Поцелуй меня на закате

Юлия Бузакина, 2022

Я была до безумия влюблена в Сергея Бисарова. Еще бы мне не влюбиться – высокий, статный, с обворожительным взглядом карих глаз главврач являлся идолом медицинского центра «Эксперт». Но ему оказались не нужны ни я, ни малыш, который поселился у меня под сердцем. Судьба распорядилась слишком жестоко – самолет, на котором Сергей и моя мама возвращались домой из командировки, потерпел крушение. Я осталась одна с дочкой, которую перед смертью не признал родной отец. Но спустя три года в городе появился его старший брат – известный адвокат Ян Бисаров. Что он здесь забыл и для чего ворошит прошлое?

Глава 4

Утром я собиралась на расширенную планерку. После столкновения у лифта с Яном Бисаровым мне очень не хотелось идти на работу. Не хотелось, чтобы всплыло досадное недоразумение на дороге. Если бы не данное Соне обещание, что пойду вечером в бар, я бы замаскировалась так, что Бисарову и в голову не пришло бы, что перед ним та женщина из вчерашнего недоразумения. Эх, будь у меня был парик, я бы не раздумывая нахлобучила его на голову. Но боюсь, сотрудники юротдела не оценили бы такой шутки. Поэтому волосы я собрала в прическу, а глаза почти не красила, лишь слегка подвела их водостойкой тушью. Губы тоже остались бледными, как смерть, и я вмиг превратилась в невзрачную «офисную мышку».

— Я не хочу идти в садик! Не хочу-у-у-у! — хныкала в постельке дочка.

— Оставь ребенка в покое! — раздался сонный голос Сони из второй спальни. — Пусть спит, я сегодня дома!

— Ты ее избалуешь!

— От одного прогула ничего не изменится! Дай нам насладиться отпуском! — последовал ленивый ответ.

Я возмущенно заглянула в спальню, но маленькая торпеда в сиреневой пижаме уже успела прорвать мою оборону: протиснулась в дверь и забралась под одеяло к Соне.

— Мама Соня, не отдавай меня в садик!

— Не отдам, — Сонька высунула голову из-под одеяла и показала мне язык. — Иди уже на свою планерку, Нин! Оставь ребенка мне. Мы испечем печенье, а вечером я вызову няню, и мы с Савелием заедем за тобой на работу.

— Печенье? Ура, печенье! — восторженно высунулся маленький носик из-под одеяла.

— Печенье сделает нас чуточку счастливее в этот промозглый ноябрьский день!

— Прогульщицы! Будете есть много печенья — растолстеете! — насупилась я и ушла на кухню.

На самом деле я жутко завидовала Соне и Танюшке. Мне тоже хотелось остаться дома и вместе с ними лепить песочное печенье.

Но вместо печенья меня ждало промозглое ноябрьское утро.

В холле послышались шаги, и вскоре на кухне появилась Сонька с инспекцией.

— Нина, ты же не собираешься идти в бар вот так? — сощурила глаза она.

— Я возьму с собой косметичку и подкрашусь непосредственно перед выходом, — отмахнулась от сестры. — У меня нет никакого желания рисоваться перед Карповым: подметит, что я хорошо выгляжу, и снова начнет издеваться. Ты же его знаешь! До вечера вытреплет мне все нервы.

— Сколько можно терпеть унижения от Карпова?! Он нам никто! Живет в доме, который они с мамой покупали на двоих, еще и нам смеет указывать, как жить!

Я покачала головой.

— После рождения Тани он как с цепи сорвался! Не знаю, зачем я согласилась вернуться в «Эксперт». Надо было искать другую работу.

— Нина, пожалуйста, переоденься. У Савелия очень приличные друзья, и тот мировой судья, с которым тебя собираются познакомить, имеет влияние в городе.

Я закатила глаза и сделала глоток кофе.

— Ладно, я надену свой лучший костюм!

— Надень платье! Мы же идем в бар!

— Мы идем на встречу с мировым судьей!

— У нас двойное свидание, Нина! Ты будешь выглядеть странно в баре в деловом костюме.

— Если Карпов увидит меня на планерке в платье, его разорвет. Он терпеть не может, когда я хорошо выгляжу!

— Тебе не плевать?

