Последняя капля крови. Мистический роман

Юлианна Север

Что происходит с юной вампиршей Алисой, которую пересиливает чувство жалости к ее жертвам вопреки жажде голода: у нее проснулась совесть, или в ней не до конца умер человек?

Глава 2

Я бежала за своей целью уже, наверное, минуты три, и результатов никаких, но не падая духом, я не сдавалась. Собравшись с силами, я ускоряла бег. Но по-видимому, у волчицы был «третий глаз» и причем на затылке, который контролировал ситуацию, не дав мне ее догнать.

Вначале я побоялась, что упущу из виду свою будущую жертву, но в один миг успокоила себя. Бежавшая впереди волчица была такой красивой чисто-чисто белой, как только что выпавший, блестящий зимний снег, поэтому в темноте ее было трудно упустить и уж тем более не заметить. Перед моими глазами этот пушистый сверкающий комок перемещался на черном фоне так быстро и так плавно, что со стороны выглядело очень красиво, и в какой-то момент это даже немного завораживало. Особенно ее длинная густая шерсть, которая развивалась в воздухе по направлению с ветром, создавая размытый образ белых волн.

Прошло еще пару минут, но наша дистанция ни на секунду не изменялась — ни уменьшалась и не увеличивалась.

Гонясь за ней такое долгое время, я поняла, насколько она сильна уверенностью в себе, не пытаясь поддаться своей возможной усталости, ну или даже своему страху-страху за свою жизнь. Оказывается даже животные на-столько четко понимают значение слова — смерть. А ведь раньше я об этом и не задумывалась, даже когда была человеком.

Во мне еще больше разыгрался к ней интерес.

«Что же она за животное такое? Откуда в ней столько сил? Похоже она какая-то необычная — хм, она что робот, такая же холодная и бесчувственная, как мы?» — Крутились мысли в моей голове, пытаясь разгадать ее, узнать в чем же ее особенность.

Я все больше приглядывалась к ней, стремясь понять ее как можно глубже, но увы. Я не могла увидеть то, чего не видно — души.

В первый момент, когда я ее увидела, я была уверена уже в двух вещах. Во-первых: волчица была не-много крупнее и сильнее них, это было видно по ее мускулистым лапищам, что с первого взгляда можно сказать-мощь!; а во — вторых: в ней есть какая-то изюминка, которая пока являлась для меня загадкой.

И здесь я поймала себя на мысли, что впервые я задумывалась о своей жертвы — Какая она? Что она чувствует? В чем ее отличие?

Но вдруг, прервав мой мыслительный процесс, удача падала мне в руки — волчица все-таки не робот, и она начала спотыкаться. Наконец то наша дистанция заметно сократилась, и у меня появился шанс напасть на нее. Но я заколебалась и ни сразу сообразила, что мне делать. Хотя что тут можно было думать-нападать на нее и насы-щаться кровью. Но я не могла действовать так, как раньше — по простой хладнокровной схеме. Меня будто что-то останавливало, тем самым снизив мою скорость бега.

Я пыталась понять, получить ответ на то, что же меня остановило. Но все напрасно — разобраться было сложно. И я решила не тратить времени и собраться с мыслями, придерживаясь своей уважительной причине, что я до сих пор голодная. У меня получилось. Но не успев я ничего и предпринять, как волчица резко остановилась и упала.

Я была довольна, что мои усилия были потрачены не зря, и что я получу свой заслуженный ужин.

Я обошла ее сзади, любуясь этой необычной волчицей. Но сейчас мое любопытство не было связанно с восхищение, как во время бега, я была уже вся в мыслях, что сейчас я высосу всю ее кровь.

Я услышала негромкий шорох листьями, которые шелестели под волчицей. Она дергала передними лапами, пытаясь на них опереться, но при каждом ее упоре, волчица жалобно поскуливала.

Я присела на корточки и, немного наклонившись к ней, я пробормотала ей на ухо:

— Ну нет уж. На этот раз ты от меня не убежишь. Все. Поиграли и хватит.

Вдруг прямо мне внос ударил резкий запах. Это был запах ее крови… Он будто вино, опьянил меня и вскружил мне голову, от чего я ни сразу сообразила — откуда кровь, если я еще не успела укусить ее.

Переместив свои глаза с беленькой шейки волчицы, я увидела, что ее передние лапы все в крови, и из них торчали осколки стекла.

Волчица будто заметила мою наблюдательность и заскулила, шевеля ранеными лапами.

— Ничего себе…, — вырвалось вслух мое удивление.

Я небрежно взяла одну лапу в руки, пытаясь осмыслить то, что с ней произошло — «Она поранилась, когда бежала от меня, и это точно. Но как долго она бежала с окровавленными лапами?». Я заметила, что раны были очень глубокие, и ее героизм никак не укладывался в моей голове. «А вдруг она бежала раненой больше половины пути?». Я выпрямилась и подключила свое сверхусиленное обоняние и четкое зрение. Осмотрев поблизости землю, не увидела нигде ни осколков, ни крови. Похоже она бежала действи-тельно долгое расстояние.

