Аргон
Хуракан был самым старым человеком Калахара. Никто точно не знал, сколько ему лет, но говорили, что старику минул целый век. Его миниатюрная хибара стояла на самой высокой парящей скале, и он с радостью принимал гостей, если они приносили ему свежие рисовые лепешки или медовуху.
Сегодня дом Хуракана разрушился.
Аргон видел, как деревянная хибара развалилась. Ее снес торнадо. Затем он снес и скалу, на которой она стояла. Молодой предводитель любил Хуракана за его болтливость. Все отмахивались от старика, когда он спускался в Долину Ветров, а вот Аргон — нет. Когда его мама умерла, Хуракан единственный не переставал повторять, что все наладится, и вскоре Аргон ему поверил. Жизнь действительно наладилась, а мама вернулась к сыну западным ветром, как и все духи Фиэнде-Фиэль. И пусть Аргон предпочитал не вспоминать о потере и притворялся, будто боль давным-давно испарилась, он нашел выход, а старик ему в этом помог. Хуракана считали невероятным чудаком. Но никто не говорил ему об этом, потому что люди знали — если Аргон прознает, кто распускает языки, он придет за этими языками.
С высоты птичьего полета были видны разрушенные дома летающих людей. Ураган не пощадил даже самые прочные хибары. Парящих скал стало гораздо меньше. Многие из них теперь покоились на дне океана, бушующего у обрыва Долины Ветров.
Аргон увидел, как с земли ему машет черноволосая девушка. Он сразу узнал Нубу и пригнулся.
— Держись, — приказал предводитель, и Томми крепче обнял его.
Когда они приземлились, Нуба подбежала к ним и бережно прошлась рукой по гладким черным перьям ястреба. Птица прикрыла глаза от удовольствия и придвинулась к ней, а Нуба тихо усмехнулась, хотя глаза у нее опухли от слез. Аргон хотел было спросить, как она, но не успел. Она заметила стрелу, торчащую из его плеча, и гневно свела брови.
— Великие духи, — выругалась Нуба, — ты что молчишь, болван?
— И тебе тоже привет, милая.
Аргон с легкостью спрыгнул с ястреба, потом помог Томми. Тот тут же кинулся к деревне, а Нуба всплеснула руками:
— У тебя рука отнимется, если рану не промыть.
— В воздухе нечем ее промывать.
— Сейчас врежу тебе между глаз.
— Так-так, я бы с удовольствием на это посмотрел, — воскликнул знакомый голос, и к путникам подбежал Ксеон. Его лицо и черные волнистые волосы блестели от пота. Он широко взмахнул руками и проворчал:
— И он опять выжил, наш неуязвимый герой.
— Как видишь.
Они довольно переглянулись, а Нуба отчеканила:
— Тащи Аргона к Хуракану, а я найду его отца.
— Хуракан жив? — Аргон с надеждой посмотрел на друзей.
— Да. Ему захотелось медовухи… — буркнул Ксеон и повел друга за собой.
Долину Ветров покрывала пелена серой пыли. Она летала над домами и попадала в глаза. Жители искали в обломках уцелевшие вещи, кто-то — своих родных. Аргон нахмурился, когда увидел знакомую девочку, плачущую над телом брата.
— Сколько людей мы потеряли?
— Пока не знаю. — Ксеон пожал плечами и смахнул пот со лба. — Говорят, клан Диких Шакалов Ровена пострадал еще сильнее. Земля раскололась прямо в Мурмонтисе.
— Надо собрать все кланы Дамнума… — Аргон поморщился от пульсирующей боли в плече и кивнул, словно соглашаясь сам с собой. — Придется работать вместе.
— Не говори ерунды. «Каждый сам за себя». Помнишь?
— Теперь все иначе.
— Да. — Ксеон перевел на него темный взгляд. — Теперь нужно первыми договориться с Алманом Барлотомеем насчет поставки деревьев. Наши дома разрушены, и нам нужно построить новые, но из чего?
— Обращаться за помощью к этому болвану? — Аргон презрительно фыркнул. — Мы уже пытались поговорить, но он видит в нас лишь дикарей, не достойных его королевского зада.
— Выбора у нас нет.
— Еще как есть.
— Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Нам придется позабыть о старых обидах.
— Земля раскололась в Вудстоуне, Ксеон. И лишь потом до нас дошли трещины. Мы потеряли близких, потому что в Арборе что-то случилось.
