Были небыли

Юлия Абрамова, 2015

Мы привыкли наш мир видеть, трогать, обонять. Чувствовать вибрацию, притяжение, жар и холод. Шершавое, круглое, прозрачное – всему этому уже есть определения… Мы привыкли знать, что видим и чувствуем. Беря в руки предмет, мы тут же идентифицируем его, соотносим с огромнейшей базой данных в наших мозгах, где четко прописано – что и как должно выглядеть. Мы не замечаем того, чего не знаем. Пока не заинтересуемся этим, пока оно само не покажет себя. …А как выглядел мир до того, как кто-то составил о нем самое первое впечатление?

Глава 4. Новое

…Я очумело помотала головой — в ушах ещё звенел чей-то крик. Отчаянный, полный боли и горя, зовущий… чей? Куда зовущий? Кого? Откуда? Вокруг никого не было. Что я только что делала? М-м-м, я не помню. Странное чувство, что что-то где-то изменилось. А я… кто я, где, почему? Я… это мой мир, я его создала. И я что-то ещё должна… что? М-м-м, этот мир, его структура создана мной и связана со мной. А я должна… я хотела, чтобы он был самостоятельным, чтобы он мог жить сам, сам развивался. Вот, оказывается, почему у меня так болит голова! — я пыталась решить сложную задачу. Итак, что будем делать? Вылетела за пределы созданного, посмотрела на окружающее. Вокруг была пустота, разбавленная редкими блестками разноплановой материи. Интересно, а то, что созданное мной тело крутится в группе с другими телами — это единственный вариант? Может, попробовать путешествовать в одиночку? Осторожно извлекаю свой любимый материальный объект, подумав, присоединяю к нему все тот же спутник и отправляю в свободный полет…

Я сижу на пригорке, а вокруг меня — пустыня. От края до края. Спекшаяся, сухая, растрескавшаяся поверхность. Настолько спекшаяся, что не принимает жидкость. И жидкость скапливается на поверхности в обширные, но неглубокие озера, глубиной настолько мелкой, что даже зайти в них нельзя. Привычного светящегося Объекта, дарящего тепло, на небосклоне нет — оно осталось далеко-далеко позади. Вместе с ним перестал быть видимым и Объект-спутник, я только знаю, что он рядом, но не вижу его. Мы двумя темными объектами бороздим просторы мироздания Только свет других материальных объектов освещает мою передвижную материальность. Нет, так я не согласная! Я тоже хочу светиться! И поверхность подо мною освещается мягким теплым светом. Тут же проявляются краски, даже тепло — и то становится более ощутимым. Только объект-спутник видится теперь непривычно — не светлый, а темный… но, в сущности, какая разница? Чувство дежа вю накрыло меня — уже когда-то я сидела так. Сидела и смотрела за изменениями среды в отрыве от привычного окружения. Ну, и какая разница — один объект, где я сейчас нахожусь, или группа объектов, где я впервые открыла глаза? По ощущениям — никакой, только гложет ностальгия по привычной картине. Вернусь-ка я лучше туда. Все же, если оно так было сделано, значит, зачем-то было нужно? А они мне уже как родные… как бы далеко ни ушла, дорогу к ним я найду в любом состоянии. Интересно все же, почему все устроено так, а не иначе? Само оно так получилось или это чья-то задумка? И есть ли кто-то, кто знает об этом?

Уже утвердившаяся на своем месте материя неспешно плыла в компании себе подобных в нескончаемых просторах созданного бытия, я же в задумчивости снова опустилась на твердую поверхность. У кого бы спросить? Ведь не одна же я такая? Нас наверняка много. Но я никого не вижу.

— Кто-нибудь! Услышьте меня! — мой крик эхом умчался вдаль…

Я замерла, вслушиваясь в пространство — ведь не одна же я?

— А? Тут кто-то кричал? — раздалось рядом, и вслед за голосом появился его обладатель.

Оно, как и я, не имело четкой формы, перетекая из одной в другую, но общее между нами было. И я удивленно и радостно воскликнула:

— Так я здесь не одна!

— Нас здесь много, — подтвердил мой собеседник. — Мы находим друг друга и узнаем. Я — Любопытство. Именно я первая начала узнавать окружающее и обнаружила подобных нам.

— И много их?

— Сейчас позову, — откликнулось Любопытство, и меня стали окружать такие же, как я, существа. Разные — побольше и поменьше, кто-то светился, кто-то лишь мерцал, иные имели цвета, другие же только ощущались — между нами, тем не менее, было что-то явно проглядывающееся общее. Что? Этого я уловить не могла.

— Я — Гнев, — представилась ещё одна субстанция и выступила вперед: — Ты зачем нас позвала? Мы все слышали твой крик. Не скажу, что это мне понравилось.

Какой сердитый. Сердитый — и зовут Гнев А Любопытство пришло ко мне, ведомое… любопытством. Похоже, имена их отражают основное в них. И суть. А как же тогда зовут меня? Я закрыла глаза, вспоминая… и, словно из самого нутра, услышала крик: «… мечтою!» Меня зовут Мечта.

— Я? Я хотела общения. Я вижу теперь, что я не одна. А ещё я хочу создать… создать что-то, что будет быть, расти и развиваться. Что будет способно само держать свою структуру. Я хочу творения.

— И что же это будет? — насмешливо поинтересовался Гнев.

— Я не знаю, — огорченно вздохнула я.

— И зачем это нужно?

— Тоже не знаю, — повесила я голову.

— А мы тогда тут при чем? — снова начал раздражаться Гнев. Что с него возьмешь — это его суть, он не может быть другим.

— Я же сказала — я хотела убедиться, что я не одна. И я захотела увидеть хоть кого-нибудь.

— Ну, и увидела, — понимающе усмехнулся Гнев. — Меня тоже нашла она. Она везде первая успевает.

— Ну, так на то она и Любопытство, — улыбнулась я.

— Что ты имеешь в виду? — снова нахмурился Гнев. Все слетевшиеся на зов Любопытства так же заинтересованно вслушивались в наш разговор, потихоньку придвигаясь все ближе.

Нас тянуло друг к другу. Неужели они не замечают этого? Вот и сейчас мы пытаемся быть ближе, узнать, понять друг друга. Мы словно связаны невидимой нитью. Чем-то общим, что почему-то неизменно ускользает от внимания. Хотелось бы мне понять — почему.

— Ну, так она — Любопытство, — я мягко улыбалась. — Оно ею и движет, вот она и интересуется происходящим. Ее имя — это суть ее.

— Интересуется, это точно, — хохотнул Гнев. — Она всех нас нашла и перезнакомила. Интересно ей, что происходит везде. И к тебе она нас позвала, только чтобы посмотреть, что ты задумала.

— Я очень рада, что мы нашлись, — я признательно коснулась Гнева. — Я хочу с вами познакомиться.

Они тоже были не против общения, и их имена посыпались на меня:

— Гнев.

— Любопытство.

— Печаль.

— Восхищение.

— Озарение.

…

Я слушала и все больше понимала, чем мы связаны. Во мне тоже были их черты, но они не были моей сутью, чтобы стать моим именем. Подозреваю, что и они состояли не только из своей доминирующей черты. Словно осколки большой картины, мы были детьми чего-то большего. Но чего?

Конец ознакомительного фрагмента.