Подкидыш

Юлия Белова, 2023

Иногда люди встречаются в жизни с непознанным. Иногда непознанное входит в их жизнь прочно и неотвратимо. Одни боятся призраков, другие в них не верят… Но многие ли задумываются, что нужно душе, не покинувшей этот свет полностью?

Ника, наконец, переехала. После двух лет в студенческом общежитии, восьми лет в комнате с подселением, в состоянии перманентной войны с неадекватной старухой-соседкой, новая квартира стала, пожалуй, самой большой радостью Ники за всю ее тридцатилетнюю жизнь. Наконец-то у нее появилось личное благоустроенное пространство, с только своей кухней и ванной! Пусть покупка квартиры и переезд съели все наличные средства и загнали девушку в долги на ближайшие пару десятков лет — она была счастлива!

На самом деле, квартира была не такая уж и новая — дом построили лет сорок-пятьдесят назад, но находился он во вполне респектабельном районе. Здесь раньше получали квартиры рабочие завода электронной аппаратуры. Окружающие дома — такие же, как и никин, не новые, но добротные. Дворы — тихие и зеленые, с детскими площадками и утоптанными дорожками, значительно более удобными, чем официально проложенные и замощенные.

Подъезд, в котором теперь предстояло жить Нике, был очень приличным и чистым. Она заметила только, что абсолютно все двери, выходящие на общую лестницу, были очень толстыми, металлическими, и снабжены какими-то религиозными символами — у кого-то крестик, наклеенный рядом с номером квартиры, у кого-то — небольшая иконка, или ладанка, прикрепленная прямо к металлу двери, под глазком, у кого-то даже несколько строчек арабской вязи с полумесяцем, нанесенные на дверь. Ника специально прошла весь подъезд, до последнего этажа, чтобы убедиться, что ее наблюдение верно для всех дверей.

Другой странностью была необычная холодность соседей по подъезду. Они, конечно, не отстранялись, но вели себя как-то очень уж подчеркнуто-сдержанно. Ника заметила это уже в первый день. Квартира ее располагалась на третьем этаже, по центру площадки, уютная «двушка» с балконом, хорошей планировки. Расставив вещи и наведя в квартире порядок, Ника, наконец, выдохнула, и решила пойти в магазин, чтобы купить что-то вкусненькое для праздничного, одинокого пока ужина.

Она вышла на площадку, и, запирая дверь, услышала, что сверху кто-то спускается. Это оказалась молодая женщина с коляской.

— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась Ника, — Вам помочь?

— Не надо, спасибо, я привыкла, — не здороваясь, торопливо ответила женщина, и поспешила вниз.

Ника пожала плечами и тоже двинулась по лестнице вниз. У подъезда стоял мужчина средних лет и курил. На приветствие девушки он только сдержанно кивнул. Странные люди. Какие-то неприветливые. Может, до нее в квартире жила какая-то стерва, подумала Ника, и все они теперь видят в новой жилице потенциального возмутителя спокойствия.

Вернувшись из магазина с покупками, Ника увидела бодрую пожилую женщину, открывавшую дверь квартиры справа от никиной. Она ответила на «здравствуйте», обращенное к ней, чуть более открыто, чем другие, но быстро исчезла за своей дверью, ещё до того, как девушка успела задать ей хотя бы один вопрос. Всё это было несколько странно. Один человек может относиться предвзято, у другого может быть плохое настроение, но чтобы несколько сразу — и так… почти невежливо… Впрочем, Ника слишком устала, чтобы задумываться над такими мелочами.

Последующие дни прошли спокойно и ровно. Ника ходила на работу, занималась обустройством жилья. Лёд в отношениях с соседями пока растопить не удавалось, но, по сравнению с прежней соседкой по коммуналке, это казалось Нике самой меньшей проблемой. Она обживалась. Завелись уже некоторые привычки. Например, запирая каждый вечер входную дверь, девушка обязательно заглядывала в глазок, хотя ничего особенного видно не было — только ухоженная чистая лестничная клетка.

