До последнего удара сердца

Юлия Алейникова, 2014

К известной тележурналистке Евгении Потаповой обращаются за помощью родители арестованной по обвинению в убийстве своего мужа Марины Кольцовой. Все, считая ее адвоката, уверены: убийца она. Женя загорается идеей доказать невиновность девушки. Со свойственной ей энергией она берется за дело. Оказывается, покойный Сергей был весьма влиятельным и состоятельным человеком. Владелец собственной клиники пластической хирургии, генеральный директор и совладелец крупного фармацевтического концерна. Из близких родственников, кроме жены, у него осталась лишь единственная тетушка, которая все никак не могла оправиться после смерти мужа и сына. Парень умер в московской больнице во время операции по пересадке почки, и Женя уверена, что эта смерть напрямую связана с убийством бизнесмена Кольцова…

Глава 4

С момента визита журналистки прошло уже четыре дня, на протяжении которых Илью не покидала по-детски наивная надежда на то, что Марина вот-вот вернется домой.

Время шло, Марина не возвращалась. Илья все больше задумывался о случившемся и о том, чем именно может помочь Марине эта тощая, мелкая, какая-то несерьезная журналистка. Он взял оставленную визитку и нашел в Яндексе ссылку на ее передачи, и даже просмотрел все пять. В эфире, одетая в строгий костюм и накрашенная, она выглядела не в пример взрослее и солиднее, чем в жизни. И передачи у нее были интересные, она все время кого-то разоблачала, защищала, и кажется, по ее инициативе кого-то даже посадили.

Но все же она не следователь, не сыщик и вряд ли справится с делом в одиночку. Илья все больше и больше размышлял о стоящей перед журналисткой проблеме и, наконец, пришел к несложному очевидному выводу. Если у Марины будет твердое алиби, то ничего другого для ее освобождения и не понадобится! А алиби он сам ей может обеспечить, главное — это узнать, когда точно убили ее мужа. Сергея, кажется.

Илья бросился к телефону. Звонить Марининым родителям он постеснялся, другое дело эта журналистка. Ее он совсем не боялся, потому что она выглядела почти его ровесницей и одевалась по-молодежному. Джинсы, курточка, кроссовки. И Илья набрал ее номер.

— Здравствуйте, Евгения Викторовна, это Илья, сосед Марины Кольцовой. Я хотел спросить, как у вас дела, скоро Марину отпустят? — торопливо, стараясь скрыть неожиданно накатившее волнение, спросил мальчик.

— Привет, — по-дружески отозвалась журналистка. — Об освобождении еще рано говорить, я только начала ее делом заниматься.

— А вы знаете, когда точно убили ее мужа? Мне кажется, что в это время я был вместе с Мариной, — подчеркнуто многозначительно произнес Илья последнюю фразу.

— Когда убили? — повторила его вопрос журналистка. И Илье вдруг показалось, что она представления не имеет о таком важном вопросе. — Знаешь, Илья, я сейчас совсем не могу говорить, перезвоню позже, — ни с того ни с сего заторопилась она и отключилась, оставив его в полном недоумении.

— Блин! — хлопнула себя по лбу Женя, нажав клавишу сброса. — Вот балда!

Как можно было не подумать о таком важном моменте? Время убийства! Ведь наличие у Марины твердого алиби моментом решило бы все вопросы! Вон, ребенок и то об этом догадался, с досадой подумала девушка, стуча по капоту машины папкой с буклетами «Фармнекста». Распрощавшись со Светланой Яновной, Женя едва успела добраться до своей машины, полная идей и версий, строящихся вокруг яркого заголовка «Промышленный шпионаж», развернувшегося в ее голове подобно первомайскому транспаранту, когда звонок Ильи низвергнул ее с небес на землю.

— Блин, — еще раз хлопнула папкой по капоту Женя и полезла в машину.

«У кого бы узнать точную информацию», — задала она себе риторический вопрос, поскольку ответ был совершенно очевиден. Придется звонить этому гнусу адвокату, а ведь она с ним так гордо, эффектно распрощалась. И что она за бестолочь такая? Нет чтобы прежде чем оскорблять паразита, попросить у него копию материалов дела или еще что-то документальное. Женя тяжело вздохнула и представила себе полное ехидного самодовольства лицо Михаила Альбертовича.

— Здравствуйте, девушка, с господином Зайчиком соедините, пожалуйста, — строго проговорила Женя, настраиваясь на неприятный разговор.

— Как вас представить? — задала коварный вопрос секретарша.

— Евгения Потапова, — с надеждой на легкий успех произнесла Женя.

