Изучение эпохи политических репрессий через архивно-следственные дела репрессированных эпохи «Большого террора» 1937–1938 гг. Методическое пособие

Ю. В. Зевако

В данном пособии представлена попытка составить алгоритм работы с таким историческим источником, как архивно-следственное дело эпохи «Большого террора» 1937—1938 гг. в рамках школьного образовательного процесса. Данное пособие будет полезным для педагогических работников при подготовке тематических уроков и внеурочных мероприятий, а также в работе с учениками над соответствующими исследовательскими проектами.

Архивно-следственное дело как исторический источник

Обращение к архивно-следственным делам (АСД) как историческому источнику началось с открытия соответствующих архивных дел для работы профессиональных историков в начале 1990-х гг. Специфичность АСД, заключающаяся в том, что большинство из проходящих по ним людей были реабилитированы за недоказанностью вины, то есть в результате признания государством наличия грубых нарушений и фальсификаций во время следствия (эти нарушения и фальсификации отражены, прежде всего, в протоколах допросов), долго вызывала сомнения в том, можно ли использовать АСД как исторический источник в принципе. Только в 2004 году судебно-следственная и тюремно-лагерная документация в коллективной монографии по источниковедению новейшей истории России была названа важнейшим видом исторических источников⁸⁰.

Структура уголовно-следственного дела 1930—50-х гг. представляла собой с некоторыми вариациями следующий набор документов: 1) постановления (о задержании, об обыске, об избрании меры пресечения); 2) протоколы (допросов, обысков, следственных экспериментов, экспертиз, например, почерка или художественных произведений, допросов свидетелей и очных ставок, судебных заседаний); 3) характеристики обвиняемого; 4) собственноручные показания обвиняемого; 5) анкета арестованного; 6) приговор; 7) кассационные жалобы; 8) обвинительные заключения; 9) справки по реабилитации.

В ходе источниковедческого исследования весь этот многоплановый и семантически богатый документальный комплекс может быть сгруппирован по хронологии развития события. С. В. Журавлев, например, предлагает выделить документы о задержании и аресте, о ходе следствия, итоговые материалы следствия и реабилитации. Кроме того, в следственных делах иногда встречаются документы, приобщенные к следствию. Это доносы, справки и выписки, сопровождающие следствие и полученные следователем в ответ на запросы, «вещественные доказательства», изъятые во время обысков, фотографии арестованных и др.

Содержательный потенциал следственных дел необычайно велик. Прежде всего они служат источниками для изучения истории феномена политических репрессий, а также помогают обратиться к сюжетам социальной истории, в том числе истории повседневности и истории семьи.

Указ президента от 24 августа 1991 г. передал документы архивов КГБ СССР в ведение архивных органов РСФСР в целях «создания условий по использованию их для нужд науки и культуры». Вследствие этого уголовно-следственные дела на местах либо попали на хранение в созданные специализированные архивы (например, Государственный архив административных органов Свердловской области — ГААОСО), либо стали частью фондов бывших партийных архивов, которые были переименованы в Государственные архивы новейшей истории (например, ГАНИ в Пермском и Ставропольском краях) или общественно-политической истории (например, ГАОПИКО в Курской области) и др. Документы центральных органов силового ведомства находятся на хранении в Центральном архиве ФСБ РФ⁸¹.

Включение АСД в круг исторических источников требовало разработки специальной методологии для его анализа, чтобы отделять достоверную информацию от ложной⁸² и не воспринимать материалы следственного процесса и официальных инстанций «доверчиво, без критики»⁸³.

С. В. Журавлев предлагает проверку достоверности содержащейся в показаниях подследственных информации осуществлять традиционным методом: путем привлечения независимых источников. «На первом этапе сведения об одном и том же факте или событии проверяются путем сопоставления показаний разных арестованных, содержащихся в различных следственных делах, зачастую ведшихся разными следователями в разный хронологический промежуток времени. На втором этапе данные, полученные на следствии, анализируются при помощи других источников, прежде всего, документов государственных и личных архивов, а также воспоминаний, материалов „устной истории“ и др.»⁸⁴

Основываясь на рекомендациях С. В. Журавлёва, А. Р. Дюков предлагает следующую двухступенчатую методику проверки достоверности информации, содержащейся в следственных показаниях сталинской эпохи.

I. На первом этапе необходимо установить следующее:

1. К рассмотрению в каком порядке готовилось следственное дело: открытом судебном, закрытом судебном или внесудебном? В случае, если дело готовилось для рассмотрения в рамках открытого политического процесса, его материалы с большей степенью вероятности могут оказаться сфальсифицированными.

