Светло, синё, разнообразно… (сборник)

Юлий Ким, 2013

«Горе от ума», как известно, все разобрано на пословицы и поговорки, но эту строчку мало кто помнит. А Юлий Ким не только вспомнил, но и сделал названием своего очередного, четвертого в издательстве «Время» сборника: «Всё что-то видно впереди / Светло, синё, разнообразно». Упор, заметим, – на «разнообразно»: здесь и стихи, и песни, и воспоминания, и проза, и драматургия. Многое публикуется впервые. И – согласимся с автором – «очень много очень человеческих лиц», особенно в щемящем душу мемуаре «Однажды Михайлов с Ковалем» – описанием странствий автора с великими друзьями-писателями на том и на этом свете. И Грибоедов возникнет в книге еще раз: «А ну-ка, что сказал поэт? / Всё врут календари! / А значит, важно, сколько лет / Не с виду, а внутри!». Внутри Юлию Киму по-прежнему очень немного – до смешного мало.

Театр мадемуазель Клерон

комедия в двух актах по сюжету М. Гашпар

1987–1997

Действующие лица

КЛЕРОН, звезда французского театра второй половины XVIII века

Тетушка БАБЕТТА, ее служанка, наперсница, дальняя родня

Жак ТРЕНЕ, директор театра, затем барон фон РАТЕНАУ

ДЕЛАНУА, капитан, затем барон фон ЛЕНАУ

Александр ГРОССБАХ, герцог

Эмилия фон МЕКЛЕНБУРГ, его супруга

АНСАМБЛЬ, играющий слуг, солдат, поваров, придворных и т. д.

Пролог

ТРЕНЕ (перед занавесом). Медам, месье, синьоры! Ваше превосходительство, ваше превосходительство, ваше превосходительство… Ваше сиятельство. Ваша светлость!.. Ваше высочество!.. Дамы и господа.

По не зависящим от нас обстоятельствам или, как скажут в далеком будущем — по техническим причинам — представление наше задерживается: нет мадемуазель Клерон, а без нее, сами понимаете, спектакль невозможен. Ума не приложу, в чем дело, наверно, что-нибудь с каретой: рессора лопнула, ось полетела — вы же знаете наши дороги. В другое время я бы позвонил по телефону или заказал такси, но сейчас восемнадцатый век на дворе, господа: есть Вольтер, есть Дидро, но Дизель еще не родился, увы, нету Дизеля, что тут поделаешь, и значит, только лет через полтораста актеры перестанут опаздывать на выход. Так что немного терпения, господа, немного терпения, всего несколько минут — их вам скрасят наши актеры.

Уходит, кланяясь и выпуская на авансцену АНСАМБЛЬ.

АНСАМБЛЬ

Мы начинаем представленье,

Давно пора, уже давно пора.

Свои восторги и умиленье

Скрывать не надо, господа.

Вот перед вами Коломбина,

Вот незадачливый Пьеро,

Вот эта вечная картина

Любви несбывшейся его.

Воспомним древнего поэта,

Его словам уже три тыщи лет:

«Ах, лучше чувство без ответа,

Чем если вовсе чувства нет».

Пусть неутешно, безнадежно,

Но все же выпало любить…

А для взаимной страсти нежной

Преград вообще не должно быть!

Пантомима «Несчастная любовь Пьеро и Коломбины».

Тем временем ТРЕНЕ проходит за кулисы, где ТЕТУШКА БАБЕТТА также в нетерпении ждет Клерон.

Акт первый

ТРЕНЕ. Где, где, где она? О-о, каналья! Скотина!

БАБЕТТА. Тихо-тихо! Кто это, по-вашему, каналья?

ТРЕНЕ. Твой любимчик, капитан Делануа, кто же еще. Никогда не доверяй красивым мужчинам: это народ неосновательный. Мне доверяй.

БАБЕТТА. Это вы-то основательный?

ТРЕНЕ. А как, по-твоему? Когда твою красавицу заточили в узилище, кто добился для нее разрешения продолжать играть на этой сцене? Кто нанял карету на собственные деньги возить ее из тюрьмы сюда и обратно? Кто отсчитал двадцать золотых, один за другим, этому смазливому разгильдяю в мундире, чтобы тот доставлял ее вовремя? Кто? Я. Где же они?

