Мой идеальный незнакомец

Юлия Бузакина, 2018

Влюбиться в незнакомца из пляжного бара? Серьезно? Кристина и не ожидала, что в день ее рождения может произойти нечто подобное. На первый взгляд, в мужчине не было ничего особенного: русые, с золотистым отливом волосы, греческий профиль, а вот глаза… Они были глубокие, цвета крепкого виски. Прошли какие-то доли секунды, а она уже тонула в этом обилии кофейной гаммы, и ее ничто не могло выдернуть обратно. Кто он? Красавец-миллионер или спасатель из МЧС? Это Кристине еще предстоит выяснить…

Глава 2

Кто он такой, этот идеальный незнакомец, так ловко ворвавшийся в мой предсказуемый мирок, состоящий из вычурного дома Карима, небольшого пляжа и капризов Тамары?

Уже почти вечер, во дворе все готово к приходу гостей, а меня так и не отпустило после мимолетной встречи. Как такое может быть? Встречаешь человека, которого, возможно, больше никогда не увидишь, и все, пропала.

Вспоминаю его волнистые волосы с золотистым отливом, греческий профиль, и отчего-то мне отчаянно хочется запустить пальцы в его шевелюру. Я себя не узнаю. Вот тебе и психотерапия. Оказывается, от любви нет никакого спасения. Она врывается внезапно, и ты уже другая. Хотя, почему я решила, что это любовь? Просто мимолетное наваждение. Мало ли, куда он ехал? Может, на край света.

В дверь тихонько стучат. Это мама. Она всегда стучит, прежде чем войти. Врывается у нас только Тамара. Карим же никогда не посещает мою комнату.

— Заходи, мам, — подаю голос я.

Она безупречна с распущенными светлыми волосами и в шелковом комбинезоне цвета морской волны. Макияж выдержан в тон наряду — нежные изумрудные тени и светло-розовая помада.

— Какая ты у меня взрослая, — улыбается София и присаживается на край моей кровати. — Папа был бы счастлив видеть тебя сегодня.

Ох, не лучшее время, чтобы напомнить мне о папе.

— Думаешь, он не видит? — хмурюсь я.

— Видит, — мама грустнеет.

— Мам, — испытующе смотрю на Софию я. — А как ты поняла, что папа — это тот, кто тебе нужен? Что именно он — тот самый?

— Не знаю. Тут нечего понимать. Сердце говорит само. Оно начинает биться быстрее, и все, ты другая. Мгновение назад ты была одна, а тут вдруг понимаешь — то, что было до него, теряет свою важность. Потому что это любовь.

— Ясно, — улыбаюсь я. И снова перед глазами всплывает образ незнакомца с идеальными волнистыми волосами, которые так хотелось погладить.

— Кристина… — вздыхает мама. — Сегодня на твой день рождения придут гости Карима. Придет Зотов-старший вместе с Матвеем. Ты будь к Матвею снисходительнее, ладно?

— Зачем? — обескуражено посматриваю на маму я.

— Ты ему нравишься. По-настоящему, понимаешь? А Игорь Евгеньевич очень хочет, чтобы Матвей наконец за голову взялся. И то, что Матвей тобой интересуется, вселяет в Зотова-старшего надежду на светлое будущее своего сына.

Нервный смешок. Я все еще удивленно смотрю на маму.

— Ты это серьезно, мам?

— Так приказал Карим, Кристина. Ты же знаешь, с Каримом шутки плохи.

— Он не может указывать мне, чьи ухаживания принимать.

— У него бизнес с Игорем Евгеньевичем. Деньги в нашем с тобой случае решают все.

— А я что тогда? Товар?

— Нет. Ты — идеально подходящая кандидатура для Матвея.

— Да он же балбес! Оболтус, который с утра до ночи болтается на пляже!

— Поэтому его папа хочет тебя в роли невесты. Ты из приличной семьи, к тому же учительница.