— Минуту. — В телефоне запиликала стандартная мелодия, а потом вернулась секретарша. — У Михаила Альбертовича встреча с клиентом, он не может вам ответить. Перезвоните, пожалуйста, позже.

Ага. А позже его не будет на месте, потому как он в суд уедет, и так далее, и тому подобное. Встречаться с ней по доброй воле Зайчик ни за что не станет, кивнула сама себе Женя. Поблагодарила секретаршу и развернула машину в сторону центра. Говорили ей умные люди, никогда не мешай чувства с делом.

«Ну, не понравился тебе адвокат, ну, показался он тебе беспринципным, бездарным вымогателем и лицемером. Ну, так и оставь свое мнение при себе. В крайнем случае, поделись им с его нанимателями, зачем в лицо все высказывать? — ругала себя Женя, тащась по пробкам в сторону Садовой. — Повела бы себя как взрослый, выдержанный человек, сэкономила бы три часа собственного времени».

Самовоспитательный процесс помог Жене скрасить поездку в контору. Самосовершенствование — процесс бесконечный и поступательный, к тому же достойный всяческого уважения, заключила она, подводя черту. На этой позитивной ноте она распахнула дверь знакомой конторы и, широко улыбнувшись секретарше, направилась прямиком в кабинет Михаила Альбертовича.

«Ну, держись, ушастенький мой!» — злорадно усмехнулась себе Женя и без стука вломилась в кабинет.

— Михаил Альбертович, добрый день! Прекрасно выглядите, а я без предупреждения! Экспромт, так сказать, — плюхаясь на стул возле адвокатского стола, дружески улыбаясь, сообщила Женя.

Михаил Альбертович нервно дернулся, но сумел подавить гримасу отвращения и взглянул на Женю холодным взглядом.

— Чем обязан?

— Как выходные провели, Михаил Альбертович? — словно не слыша вопроса и не замечая сквозящей во взгляде адвоката неприязни, продолжала налаживать «контакт» журналистка. — Я вот с родителями на даче была. У нас домик в садоводстве. Там сейчас так чудесно! Черемуха зацвела…

— Чем обязан? — не оценив Жениных усилий, вторично вопросил плешивый, необаятельный Зайчик.

— Да сущей мелочью! Потому и без звонка, — лучась «искренней любовью», не сдавала позиций Женя. — Забыла спросить в прошлый раз, во сколько точно умер Кольцов. Девичья память, — сожалеюще пожала она плечами.

— А отчего же с таким вопросом и ко мне? — полностью оправдывая Женины дурные предчувствия, с откровенной злой ехидцей проговорил Михаил Альбертович. Даже улыбнулся от удовольствия.

— А к кому же, Михаил Альбертович? Вы же наш адвокат, защитник, — стирая с лица всякий намек на издевку или иронию, проговорила Женя.

— Да что вы? А мне-то показалось, что меня сегодня с утра уволили, расторгнув со мной договор по вашему наущению. По причине профнепригодности, — с откровенной неприязнью взглянул на Женю адвокат Зайчик. — Жаль, конечно, поскольку я уж и с судьей о деле переговорил, и со следственным комитетом беседовал о возможных вариантах, — многозначительно процедил Михаил Альбертович. — Ну да теперь это уж не моя забота, теперь уж этим пускай настоящие профессионалы занимаются, — мстительно, не скрывая злорадства, прошипел отвергнутый адвокат. — Так что к ним и вопросы.

— Да? Вот и отлично, уж теперь Марину точно оправдают! — отбрасывая в сторону лицемерие, проговорила Женя, поднимаясь.

— Ну-ну. Посмотрим, — скривив губы в улыбке, покивал Михаил Альбертович.

— И поосторожнее с «нуками», а то я отдельную передачу посвящу именно вашей «успешной» адвокатской деятельности, — грозно сведя брови, произнесла Женя и в очередной раз хлопнула дверью кабинета.

«Да-а, — бредя обратно к машине, размышляла Женя. — И что же теперь будет? Почему Галина Тимофеевна не предупредила меня о смене адвоката? И насколько реалистичны его «ну-ну», может он напакостить Марине или это так, пустые угрозы?»

Женя плюхнулась на нагретое солнышком сиденье машины и позвонила Галине Тимофеевне.

— Да, мы сразу отказались от его услуг после вашего совета. Но вот другого адвоката найти пока не можем, — подавленным, несчастным голосом проговорила Маринина мама. — Знаете, нанимать кота в мешке боязно, а вдруг опять жулик попадется, а из наших знакомых никто в такие ситуации не попадал и порекомендовать надежного адвоката не может. Женечка, может, вы нам кого-нибудь посоветуете, вы такой известный, опытный журналист, у вас наверняка есть связи. Деньги мы достанем, так что гонорар значения не имеет, лишь бы Мариночку выпустили. Мы даже квартиру продать согласны.