Ксеон скептически поджал губы и усмехнулся:
— Только ты можешь связать то, что никак между собой не связано.
Он прошел мимо длинной очереди в уцелевший деревянный сруб и потащил за собой Аргона.
— Каким образом Алман мог повлиять на ураган в Долине Ветров? А даже если и так, из чего нам с тобой отстраивать дома? Из травы?
— Я найду способ.
— Твой отец его найдет, а ты послушаешься его, когда он скажет идти в Арбор, чтобы договориться с Алманом.
— Отец никогда не преклонит колено перед чужеземным королем.
— Я не говорю преклонять колено. Нам нужна помощь.
— Почему бы не поискать помощи в Дамнуме?
— Может, потому что летающие люди не помогают другим летающим людям?
— Но мы и не пытались. — Аргон распахнул массивную дверь и решительно шагнул через порог. — Не собираюсь покидать дом из-за крысы-Алмана.
— Вы срочно должны покинуть свой дом! — воскликнул хриплым голосом Хуракан и так пристально посмотрел на Аргона, что тот непроизвольно остановился. Седовласый старик проковылял к раненому предводителю. — Рад, что ты жив, мак.
Так его называл только Хуракан. В переводе с моранского «мак» означает «сын».
Старик похлопал Аргона по щеке и улыбнулся. У Хуракана были длинная белая борода и такие же длинные серебряные волосы. Иногда он заплетал их в тугую косу, но сегодня они были взлохмачены и торчали в разные стороны. Морщины на его лице складывались в причудливые узоры. Они были такими же глубокими, как и Канизские Впадины в океане. О путешествии туда Аргон не любил вспоминать. Кажется, именно тогда он впервые по-настоящему влюбился. И, кажется, именно тогда он понял, что нет ничего романтичного в отношениях с сиренами. Уж больно они чувствительны.
Старик часто говорил, что Аргон — самый лучший сильф, которого он знал.
Сильфами становились только те, в ком текла кровь истинных летающих людей. В Дамнуме таких было довольно много, по сравнению с другими государствами Калахара. В основном Долина Ветров служила пристанищем тем, кому некуда было идти — забытым старикам, брошенным детям, одиноким юнцам. Люди со всего света жили на равнине Фиэнде-Фиэль, потому что здесь принимали каждого.
Поговаривали, что раньше Долину Ветров называли Долиной Потерь.
Сейчас в это уже слабо верилось.
— Садись. — Хуракан усадил Аргона на расшатанный стул, наклонился к его ране, ощупал пальцами кровоподтек вокруг стрелы и внезапно выдернул ее из плеча.
— Святые… — зашипел Аргон и недовольно топнул ногой. Из раны хлынула кровь. Юноша ядовито улыбнулся, исподлобья глянув на знахаря. — Отличная идея, Хуракан.
— Хотел ее там оставить?
— Ты должен был предупредить его, — вступился за Аргона Ксеон, на что старик лишь фыркнул. Он подхватил со стола глиняную кружку и покосился на второго гостя.
— Сейчас я в тебя ее кину.
— Что?
Хуракан размахнулся и бросил чашу. Она полетела в голову Ксеона, но тот вовремя увернулся и, выпрямившись, воскликнул:
— Ты совсем ума лишился?
Хуракан невинно пожал плечами:
— Но я ведь предупредил тебя. Стало легче?
Ксеон прошелся ладонями по волосам и рявкнул:
— Я подожду на улице. Иначе я за себя не ручаюсь.
Он с недовольным видом проследовал к выходу и захлопнул за собой дверь, а знахарь прижал какие-то травы к глубокой ране предводителя и пробурчал:
— Кажется, я ему не нравлюсь.
— Интересно, почему бы это.
— Ты смело поступил, когда вернулся за мальчишкой.
— Томми был здесь?
— Не был. — Старик разорвал ворот рубахи Аргона и заковылял к камину, в котором трещал, переливаясь рыжими красками, хворост. Хуракан задумчиво нахмурился. — Сегодня огонь ведет себя иначе. Ты видел когда-нибудь феникса, мак?
— Они же давно вымерли.
— А я видел. Жуткие существа.
— Ты хотел прижечь мне рану.
— Да. — Старик взмахнул руками и взбалмошно кивнул. — Верно-верно, Аргон. Меня не отпускает сегодня странное чувство, и я хотел с тобой им поделиться. Ты не против?
— А у меня есть выбор?
