Исключительный дар

Юлия Блохина

Боги на Олимпе.Величественные и могущественные, они вершат судьбы и расставляют карты жизни.Главная героиня — последняя из фурий, чья гордыня и надменность ставят под угрозу основу божественного мира.Чтобы обрести прощение богов, ей предстоит пройти через испытания и смертные грехи, шаг за шагом приближаясь к своей цели.Смогут ли пылкость, упрямство и исключительный дар героини помочь ей найти истинное прощение?Это будет захватывающее путешествие по миру, где историю пишут сами боги.

2 Глава. Блуд

Алекто разбудило назойливое тарахтенье все не заводившегося трактора. Она вновь попыталась закрыть глаза, чтобы уснуть, но теперь ко всему прочему добавились возгласы кур со двора. Девушка, проклиная тот день, когда бог создал этих глупых существ, поднялась с кровати. В комнате она была одна и в доме, кажется, тоже, потому что обычно скрипевшие под весом человеческих тел половицы молчали. Алекто, торопливо одевшись, вышла на улицу. Остановившись посередине двора, она прислушалась к тому, что творилось вокруг. Видимо, уже знакомый ей трактор принадлежал соседям. Где же были жители ее двора? Алекто сделала пару шагов и оказалась рядом с небольшими постройками, это были хлев, баня и еще один странный домик. Из вчерашних разговоров она знала, что бабушка с дедушкой не держат ни коз, ни коров, только кошка, собака да куры были человеческими соседями этого двора. Девушка уже видела кур и собаку, но кошка, о которой были разговоры, все так и не появлялась ей на глаза. Подгоняемая любопытством она двинулась к саду. Как Алекто и предполагала, Амелия была здесь, она сидела так же, как и вчера: в тени, глядя в одну точку вдали и не отвлекаясь на бесконечные шорохи и надоедливых насекомых. С самого первого момента их знакомства эта девчушка привлекла внимание Алекто, последняя все не могла понять, в чем была причина, поэтому незаметно и не навязчиво следовала всюду за сестрой.

Как и вчера, черноволосая девушка не обратила на Алекто внимания и осталась в том же положении, что и минуту назад. Алекто подошла и села рядом. В тени было хорошо, но насекомые раздражали ее. Посидев минуты две, она не в состоянии больше терпеть, вскочила на ноги и начала оттряхиваться.

— Надоедливые букашки, — она судорожно пыталась смахнуть с себя остатки земляной пыли. Только сейчас Амелия посмотрела на нее и засмеялась. Алекто, не понимая, чем она могла вызвать смех, нахмурилась, но вернулась на место рядом с сестрой. Амелия, вдоволь нахохотавшись, вновь стала смотреть вдаль.

— Что там? — Алекто тоже хотела найти что-то интересное за горизонтом, что так привлекало Амелию.

— Все… — Амелия сидела неподвижно, двигались лишь ее губы.

— Что все? — не поняла девушка.

— Все, что хочешь: и даль, и простор, и тишина, и покой, и чудеса, и свобода, и мечты — это зависит от того, что ты видишь и хочешь видеть.

— Ты сидишь здесь целыми днями?

— Почти…

— И что ты видишь?

— Счастье.

— Счастье?! Это невозможно, ведь здесь так скучно, это не может быть счастьем…

— По обыкновению, многие люди видят счастье в чем-то далеком и неземном. К сожалению, а может к радости, счастье находиться ближе. Конечно, мы живем в мире полном проблем и вопросов, которые нужно решать, однако, без них жизнь будет несчастливой. Во-первых, потому что, решая проблемы, борясь с несчастиями, человек растет, он двигается, а значит и живет, а, во-вторых, если проблемы исчезнут, человек разучится видеть грань между счастьем и несчастьем, все сольется воедино. Иначе говоря, жизнь без проблем скучна и не интересна. Следовательно, и в несчастьях есть счастье. Говорят, что для каждого оно свое, но, по-моему, счастье одно у всех, и это счастье есть жизнь.

— Да ну брось, счастье не может заключаться в смертной, человеческой жизни, если бы все было так, то не было столько несчастливых людей, да и добивались бы люди всего, чего хотят.

— В нашей жизни мало что происходит осознанно, все наши поступки импульсивны и подвержены эмоциям. Ты ошибаешься, если думаешь, что можно найти счастье там, где живет только разум, счастье обитает там, где есть душа.

— Знаешь, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я точно знаю, что у меня есть цель, которая есть смысл моей жизни, и, достигнув ее, я могу полностью провозгласить себя хозяйкой жизни.