Странности начались, примерно, через три недели после заселения Ники. Заперев дверь на ночь, и глянув в глазок, она уже закрывала внутреннюю дверь, когда явственно услышала за внешней входной дверью какой-то шорох. Девушка встревоженно глянула в глазок. На площадке никого не было. Но как только она снова сделала движение, чтобы закрыть внутреннюю дверь, шорох повторился. Ника снова посмотрела в глазок, и увидела спину быстро удаляющегося человека, в серой куртке с капюшоном. Ей стало не по себе. Однако, больше в этот вечер и последовавший за ним день, ничего не произошло.

В следующий вечер, когда Ника запирала дверь, шорох снова повторился. Как будто с той стороны кто-то царапнул дверь чем-то металлическим. Девушка осторожно глянула в глазок и вздрогнула. Перед дверью стоял какой-то парнишка, молодой, почти подросток. Она не видела лица из-за низко надвинутого капюшона серой куртки, виден был только худой узкий подбородок, с клочьями щетины, и бледные тонкие губы, на которых змеилась странная зловещая улыбка.

Ника отпрянула от глазка, и в этот же момент в дверь ударили со стороны лестницы. Удар был такой силы, что добротное железное полотно двери загудело и задрожало. Ника вскрикнула и захлопнула внутреннюю дверь, повернув «барашек». Вся надежда была только на крепость внешней двери, потому что внутренняя была не такая крепкая — красивая, филенчатая деревянная, она не могла служить надежной защитой.

А во внешнюю дверь ударили снова — ещё сильнее! Потом — ещё и ещё! Посыпался град ударов, один мощнее другого. Ника опрометью кинулась в комнату, схватив дрожащими руками телефон, она обнаружила, что он не работает. Напрасно она жала и жала на кнопку включения, экран оставался темным и безжизненным. В то же время в квартире погас свет. А дверь, между тем, скрипела и стонала, под жуткими ударами, которые все не прекращались. Любой человек уже выбился бы из сил, но только не то, что было там, на лестнице.

Ника то молилась, то упрашивала мысленно соседей, чтобы кто-то вышел и остановил это безобразие, хотя бы позвонил в полицию! Удары вроде бы затихли, и Ника аккуратно прокралась в прихожую. И тут в дверь бухнул очередной удар, такой силы, что Нике показалось, что ее отбросило, как взрывной волной. «Наверное, дверь слетела!» — панически подумала она, поднимаясь с пола, и отступая в кухню. Сзади нее оказалась табуретка, на которую девушка упала, сжавшись в комок и неотрывно глядя на внутреннюю дверь, освещенную только призрачным светом уличного фонаря, светившего прямо в окно кухни. К её ужасу, ручка на внутренней двери начала медленно поворачиваться, как будто кто-то на нее жал снаружи. Глаза Ники всё расширялись, она напряженно вглядывалась в это медленное плавное движение…

За дверью послышался издевательский смешок, и ручка вернулась в прежнее положение. Ника дрожала, как осиновый лист, скорчившись на табуретке. Она ждала, что сейчас ручка резко дернется вниз, и дверь распахнется. А что будет потом — мысли панически обрывались, не желая рисовать жуткие возможные события…

Проходили минуты, полчаса, час — все было тихо, но Ника не могла заставить себя подняться с табуретки. Так она и просидела, пока через некоторое время свет уличного фонаря не стал более бледным, и сквозь окно не просочился серый рассветный сумрак. У Ники затекли руки и ноги, все тело болело, она только сейчас заметила, как замерзла. С трудом распрямившись, девушка поплелась в гостиную и без всякой надежды взяла в руки телефон. Он засветился, как ни в чем не бывало. Часы на дисплее показывали половину пятого утра. Кое-как одевшись, Ника осторожно открыла внутреннюю дверь. Внешняя, железная дверь была помята и перекошена, но осталась на петлях! Как это нечто смогло дергать ручку внутренней двери?! Правда, между верхним правым углом и притолокой образовалась широкая щель, в которую проникал свет лампы с площадки. Ника попыталась открыть дверь и выйти — бесполезно. Дверь прочно заклинило. И тут девушка услышала, как в квартире по соседству заворочался в замке ключ, и кто-то вышел на площадку. Видимо, та самая бодрая старушка, которую Ника видела накануне.

— Помогите! — позвала Ника, — Вызовите слесаря! Я не могу выйти!

— Здравствуйте! — отозвались с площадки, — Да, да, вижу! Конечно, слесаря вызову! Что, Подкидыш приходил?