БАБЕТТА. Приедут, не волнуйтесь.

ТРЕНЕ. Сколько можно ехать. От театра до Бастилии не так уж далеко.

БАБЕТТА. Э-э, туда всегда быстрее, чем оттуда.

ТРЕНЕ. Гнали ее туда.

БАБЕТТА. Еще бы не гнали! Кто клялся ей в вечной дружбе, а потом палец о палец не ударил? Кто громче всех кричал: «Клерон! Не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!» — а сам первый струсил?

ТРЕНЕ. В данный момент громче всех кричишь ты. А во-вторых, никто не струсил…

БАБЕТТА. А тогда почему же…

ТРЕНЕ. А потому, что надо иметь чувство меры! И в искусстве, и в политике. Храбрость — это как живопись: она хороша лишь в определенных рамках.

Входит неизвестный ГОСПОДИН.

ГОСПОДИН. Добрый вечер. Господин директор?

ТРЕНЕ. Жак Трене, к вашим услугам.

ГОСПОДИН. Простите, мсье Трене, но мадемуазель Клерон… Сколько помню, она еще ни разу не опаздывала, и, сколько могу судить, это не в ее характере.

ТРЕНЕ. М-м… С кем имею честь?

ГОСПОДИН. Александр Саксонский, путешественник… Может, она заболела?

БАБЕТТА. Это бы ее не остановило!

ГОСПОДИН. Она живет дома или в отеле?

БАБЕТТА. М-м… Да, пожалуй, в отеле.

ТРЕНЕ. Отличный отель. Несколько темноват, зато какое внимание к постояльцу!

ГОСПОДИН. Вот как… Что же это за отель?

БАБЕТТА. Хм!.. Известный отель. Старинный.

ТРЕНЕ. Исключительно для благородных господ. Там иной раз и министры останавливаются, и очень надолго!

ГОСПОДИН. И как же называется этот отель?

ТРЕНЕ. М-м… «Заслуженный отдых».

ГОСПОДИН. Клерон — в Бастилии?!

ТРЕНЕ. Кто вам сказал?

ГОСПОДИН. Вы, только что.

БАБЕТТА. В какой Бастилии? Ни в какой не в Бастилии! Сейчас ее привезут…

ТРЕНЕ. Уже.

АНСАМБЛЬ — сейчас это толпа простых парижан, проносит КЛЕРОН через зал на руках, распевая песню. Клерон держится прямо и замкнуто, она в плаще, рук не видно. За толпою следует красавец капитан ДЕЛАНУА.

АНСАМБЛЬ

Пускай вокруг и дождь, и мрак — а мы и в ус не дуем!

Пускай заснул любой и всяк — а мы еще танцуем!

Богач закрылся на засов,

Монах зарылся в часослов,

Хмельной солдат свалился в ров — а мы еще танцуем!

Франчетта, Франчетта, голубка моя!

Целуй меня крепко — как я тебя!

— До свиданья, Франчетта!

— Оревуар, Клерон!

— Мы еще потанцуем!

Водружают КЛЕРОН на сцену и уходят.

ТРЕНЕ (укоризненно). Капитан…

КАПИТАН (перебивает). Мсье директор. Париж есть Париж. Они выпрягли лошадей и заменили их во всем, кроме скорости.

ТРЕНЕ (к Клерон). Ты готова?

КЛЕРОН. Да.

Сбрасывает плащ. Она уже в костюме Клеопатры, на руках — тонкая цепь.

ТРЕНЕ. Марш на сцену. (Заметил цепь.) Стоп. Капитан… Заковать красивую женщину… Вы не француз, капитан!

КАПИТАН. Личный заказ мадемуазель. У лучшего ювелира.

ТРЕНЕ. Ну так раскуйте ее!

КЛЕРОН. Я буду играть в кандалах.

ТРЕНЕ. Орлеанскую Деву — пожалуйста. Но сегодня у нас Клеопатра! Царица Египетская!

