Ловушка Голда

Юлиана Гинд, 2021

Вы умеете управлять снами? Эмма умеет, и она погружается в мир снов, чтобы спрятаться от страшной и больной реальности. Она успела совершить кучу ошибок, изменить принципам, сделать первые шаги на пути к алкоголизму и разврату, но ведь за все нужно платить. Сможет ли она справиться со своими снами и не потеряться в совершенно новом мире, полном непредсказуемой опасности? У Спящего Мира суровые правила. Я смешала фантастику, мистику и триллер. Получилось классно. Приятного чтения.

Он убил меня

Ледяная вода! Проснулась в холодной луже, Тим лежал рядом в таком же странном положении. Его волосы были взъерошены, а в глазах блестела радуга. Капли пота отчетливо виднелись на ровном лбу брата. Наши руки отцепились друг от друга. Я коснулась его кисти — ледяная.

Но мы находились в зеленой комнате. Венок на стенке. Даже комок бумажки на месте. Марс подсел ко мне и вопросительно мурлыкнул.

— Я просто не мог вас разбудить иначе. Вы спали, вцепившись друг другу в руки. Попахивает инцестом, — съязвил Сэд. Это он вытащил нас из сна или даже спас.

Мы с Тимом оба молчали. Проглотили языки. Сон отнял все силы, и мы не понимали, как жить дальше. Если у меня внутри все надрывалось от шока, то Тим рождался заново.

— Прикройся хотя бы, а то соски торчат, — Сэд снял с себя толстовку и кинул в меня. У меня не хватило сил напялить ее. — Надевай, дождь на улице. Что с вами?

— Все в порядке, — пришла в себя. Кто-то должен был сделать это первым. Схватилась за горло и обнаружила, что все хорошо, внутри никто не разрывал меня. Тим смотрел стеклянными глазами, но радуга все равно светила, хоть и слабо.

— Мы поедем или нет? Я же должен был помочь вам с полками для магазина. Приехал утром, а вы дрыхнете.

— Сколько времени? — теперь проснулся Тим.

— Уже одиннадцатый час.

— Чего? — былой живой голос возвратился к Тиму. Его растения — единственное, что способно было вернуть его в мир живых. — Едем скорее же! Что стоишь?

— То есть я виноват, что вы не проснулись вовремя?

— Можно я позже приеду, пожалуйста, — перебила Сэда.

— Да, можешь вообще устроить выходной. Ты все равно толком не помогаешь.

Я промолчала. Даже глаза не закатила. Мне нужен этот день, чтобы прийти в себя. И меня ничего не держало в реальности, чтобы заставить себя двигаться.

Пока я лежала на влажной простыне, Тим успел выпрыгнуть из постели, напялить рубашку, но не выглаженную, а со складками. Это так было непохоже на него. Брат пытался застегнуть ширинку джинсов, но его пальцы так ужасно тряслись, что я закрыла глаза. Всегда собранный и идеальный Тим за ночь кошмаров превратился, грубо говоря, в меня.

Привстала на постели, чтобы попрощаться с ребятами. Тим быстро обнял меня и чмокнул в лоб, я потянулась к Сэду для объятий, но он толкнул меня пальцем в лоб, и я упала на мягкую, но влажную перину.

— До встречи, сестричка, — Сэд называл меня так с тех пор, как увидел. Он знал, что мне не нравилось, но ему приносило удовольствие видеть мои разозленные глаза. Но сейчас мне не до эмоций. Я высохла. Зато его гирлянда все равно переливалась перламутром. — Не спи, ладно? — он включал старшего брата, копировал Тима. Так продолжалось много лет. Ведь они школьные друзья, да и учились мы в одном месте. Странно, что я никогда не видела его родителей. И вообще мы тусовались обычно у нас. Его дом — загадка для меня. Бьюсь об заклад, в его вещевых шкафах были спрятаны виселицы.

— Надеюсь, тебя собьет машина.

— Я буду просто счастлив, — Сэд подмигнул мне, выходя из комнаты.

— Вечером поговорим, — серьезно сказал Тим. Он побрызгался одеколоном и вышел вслед за другом.

Лежала я минут двадцать. Смотрела в потолок, стараясь стереть из памяти серых недозмей из сна. Мне не хотелось спать следующую ночь. Я теперь боялась не проснуться.

Но есть одно значительное НО. Эту ночь я спала с Тимом, держась за его руку. И управлял сном тоже он. Точнее пытался. Пока его разум не начали жрать твари. Следовательно, последующую ночь я буду спать одна, как и всегда. Но мне все равно страшно… вдруг все снова перевернется вверх дном. Мне боязно даже думать, что было, если бы Сэд нас не разбудил. Мы бы все равно проснулись, или нет?..

Белая толстовка Сэда пахла классными духами. Сама того не замечая, я секунд сорок нюхала его одежду. Если б не его стремный характер, возможно, я бы влюбилась в него. Правда, мне было бы лет тринадцать. Да, кого я обманывала. Я бы его никогда не смогла полюбить.

Надо что-то поесть. В животе было пусто, как в ночном клубе днем. Пошла в стерильную кухню. Как обычно, ничего на столе не было, на столешнице тоже. Вся еда в холодильнике. Нарезала колбасу на белый хлебушек, положила сыр для сэндвичей сверху и отправила в микроволновку на тридцать секунд. Салатовый чайник и так горячий, можно не кипятить.

— Доброе утро! — из дверей показался папа. Он был в спортивном черном костюме. Папа ласково улыбнулся, но ответной улыбки не дождался. Я игнорировала его слова и вытащила горячий бутерброд из микроволновки. Поставила тарелку на стол, налив чай, и уселась удобнее. За отцом подтянулась и мама. Вот зачем им лезть ко мне?