— Передай Кариму… — сжимая кулаки, шиплю я, — передай ему…

— Я передам, что ты согласна. — Хмурится мама. Она больше не светится изнутри. Ее изумрудные глаза мечут молнии. — После смерти папы нам удалось выкарабкаться из долговой ямы только благодаря ему. Дай Матвею шанс. Нельзя всю жизнь сторониться мужчин. А его папа постарается, и у тебя будет все. Матвеем же управлять легче простого, Кристина!

— А как же любовь? — в моих глазах стоит горечь.

— Любовь приносит одну боль, поверь, — смотрит на меня мама, и в ее взгляде я читаю невыплаканные по папе слезы. — Проще жить по расчету. Советую научиться управлять мужчинами.

— Я не стану выполнять глупые прихоти Карима!

— Будь сегодня снисходительной, — с расстановкой повторяет мама. — А потом мы придумаем, как от них избавиться.

Она поднимается и царственной походкой выплывает из моей спальни.

Я швыряю на постель короткое белое платье, купленное за бешеные деньги, и пытаюсь справиться с ядерной смесью в своей душе. Тут и удивление, и ярость, и дикое отчаяние. Оказывается, я ненавижу Карима. Еще как ненавижу! Чувство неприязни, подавляемое все десять лет, вырывается наружу, и я уже не контролирую свои эмоции. Ненавижу свою великолепно обставленную комнату! Ненавижу этот вычурный и кричащий богатством дом! Все ненавижу! Все и всех!

Я швыряю на пол свою косметику, декоративные подушки с кружевом, пинаю ногой обтянутый батистом пуф. Мне хочется порвать свое платье, заботливо оплаченное черствым отчимом. Я в бессилии сжимаю виски пальцами, и заставляю себя успокоиться. Потом с надеждой смотрю на балкон, с которого просматривается береговая линия и золотистый закат. Но ведь если я сбегу, это ничего не решит. Мама останется рядом с Каримом, и ей придется выслушать все, что он обо мне думает.

Мама сказала, надо научиться управлять мужчинами.

Хорошо, я пойду на свой день рождения. Думаю, с Матвеем я договорюсь. Вряд ли он испытывает ко мне серьезные чувства. А стать примерным семьянином он желает меньше всего на свете.

Когда я спустилась по вычурной лестнице, первый этаж уже заполнили гости. Не знаю, откуда у Карима так много знакомых. Из собственных родственников я увидела только тетю Кору, которая приехала с близнецами Витей и Ромой. С нашей последней встречи парни вымахали, и в строгих костюмах, которые их заставила надеть тетушка, выглядели не на тринадцать, а на все шестнадцать.

— Кристина! Наконец-то! — слышен вопль Томы откуда-то справа.

Отлично. Благодаря сестричке меня заметили, и теперь все участники приема обернулись в мою сторону. Кажется, босоножки на высоченной шпильке сейчас подвернутся, и я полечу вниз по лестнице в своем дорогущем белоснежном платье.

Но нет. Оказывается, запланированная акция с Матвеем работает безотказно. Видимо, все в курсе. Сам гвоздь программы номер два, то есть бездельник и оболтус Матвей Зотов выныривает из толпы гостей с обалденным букетом красных орхидей. Я никогда не видела такого букета. И я впервые в жизни вижу Матвея в шикарном светлом костюме. Ага, а он не так уж и плох, когда прилично одевается. Жаль, что меня от него все равно слегка подташнивает.

Матвей взбегает по ступеням, и галантно подает мне руку. Все, теперь я точно полечу вниз. Потому что проще утопиться в бассейне Карима, чем идти под руку с бездельником Зотовым-младшим.

Я вижу маму. Ее глаза мечут молнии, требуя подчиниться и взять новоявленного ухажера под руку. Мне кажется, что меня вот-вот стошнит. Я упорно сглатываю свое отвращение и принимаю букет. А потом вместе с Матвеем спускаюсь вниз.