— Смысл жизни не в том, чтобы стать кем-то или достигнуть каких-то высот, это цели, а смысл находиться в другом, в том, что называется бессмертием. В человеческой жизни существует как минимум две вещи: любовь и творчество, которые делают человека человеком и могут быть смыслом жизни.

— Почему ты так любишь со мной спорить?

— А почему ты так думаешь? — И она продолжила, не дождавшись ответа, — мои мысли противоположны твоим, но это не значит, что я пытаюсь с тобой споить, это лишь значит, что я по-другому мыслю. Тебя же это привлекает во мне?

— Ты любишь задавать вопросы, на которые трудно ответить?

— Нет, я задаю вопросы, на которые хочу получить ответы. Что ты можешь сказать о мире в целом?

— Этому злому миру может противостоять лишь такой же злой человек.

— Ты так себя держишь, как будто весь мир против тебя.

— Людям, которые умеют держать себя под выстрелами, многое, очень многое прощается.

— Но ведь прежде, чем получить прощение, нужно что-то натворить такое, за что впоследствии можно понести наказание.

— Все мы в чем-то виноваты.

— Ты так говоришь, потому что твои родители тогда погибли, а ты осталась жива?

— Я так говорю, потому что жизнь коротка, смертна и ничтожна.

— Ты злишься, не знаю только на что, но в любом случае тебе не стоит говорить такое мне, ведь я не виновата в твоей злости, и вообще, — она поднялась с земли, — нам пора идти…

***

— Что ты любишь больше всего на свете? — вопрос внезапно появился в голове Алекто и тут же сорвался с губ. Амелия посмотрела на нее долгим взглядом. Они прошли уже полпути до больницы, но не обменялись ни словечком, поэтому таким странным и неожиданным показался ей этот вопрос. Она еще немного подумала и посмотрела на собеседницу, чтобы убедиться, что вопрос не был риторическим. Но Алекто не смотрела на дорогу, она смотрела в глаза сестре.

— Что ты любишь больше всего на свете? — повторила она, но, не дождавшись ответа, отвернулась. Вновь повисла тишина, они прошли еще немного, когда вдруг Амелия засмеялась. От неожиданности Алекто вздрогнула.

— Я подумала кое о чем, — отвечала Амелия на вопрос, которого Алекто не собиралась задавать, — знаешь, люди постоянно чего-то бояться, иногда даже самих себя.

— Я не понимаю, — улыбнулась почему-то Алекто.

— Это не страшно, — Амелия взяла ее за руку, — нам туда, — и они завернули за угол.

***

Гермес медленно прошел в зал собраний. Пожалуй, сегодня здесь собрались все, кто только мог пожаловать. Он хмыкнул, подумав, что все они собрались здесь ради всего лишь одной девушки. Бог торговли быстро прошел на свое место, не желая вступать в долгие разговоры с богами, он, как и все его поклонники, был человеком покупки и продажи, и общался исключительно ради этого до того момента, как стал наставником фурии, которая хотя и надоедала, но была очень забавной, по его мнению.

— И что за глупая затея, — заговорил с ним бог, сидевший рядом, — собирать слушание ради одной единственной девчонки?!

— Ты все еще не понимаешь уникальность данного случая, Посейдон? — прогремел голос совсем рядом. Вокруг все затихли, прислушиваясь. Обладателя этого голоса пока никто не видел, но все знали, чей он, и что через несколько минут на своем троне появиться бог богов — Зевс — громовержец. Его появление ждали с трепетом и нетерпением, как можно быстрее избавляясь от ненужных мыслей, что копились в голове. Стоило ему появиться, как все начинали молчать, так как говорить было бессмысленно с тем, кто читает чужие мысли. За эту его способность многие недолюбливали его, трудно было что-то скрыть или спрятать, все рано или поздно появлялось на свет. И если мысли богов были не по душе громовержцу, незамедлительно приходило наказание.

Вскоре появился Зевс, он величественно сел на свой трон, отбросив в сторону полы длинной накидки, отложив в сторону молнии, бог сурово оглядел присутствующих и вдруг улыбнулся.

— Вам всем хочется поскорее узнать, зачем я вас собрал здесь? — На этот вопрос никто не ответил, в зале воцарилась тишина. — Ну, раз вам так не терпится, я хочу попросить Гермеса объяснить цель нашего собрания, — и, сказав это, он откинулся в кресле, выбивая дробь по столу.

Гермес, глубоко вздохнув, поднялся со своего места.

— Многие еще не знают историю последней фурии, хотя каждый, наверно, слышал о ней. Восемнадцать лет назад… — в зале кто-то хихикнул.