— Ну что ж, ты и впрямь особенная. — Произнесла я, впивая свой взгляд на ее окровавленные лапы.

Понимая, что в ее случае пути назад нет, решение оставалось за мной. А мое решение сводилось только к одному.

— Тебе осталось не долго мучиться, поверь мне. — Твердо сказала я и опустилась на колени перед волчицей, чтобы сделать то, что должна была.

Поскуливание волчицы вновь стало пробегать в моих ушах. Раньше меня бы это никак не задело. Но сейчас… сейчас этот жалостный непрерывный звук пронзил меня, вливаясь все глубже и глубже, пытаясь достучаться до моего мозга, моего тела и… моего холодного сердца… Я чувствовала внутри себя эти ее попытки мольбы. Во мне начала пробегать какая-то реактивная волна.

Машинально мой слух улавливал каждые жалобные нотки ее звука, что заставляло меня отступить от своего дела. Я начала бороться с собой, но было уже поздно. Меня вновь окутало то непонятное состояние, что мешало мне напиться ее крови. Я поддалась этому влиянию и почувствовала, как мое напряженное состояние смягчилось.

Но поскуливание вмиг прекратилось, и через пару секунд я пришла в себя после этих недолгих чар. И я разозлилась! Разозлилась на нее, на себя! Она затронула меня до глубины души и, я в первые так медлю со своей жертвой.

Я резко схватила ее голову и повернула к себе.

— Все! Хватит! Ты тупое наглое животное! Так с вампирами себя не ведут, ведь в конечном итоге результат все равно будет только один. И, конечно же, не в твою пользу. — Я угрожающе прокричала прямо ей в глаза.

Волчица даже не заскулила, а лишь смотрела на меня. И только через несколько секунд до меня дошло, что я впервые посмотрела в глаза своей жертве. И меня это застало врасплох, но я не оторвала своего взгляда от нее.

Всматриваясь в глаза волчицы, я увидела в них кристальную чистоту, которая выражала ее внутреннюю особенность. Ее глаза были удивительной формы, а цвет лишь дополнял их необычность — прозрачно-серые глаза, окруженные светло — голубым ободком. Я еще никогда не видела таких сказочных, по настоящему, живых глаз, которые даже не дрогнули от ужаса, глядя в мои голодные вампирские глаза. Они говорили со мной, смотрели на меня с такой уверенностью и спокойно умоляюще просили — не убивай.

Во мне вновь разыгралась волна реакции, которая выражалась теплым и светлым чувством, очистив меня от внутреннего злого состояния. И я расслабилась, что означало лишь одно — я поддалась этому влиянию, но уже более сознательно в отличии от первого раза.

Я аккуратно отпустила ее голову, не сводя с нее своих глаз, которые, от безвыходности, забегали по симпатичной мордочке волчицы. Ведь я оказалась в такой ситуации, которая привела меня просто в какой-то тупик. Я не могла убить ее, по крайней мере сейчас, поэтому решилась на то, что никогда еще не приходилось делать — помочь ей.

Я взяла лапу волчицы в руки и удивилась, насколько осторожным и бережным было мое прикосновение к ней. Ее мохнатая лапа согревала мою холодную руку. И я почувствовала, как исходящее от нее тепло, согревало меня, мое тело и даже мое сердце, которое застыло хоть и навечно.

Жизнь, которая протекала внутри волчицы, ранила меня. Ведь уже как два года, я была лишена этих ощущений, которые нельзя ни на что и никогда променять. Ведь жизнь — это субъект пользования нашим объектом — телом, которое без жизни уже не живет, а лишь существует. А это существование загоняет нас в какую-то пропасть, просто в никуда. И без жизни мы никто — пыль, воздух… все, что угодно, только не видимое… Потому что мы теряем самое главное и важное свойство — контакт. Контакт со всем живым.

Я на мгновение задумалась о своей той жизни, которой больше нет и, естественно, больше не будет. Признаюсь, я немного жалею о ее потери, ведь, как говорится, запретный плод всегда сладок. Ведь когда что-то теряешь, либо понимаешь, что теперь существуют ограничения, начинаешь задумываться о том, что не жил в полную силу, сдерживал свои эмоции (в хорошем смысле), не посещал разные, еще невиданные тобой, места, не совершал никаких безумств, не прочувствовав дикого адреналина, который бьет в голове и вызывает бурю разных эмоций — от веселья до страха, от улыбок до слез, а самое главное — попытка сделать что-то невозможное то, что уже нереально совершить вампиру, ведь теперь он несет за собой целый список ограничений и последствий за попытку их совершения.

Конец ознакомительного фрагмента.