Подобная отчаянная просьба Женю, с одной стороны, испугала, с другой стороны, ей польстила, с третьей — поставила в безвыходное положение. Адвоката уволили по ее наущению, и теперь она просто обязана найти несчастным родителям нового защитника. Беда заключалась лишь в том, что никаких знакомых юристов вообще и адвокатов в частности у нее не имелось. Но сообщать сей факт и без того раздавленной Галине Тимофеевне она, разумеется, не стала.

— Я что-нибудь придумаю, — не очень уверенно пообещала Женя, но потом собралась и уже твердо и решительно проговорила: — Завтра же я вас познакомлю с порядочным и надежным адвокатом.

Галина Тимофеевна прочувствованно шмыгнула носом и сердечно ее поблагодарила.

— Добрый день, ребята! — улыбнулась толпившимся возле дежурного сотрудникам следственного комитета Женя. — Майор у себя?

— Конечно, Евгения Викторовна, поднимайтесь, пожалуйста, — вытянулся по стойке «смирно» молоденький дежурный. Остальные закивали и закланялись в знак приветствия. Женю в отделении уважали. Во-первых, потому что считали телезвездой. А во-вторых, потому что боялись грозного, сурового майора Суровцева, а майор боялся только одного человека на свете — журналистку Евгению Потапову. За что, непонятно. Журналистка была славной, маленькой, худенькой, совершенно безобидной. Но раз майор ее боялся, значит, было за что. И все сотрудники отделения единодушно, вопреки всякой логике прониклись к Жене теми же чувствами, что и майор.

— Петр Леонидович! Мне срочно нужен адвокат! Приятного аппетита, — сразу с порога взяла быка за рога Женя, отчего бедный Суровцев едва не подавился шаурмой.

Он как раз вернулся с вызова, убийство на бытовой почве, куча пьянчуг, ни одного вменяемого свидетеля, пропавшее в кутерьме орудие убийства и прочие полицейские радости. Суровцев был зол, голоден и устал. Ребята купили ему в ларьке на рынке шаурму, он как раз успел вскипятить чайник и только присел за стол и раскрыл рот, чтобы вкусить заслуженный обед, плавно переходящий в ужин, как на пороге появилась Женька. Отвратительно бодрая, жизнерадостная, полная неуместного оптимизма и, как всегда, обремененная кучей проблем, которые неизбежно должны были обрушиться на майорские плечи.

— И чего ты натворила, что тебе адвокат понадобился? — нелюбезно осведомился майор, возвращаясь к поеданию сомнительного деликатеса.

— Не мне, Марине Кольцовой. Ее бывший адвокат оказался настоящим мерзавцем. Мы его уволили, — присаживаясь возле стола и стараясь глубоко не дышать, проговорила Женя. — Слушайте, что за гадость вы едите? Она смердит, как… как не знаю что. Ее наверняка из дохлых котов приготовили. Выплюньте сейчас же!

И Женя, движимая человеколюбием, попыталась отобрать у Суровцева шаурму.

— А ну не трожь, — шлепнул ее по рукам майор. — Глупая ты еще, Потапова. Не найти тебе мужика, так и знай, — отодвигаясь от нее подальше и откусывая кусок побольше, проговорил майор. — Никогда не отбирай еду у голодного мужика. Что бы он там ни ел. А по поводу адвоката, нет у меня никаких адвокатов. И в следующий раз, прежде чем в чужие дела соваться, подумай, как их расхлебывать будешь. Привет Кольцовой. — И майор демонстративно ушел в себя.

— Во-первых, попрошу без оскорблений и перехода на личности. И поклонников у меня, к вашему сведению, пруд пруди, — гордо выпрямилась на стуле Женя, никуда не собиравшаяся уходить до тех пор, пока полностью не решатся ее собственные проблемы. — А что касается вмешательства в чужие дела, меня, между прочим, попросили в них вмешаться. И я, между прочим, помогла людям избавиться от бессовестного, непрофессионального, лицемерного, равнодушного, жадного, беспринципного паразита, который хотел нажиться на чужой беде, — страстно проговорила Женя.

— Какой слог! — закатив глаза, пробурчал с набитым ртом Суровцев.

— Вы хоть мезимом эту дрянь заешьте, — снова не удержалась от комментария Женя. — А еще лучше запейте раствором марганцовки. И позвоните кому-нибудь из своих знакомых, пусть мне адвоката посоветуют хорошего.

Майор отложил шаурму и печально взглянул на журналистку красными от постоянных недосыпов, неправильного питания и скверного расположения духа глазами.