КЛЕРОН. Да. И пленница Октавиана.

ТРЕНЕ. Почетная пленница! Настолько почетная…

КЛЕРОН…что покончила с собой. Прокурор в зале?

ТРЕНЕ. И давно. И префект, и судья, и племянники какие-то королевские.

КЛЕРОН. Отлично. Я буду играть в кандалах!

ТРЕНЕ. Только через мой труп. А это, согласись, малоприятное зрелище. Бабетта! Перо, бумагу, тушь, песок, сургуч, коньяк — все это бегом в ложу префекта.

Торопливо выходит с Бабеттой.

ГОСПОДИН. Мадемуазель Клерон… Мое имя Александр Саксонский, путешественник.

КЛЕРОН. Прекрасно… И что же вас интересует особенно? Ландшафт? Животный мир? Может быть, театр?

ГОСПОДИН. Главным образом, люди и нравы.

КЛЕРОН. О-о! В Париже того и другого достаточно.

ГОСПОДИН. Но кто же посмел… как вы очутились в Бастилии?

КЛЕРОН. Нет ничего проще. Вы заказываете галантерейщику кружевную сорочку за пять монет, он приносит и требует десять, вы швыряете ему в лицо семь, он подает на вас в суд и получает свои двадцать!

ГОСПОДИН. Странная арифметика!

КЛЕРОН. Ничего странного. Вы бессильны что-либо доказать. Потому что есть еще, оказывается, средневековый параграф, по которому «показания актеров, сводников и шулеров надлежит считать заведомо ложными»!

ГОСПОДИН. Какая дикость.

КЛЕРОН. Скажите это прокурору.

КАПИТАН. Господа, господа! Я совершенно с вами согласен, но я вас попрошу. Закон есть закон. А я солдат.

КЛЕРОН. Но не шпион же?

КАПИТАН. Мадемуазель!..

КЛЕРОН. Скоро поедем, капитан. А пока терпите. (Господину.) Конечно же, я опротестовала приговор — не из-за денег, бог с ними, — я потребовала для нас, актеров, права на достоинство! Хотя бы наравне с галантерейщиками.

ГОСПОДИН. Ваши коллеги поддержали вас?

КЛЕРОН. И еще как бурно! Весь мой протест составлен из их восклицаний. Но как только он был подан — я тут же осталась одна. Мы актеры, сударь, мы умеем сыграть героизм, но не обязаны его проявлять. Зато мой обидчик — о-о! Пока двор нуждается в хорошей галантерее, правды не добьешься. Но двор нуждается еще и в хорошем театре. Я буду играть в кандалах!

Те же и ТРЕНЕ с БАБЕТТОЙ.

ТРЕНЕ (размахивая бумагой). Да здравствует свобода! Братья! Сограждане! (На мотив «Марсельезы») Вперед, сыны отчизны милой! Ла-ла-ла! Хороший мотивчик, когда-нибудь пригодится. Капитан, вы — свободны! Клерон, ты тоже. Господин префект из уважения ко мне и твоему искусству Бастилию отменил!

КЛЕРОН. А мой протест?

ТРЕНЕ. Аннулирован! При этом было сказано: «Каприз красивой женщины если трудно исполнить, то легко простить» — какая реплика! Капитан, снимите с нее эти узы — и марш на сцену!

КЛЕРОН. Ни с места, капитан! Это амнистия! А я требую полного оправдания. Мне не нужна милость — мне нужна справедливость! Я буду играть в кандалах!

Швыряет бумагу, которую торопливо подбирает Бабетта.

ТРЕНЕ. Тебе так уютно в Бастилии?

КЛЕРОН. Вполне. Все необходимое капитан перевез туда вместе со мной: и трюмо, и гардероб, и библиотеку…

КАПИТАН. Да, и кровать.

КЛЕРОН. Она, я помню, произвела на вас особенное впечатление. Что ж, если нет справедливости — пусть будет хотя бы комфорт.

ТРЕНЕ. Справедливость, справедливость… Ты ошиблась, Клерон, тебе надо было идти в адвокаты.

КЛЕРОН. И уверяю тебя, я бы справилась.