— Да, — Зевс повернул голову в сторону Гебы, богини юности, — это очень мало по сравнению с нашим возрастом, но это не является поводом для смеха.

Под хмурым взглядом отца вечно юная богиня перестала улыбаться, и Гермес продолжил:

— Восемнадцать лет назад на небе появилась ее звезда, и еще тогда многие из нас знали, что она будет последней из фурий. Мы оказались правы, через пять лет по собственному желанию сошла в мир затмения ее мать. Тогда последняя фурия стала мстительницей, она попала в мир смертных. И вот уже пятнадцать лет боги готовят ее к возвращению назад, но она не может просто вернуться, ведь на ней лежит один из семи грехов.

— Какой? — Морфей, бог сна, всегда узнавал обо всем последним.

— Гордыня, она заставила мать сойти в царство Аида.

— Как вы собираетесь вернуть ее обратно?

— Она избавит мир от семи смертных, что подчиняются страстям, не отдавая себе отчета и принося разруху в мир других людей. И лишь после этого, мы подумаем, готова ли она к переходу.

— Как вы об этом узнаете? — переспросила Афина.

— Афина, — Зевс обратился к богине, — на земле у тебя есть посланники?

— Конечно, — кивнула та, — как и у каждого из нас, — она повернулась ко всем присутствующим. Многие кивнули в ответ.

— За ней следят? — вмешался в разговор Арес.

— Безусловно, — вновь заговорил Гермес.

— Тогда зачем нужно было собирать всех здесь, если у вас и так все под контролем, — он уже взялся за свой меч, чтобы уйти, — меня вырвали из самой кровавой битвы, что у меня была, из-за ерунды.

— Потому что каждому из вас уготовлена роль, — Зевс сидел, медленно поглаживая перья орла, который никогда не покидал его.

Арес, видимо, заинтересованный этим предложением, вернулся на свое место, прислушиваясь к тому, что скажет Гермес.

— Мы собрали вас здесь, потому что нам нужна ваша помощь, — Гермес медленно шел по кругу, — мстительница теперь выполняет миссии, которые помогут нам избавиться от семи носителей, она уже справилась с одним, осталось шесть.

— Какие?

— Блуд, Зависть, Гнев, Алчность, Трусость, Гордыня, — пояснил бог торговли, — сегодня ночью ей предстоит избавиться от одного из них.

— А причем тут остальные боги? — вновь возмутился Арес.

— Страсть, — пояснила уже Афина, — вырастает из самых простых желаний, которые со временем превращаются в зависимость. Как я уже знаю, мстительница справилась с носителем Обжорства, и направил ее к нему Дионис, ведь только он мог знать, кто пресытился и несет эту страсть в себе.

Бог войны громко засмеялся:

— Тогда почему здесь нет Афродиты? Она бы с легкостью показала нам на еще одного носителя.

— Афродита, — в зале распространился запах вишневых косточек с чем-то сладковатым, — не знает, где находится носитель Блуда, потому что Афродита управляет чистыми и светлыми чувствами, а не природными инстинктами, — рядом с богом войны, внезапно появилась сама богиня любви. Она, произнеся эти слова, стояла, возмущенно поглядывая на краснокожего Ареса. Тот не зная, что сказать в ответ, молчал. Ситуацию разрядила Артемида:

— Как я понимаю, каждому из нас предстоит лично познакомиться с фурией, прежде чем отправить ее на задание?

— Да, — кивнул Гермес, — но вряд ли вам понравиться эта встреча. Она горда, высокомерна и упряма, а общение с ней приносит только злость и раздражение. Она не принимает мнения других и не понимает многих вещей.

— Она многое понимает, только по-другому, — вступилась за мстительницу Афродита.

— Ты как всегда просто ангел, — наклонился к ней Гефест, целуя белоснежную руку.

— Не стоит покрывать того, с кем вы еще не имели чести говорить, — усмехнулся Арес.

— Я согласна с Афродитой, — заключила Гера, супруга Зевса.

— И ты туда же, — нахмурился Арес.

Зевс чувствуя, что еще немного и на Олимпе разгорится пожар ссоры, перехватил поводья разговора в свои руки:

— Кто бы из вас ни был прав, — он обратился к присутствующим, — это не изменит дела. Сейчас, когда каждый из вас знает, что замышляется среди богов, стоит подумать, какую роль сыграете вы. А пока я бы хотел закончить наше собрание, все свободны, кроме Гермеса.

Боги стали исчезать в воздухе, растворяться в облаках, улетать на колесницах, пока в зале не остались двое: Зевс и Гермес.