— Ну, это вряд ли. Но я должен был спросить из приличия.
Хуракан поднес раскаленный железный прут к ране молодого предводителя и так крепко прижал его к коже, что она захрустела. Аргон знал, что должен сдерживать эмоции, но все равно зажмурился и заскулил, как уличный пес.
— Я сидел в своей хибаре, — начал спокойным голосом Хуракан, — когда понял, что у меня пересохло в горле. В горле у меня пересыхает редко. Обычно я дожидаюсь тебя или Нубу, она приносит самую вкусную медовуху в Долине.
Он закинул прут на плечо как ни в чем не бывало и отрешенно уставился в пустоту.
— Еще она приносит печенье. Тебе ведь доводилось пробовать ее печенье?
— Это как-то связано с фениксами?
— Глупости не говори. — Старик отмахнулся. — В общем, я спустился в Долину. Ветер нашептал мне. И тогда я увидел надвигающийся шторм. Ты ведь почувствовал, что сегодняшние ужасы — только начало? Знаю, что почувствовал, ты всегда был чутким и умным мальчиком. Что ты на этот счет думаешь, Аргон?
Тот вытер пот с лица и предположил:
— В Вудстоуне большие неприятности?
— В Калахаре большие неприятности из-за Вудстоуна. Мак, — Хуракан вдруг взглянул на Аргона и подошел к нему близко-близко, так, что его дымчатые глаза уставились прямо в малахитовые глаза юноши, — что ты помнишь о землях Халассана?
— Об Опаленных землях?
— Ага.
— Да ничего. А я должен о них помнить?
Старик отодвинулся и нахмурил кустистые брови.
— Тысячи людей погибли, сотни семей сгинули в Тартаре. А ты спрашиваешь меня, должен ли ты об этом помнить? Историю все должны знать, мальчик мой. Иначе вы рискуете вновь ее повторить.
— Я помню, отец рассказывал мне о Хорго, о древнем городе Опаленных людей. Он был полностью уничтожен много лет назад. Какое отношение это имеет к тому, что нас настиг самый свирепый ураган за всю историю? Если ты закончил, я…
— Халассан не просто так был уничтожен, — сказал старик, и Аргон протяжно вздохнул. Он должен был помогать другим, но плечо жутко зудело. Аргон решил еще несколько минут посидеть со старым другом, а потом уйти, сославшись на важные дела.
— И почему же он был уничтожен?
— Люди боялись огненных санов. Эридан, Вудстоун и Дамнум… все объединились, чтобы уничтожить государство, контролирующее самую опасную стихию Калахара.
— Стихию огня.
— Сама по себе стихия огня не опасна, мак. Мы согреваем наши жилища, освещаем их, готовим еду. Огонь полезен. Но был один человек… Хотя был ли он человеком?
— Хуракан, — взмолился Аргон, — ближе к делу!
— Лаохесан… — произнес старик, и пламя в камине зашипело, будто змея. Аргон в недоумении уставился на рыжие языки, а Хуракан криво улыбнулся и повторил: — Сегодня огонь ведет себя иначе.
В глазах Аргона сверкнули искры. Молодой предводитель ухмыльнулся и с вызовом посмотрел на старика. Огонь всегда был обычным огнем. Аргон контролировал стихию воздуха. Он слышал, что люди Эридана контролируют стихию воды. Барлотомеи — те, что прислуживали стихии земли, — давно перестали верить в магию и не пользовались ею. У них на этот счет была своя философия, которую не разделял ни один летающий человек.
А вот санов, контролирующих огонь, Аргон никогда не видел. Они вымерли. Как и все жители Хорго. Остались лишь единицы, не владеющие магическими силами.
В голове Аргона возник важный вопрос, который он тут же поспешил задать:
— Кто такой Лаохесан?
— О-о, — опечаленно протянул Хуракан и отвернулся, — страшный человек, если он был им когда-то. Огненный завоеватель. Ты ведь слышал легенды о нем? Я точно рассказывал. Да я видел его собственными глазами!
— Тогда это уже не легенда.
Старик вяло усмехнулся. Он устало присел напротив Аргона и почесал бороду. Тот сразу же заметил нечто неладное и проговорил:
— Такое чувство, что ты его боишься.
— Конечно. Я ведь не пустоголовый болван.
— Но с какой стати ты боишься того, кто умер столетие назад?