ТРЕНЕ. А может, тебе возглавить правительство?

КЛЕРОН. О, если бы! Уж я бы порядок навела!

ТРЕНЕ. И французский бюджет тебя не пугает?

КЛЕРОН. При мне бы не воровали!

ТРЕНЕ. И французская армия…

КЛЕРОН. Перестала бы кормить тунеядцев!

ТРЕНЕ. И даже воля короля…

КЛЕРОН. Только если это воля Франции!

КАПИТАН. Господа, я вас прошу…

ТРЕНЕ. Вот! Вот она, плебейская кровь! Замухрышку, судомойку Франчетту — отмыли, устроили петь в кабак — ей мало. Хорошо. Нарядили, припомадили, пустили в лучший театр Парижа — ей мало. Мало ей кружевной сорочки — ей еще достоинство подавай! Сколько женщин плюет на достоинство ради сорочки, и какие женщины!

ГОСПОДИН. Господин директор, вас ждет публика.

ТРЕНЕ. Я знаю, кого она ждет! Другое дело — что она получит. Спектакль отменяется, господа! Ввиду внезапной эпидемии инфлюэнцы! Подавись своими цепями, Клеопатра!

Уходит.

КАПИТАН. Мадемуазель, я вам аплодирую. Хотя на прощанье скажу: воевать с государством бессмысленно — его можно только переименовывать. Вот когда вы возглавите правительство…

КЛЕРОН. Я назначу вас моим советником.

КАПИТАН. И с чего же мы начнем, ваше превосходительство?

КЛЕРОН. Разрушим Бастилию!

КАПИТАН. Вот видите, как вы непрактичны! Ах, сударыня! Мы расстаемся, жаль, но думаю, ненадолго.

Раскланивается и уходит.

БАБЕТТА. Эй, а цепи-то! Цепи-то снимите, кавалер!

КЛЕРОН. Оставь, Бабетта… Я надела — я и сниму. Увы, дорогой путешественник, мой выход сорвался. А я сегодня сыграла бы, тем более в кандалах. (Встает.)

Наследница великих фараонов,

Избранница египетских богов,

Я, Клеопатра, выше всех законов

Вознесшая свободу и любовь,

Я, Клеопатра, на пирах державных

Вкусившая и яда, и вина —

В кругу царей играла я на равных,

Но никогда игрушкой не была!

И украшать триумф Октавиана

Собою, как цепная обезьяна,

Не стану я.

(Играет с цепью.)

В долине медленного Нила

Тебя однажды я нашла,

Заклятьем древним усыпила,

В чертог с собою принесла.

И я лелеяла до срока

Твой сон, блаженный и немой,

Чтобы теперь, вздохнув глубоко,

Его до дна вкусить самой.

Приди ко мне, мое спасенье,

Змея, игрунья, медный вьюн!

Обвей меня и дай забвенье

От бедных слез и скучных дум!

Навей мне смертную дремоту

И, в стогны вечные маня,

Дай мне последнюю свободу,

Любовь последняя моя!

ТРЕНЕ, в дверях, смотрит.

ТРЕНЕ. Клерон… Клерон!.. Царица… Богиня! Ну что ты наделала? Как же мы теперь без тебя?

КЛЕРОН. Меня уже выгоняют?

ТРЕНЕ. А ты думала… Королевский театр — учреждение подневольное. Все-таки у нас еще восемнадцатый век, а не двадцатый, мы не можем держать у себя вольнодумцев. Прощай… Артистическая карьера не для тебя — займись политической. Но учти: в правительстве Франции вакантных мест нет. Нету!

ГОСПОДИН (к Клерон). Но если не Франция, то вас, может быть, устроит Гроссбах?

ТРЕНЕ. При чем тут Гроссбах?

ГОСПОДИН. В герцогстве Гроссбах место первого министра как раз вакантно.

ТРЕНЕ. Вот! Пожалуйста! Там герцог ждет не дождется! Ногами сучит! Со стула падает!

ГОСПОДИН. Герцог Александр фон Гроссбах — это я, мсье директор.

ТРЕНЕ. Какой к черту… то есть как? Это вы?!

