Сжигая мосты

Юлия Александровна Гатальская, 2015

Что-то происходит в чете Власовых. Марк полностью погружен в работу, Вероника занята домом и воспитанием трёхлетней дочери Кати. Секс уже не такой горячий, да и сами отношения между молодыми супругами заметно охладели, но все продолжают делать вид, что всё в порядке, изображая счастливую семью. До тех пор, пока однажды вечером Вероника, возвращаясь с Катей из магазина с новогодними покупками, не увидела своего мужа сквозь стекло дорогого ресторана в обществе шикарной платиновой блондинки…

Глава 4

часть I

POV Марк

Я захлопнул за собой входную дверь своего недавно приобретённого дома, в котором остался кусок моего сердца. Я чувствовал тоску, всепоглощающую, беспросветную зелёную тоску, которая затянула мою душу несколько минут назад, когда я признался жене в своей измене. Я был противен самому себе за то, что причинил боль дорогому мне человеку, унизил её и разом перечеркнул все те годы, которые мы прожили вместе. Я ни секунды не сомневался, что Вероника подаст на развод, но в глубине души я осознавал, что это было бы единственно правильным решением в данной ситуации. В некотором роде я даже ощутил облегчение, когда понял, что правда всплыла наружу. Сколько ещё я бы смог выдержать этот пресс совести, давящий на меня пятитонной бетонной плитой с того первого дня, когда я переспал с другой женщиной. Сейчас мне было тяжело оттого, что я виноват, оттого, что обидел любящую меня женщину и свою маленькую дочь, что я потерял их доверие навсегда, а может быть и возможность видеться.

Сидя за рулём своего БМВ и не решаясь завести мотор, словно бы это означало начало конца, я рассуждал о том, что любил Веронику. Я любил её так, как можно любить мать своего ребёнка, как можно любить память о той безумной детской любви, поглотившей нас ещё в школьные годы, как можно любить саму привычку любить. Она была для меня идеалом жены, матери, спутницы жизни и я боготворил её за эти качества. Но этого оказалось слишком мало в сравнении с теми чувствами, которые захлестнули меня при встрече с Таней и которым я не в силах был противиться, как ни старался.

Я вспомнил, как впервые увидел Таню. В то время я был полностью погружен в работу, изучая финансового состояния компании, которую планировал загрести в свои лапы, и почти каждый день задерживался в офисе, сверяя финансовые показатели, графики рентабельности и бухгалтерскую отчетность. Помню, как именно в тот день я вдруг захотел бросить все дела и провести вечер в компании семьи, поняв, как соскучился по ним и как мне не хватает их общества. Работа всегда занимала в моей жизни отнюдь не скромное место, я имел привычку погружаться с головой в новую идею, отдавая её воплощению все свои силы и энергию. Моя компания, моё детище, управление которой позволяло мне воплотить в жизнь все свои качества лидера, проявить все свои способности организатора, исполнить моё стремление держать всё в своих руках и помочь мне выплеснуть всю свою тягу к контролю. Мне всегда нравилось, когда я мог контролировать каждую ситуацию, влиять на ход событий, принимать решения, в результате которых фирма получала неплохую прибыль, а я удовлетворение своих потребностей добытчика. Работа помогла мне самоутвердиться, почувствовать себя настоящим мужчиной, способным построить дом, посадить дерево и вырастить сына. И хотя в то время мы не планировали второго ребёнка, но именно мысль об этом дала мне понять, что я скучаю по своим девочкам и что пора уделить им внимание, искупив свою вину букетом из роз для супруги и новой куклой для дочери.