Шумно втянув грудью воздух, я громко стукнула чашкой о столешницу и зашагала в спальню. Вот прицепилась!

Я достала из гардероба серое платье из мягкого кашемира.

— Это пойдет? — помахала платьем на вешалке у сестры перед носом.

— О, да! Серый кашемир подчеркнет цвет твоих глаз, — удовлетворенно кивнула Соня. — Мировой судья будет у нас в кармане!

— Ты уверена, что он — то, что мне нужно? Вдруг он лысый и толстый? — фыркнула я.

— Савелий обещал прислать его фото к обеду. Если выполнит обещание, я тебе перешлю, — хитро улыбнулась она.

— Ловлю на слове. — Я прищурила глаза.

Наскоро допив утренний кофе, я попрощалась с сестрой и дочкой и отправилась на работу.

На улице немного потеплело, но от этого дорожки стали еще более скользкими. Туман так и не рассеялся. Он повис тяжелыми каплями на ветках деревьев и опавшей листве, и воздух пронизывала повышенная влажность. Застегнув теплое пальто на все пуговицы, я затянула пояс потуже и зашагала к автостоянке.

У обочины дороги притормозил незнакомый внедорожник — роскошный, сверкающий новизной. Сначала я не обратила на него внимания, но, когда дверца приоткрылась, настороженно приостановилась. Красивый профиль моего отчима было невозможно не узнать. Он успел купить новую машину? «С его-то доходами это неудивительно!» — мысленно усмехнулась я. Передернув плечами, хотела незаметно юркнуть в парковочный карман, но ничего не вышло.

— Нина! Какие люди без охраны! А я тебя жду! — Его взгляд вспыхнул оживлением.

Глаза отчима были пронзительно-голубого цвета, настолько выразительного, что их было трудно забыть. В сочетании с брутальной внешностью и легкой небритостью они производили на женщин гипнотизирующий эффект. Даже в сорок шесть Герман Алексеевич давал фору любому красавчику.

Я покачала головой.

— Не стоит, Герман Алексеевич. Я на машине.

Он усмехнулся.

— Брось, Нина, на дорогах гололед! Какая машина с твоим везением?! Садись, подброшу!

Немного помедлив, я решила сесть в машину. В конце концов, так даже удобнее. Сразу и выясню, что ему нужно. К тому же Соня и Савелий вечером обещали за мною заехать.

Дорогущий новый автомобиль тронулся с места. Не машина, а самолет: просторный кожаный салон, мягкий джаз из колонок. Торжествующая взгляд отчима вопил о том, что он доволен произведенным на меня эффектом.

— Как тебе, а?

— Хороший автомобиль, — согласно кивнула я и отвернулась к окну.

Карпов улыбнулся и коснулся коробки передач. Машина тронулась с места.

— Зачем вы приехали?

— Элеонора сказала, что вчера ей пришлось отпустить тебя пораньше, потому что тебя чуть не сбила машина.

— Со мною все в полном порядке.

— Я рад. Но впредь будь осторожнее, пожалуйста.

Его большая ладонь легла на мое колено, и я оторопело застыла.

— Ты мне не чужая, Нина. Помни это.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, Герман Алексеевич, — желая освободиться от его ладони, заерзала я. — С тех пор, как в моей жизни появилась дочь, мы стали чужими.

— При чем здесь дочь?! — Карпов изумленно взглянул на меня. — Ты захотела завести ребенка, ты его родила, ты с ним возишься!

Я отвернулась к окну. Мне было нечего ему сказать.

— Может, все же перестанешь упрямиться и вернешься домой, а, Нина? — не унимался Герман. — Давай сегодня поужинаем вместе? Обсудим твою работу в «Эксперте», твою дочь.

Что-то похолодело внутри.

— Мою дочь?..

— Дочь, Нина. Расскажешь мне, кто ее отец и почему он не женился на тебе. Как посмел не жениться?

— Какая разница, кто ее отец? Я родила ее для себя!

Герман нахмурился. Что-то в моем взгляде заставило его убрать руку и сосредоточиться на дороге.

— Очень большая разница, Нина. У меня были подозрения насчет Сергея, но в голове не укладывалось, что он может одновременно уложить в постель и мать, и дочь.

Грудь обожгло.