2. Какая задача стояла перед следователем: юридическая фиксация компрометирующих подследственного материалов с целью завершения дела или получение информации оперативного характера? Ответ на данный вопрос может быть получен путем сопоставления предъявленных подследственному обвинений с вопросами, задаваемыми на допросах следователем. Когда вопросы следователя регулярно выходят за рамки предъявленных обвинений, носят настойчивый и детальный характер, можно сделать вывод о том, что задачей следователя является получение информации оперативного характера. Выяснение личности следователя, круга и характера дел, которые одновременно он вел, также дает возможность понять логику следственных действий.

3. Существуют ли свидетельства о применении следователем пыток или иных форм принуждения к даче недостоверных показаний? Такими свидетельствами могут быть заявления, сделанные подследственным в ходе следствия, на судебном заседании или в процессе реабилитации, материалы реабилитационных процессов 50-х — 60-х гг., показания арестованных за нарушение «социалистической законности» чекистов, воспоминания очевидцев. Также полезно обратить внимание на фигуру ведущего дело следователя и выяснить, нет ли данных о применении им пыток при расследовании других дел. Если достоверно установлено, что следователь ранее уже применял пытки по отношению к подследственным, то велика вероятность, что пытки применялись и в изучаемом деле.

4. Не носят ли показания подследственного шаблонный и расплывчатый характер, свидетельствующий о возможной фальсификации их следователем?

5. Не происходило ли во время следствия резкой смены поведения обвиняемого?

Отвечая на перечисленные вопросы, исследователь формирует предварительное впечатление о специфике изучаемого архивно-следственного дела и, следовательно, получает возможность выдвинуть предположения о наличии или отсутствии фальсификаций в содержащихся в деле показаниях репрессированного.

II. На втором этапе изучения архивно-следственного дела исследователю необходимо дать ответ на один-единственный вопрос: «Подтверждаются ли показания, данные на следствии, независимыми источниками?» Ответ на этот вопрос позволяет подтвердить или опровергнуть сформулированные исследователем на предыдущем этапе предположения и дать обоснованный ответ на вопрос о степени достоверности сообщаемой подследственным информации⁸⁵.

А. Р. Дюков подчёркивает, что такая процедура необходима, даже если мы точно знаем, что дело носило публичный политический характер, что подследственный внезапно менял свои показания, что следователь применял пытки. Кроме того, если зафиксированная в протоколах допросов информация подтверждается независимыми источниками — с источниковедческой точки зрения вопрос о достоверности полученных на следствии показаний решен.

При проверке достоверности следственных показаний исследователю необходимо подходить к делу максимально ответственно и использовать методику двойной перепроверки данных, несмотря на то, что это не всегда оказывается возможным.

Однако исследователь не должен отказываться от попытки решения этой задачи, так как «при критическом отношении к источнику, очищая материалы архивно-следственных дел от откровенной лжи, извращений, подмены высказываний, исследователь может обнаружить немало ценных свидетельств, отсутствующих в других видах документальных материалов, лучше осмыслить саму атмосферу времени, зафиксировать мысли и чувства участников исторического процесса»⁸⁶.

Необходимо отметить, что архивно-следственное дело может выступать как самостоятельный исторический источник, однако в силу своей специфики сведения, содержащиеся в нём, требуют уточнения и перепроверки по другим источникам той же эпохи. Оптимальным вариантом использования архивно-следственных дел для изучения эпохи политических репрессий является использование комплекса документов разного характера (нормативно-правовых актов, документов личного происхождения, периодической печати и т. д.) того времени.

Примечания

80

Быкова С. «Наказанная память»: свидетельства о прошлом в следственных материалах НКВД // Неприкосновенный запас. 2009. №3. URL: http://www.intelros.ru/readroom/nz/nz_64/3854-nakazannaja-pamjat-svidetelstva-o.html

81

Русина Ю. А. Источниковедение новейшей истории России: Учеб. пособие. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2015. С. 49—51.

82

Дюков А. Р. К вопросу о допустимости использования следственных показаний, полученных органами ОГПУ-НКВД // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. 2018. №3 (47). С. 80.

83

Быкова С. Указ. соч.

84

Журавлев С. В. Судебно-следственная и тюремно-лагерная документация // Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика / Под ред. А. К. Соколова. М., 2004. С. 202, 203.

85

Дюков А. Р. К вопросу о допустимости использования следственных показаний, полученных органами ОГПУ-НКВД // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. 2018. №3 (47). С. 81—83.

86

Дюков А. Р. Указ соч. С. 84.