Предупредив Веронику, чтобы они ждали меня к ужину и попросив приготовить для меня запечённое мясо, я вновь погрузился в изучение материалов. Я уже подготовил договор о слиянии, обозначив в нём наши главные условия, и собирался выслать его руководству компании под названием «ЛондаМед», которую мы планировали присоединить к себе. Эта компания занималась разработкой и производством противозачаточных спиралей. Изучив финансовое состояние данной фирмы и её производственный план, я понял, что их последняя разработка модели спирали, под названием «Лонда 5», потерпела провал при медицинских испытаниях. Добровольцы, согласившиеся стать подопытными кроликами, а таковых оказалось ни много ни мало двадцать пять человек, после установки спирали перенесли множественные маточные кровотечения, в результате которых им пришлось долго лечиться в стационаре за свой счёт, а некоторые женщины и вовсе потеряли способность к деторождению. Все испытуемые подали коллективный иск в суд и без промедления выиграли дело, поскольку бесплодие не значилось в контракте как побочное действие. Судебным решением руководство «ЛондаМед» принудили выплатить баснословные компенсации всем жертвам эксперимента, а также штраф в размере 10-ти миллионов рублей за непреднамеренное причинение вреда здоровью. Собственник «ЛондаМед» к своему огромному счастью отделался условным сроком. Компания была не так богата и, даже при условии продажи всех своих ликвидных активов, едва наскребла нужную сумму и частично влезла в долги, что делало её финансово неустойчивой и сулило полным крахом, что было мне только на руку.

Мои же интересы к этой компании были вполне оправданными. Во-первых, я давно хотел открыть новое направление деятельности своей фирмы в сфере противозачаточных средств, так как эта сфера, по моему мнению и по данным статистики, была одной из самых выгодных и востребованных. Во-вторых, завладеть уже наработанными идеями, имеющимся в наличии оборудованием, готовой к опытам лабораторией и сплочённым коллективом куда как легче и выгоднее, чем начинать строить это с нуля. Я знал, как выжать из «ЛондаМед» по максимуму, пусть мне и придётся потерять некоторую вполне значимую сумму, выплачивая их долги. Я уже строил планы и рассчитывал будущие доходы, прикидывая нашу совместную деятельность. Оставалось только подписать договор с моими условиями и выгодная для меня сделка свершится.

Рабочий день подходил к концу, когда зазвонил телефон на моем столе, и моя секретарша Кристина проговорила взволнованным голосом:

— Марк Викторович, только что звонила Татьяна Спицина и сообщила, что требует немедленной встречи с вами!

Госпожа Спицина была владелицей компании «ЛондаМед», я знал это из документов на собственность компанией. Я никогда не видел её раньше, так как все дела фирмы вел её заместитель и назначенный директор некий Владимир Соколов. Все предварительные переговоры я проводил именно с ним. Госпожа Спицина представлялась мне этакой гламурной дурой, ничего не понимающей в делах своей собственной компании, доставшейся ей в наследство от покойного престарелого мужа, за которого она вышла исключительно ради денег, ведь по документам лет ей было всего лишь двадцать пять. И теперь эта пустышка требует встречи со мной именно в тот день, когда я планировал вовремя уйти с работы, чтобы провести время со своей семьёй.

— Кристина, скажи ей, что у меня плотный график и все встречи я планирую заранее. Извинись и перенеси её визит на завтрашнее утро, — строго приказал я, собирая документы в портфель и планируя просмотреть их ещё раз перед сном.

— Но Марк Викторович, она уже поднимается в лифте! — в голосе секретарши слышались нотки паники. — И потом Татьяна Андреевна предупредила меня, что если вы откажетесь, она приедет к вам домой!

Я чертыхнулся про себя, досадуя, что всё же опоздаю на ужин и не успею купить ни цветов, ни куклы.

— Ладно, пригласи её минут через десять, а пока угости кофе.

Я извлёк документы из портфеля. Причину столь срочного визита этой особы я мог предположить с легкостью. В первой половине дня я выслал на почту Соколова на согласование договор со своими условиями, и она, видимо, ознакомившись с ним, решила незамедлительно его оспорить. Странно, что не послала самого юриста на эту миссию, он-то с его опытом и острым умом справился бы с ней гораздо лучше. Хотя, если судить о его промахе с медицинскими испытаниями, этот факт можно было бы поставить под сомнение.