ГЕРЦОГ. Именно так. И я прошу мадемуазель Клерон оказать мне честь принять должность первого министра в моем герцогстве. Может быть, хотя и в малом масштабе, вам удастся добиться того процветания, какого желаете вы своему отечеству.

КЛЕРОН. Ваша светлость!..

БАБЕТТА. Соглашайся! Где наша не пропадала! Соглашайся и благодари!

КЛЕРОН. Я — министр?!

ГЕРЦОГ. Сударыня, своей властью и печатью я сию минуту готов подтвердить все ваши права и полномочия в этом качестве. Не скрою, место хлопотное. Двор у меня небольшой, но сложный. И бюджет расстроен, и порядка мало… Но ваше обаяние, ваша энергия, наконец принципиальность…

КЛЕРОН. Ваша светлость!.. Но как же… Вот это ловушка так ловушка. Клерон, ты попалась… тебя поймали на слове! Герцог, я… согласна, а что еще мне остается?

Герцог целует руки Клерон — и цепи падают.

ТРЕНЕ (на авансцене). Герцог! Фон Гроссбах! Сам! Ай-ай-ай!.. Ну, я не виноват. Откуда мне было знать?! Ни фоторепортеров, ни телевидения — эх! До этого еще жить и жить!

Дорожная музыка. По дороге в Гроссбах. В карете — КЛЕРОН и ГЕРЦОГ.

КЛЕРОН. Герцог… А ведь я в самом деле собираюсь похозяйничать в вашем хозяйстве.

ГЕРЦОГ. А я самым серьезным образом рассчитываю на это, мадемуазель.

КЛЕРОН. Клерон, просто Клерон.

ГЕРЦОГ. Благодарю вас, Клерон. Видите ли, Клерон, я — государь только по рождению, но никак не по призванию. Я — царствую, и все.

КЛЕРОН. А делами занимаются другие. Очень удобно.

ГЕРЦОГ. Еще бы. Но все-таки неприятно, когда кругом воруют.

КЛЕРОН. А откуда вам знать? Вы же в дела не вникаете.

ГЕРЦОГ. Да просто в один прекрасный день вдруг начинает казаться, что живешь, ездишь, ходишь — во всем краденом.

КЛЕРОН. Вот странная чувствительность! Однако, герцог… в какой вертеп вы меня везете?

ГЕРЦОГ. Смотрите, смотрите!

Строем проходят СОЛДАТЫ.

АНСАМБЛЬ

Стрелки Гроссбаха — айн, цвай, драй!

Не знают страха — фир, фюнф, зекс!

Без отдыха шагают,

Без промаха стреляют —

Зибен, ахт! Нойн, цейн!

Всегда в походе стрелок,

Всегда на взводе курок!

Эх! За сто монет — полтораста побед,

Портупея, пуля и мушкет!

Прошли.

ГЕРЦОГ. Наш экспорт. Стрелки Гроссбаха — нарасхват во все стороны. Бывает даже, встречаются на поле боя.

КЛЕРОН. Странное занятие. Торговля пушечным мясом, разведение мужчин на убой. Гнусно, герцог, а главное, невыгодно! Так расходовать рабочую силу. Я этого не потерплю.

ГЕРЦОГ. Я вижу, вы в самом деле отличная хозяйка.

КЛЕРОН. Герцог, театр — это хо-о-орошая школа!.. А вот скажите…

ГЕРЦОГ. А моя жена — всего лишь герцогиня, и вся ее школа — двор графства Мекленбург.

КЛЕРОН. Вы всегда предвидите вопросы собеседника?

ГЕРЦОГ. Да, когда они очевидны. Смотрите, это наш импорт.

Едут ВОСТОЧНЫЕ ЛЮДИ.

АНСАМБЛЬ

Рисен-брисен унд изюм — вай! вай! вай!

Ауф нахт рахат-лукум — вай! вай! вай!

Плов зер гут, пилав хорош,

А потом сидишь и пьешь

Чай, чай, чай!

Проехали.

ГЕРЦОГ. Турецкие повара. Переплевываем Мекленбург, у них всего-навсего итальянские. Дорогое удовольствие.