— У нас отпуск начался. Не хочешь поехать с нами по магазинам? — она скопировала улыбку папы.

Я смотрела на них тупыми глазами и жевала очень вкусный бутерброд.

— Почему ты игнорируешь? — расстроилась мама.

— Да, мне чего-то не хватает.

— Чего же, родная? — папа думал, что я обратилась к ним, но я разговаривала сама с собой.

— Точно. Мне нужно что-то сладенькое, — встала и открыла шкаф над раковиной. Обычно там хранились сладости. Я достала шоколадные печеньки, громко захлопнула шкаф и уселась дальше трапезничать.

Они сели рядом и взяли меня за свободную руку. А мне делать есть что, поэтому я выдернула кисть и ушла из кухни.

— Хотя бы посуду помой, — не упускала возможности пообщаться со мной мама.

— Замолчите уже а, вы переигрываете, — злостно ответила, уже окончательно и бесповоротно покинув кухню.

Лучше бы я поехала в этот цветочный магазин, а теперь придется искать занятие вне дома, потому что тут были они.

Зашла в свою комнату, натянула короткую маечку, черные джинсы. Подошла к куче барахла под названием «одежда» и начала рыться в поисках носочков. Черные и короткие, по мне. Ненавидела белые. Они сразу пачкались, стирать приходилось каждый раз. И не всегда добивалась белоснежного результата. Сегодня вообще дождь хлестал. Убрала обратно ненужные вещи и заметила папку со своими грамотами.

Олимпиада. Русский язык. Второй этап. Олимпиада. Литература. Первое место. Диплом победителя. Сертификат участника. Русский медвежонок. Пою мою республику. Олимпиада. Финалист. Грамота. Призер. Олимпиада. Диплом. Первое место. Второе место. Грамота. Диплом. Третье место. Участник. Лучший фильм. Золотой сценарий.

Как же много бумаг. И я ведь этим горела. Участвовала во всех конкурсах и старалась побеждать, у меня была огромная стопка тетрадей по подготовке к олимпиадам. Но, конечно, аккуратной стопки уже не было. Тетради валялись в разных местах вперемежку с фантиками, книгами, учебниками. Да уж, надо сдать их обратно, библиотекарь мне названивал уже второй месяц.

Почему я видела его голубые глаза? Снова и снова. Вот же он. Край фотографии. Торчал и хотел привлечь все мое внимание. Не могла перебороть тягу к нему. Достала фотографию и запялилась. Какие мы красивые. Я в воздушном голубом платье, настоящая принцесса. А он смотрел на меня такими нежными глазами, что я хотела все вернуть назад. Но у времени была одна невероятная особенность — оно не подчинялось нашим желаниям. Время преподносило нам ценные уроки, которые мы запоминали на всю жизнь. И оно любило ранить или наоборот лечить. Ни у кого не было власти над этой силой.

На оборотной стороне фотографии надпись, которую я знала наизусть. Почерк такой аккуратный, что хотелось выставить работу на конкурс по каллиграфии. Слова были прекрасны: «Я всегда буду любить моего дорогого Джима. А если получится, что мои чувства угасли, значит, угасла и я. Значит, я умерла. Иначе быть не может».

Не могу поверить, что была так уверена в себе. Жизнь может дать тебе в лицо такую пощечину, что даже не получится вздохнуть. Видимо, я получила самый ужасный удар в лицо.

Близкие люди могли превратиться в незнакомцев. Теперь они играли другие роли, надевали непривычные маски и стирали из памяти чувства, которыми жили.

У меня навернулись слезы, но я живо их смахнула. Не могла себе позволить быть такой слабой. Сердце разрывалось. И дело было не только в Джиме. В родителях тоже. Ведь семьи не было. Не было чертовых родителей. Одни отголоски.

Снотворное валялось на полу. В маленькой бирюзовой коробочке. Я так любила видеть сны, что иногда употребляла таблетки под названием «Элив». Но то были прекрасные сны, а сейчас полная фигня. Не хотела видеть снотворное. Взяла коробочку и закопала еще глубже в хлам. Хлам, хлам, хлам. Включила Нирвану на полную громкость и начала танцевать в этой вонючей куче. Топтала шмотки, мяла фотографии. Это мне не было нужно. И это. ООО! Мое выпускное платье. Мы купили его за полгода до праздника. В дорогом красивом магазине. Как обидно, что я так и не смогла его надеть.

Даже не заходила в Инстаграм для просмотра историй одноклассников с выпускного бала. Не знала малейших деталей единственного праздника в жизни. Платье как у принцессы было бы у меня.

Музыка сотрясала стены, а я разделась полностью и надела платье. Подошла к зеркалу. Даже, если за окном лил дождь, я видела в отражении невероятный блеск. Как будто меня облили волшебной серебряной пыльцой. Я хотела быть синим морем, выливающимся в солнечный блеск. Или синим дождем, пронизывающим атмосферу сквозь солнце. Да! Синее и блестящее платье. Такого бы точно ни у кого не было.

Закружилась под музыку в красивом платье. Представила себя на выпускном. Там бы точно включили Макsим, а точнее ее песню «Нежность». И я бы кружила с Джимом. Включила эту песню и представила себя в его объятьях.

Но слова кончались, певица перестала петь. И снова Нирвана. Как будто некое напоминание очнуться. Взяла ножницы и разрезала платье напрочь. Порвала в клочья, представила себя на месте тряпки. Как бы я хотела, чтобы меня также бесповоротно разорвала какая-нибудь неуравновешенная девочка.

Конец ознакомительного фрагмента.