Просмотрев ещё раз договор и прокрутив в голове убедительную речь, я нажал кнопку вызова секретаря, давая знать, что Татьяна Спицина может войти. За дверью послышались быстрые шаги, отдающиеся эхом шпилек о каменный пол. Я приготовился к атаке истеричной вдовы, внутренне усмехаясь её вероятной речью, но когда она открыла дверь и вошла в мой кабинет, все ухмылки стерлись с моего лица, уступая место откровенному удивлению.

Спицина оказалась на редкость привлекательной женщиной с прямыми платиновыми волосами до плеч, идеально уложенными в стильную прическу. Весь её вид кричал об огромных суммах, которые она тратила на сохранение своей молодости и красоты. Гладкая, белоснежная кожа лица, искусный макияж, яркий маникюр и дорогой парфюм характеризовали её как самовлюблённую и повёрнутую на внешнем виде женщину, уделяющую немало сил и времени на уход за собой. Одета она была в элегантный деловой костюм красного цвета, состоящий из стильного пиджака, казалось, одетого на голое тело, и слишком узкой юбки выше колен. Первое, что бросилось мне в глаза — это её шикарные длинные ноги, облаченные в чёрные туфли на неприлично высоких шпильках, которые делали длину её ног и вовсе бесконечной. От изумления я, кажется, приоткрыл рот, не в силах вымолвить ни слова, когда как девушка, не теряя ни минуты и явно наслаждаясь эффектом своего появления, яростно швырнула мне на стол копию договора о слиянии со словами:

— Что это за бред?! Если ты думаешь, что я подпишусь на такие условия, не пошёл бы ты со своим слиянием куда подальше, Марк Викторович Власов?

Я ошарашенно молчал, пытаясь привести в порядок мысли. Наглость и самовлюблённость этой стервы меня выбили из колеи. Признаться, в первые секунды я так опешил, что не мог понять, как вести себя в такой ситуации, но затем я быстро собрался с мыслями и вежливо ответил, пытаясь тем самым сбить теперь с толку её:

— Татьяна Андреевна, добрый вечер, присаживайтесь, хотите чай или кофе? — я галантно отодвинул перед ней кресло, жестом приглашая присесть.

Такой приём ввел её в ступор, и теперь была её очередь стоять с открытым ртом. Спицина смотрела на меня так, словно могла испепелить одним лишь взглядом своих серых глаз. Затем она презрительно фыркнула, задрав свой маленький курносый носик, и с грацией дикой кошки уселась в предложенное мной кресло, положив ногу на ногу.

— Так что же вас так возмутило в образце контракта, который я вам отправил? — спокойно спросил я, с интересом разглядывая своего без пяти минут делового партнёра.

— Что возмутило?! — со злостью вторила мне девушка, поднимаясь с кресла и перегибаясь через стол, чтобы яростно сверлить меня своим взглядом. — С чего ты взял, что я уступлю тебе место единственного собственника лишь из-за того, что ты можешь погасить мой долг?

Она упёрлась ладошками в столешницу из красного дерева, открывая моему взору глубокий вырез пиджака. Я непроизвольно опустил взгляд на открывшийся мне участок её внушительной груди и убедился, что под пиджаком и правда ничего не было одето, кроме кружевного красного бюстгальтера, краешек которого проглядывал из оттопырившегося края.

Напор Спициной был таким открытым, а поведение её таким вызывающим, что меня это даже слегка забавляло, но одновременно и пробуждало во мне совсем не те чувства, которые я хотел испытывать по отношению к ней.