Нам аплодируют, кто-то кричит: «С днем рождения, Кристина!». А меня вдруг осеняет — какая же я жалкая на самом деле. Именно сейчас, когда все знают, что мне приказано быть рядом с Матвеем, и я сглотну наживку. Не потому, что безумно мечтаю оказаться еще одной Зотовой и нарожать Матвею кучу маленьких отпрысков, а просто потому, что мы с мамой здесь никто. Балом заправляет Карим.

Я становлюсь противной самой себе. Мне снова хочется утопиться в бассейне. Слава Богу, внимание к моей персоне постепенно угасает. Я хватаю спасительный бокал шампанского с подноса, который несет нанятый официант, и мгновенно осушаю его до дна. Смотрю на Матвея. Он глуповато улыбается.

— Слушай, Матвей… — я хватаю второй бокал и внимательно смотрю на своего вынужденного спутника. — Ты же понимаешь, что это несерьезно?

— Несерьезно? — его губы растягиваются в заговорщицкой ухмылке. — Ты что, Кристина? Я устал вокруг тебя ходить. Ты же непробиваема! Уперлась в какую-то непонятную стену и совсем не хочешь обратить на меня внимание. Пришлось действовать через папу. Извини, что заставляю тебя. Просто не вижу другого способа добиться твоего расположения.

Боже, ну какой же Матвей идиот… Я вздыхаю и хмурюсь. Вот попала. Ничего не поделаешь, придется дотянуть до конца вечеринки. Иначе Карим сравняет маму и меня с землей. Как же я его ненавижу.

Мы с Матвеем занимаем свободный круглый столик у бассейна, и услужливый официант уже мчится к нам, чтобы сервировать его.

— Ну, правда, Кристина, — вальяжно улыбается мне Зотов-младший и касается пальцами моей руки. — К чему упрямиться? У нас все получится.

Я уже не знаю, куда смотреть и что придумать, чтобы он отстал.

— Матвей, я не умею чувствовать, — сгорая от стыда, начинаю пространно объясняться я. — Ты разочаруешься во мне, как только мы переступим порог спальни. Я фригидна, понимаешь?

Я несу бред. Честно говоря, я даже не совсем понимаю значение слова «фригидна». Но может, это хоть как-то отрезвит моего новоявленного ухажера?

— Что ты, солнышко, — расцветает он. — Как ты можешь знать, что ты фригидна, если у тебя еще никого не было?

— Минутку внимания! — на сбитую у бассейна сцену поднимается ведущий вечеринки, обрывая наш не успевший начаться диалог.

На ведущем фиолетовый пиджак, белые брюки и галстук в черно-белый ромбик. Его темные волосы и густые брови напомажены чем-то липким и склизким, и кажется, если коснуться их рукой, то она безнадежно прилипнет.

Обалдеть, оказывается, Карим сегодня заказал не только живую музыку, но еще и ведущего. Старается для Зотова-старшего, не иначе.

Сам Игорь Евгеньевич сидит за дальним столиком вместе с моей мамой и Каримом, попивает коньяк, закусывает его икрой и с удовлетворением сверлит нашу парочку взглядом.

— Наша именинница, наконец появилась, и я объявляю вечеринку открытой! — вопит липкий ведущий.

С обеих сторон сцены начинают искриться фейерверки. Гости ликуют.

— Дорогие гости! Пейте шампанское, танцуйте, ныряйте в бассейн! Сегодня день рождения Кристины, а значит, мы обязаны сделать все возможное, чтобы вечеринка запомнилась ей надолго!

Липкий придурок. Она и так запомнится мне навсегда из-за идиотской выходки отчима.

Музыка заглушает восторженные вопли и официант, снующий с подносом шампанского, становится самым популярным персонажем — шампанского хотят все.

Кто-то пускается в пляс, вокруг взрывается праздничный фейерверк, и я думаю о том, что напиться шампанским — мое единственное спасение. Но, увы — вскоре слышно заунывную песню, и Матвей не дает моей мечте осуществиться. Он тащит меня танцевать.

Вы когда-нибудь танцевали медленный танец с партнером, который совершенно не умеет танцевать? При этом вас от него слегка подташнивает, а высокие тонкие шпильки босоножек после трех бокалов шампанского едва держат вас на ногах.