КЛЕРОН. Почем же они?

ГЕРЦОГ. По тысяче, кажется.

КЛЕРОН. А стрелки?

ГЕРЦОГ. По сотне.

КЛЕРОН. Сальдо не в вашу пользу. Дешевле выучить своих.

ГЕРЦОГ (иронически). Да, но ведь это сколько ждать! А хочется сразу.

КЛЕРОН. Зачем ждать, когда хочется сразу… Вот девиз разбойников и королей!

ГЕРЦОГ. И, вероятно, каждого, Клерон. Жизнь коротка, и ждать умеют немногие.

КЛЕРОН. Да ничего подобного!

ГЕРЦОГ. Да кто же, например?

КЛЕРОН. Ммм… Беременные женщины…

ГЕРЦОГ. Хм… пожалуй! Еще?

КЛЕРОН. Солдатские матери.

ГЕРЦОГ. Верно… Но это в общем из той же оперы. А кто из мужчин?

КЛЕРОН. Рыболовы.

ГЕРЦОГ. В самом деле.

КЛЕРОН. Садовники!

ГЕРЦОГ. Действительно!

КЛЕРОН. Дальние родственники богатых стариков.

ГЕРЦОГ. Это то же, что рыболовы.

КЛЕРОН. Ммм… больше никто.

ГЕРЦОГ. Вот видите!

КЛЕРОН. А может быть, еще и… вы, герцог?

ГЕРЦОГ. Я?.. Нет, я не умею ждать. Но приходится…

Вдруг, резко наклонившись к Клерон, берет ее за руки, энергично и нежно.

Ничего не бойтесь, Клерон. Сдаваться не торопитесь. Уступайте неохотно и с видом большого одолжения…

КЛЕРОН (недоуменно). Ваша светлость… К чему это вы?

ГЕРЦОГ. Я к тому, что мы уже приехали, ваше превосходительство.

КЛЕРОН. Ой!..

ГЕРЦОГ. У нас десять минут — прийти в себя, почиститься и приготовить тронную речь. Смелее!

Уходят.

Пробегает придворная челядь, готовя торжественную встречу.

АНСАМБЛЬ

Ах, какая новость! Ах, какая радость!

Герцог наш приехал! Прибыл господин!

Очень посвежевший! И похорошевший!

И с какой-то дамой — словом, не один.

Очень интересно! Очень интересно!

Поживем — увидим, словом, поглядим.

В комнате КЛЕРОН готовится к выходу.

КЛЕРОН. Все играла! Всех играла! Кем только не была: и царицей, и императрицей — богиней была! А тут, подумаешь, несчастный премьер-министришко при каком-то заштатном герцогстве…

ГЕРЦОГ. Клерон, что-то вы мне не нравитесь.

КЛЕРОН. Ну да? А я всю дорогу так старалась.

ГЕРЦОГ. По-моему, вы просто трусите.

КЛЕРОН. Ха! Еще бы. Дебют есть дебют, герцог, страшная вещь! Кто молится Мадонне, кто гадает на пальцах, кто валяется в обмороке — ну а я, как правило, кидаюсь на окружающих. Так что терпите.

БАБЕТТА. Попробуй из «Клеопатры».

КЛЕРОН. При чем тут «Клеопатра»… так… так… дыхание… походка… Поступь, а не походка. «Господа! Высокая роль, которая высочайшей милостью, каковая не знает границ…» У, черт!.. которая, каковая, таковая… Да, господа, я женщина, я актриса, но в конце концов не боги горшки обжигают, тем более наши с вами горшки… что за бред я несу?

БАБЕТТА. Да, уж лучше из «Клеопатры».

КЛЕРОН. «Вы, мудрецы полуночной страны, великие жрецы…» Какой страны, какие, к дьяволу, жрецы? «Милорды, в этот час, когда Британии грозит беда…» — почему милорды? При чем тут Англия? Вечно эта Англия… «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренепри… преприя…» Это еще откуда? Ну все, хватит. Уже заговариваюсь. Вперед!

Конец ознакомительного фрагмента.