— С того, что ты в полном дерьме, — с вызовом ответил я, прекращая играть в джентльмена и решив вести себя с ней так же нагло и бесцеремонно, считая, что это единственный способ донести до неё информацию. — Твоя компания после судебного заседания имеет не самую хорошую репутацию, скажем даже, отвратительную. Газеты раструбили по всем крупным городам миллионникам, какой вред принесла последняя модель спирали. Как ты думаешь, кто захочет пользоваться даже предыдущими моделями, зная о возможных последствиях и причинённом вреде здоровью? Даже если тебе удастся найти средства, чтобы запустить производство предыдущих моделей, они не будут пользоваться спросом. Единственным твоим шансом выжить остаётся слияние с другой компанией, которая согласится принять тебя под своё крыло. При этом нигде не должны упоминаться ни твоё предыдущее название, ни название моделей спиралей, выпускаемых твоей фирмой, ни тем более твое имя, ибо оно теперь прямо связано с позором и условным сроком. Я знаю, что мы единственные, кто захотел это сделать. Я предлагаю тебе пятую долю в нашей объединённой компании, возможность продолжать выпускать продукцию под другой торговой маркой и сохранить все рабочие места, расплатившись при этом с твоими долгами. Ты вправе отказаться, но я два раза предлагать не буду. Этот контракт, — я указал пальцем на стопку бумаг, брошенную дамочкой на мой стол, — твой единственный шанс остаться в этом бизнесе. Даю тебе несколько дней на раздумье, можешь посоветоваться с какими угодно юристами и аудиторами, уверен, они порекомендуют тебе не упустить такого шанса.

Спицина слушала меня, периодически открывая рот, чтобы возразить, но каждый раз передумывала. Её большие глаза, обрамлённые густо накрашенными ресницами, сверлили меня, готовые истребить. Пухлые губы, обведенные ярко-красной помадой, подрагивали от ярости. Весь её вид отражал ненависть ко мне, что меня слегка заводило. Эта сексапильная, наглая фурия своим бестактным поведением заставляла мои нервы напрягаться до предела.

Дослушав мою пламенную речь до конца, она злобно сверкнула глазами, схватила со стола копию договора и стала яростно запихивать его в свою дамскую сумочку. Часть страниц разлетелась по полу и когда она отвернулась, чтобы посмотреть, куда упали страницы, я заметил на её узкой юбке разрез, доходивший почти до её аппетитной маленькой попки и позволяющий ей хоть как-то передвигать ноги. Всё ещё стоя ко мне спиной, Таня нагнулась поднять упавшие листки и моему взору пристала ничем не прикрытая часть её упругой попки и интимного места. Волна возбуждения прошлась по моему телу, когда я осознал, что на ней нет нижней части женского белья. Девушка продолжала собирать листки с пола, виляя задом, а я ощущал бурно растущую эрекцию в штанах, не в силах отвести от неё глаз.

Весь этот спектакль длился не более двух минут, но, когда она закончила и выпрямилась, я понял, что не смогу встать из-за стола, чтобы проводить её до двери, не выдав своего возбуждения. Она лукаво взглянула на меня, улыбнулась своим чувственным ртом, обнажая белые ровные зубы, и, демонстративно виляя упругим задом, обтянутым узкой юбкой, протопала к выходу, оставляя меня изнывать от жгучего желания.

В тот вечер я опоздал на ужин, напрочь забыл о цветах, и Вероника вполне справедливо обиделась на меня. Но даже когда жена пыталась выяснить отношения, я думал только о высоком вырезе на юбке Спициной и о её упругой заднице. Тогда я бессовестно воспользовался женой, чтобы снять сексуальное возбуждение и надеялся, что это поможет мне выкинуть эту наглую особу из моей головы. Когда я раздевался, я нарочито не смотрел Веронике в лицо. В ту ночь я взял жену сзади, грубо, без привычных ласк и нежностей, не видя её лица, лишь любуясь гладкой кожей изящной спины и маленьких ягодиц, представляя на её месте Таню

часть II

Наверное, впервые в жизни в ту ночь я повёл себя как конченый эгоист в постели с женой, в надежде избавиться от наваждения по имени Татьяна Спицина, но к моему огромному разочарованию, это не помогло. На следующий день мне было жутко стыдно за своё пренебрежительное и грубое поведение, но я всё никак не мог выкинуть из головы образ Тани. Я погружался в работу с головой, лишь бы забыться и это мне почти удавалось, хотя подсознательно я жаждал новой встречи с этой распутной девицей.