— Потапова, ну где я возьму тебе адвоката? Посмотри внимательно, где я, а где адвокаты? Позвони вон своему Труппу, он быстренько кого-нибудь нароет.

— Ага. Какого-нибудь чистоплюя, привыкшего только договора из компа распечатывать. А мне нужен настоящий, боевой адвокат, который всю жизнь в судах проводит. И срочно. Мне позарез надо выяснить, во сколько точно был убит Кольцов.

— Зачем это тебе понадобилось? — нахмурился Суровцев, настороженно вглядываясь в Женино лицо.

— Чтобы Маринино алиби установить. До меня это только сегодня дошло, после экскурсии по «Фармнексту».

— После чего?

— После экскурсии по «Фармнексту». Это крупное фармацевтическое предприятие, им покойный Кольцов руководил, и, между прочим, они сейчас разрабатывают новый эффективный препарат. В обстановке особой секретности! — понизив голос и выразительно взглянув на майора, проговорила Женя.

— Та-ак. В шпионов решила поиграть? Знаешь что, Евгения? Давай так. Я попробую отыскать Кольцовой нормального адвоката, а ты оставь это дело профессионалам. И поверь мне на слово, что алиби твоей Марины опера первым делом проверили. Так что расслабься и найди себе другое развлечение.

— Да? Когда я самоубийствами занималась, вы мне то же самое советовали. А что вышло? А! — разыграла Женя козырную карту.

Суровцев сразу же сник и потянулся к телефону.

— В каком районе убили Кольцова? — тоскливо спросил он, держась за телефонную трубку.

— На Невском где-то, — растерялась от неожиданного вопроса Женя.

— Значит, в Центральном, — кивнул Суровцев. — Значит, там и суд будет проходить. Значит, там и адвоката надо искать.

— Почему? — полюбопытствовала Женя.

— Потому, что адвокат должен хорошо знать судей.

— Чтобы взятку дать? — с пониманием кивнула Женя.

— Ну, Потапова, ты, ты… Не буду я никого тебе искать! Ты меня только опозоришь перед коллегами и вообще на весь город. И перессоришь со всеми.

— А что я такого сказала? — пожала плечами Женя, но, взглянув на Суровцева, решила не упираться, а то и правда без адвоката оставит. — Ну, ляпнула глупость, больше не буду. Честное слово. Это я после общения с Зайчиком так рассуждать стала.

— С каким зайчиком?

— Адвоката так звали. Звоните, не отвлекайтесь. Я больше не буду. Честное слово, — поторопила Женя майора.

Тот недовольно крякнул, но номер все же набрал.

— Николай Петрович, здорово, Суровцев беспокоит. Как дела идут? Давненько мы не встречались. — Покивав и повздыхав минут десять, Суровцев, наконец, счел ритуал завершенным и перешел собственно к вопросу. — Николай Петрович, тут такое дело, у знакомых неприятности, родственник замешан в деле об убийстве, нужен хороший адвокат, дело рассматриваться будет в Центральном районе, никого не посоветуешь?

— Нет, нет. Никуда вмешиваться не надо. Пусть ребята спокойно работают. Мне только адвоката, — после некоторой паузы торопливо заговорил Суровцев.

Сообразив, о чем идет речь, Женя тут же затрясла головой и, вытаращив глазищи, зашептала громким шепотом:

— Надо вмешиваться! Надо! — Но Суровцев только грозно сверкнул глазами и сделал знак закрыть рот на ключ.

— Ага, записываю, — закивал он невидимому Николаю Петровичу. — Ага. Ну, спасибо. Звони, если чего. Супруге привет. — Потом сложил руки на столе и, грозно взглянув на Женю, спросил: — Ответь мне, Потапова, ты хочешь честное расследование для эфира провести или знакомую отмазать?

Женя озадаченно вытаращилась на майора.

— Ответ ясен, — произнес тот. — На вот тебе, держи номер телефона. Скрябин Владимир Александрович, адвокат. Скрябин? Знакомая фамилия, — почесал макушку майор.

— Композитор был такой известный, — подсказала Женя, подтягивая к себе бумажку.

— А-а, ну да, — многозначительно кивнул Петр Леонидович, но озадаченное лицо его сообщало, что о композиторах Скрябиных он отродясь не слыхал. — Ты телефон давай записывай, не отвлекайся. Скажешь ему, что от Курочкина Николая Петровича. Ну, готово?

Женя кивнула и засунула в сумку смартфон.

— Ну, все, топай. Хоть поем спокойно, — подтянул к себе остывшую, неаппетитную шаурму майор.

— Про мезим не забудьте, — бросила ему в дверях на прощание Женя.