— Что значит «и мать, и дочь»?! — чувствуя, как бешено колотится сердце, хрипло переспросила я.

— А ты не знала, что твоя мать накануне катастрофы собиралась уходить к нему?

— К кому?!

— Ко всеми обожаемому Сереже Бисарову, — холодно усмехнулся он и повернул на перекрестке. — Думаешь, почему мы так сильно ссорились накануне той страшной командировки?

Широко распахнув глаза, я ошеломленно смотрела вперед, на утопающий в сырости туманный пейзаж ноября. Желудок скрутился в тугой узел, и мне стало нечем дышать.

«Нет, нет, нет! Это бред! Бред психопата Карпова! Ему же везде мерещатся заговоры!» — мелькали сбивчивые мысли.

Впереди показалось здание «Эксперта». Едва автомобиль притормозил, я дернула ручку двери и выбралась наружу. Но сбежать не удалось. Карпов втиснул свою машину в парковочный карман, щелкнул сигнализацией и вскоре поравнялся со мной.

— Нина, ну куда же ты?

Я подняла на него глаза.

Стильный, подтянутый, в дубленке нараспашку и роскошном синем костюме, отчим выглядел, как настоящий денди. Посетители «Эксперта», особенно женщины, с легкой завистью смотрели нам вслед. Они буквально пожирали Германа взглядами, видимо, в душе мечтая пройтись под руку с таким, как он — статным голубоглазым красавцем с легкой сединой на висках.

— Не хочу, чтобы вы смешивали с грязью память о моей маме.

— С грязью?! О чем ты?! Я за честность, Нина. А ты?

Он вдруг крепко, до боли сжал мой локоть. Шею обжег его хриплый шепот:

— Скажи, кто ее отец?

— Это не имеет никакого значения!

— Имеет, Нина. Давай поужинаем вместе, сегодня в восемь?

— Сегодня вечером у меня уже назначена встреча.

Вот и лифт. Карпов никак не хотел меня отпускать. Двери лифта захлопнулись, и мы с отчимом оказались слишком близко друг к другу.

— Отмени свою встречу, — спокойно потребовал он. — У меня есть к тебе очень важный разговор. Он касается твоего будущего.

— Говорите здесь.

— Скажу, если ты подтвердишь мои догадки насчет отца твоей дочери.

Лифт остановился на втором этаже, и дверцы распахнулись.

— Не вижу никакого смысла в наших беседах, — выпалила я и в последний момент вырвалась на свободу. Стальные двери захлопнулись, увозя отчима на третий этаж, в его личную резиденцию.

Поправив дрожащими руками пояс, я почти побежала в сторону юридического отдела.

На месте была только Галина. Она сосредоточенно перебирала в папке документы.

— Привет! — громко поздоровалась я и начала раздеваться.

— Привет, привет!

Она на миг оторвалась от бумаг и смерила меня оценивающим взглядом из-под очков.

— Вау, какое стильное платье! Что за повод?

— Сестра пригласила вечером в бар, — отмахнулась я.

Повесив пальто в шкаф для одежды, я переобулась в удобные туфли на небольшом каблуке и тут заметила на своем рабочем столе красивую коробочку с фруктами в шоколаде.

— Галь, у меня на столе что-то забыли.

Она приспустила очки на нос и загадочно усмехнулась.

— Ничего не забыли, Нина. Это тебе подарок.

— От кого?

— Ты вообще в курсе, кому вчера машину кофе полила?

— Н-нет… — вспыхнув, соврала я. — Я так напугалась, что не смотрела на водителя.

— Ох, Нина, Нина! Вчера Брат Сергея Бисарова приезжал. Помнишь Сережу?

Сердце что-то больно обожгло, и я отвела взгляд. Помнила ли я Сережу? Какой глупый вопрос! На меня каждое утро смотрит его глазами маленькая дочка!

— Его брат заходил сюда, хотел уладить недоразумение на дороге. Ты ведь его машину кофе пометила! Он еще посмеялся, что провел в дороге двенадцать часов, жутко устал, и у него аллергия на молоко, а ты постаралась на славу. Элеонора сказала, что мы тебя отпустили из-за испорченной блузки, и он оставил на твоем рабочем столе коробку сладостей.