Прошло несколько дней, и Таня наконец сообщила моей секретарше, что готова приехать к нам в офис, чтобы детально обсудить условия и уточнить некоторые моменты. Весь тот день я был как на иголках, теряя терпение в ожидании. И когда рабочий день уже начал подходить к своему завершению, Кристина сообщила мне, что Татьяна Андреевна ожидает моей аудиенции в холле.

Я нацепил маску невозмутимости на своё лицо и сидел за столом, с нетерпением ожидая её появления в моём кабинете. Таня эффектно вошла, медленно закрывая за собой дверь, и уверенным шагом направляясь к столу, чтобы грациозно усесться напротив меня, закидывая ногу на ногу. Тогда она выглядела не менее соблазнительно, чем в первый раз, и я не удержался от мысленного замечания, что, возможно, она снова не потрудилась надеть трусики. От этого предположения у меня тут же загудели яйца и маска невозмутимости медленно, но верно сползла с моего лица.

Таня же с вызовом разглядывала меня, а на её пухлых губах играла лукавая ухмылка. Я решил не тянуть больше кота за хвост и задал ей прямой вопрос, придерживаясь все той же манеры общения, которую она выбрала в первый день нашего знакомства:

— Что конкретно ты хочешь уточнить по договору?

Она не спеша извлекла копию контракта из кожаной черной папки, и я заметил, что параграфы с условиями и обязанностями сторон пестрят пометками, исполненными красными чернилами. Таня начала уверенно говорить, прохаживаясь по каждому пункту, а я с немалым удивлением отметил, что она за одно мгновение из привлекательной бездумной куклы превратилась в деловую женщину, стойко отстаивающую свои интересы по бизнесу. Признаюсь, я не ожидал, что Спицина может быть настолько подкована в юридических и экономических вопросах. Она с легкостью разложила по полочкам все свои замечания, грамотно доказав их справедливость и уместность, что мне ничего не оставалось, как согласиться с ними, благо, они были не настолько существенными. Я был слегка ошарашен тем, что Татьяна хорошо разбиралась во всех нюансах нашего бизнеса, что полностью противоречило моему первому впечатлению о ней. Меня не на шутку поразил тот факт, что эта девушка обладала на самом деле необходимыми знаниями и рассудительностью и стремилась быть в курсе всех дел, происходящих в её фирме. Я понял, что ошибочно посчитал её пустышкой, основываясь только на её внешнем виде и том, что фирма досталась ей в наследство от покойного мужа. На самом же деле она отлично владела информацией, касающейся финансового состояния компании, что лично для меня было чем-то невероятным. Внешний вид Татьяны, её манера поведения никак не могли характеризовать её как образованную деловую женщину, которую я мог наблюдать в тот момент. Я поразился до глубины души, что две такие противоположные стороны её характера могли ужиться в одном теле. Честно сказать, я начал даже восхищаться ею, хоть и старался никак не выдать своих чувств.

Во время обсуждения она почти не отвлекалась от сути дела, но периодически бросала на меня такие горячие взгляды, которые, казалось, оставляли ожоги на моём лице. В какой-то момент Таня так погрузилась в доказательство своей точки зрения, что вскочила с кресла и зашагала перед моим столом взад-вперёд, непроизвольно покачивая бедрами, обтянутыми чёрной юбкой-карандаш. Я вновь подумал, что под ней, вероятно, ничего нет, и мой слух как будто отключился. Я уже не понимал, о чём говорила Таня, я лишь жадно разглядывал её с ног до головы, ощущая нарастающее возбуждение. Белая блузка была застёгнута на Спициной на все пуговицы, но её тонкая ткань настолько туго обтягивала пышную грудь, что это выглядело жутко сексуально. Я не мог оторвать взгляд от этого зрелища, наблюдая как два внушительного размера полушария вздымаются от глубокого дыхания, норовя своим напором вырвать маленькие пуговки с мясом, высвобождая себе больше пространства.