— Как она справилась с вчерашним заданием? — Зевс все знал, но хотел, чтобы Гермес сам все сказал.

— Думаю, еще рано говорить о ее возвращении, она многого не понимает, все приходиться ей объяснять и не факт, что все мои слова она воспринимает серьезно, для нее все это игра.

— Жизнь — игра, не так ли? — Усмехнулся Зевс, — она еще молода, ей можно играть, главное, чтобы к сроку она была готова и справилась с заданиями.

— Что будет, если она не справиться?

— Ее постигнет участь остальных носителей: безумие, обреченность, затмение.

— Что будет значить для Олимпа потеря последней фурии?

— Раздор, мы лишимся носителя правосудия.

— Вы все еще думаете, что она сможет стать им?

— Я знаю…

***

Алекто стояла, облокотившись на покосившийся забор, наблюдая за кучкой ребят, толпившихся возле небольшого стола, за которым сидели двое. Как потом объяснит Амелия, это были руководители лагеря, у них нужно было записаться в группу по три человека. Потом этой группой им предстояло ходить по домам одиноких стариков, чтобы поддерживать их. А пока Алекто все также равнодушно смотрела в толпу. В основном здесь жители деревни, ее ровня, но есть что-то в этой кучке детей, так желающих вступить в группу поддержки. Алекто хмыкнула и отвернулась, она все еще не видела смысла в этой глупой затее, она бы с удовольствием осталась дома или прогулялась к озеру, чтобы искупаться.

Девушка так ушла в себя, что не заметила, как около нее появился высокий парень.

— Привет, — сказал он.

Алекто вздрогнула от неожиданности, но быстро взяв себя в руки и разобравшись в ситуации, стала разглядывать заговорившего с ней. Она пыталась вспомнить, где она его видела, такое знакомое было его лицо, но память ей изменила.

— Я помню тебя, — продолжил парень.

Алекто все так же молча продолжала его разглядывать.

— Меня зовут Аякс, — но это заявление девушка пропустила мимо ушей. Где же она могла видеть эти темные, взъерошенные волосы и глаза с искрой внутри?

— Ладно, буду знать, — единственное, что ответила она, память ей изменила, а впрочем, какой толк было вспоминать какого-то парня, если вот он, стоит рядом, и, пытаясь делать важный вид, что-то говорит.

Парень, не ожидая такого ответа, на несколько секунд замолчал, а потом продолжил:

— Я помог тебе найти дом, — как будто догадываясь, что она его не помнит, парень решил помочь ей.

— Что дальше? — резко ответила она, не понимая, зачем он к ней подошел, чтобы напомнить о ее промахе? В принципе, она могла бы найти дом и без его помощи, он просто попался ей случайно.

Аякс вновь стоял молча.

— Что тебе нужно? — продолжила, не долго думая, Алекто.

— Ничего, — спокойно произнес тот, чувствуя нежелание девушки разговаривать. Он уже был готов отойти от нее на несколько метров подальше, но она высказала мысль, которая вбила Аякса в землю, заставив остаться на месте.

— Человеческие отношения, если не направлены на достижение какой-либо цели, бессмысленны. — Алекто прямо смотрела ему в глаза, что же они очень даже притягательные, но вероятнее всего, что за углом какого-нибудь дома стоит пара школьниц и пускает слюни, глядя на него, и кусает ногти, видя, что он разговаривает с ней.

— Тогда, по-твоему, зачем я сейчас с тобой разговариваю? — Аякс хотел хоть на минуту увидеть, как она задумается или придет в замешательство.

— Я чем-то тебе понравилась, — ответ она давала быстро, ни на секунду не задумываясь, как будто вопрос был самым простым.

— Хм, — Аякс был поражен, — думаешь, все на свете знаешь?

— Не думаю, знаю, — Алекто гордо выпрямилась, отряхнула брюки, собираясь уходить, но Аякс не отставал.

— Ты записываешься в лагерь?

— Не исключено, — уходила от ответа Алекто.

— Значит да, — Аякс мысленно улыбнулся, — я тебе не нравлюсь?

— А почему ты мне должен нравиться? — задала она вопрос, но тут же ответила сама, — думаешь, что если наделен красивым телом, то все девочки будут твои?

— Не исключено, — он улыбнулся, поворачивая в противоположную сторону, — еще увидимся, — и он пошел, не оборачиваясь.

— Странный, — подумала Алекто, выглядывая Амелию в толпе. Через несколько минут та стояла возле нее, объясняя, что и как, где будет происходить.

— А кто третий? — поинтересовалась Алекто.