— Ты… ты должен знать всю историю, мак… Потому что сегодня ветер нашептал мне не только то, что я должен покинуть… Ветер сказал мне, что ты должен отправиться в путь. — Хуракан виновато нахмурился.
— Что?
— Много… очень много лет назад правитель огненных земель Халассана решил, что его стихия — самая могущественная. Он восстал против Калахара и убил множество людей. Это была страшная война, и мы не стояли бы здесь, если бы Дамнум, Вудстоун и Эридан не объединили свои силы. Лаохесан был повержен, и люди дали клятву: «Брат не пойдет против брата». Придание гласит: если клятва будет нарушена, Лаохесан восстанет из мертвых. Вместе с ним на Калахар обрушатся природные катаклизмы, а тени его прежних почитателей встанут на его сторону, чтобы вновь захватить власть.
Хуракан затих. Аргон посмотрел на него и нахмурился. Он и раньше слышал байки старика. Они бывали и более странными. Но сейчас Хуракан говорил серьезно, с испугом. Его голос звенел от напряжения, и Аргону это… нравилось. Очередное приключение? Он успел многое повидать. Летал над лесами Арбора и проникал в лагеря Каменных Сердец. Пересекал Лазурный океан и даже видел край земли. Ему уже сейчас хотелось сорваться с места, чтобы заполнить пустоту внутри новыми впечатлениями. Правда, потом Аргон вспомнил о том, какая разруха поджидала его за порогом хибары. Он не мог улететь хотя бы потому, что отец бы этому совсем не обрадовался.
— Это просто предание, — наконец сказал молодой предводитель.
— Ты можешь так считать, мак. Но это не значит, что ты прав.
— Ты тоже можешь ошибаться.
— Но это не я говорю с тобой, Аргон. Это все ветер.
— Почему же… — Аргон встал и взмахнул руками. Боль тут же прошибла плечо, и он продолжил уже спокойнее. — Почему же ветер со мной не пообщался?
— Потому что ты его не слушаешь. Он здесь, в этой комнате. Прямо сейчас! Вон, в окно рвется и под дверью проползает. Он тут, — старик ткнул Аргона в грудь, — и тут. — Он растормошил его бронзовую шевелюру. — Но ты остаешься глух как покойник.
— Но почему ты решил, что клятва нарушена? Возможно, ураган — всего лишь совпадение. Мы и раньше сталкивались с трудностями. Наши земли перестали давать еду, скот покинул все наши пастбища… Если Лаохесан и правда восстал из пепла, то почему только сейчас? Что такого ужасного могло произойти?
— Брат пошел против брата.
— Да брось, люди и раньше убивали людей.
— Не так. Не по злости, не по крови!
— О ком ты говоришь?
Хуракан сжал перед собой руки, на его лбу появилась глубокая морщина, и он тихо проговорил:
— Алман Барлотомей убил Вигмана Барлотомея, мой мальчик. Можешь мне не верить, но поверь своим предкам. Духи мертвых не врут.
Аргон изумленно отступил назад. Неужели король Вудстоуна убил родного брата? В это невозможно было поверить, даже признавая, что Алман Барлотомей — самый гордый и расчетливый повелитель одной из земель Калахара. Зачем он это сделал, почему никто его не остановил? Вопросы крутились в голове юноши, но он не находил ответов.
— Я хочу поговорить с отцом, — наконец сказал он.
— Эстоф уже приходил ко мне. — Хуракан поднялся с табурета и пригладил ладонями густую бороду. — Так что, если тебя интересует его мнение, спроси у меня. Можешь, конечно, сам спросить у него. Но идти дальше.
— Мой отец не поверил бы в Лаохесана, даже если бы его огненное имя появилось на звездном небе.
— Ну, если бы появилось огненное имя…
— Отец — мудрый человек.
— Да. — Старик согласно кивнул. — И именно поэтому он дослушал меня до конца.
— А ты еще не все мне рассказал?
— Однажды мой хороший друг сказал: «Верь своим предкам, но не забывай, что они давно умерли, а ты еще жив». — Хуракан рассмеялся и схватился за живот, будто сейчас лопнет от веселой шутки. — Милый был парнишка.
— Был?
— Не сбивай меня с мысли! Аргон, я не хочу, чтобы ты доверял ветру.
— Здравый совет.
— Отправься в Ордэт и узнай у самых умных людей Калахара, кто такой Лаохесан и как его победить, правдива ли легенда, стоит ли нам волноваться, ждет ли нас погибель.