Таня резко остановилась, заметив направление моего взгляда. Выражение её лица с сосредоточенного тут же сменилось на лукавое. Я почти физически ощутил её взгляд на своих губах. Казалось, она разглядывает меня с не меньшим интересом, что и я её.

— Я хочу ознакомиться с финансовой отчётностью твоей компании, — проговорила она слегка охрипшим голосом и облизнула губы.

Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями и сосредоточиться на делах. Утихомирив своё разогнавшееся сердцебиение, я встал из-за стола и подошёл к шкафу с документами. Поиск нужной папки занял у меня несколько минут, но когда я уже почти закончил, то услышал цокот каблуков Тани. Обернувшись, я увидел, что она направляется к выходу и замер, ожидая её дальнейших действий. Не успел я подумать о том, что она хочет уйти, оскорбившись на моё бесцеремонное разглядывание, как увидел, что Спицина повернула ключ в замке до щелчка.

Она медленно повернулась ко мне лицом, лениво облокотившись спиной на дверь. Весь её вид говорил о том, что она хочет меня так же сильно, как и я хотел её. Воздух в кабинете как будто наэлектризовался до предела так, что явно слышалось его потрескивание. Я ощутил, как кровь забурлила в моих жилах, направляясь к месту, коим я думал всё последнее время вместо головы, и сосредотачиваясь там, заставляя меня ощущать приятную ноющую боль.

Таня смотрела мне в глаза, и её взгляд уже не дарил мне ненависть или неприязнь, как в тот первый день, напротив, он был таким чувственным и манящим, таким вызывающим, что я готов был потерять голову, набросившись на неё сию секунду. Мой голодный взгляд блуждал по её стройному, пышущему желанием телу, отчего дыхание Тани участилось и грудь стала подниматься чаще, возбуждая меня ещё сильнее. Заметив мою реакцию, явно выступающую бугром ниже пряжки ремня, она томно протопала к столу, виляя задом и не отрывая от меня глаз, грациозно села на столешницу лицом ко мне, слегка откинулась назад, упершись в стол руками и широко раздвинув ноги, насколько это позволяла узкая юбка, произнесла хрипловатым голосом:

— Я согласна.

В тот момент мне показалось, что рассудок покинул меня. Я не стал вдаваться в подробности, что она имеет в виду: контракт или себя. Пульсирующая боль в паху требовала разрядки, и я в два шага оказался рядом со столом. Уверенным жестом я притянул к себе Таню за бедра, задирая мешающую мне ткань юбки и оголяя её плоть, которую к моему удовлетворению не прикрывали трусики. Одним мимолётным движением я расстегнул ширинку брюк, высвобождая свой эрегированный член и, даже не удосужившись сбросить с себя пиджак и подумать о контрацепции, резко и глубоко вошёл в неё, удивляясь, что она была уже готова принять меня.

Я овладел ею прямо на столе, без поцелуев и прочей атрибутики секса, резко вонзаясь в её плоть, с силой сжимая пальцами её бедра и заставляя стонать. Когда оргазм уже почти накрыл нас обоих, она захрипела:

— В меня, кончай в меня, у меня спираль…

Я сделал ещё несколько резких движений, почувствовал сокращение её мышц вокруг своего члена и излился в неё, издав утробный стон.

Всё произошло очень быстро. Мы тяжело и часто дышали. Мой затуманенный похотью разум начал проясняться, и я осознал, что натворил. Отстранившись от Тани, я застегнул брюки и отошёл от стола. Спицина же не сдвинулась с места, продолжая бесстыдно сидеть на столешнице с разведёнными ногами, не стесняясь своей наготы. Сколько же разврата и сексуальности было в этой девушке? Она буквально излучала секс. Я не встречал ещё настолько откровенно раскрепощенных женщин. Её вызывающее поведение сводило меня с ума, её наглый взгляд, жадно обегающий меня с ног до головы, снова возбуждал меня. Я отвернулся к окну, чтобы не видеть бесстыдно выставленной напоказ влажной и припухшей от только что произошедшего полового акта плоти.