Но я стойкая девушка. Я с честью выдерживаю испытание танцом и даже ни разу не спотыкаюсь.

— За молодых! — радостно кричит Игорь Евгеньевич, и Карим быстренько разливает коньяк в стопки. Мама подмигивает мне и улыбается.

Я глупо улыбаюсь в ответ и тянусь за четвертым бокалом шампанского от проходящего мимо официанта. Сегодня я напьюсь. Это даже не обсуждается.

Во дворе становится совсем темно, и в траве зажигаются разноцветные фонарики. Совсем как в нашем старом доме, когда я была еще маленькой, и когда был жив папа. Воспоминания, подогретые шампанским, заставляют испытывать невыносимое напряжение. Мне плохо. Очень.

Время тянется бесконечно долго. Матвей пытается со мной говорить, но у нас почти нет общих тем для разговора, а я не поддерживаю его неудачные попытки меня заинтересовать. Он начинает раздражаться, постукивает пальцами по столику, я же продолжаю медленно цедить шампанское, постепенно приближаясь к своей цели отключиться от причиняющей боль реальности.

Увы, коварное шампанское заставляет меня испытывать не только опьянение, но и тошноту.

— Мне надо в ванную, — криво улыбаюсь я Матвею, поднимаюсь из-за столика и о, ужас, спотыкаюсь о ступеньку, ведущую к дорожке от бассейна к дому. Мне не удается удержать равновесие, я растягиваюсь на ступенях и конечно привлекаю всеобщее внимание.

Ко мне спешат Матвей, мама, тетя Кора, кто-то из гостей пытается помочь мне подняться, но я почему-то не могу встать. Цель достигнута — шампанское парализует мой мозг, и я больше не контролирую свое поведение.

Мне удается подняться, но вместо того, чтобы уйти в дом, я, балансируя, забираюсь на сцену. Вырываю у липкого ведущего микрофон, и у меня начинается истерика.

Я кричу, что я всех ненавижу. Что эти разноцветные фонарики, мелькающие в траве, Карим приказал включить специально, только для того, чтобы освежить мои воспоминания о собственном отце, и что это очень подло, вот так вывести меня из равновесия в мой день рождения.

Что я не вещь, и моим расположением нельзя торговать. Я кричу что-то еще и давлюсь рыданиями. Тетя Кора и мама с ужасом пытаются отнять у меня микрофон и стащить со сцены, но я упорно продолжаю реветь и орать, что я ненавижу Карима.

Гости шокированы. Они молча взирают на мою пьяную истерику. Матвей стоит у сцены, беспомощно разводя руками. Он выглядит, словно побитая собака, которая не знает, как себя вести.

Наконец тете Коре удается вырвать у меня микрофон, и он летит в бассейн. Мама и тетя волокут меня вниз, и мы втроем упираемся в Карима.

Он стоит перед нами, словно каменное изваяние. Его лицо перекошено от ярости и гнева. Мама и тетя испуганно замирают перед ним.

— Карим, я… я жутко извиняюсь за Кристину… — сглатывая ком, бормочет мама.

— Вон! — приказывает отчим, испепеляя нас ледяным взглядом. — Все трое вон из моего дома! Чтобы ноги вашей здесь больше не было!.. А ты, — он хватает маму за горло, — ты отдашь мне все, что я заплатил за твоего мужа. Все, до копейки.

— Карим, я… я не смогу тебе отдать так много денег… у меня их просто нет… — глотая слезы, шепчет мама.

— Надо было думать раньше! — он отталкивает ее от себя и резким жестом указывает нам на железные автоматические ворота. — Я заберу у тебя все права на твои книги! А теперь пошли вон из моего дома!

Тетя и мама крепко держат меня под руки и стараются быстро пройти мимо гостей. Все смотрят на нас с отвращением и жутким презрением. На мое счастье, Матвей за нами не бежит следом. Но какова цена моей пьяной свободы? Похоже, своей глупой выходкой я подписала маме приговор.