, черная с красными полосами по рукавам, не прикрывавшая середины бедер. Костя скептически посмотрел на нее, но Василиса заверила, что эта ее куртка во время дождя не промокнет, не то что тяжелый плащ, кой будет только за кусты цепляться. Спорить не стали. Наскоро поели, простились с травницей и пустились в путь.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дело было в Городце предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я