Я пытался привести в порядок мысли, но всё, что я сейчас испытывал, это отвращение к самому себе. Осознание того, что я изменил жене, начинало разъедать мою душу. Я был противен самому себе и, чтобы хоть как-то уменьшить чувство вины, я должен был выгнать Таню, сказав, что совершил ошибку и что такое не должно больше повториться, но я молчал, не в силах этого произнести.

Я слышал, как Спицина слезла со стола, как зашуршала ткань юбки, опускаемой вниз, её приближающиеся шаги.

— Мне понравилось, — прошептала она мне на ухо. — И да, я согласна на твои условия.

Я не обернулся даже тогда, когда Таня открыла дверь и вышла из кабинета. Чувство пустоты заполнило мою грудь. Я всегда считал себя рассудительным и правильным человеком, справедливым и честным, но стоило появиться на горизонте развратной стерве с пышной грудью и длинными ногами, как я забыл все свои принципы и пустился во все тяжкие, потакая животной похоти. Я был отвратителен самому себе, противен, но в то же время понимал, что уже не смогу остановиться.

Наши встречи с Таней стали регулярными. Мы трахались как кролики в моём кабинете, в лифте, в номере гостиницы, в туалете ресторана, у неё дома. Она вытворяла с моим членом такое, что ей бы позавидовала самая искусная блудница, доводя меня до сумасшествия. Она умела завести меня с пол оборота, даря неземное удовольствие. С ней я испробовал такое, о чём не смог бы даже намекнуть жене, не то что исполнить. С Вероникой всё было скромно, чинно, с чувством и расстановкой, никакой спонтанности и дерзости, только безграничная нежность и чувственность. С Таней же в ход шёл оральный секс, анальный, игрушки для взрослых, плётки, наручники, ролевые игры. Я готов был нарядиться в костюм оленя, лишь бы снова ощутить себя внутри её. Казалось, мы испробовали все позы Камасутры, и каждый раз это было по-новому, неповторимо и волнующе.

Я не мог насытиться Таней, иногда как глупый юнец сбегая с работы, чтобы по-быстрому трахнуть её в прихожей её квартиры, стоя, не раздеваясь, прижав её разгорячённое податливое тело к холодной стене и впиваясь губами в её нежную шею. Эта страсть буквально поглотила меня, заполнила все мои мысли, вытесняя собой разъедающее чувство вины перед женой.

Самым тяжёлым для меня было возвращаться домой, где меня ждала дочь и любящая, нежная, заботливая и добрая Вероника, ничего не подозревающая о моей измене. Я невольно сравнивал её с Таней, всегда ухоженной, модно одетой, подчеркивающей все достоинства своей фигуры. Вероника же выглядела немного неряшливой в домашнем хлопчатобумажном костюме, с вечно забранными в хвост волосами, тёмными кругами под глазами и болезненным цветом лица. Вероника никогда не накладывала макияж, она терпеть не могла длинный маникюр из-за дурацкой привычки грызть ногти. Я вспомнил, что когда-то меня умиляла эта привычка, но теперь я испытывал легкое отвращение, когда мне приходилось наблюдать эту редкую картину. Все наши короткие разговоры сводились к интересам Катюшки. Жену ничего не интересовало, кроме воспитания дочери и поддержания дома в чистоте, весь её мир замкнулся на ребенке и ограничился им. Я с тоской осознавал, что у нас не осталось никаких общих тем для разговоров.

Таня была полной противоположностью моей жены, и, наверное, именно это и вскружило мне голову. Вероника была слишком спокойной, скромной, иногда даже кроткой, неуверенной в себе женщиной, но в то же время ласковой и нежной, иногда до тошноты. Порой меня раздражала её покорность, мне хотелось вывести её на крик, заставить требовать к себе внимания, вынудить предъявить на меня права, но все мои попытки заканчивались неудачей, не успев начаться. Вероника беззаветно и безропотно любила меня, и когда-то я тоже влюбился в неё именно за те качества, которые сейчас меня раздражали.