— Какой подкидыш? — не поняла Ника.

— А, ты не знаешь? Что, никто не рассказал? Вот балбесы! Я Наталья Павловна, а тебя как зовут?

— Я В-Вероника, м-можно просто Н-Ника, — теперь, когда всё прошло, Ника почувствовала, что силы ее оставляют, только усилием воли она удерживала рвущуюся наружу истерику.

— Не волнуйся, девонька, — голос Натальи Павловны звучал доброжелательно, — Он больше не придет. Он только один раз приходит. К новому человеку. Пугает, и уходит. Если вечером на чай позовешь, я приду и все расскажу про наши порядки.

— Д-да, конечно, приходите, пожалуйста! — оживилась Ника.

— Слесаря я тебе вызову, а пока вот, возьми, — в щели между дверью и притолокой появилась визитная карточка фирмы «Двери всем», — Это ребята, которые нам всем двери ставили. Сделают быстро, хорошо, и недорого возьмут. И вопросов лишних задавать не будут. Привыкли уже. Ладно. Мне на работу пора, я вахтером работаю. Мне сегодня в день, так что я в шесть-полседьмого вернусь, а в семь к тебе зайду.

–Хорошо, спасибо, — только и смогла сказать Ника.

День прошел в хлопотах. Ника понемногу успокоилась, позвонила на работу, объяснила ситуацию, сказала, что хулиганы повредили ей дверь, и теперь надо дождаться слесаря и установки новой двери, попросила три дня за свой счет. Начальница, на удивление, поняла, даже посочувствовала и обещала всё оформить. Потом Ника позвонила в «Двери всем». Там тоже вошли в ее положение и обещали приехать как можно раньше.

За дневными делами девушка почти забыла о своих страхах, но чем ближе подбирался вечер, тем больше Никой овладевало беспокойство. От воспоминания о страшном лице незнакомца и о его леденящей кровь улыбке у неё начиналась нервная дрожь. Квартира Нике очень нравилась и уже стала такой привычной и родной, но как остаться здесь, рискуя снова встретиться со страшным визитером?

Ника обзвонила подруг и коллег, в надежде попроситься на ночевку на несколько дней, пока она будет решать вопрос со сменой жилья, но у всех оказалось полно разных личных дел, и пустить к себе Нику никто не согласился. Денег на гостиницу не было, даже на дверь придется брать ещё один кредит — переезд съел все оставшиеся средства, и даже до следующей зарплаты придется жить в режиме жесткой экономии. Поэтому Ника решила дождаться Натальи Павловны и поговорить с ней насчет временного пристанища, уж очень страшно было оставаться в своей квартире, в которой теперь даже внешней двери уже не было — ее сняли сегодня днём, когда приезжал замерщик, и вывезли, по причине полной дальнейшей непригодности.

За окном темнело, тревога Ники росла, а Наталья Павловна всё не появлялась. Ника сходила в магазин, купила печенье к чаю и небольшой пакетик конфет. А через полчаса в дверь постучали. Девушка вздрогнула, но заставила себя подойти и открыть.

Они сидели на кухне. В кружках, окутанных ароматным паром, остывал чай.

— Я здесь живу с самого начала, уж больше сорока лет, — рассказывала Наталья Павловна, — Дом этот строился от завода, и квартиры получили заводские, мы все тут друг друга знали. Это потом — кто уехал, кто умер, кто просто квартиру детям отдал, так и поменялись жильцы. А сначала тут все были знакомые. На втором этаже, справа, вот, прямо под твоими соседями, жила семья одна. Валентина, Мишка, ее муж, и дочка Света. Мишка, как водится, пил. В последний год до своей смерти совсем озверел. Бил и жену, и дочь. Они всегда тихие ходили такие, забитые, никому не жаловались, слова лишнего не скажут. Светка лет до восемнадцати ни с кем не встречалась, отец обещал убить и её, и ухажера, если что, она и боялась. Потом Валя умерла, свел-таки Мишка ее в могилу, да и сам за ней отправился — перепил на поминках, и в окно выпал. Вроде и падать не высоко, а разбился. Как это получилось — никто не знает. Может, сам, может помогли — кто поймет…

Конец ознакомительного фрагмента.