Амелия посмотрела в листок и подняла голову, улыбаясь.

— Что ты улыбаешься? — не поняла Алекто.

— Алекто, что нужно было Аяксу от тебя? — Амелия хитро прищурилась.

— Точную цель его знакомства со мной я не знаю, — выдала она.

— Понятно, — Амелия кивнула.

— Так, кто третий, — Алекто не интересовал этот вопрос на самом деле, просто было интересно, сможет ли она отвязаться от нудной повинности, на которую ее сослали родители.

— Ну, ты уже с ним познакомилась, — Амелия хихикнула.

— Что это за истерический хих? — не поняла Алекто.

— Да так, просто, — ответила Амелия, еле сдерживая улыбку.

— Не люблю, когда ты так говоришь, ты пытаешься скрыть свои мысли?

— Нет, — спокойно ответила Амелия, — я просто не знаю, как ты будешь реагировать на те или иные мои мысли.

— Но единственный способ узнать — это сказать.

— Мне кажется, что ты понравилась Аяксу.

— Я знаю, но что ты хочешь этим сказать?

— Слова имеют именно тот смысл, что мы сами в них вкладываем…

— Значит, ты просто констатируешь факт.

— Нет.

— А что еще?

— Я отвечу тебе позже.

— Почему?

— Потому что не то место и не то время, — она улыбнулась.

— Для разговора должно быть определенное место и время? — не поняла Алекто.

— Да, и еще обстоятельства.

***

— Что ты думаешь о любви?

Гермес так неожиданно задал этот вопрос, что Эринния чуть не задохнулась. Откашливаясь, она сделала огромные глаза, что Гермес, понял: точного ответа не получит. Бог торговли впервые в жизни был в задумчивости, он не знал, как сказать фурии, с каким грехом она сегодня будет справляться.

— Гермес, — откашлялась Эринния, — говори по существу, что мы сегодня будем делать?

— Что и всегда, ты будешь нести свою повинность, а я буду наблюдать…

— Следить и доносить, — договорила она.

— Ну почему ты злая?

— Это не я злая, а жизнь такая.

— Ну ладно, — затаил какую-то мысль Гермес, — идем.

— Ты мне так и не сказал, куда мы идем, — они шли по лесу, углубляясь все дальше и дальше, почти в самую чащу, где солнечные лучи почти не освещали путь.

— Мы идем в гости к жителю этих мест, — уклончиво ответил крылатый бог.

— Если мне не изменяет память, здесь живет Эльбус, самый озабоченный из сатиров.

— Какой? — то ли не понял бог, то ли просто решил пошутить.

— Такой, — ответила Эринния, споткнувшись на корне, который не разглядела в темноте. Гермес попытался ей помочь, но она резко выдернула свою руку.

— Да, — засмеялся Гермес, — ты подобрала самое правильное определение.

— Так, я понимаю, что сегодня мне придется встретиться с блудом?

— Да, — выдохнул наставник, — сегодня ты встретишься с этой человеческой страстью. Что ты о нем знаешь?

— Я все знаю, — резко ответила она.

— Хм, — смутился Гермес, — я спрашивал не о том, откуда берутся дети, а что ты подразумеваешь под этим грехом.

— Ах, вот, к чему этот вопрос про любовь, — догадалась Эринния, — но если ты хочешь знать мое мнение, то любовь тут ни причем.

— Да, — прислушался Гермес, первый раз Эринния была так близко от истины, — продолжай…

— Я уже закончила, — недовольно хмыкнула она.

— Не совсем, — возразил наставник, — я хочу, чтобы ты, наконец, отбросила свою гордыню и поговорила со мной.

В ответ Эринния посмотрела на него с каким-то презрением.

— Думаю, мне не о чем с тобой говорить, — заключила она.

— Почему ты так думаешь? — не понял он.

— Я считаю, что ты зацикленный на деньгах и азарте божок, который вряд ли что-то понимает, — грубо отрезала она.

— Если ты, — он сжал кулаки, — хотела обидеть меня, то это у тебя не получилось и не получится.

Они, молча, прошли еще немного. Гермес, по приказу Зевса, должен был ввести ее в курс дела, и хоть немного разъяснить ситуацию, иначе она начнет убивать и калечить всех и вся, не видя разницы между любовью и похотью. Сейчас в его голове крутились разные мысли, не зная, с какой стороны подойти к этому вопросу, он решил, что в лоб говорить ничего не будет. Какой бы горделивой и наглой не была эта фурия, она прежде всего леди, а он должен вести себя подобающим образом.

Конец ознакомительного фрагмента.