Таня же была эгоистичной стервой, самовлюблённой до мозга костей, сексуальной маньячкой, требовательной фурией, уверенной в своей неотразимой красоте и сексапильности. Она умело манипулировала мной, виртуозно используя для этого секс, а я был не против, поддаваясь её чарам и позволяя ей крутить мною, как захочется. Кто бы мог подумать, что вездесущий Марк Власов, держащий всё в своих руках и обожающий всё контролировать, будет получать удовольствие, позволяя распутной девке иметь над собой власть. Казалось, она высасывает из меня всю энергию, но я не в силах был сопротивляться. Таня была послана мне самим дьяволом, чтобы дарить мне рай при жизни, а после смерти отправить мою душу прямым экспрессом в ад для искупления всех грехов.

Я катился по наклонной, лелея своё слабоволие и выключая часть мозга, кричащую о том, что я женат и вроде счастлив в браке, что у меня есть прекрасная дочь и что я могу потерять всё это в одночасье. Мне всё чаще вспоминались отрывки из недавно прочитанной книги Фредерика Бегбедера: «Надо выбирать: или ты с кем-то живешь, или этого кого-то желаешь. Нельзя ведь желать то, что имеешь, это противоестественно. Вот почему удачные браки разбиваются вдребезги, стоит появиться на горизонте первой встречной незнакомке. Женитесь хоть на самой красивой девушке на свете — всегда найдется новая незнакомка, которая, войдя в вашу жизнь без стука, точно опоит вас сильнейшим приворотным зельем».

Чтобы не чувствовать боль от осознания своего гнусного предательства, я задерживался до полуночи на работе, зная, что когда вернусь, Вероника уже будет спать и мне не придётся прятать от неё свой виноватый взгляд. Иногда по ночам я просыпался от робких прикосновений жены, ощущая, как она доверчиво прижимается к моей спине всем телом, как зарывается в мои волосы, вдыхая мой запах. В такие минуты мне было невыносимо больно осознавать, что я предаю её, такую чистую, доверчивую, любящую Нику. Я не в силах был повернуться к ней, зная, что не вынесу её нежного взгляда, которого я не заслуживаю. Я ненавидел себя в такие минуты, презирал и готов был сквозь землю провалиться от своей собственной мерзости. Но вместо этого я неподвижно лежал в объятьях жены, притворяясь спящим и коря себя за свою трусость, ощущая себя полным ничтожеством.

Но сегодня, когда я понял, что Вероника догадалась о Тане, я осознал, что пришло время платить за свои ошибки. Меня вдруг понесло, как будто прорвало и я выложил жене всё, о чём умалчивал последний месяц. Я знал, что цена за мою измену будет неимоверно высока, что Вероника бросит меня и заберёт с собой дочь и я не вправе буду просить её остаться, я даже не вправе был просить у неё прощения, потому что не мог обещать, что такого больше не повторится, потому что не раскаивался в совершённом. Мне было стыдно, тяжело, больно, но я не раскаивался. Я знал, что нуждаюсь сейчас в Тане больше, чем в ком бы то ни было и что не смогу не видеться с ней. Она была для меня как наркотик для подсевшего наркомана, меня начинало ломать, если я не виделся с Таней хотя бы один день. Это была самая настоящая зависимость, преодолеть которую у меня не было ни сил, ни желания. Я позволил себе пойти на поводу глупости и похоти, зная, что когда-нибудь придётся дорого за это заплатить. И это «когда-нибудь» уже настало. Меня выгнали из дома, я лишился жены и дочери, потерял всё, что мы с Вероникой строили последние несколько лет и мне было больно, но я не чувствовал отчаяния, напротив, чувство облегчения накатило на меня. Я свободен от лжи, от необходимость врать и носить маску, пусть это и означает конец всему. Это мой выбор, я променял теплое, мирное, уютное семейное счастье на горячую, безудержную, всепоглощающую страсть, и не жалел об этом, выезжая на дорогу и направляя свой БМВ в сторону дома Тани.