— Зачем?!

— В смысле?.. Мне-то откуда знать?

Почему-то мне показалось, что в кабинете холодно и одновременно невыносимо душно. Обхватив плечи руками, я подошла к окну и выглянула на улицу. Туман понемногу рассеивался, и стали видны очертания деревьев в центральном парке. Еще вчера яркие и сочные, багряные листья съежились и тихо падали на красивые, выложенные гранитной плиткой дорожки, а у меня внутри все звенело от напряжения. Вчера меня будто насильно толкнули в прошлое, и, кажется, кошмар не думал заканчиваться.

— Когда он уедет обратно в Москву? — глухо спросила я.

Галина пожала плечами.

— Бисаров? Не знаю, Нина. Вчера здесь была комиссия, сидели допоздна. Нашли недочеты в финансовой системе. Ян Русланович очень хороший адвокат, у него такие связи в Москве, ты себе даже представить не можешь! А тут — семейный бизнес, понятно, что за интересы семьи он будет биться по-настоящему. Нашла коса на камень. Карпов вне себя от злости, тоже не привык, чтобы его проверяли, как мальчишку…

Я на миг прикрыла глаза. Сердце обливалось кровью. «Лучше бы он уезжал! Душа рвется на части, когда он здесь! Все ожило, все! Все мои самые страшные ночные кошмары… А еще ядовитые слова Германа! Моя мама и Сережа? Как такое возможно? Как?!»

Я украдкой взглянула на Галину. Должна же она хоть что-то знать! Мама ей доверяла. Элеонору не любила, да. Элеонора слишком заносчивая, а с Галиной мама всегда делилась секретами за чашкой кофе.

Я уже собиралась задать вопрос, как Галя сама подала голос.

— У него жена была, блондинка. Врач, в отделении детской хирургии работала, — рассказывала она. — Тоненькая, как тростиночка, а выдержка — кремень! Ой, Нина, как же он ее любил!

— Кто? — не поняла я.

— Бисаров, кто же еще!

— Почему «любил»? Сейчас уже не любит?

Галя вздохнула и покачала головой.

— Нет ее давно. Ты еще у нас не работала, когда та трагедия случилась. Кровотечение на пятом месяце беременности открылось. Не смогли ни ее, ни ребеночка спасти. Ян Русланович после этого все здесь бросил на самотек, в Москву уехал.

— Страсти какие… — напряженно сглотнула я.

— Несчастливые они какие-то, эти Бисаровы, — не могла не согласиться она. — Вроде, все в руки им идет — и связи, и деньги. Яна в прошлом году сам Президент Почетной грамотой в Кремле награждал за хорошую работу! А счастья нет.

— Галь, скажи… у моей мамы были с кем-нибудь романы здесь, в центре, в обход Карпова? — сорвалось у меня с губ.

Она взглянула на меня исподлобья, с опаской, так, что я сразу поняла: не скажет правды.

— Кто же это знает… — развела руками. — Да и к чему ворошить прошлое? О тех, кого с нами нет, или хорошо, или никак.

Я медленно вернулась на свое рабочее место. Внутри все горело адским огнем. Как Сергей мог одновременно быть со мной и с мамой?! Как?!

На столе все ещё лежала красивая коробка с угощением. Я осторожно открыла крышку, и воздух наполнился терпким ароматом корицы, шоколада и апельсинов.

— Какой запах! — восхищенно протянула Галина.

Перед глазами всплыл образ Яна: его карие глаза, колючая черная щетина, черная водолазка вместо белоснежной рубашки и галстука, кашемировое пальто цвета теплой корицы и шерстяной шарф с узором ему в тон. Надо же, я и не знала, что у него была жена…

— Да, запах приятный. Только никак не пойму: для чего он оставил мне сладости?

— Он переживал, что на дороге произошло недоразумение. Хотел сгладить неприятный осадок.

— Наверное, ты права, — произнесла я и отодвинула коробку в сторону. Мне казалось, если я прикоснусь к сладостям, станет еще больнее. Это как будто коснуться прошлого. Его терпкий осадок никуда не делся, да и не денется никогда. Особенно теперь, когда Карпов ввернул эту фразу о маме и Сереже, а Галя бухнула, как обухом, информацией о Яне.