— Но… — Аргон почесал заросший подбородок, — в Ордэт нельзя попасть просто так. Туда пускают только тех, кто знает то, чего не знают в самом Ордэте.
— Тогда тебе придется добыть такую тайну.
— Каким же образом?
— Лети в Черные Топи. Змеиные жрицы откроют тебе глаза на многие вещи.
Аргон прищурился и протянул:
— Здравые советы закончились.
— Ну, ты единственный в этой деревне любишь мои нездравые советы. Возможно, именно поэтому ветер и выбрал тебя. Возьми с собой Нубу. Эта девчонка не даст тебя в обиду. Ксеона тоже возьми, только посматривай за ним. Он опасный воин.
— Но вряд ли я могу улететь сейчас. — Аргон покачал головой. — Время не то. Все это сулит огромные неприятности, которые придется расхлебывать моему отцу.
— Так помоги ему. Разузнай правду. Взгляни на мир под другим углом, мак. Ты долго бродишь по свету с закрытыми глазами, и я знаю причину, но пора прозреть, ведь многое изменилось. Природа восстала против нас, ты и сам это видел, мой мальчик. А ты задался вопросом — почему? Что мы делаем не так? Мой дом превратился в щепки, а я жил в нем сто сорок два года, Аргон. Это много, уж поверь мне! Что-то пошло не так… — просипел старик. — Мы сошли со своего пути, и нам нужно понять, как на него вернуться.
— Я, Хуракан, вор, а не спаситель.
— А я — дряхлый старик, а не мудрец. Но все-таки люди приходят ко мне за советом.
— Если бы я знал, что ты посоветуешь мне слетать до Рифтовых Болот…
— Ты бы все равно ошивался у меня.
Аргон усмехнулся и почесал вспотевший лоб.
— Так уж и быть, схожу к отцу и поговорю с ребятами.
— Да, и еще, — старик уселся на табуретку и широко улыбнулся, — попроси, пожалуйста, милую Нубу принести мне медовухи. Горло я так и не успел промочить.
* * *
Аргон набросил клетчатую накидку на больное плечо, чтобы отец не заметил кровавых лоскутов ткани, и заправил ее под воротник. Сверху надел кожаную перевязь с клинками и откашлялся.
Эстоф стоял около разрушенной хибары и жадно пил медовуху. Мелкие капельки скатывались по его подбородку.
Заметив сына, он оторвался от бутыли и вытер рот тыльной стороной ладони. На нем была грязная рубаха, а бедра закрывала клетчатая ткань, перевязанная кожаным ремнем. Взгляд его узких глаз остановился на Аргоне.
— Будешь?
— Нет.
— Плохо работал, раз в горле не пересохло.
— Я работал с Ксеоном, а он любит запивать усталость.
Эстоф приблизился к сыну и небрежным движением стянул с его больного плеча ткань. Аргон закатил глаза, а Эстоф спросил:
— Болит?
— Ничего серьезного.
— Ты мог бы сказать мне, что сегодня едва не погиб. Я ждал тебя на утесе.
— Нуба, как всегда, наорала на меня, Ксеон отвел к Хуракану, а потом я сразу пошел разгребать завалы. — Аргон поправил накидку. — Я вполне способен расхаживать по Долине Ветров без жалоб на свое самочувствие. Как будто мы об этом сейчас должны переживать.
— Не знаю, как ты, Аргон, — начал низким голосом Эстоф, — но я всегда буду об этом переживать. Поэтому будь добр, сообщай мне, когда солдаты Вигмана засаживают тебе в туловище стрелу и едва не лишают жизни. Тебе, может быть, все равно, но мне — нет. Уяснил?
Аргон лениво кивнул, и отец взъерошил его волосы.
— Вот и отлично. Болван чертов. Хочешь, чтобы я поседел, как твой длинноволосый друг?
Мужчина сошел с места, и Аргон двинулся за ним. Эстоф был главой клана Утренней Зари, его клан был самым большим в Дамнуме и обычно люди именно к нему обращались за помощью, если им некуда было идти. У него были короткие волосы, широкие лоб и скулы. Когда-то давно он наткнулся в Долине на дикого волка, и тот оставил на его щеке три глубокие царапины, которые теперь превратились в блеклые шрамы.
— Кстати насчет Хуракана.
— Собираешься поговорить со мной о Лаохесане? — Эстоф хмыкнул. — Слышал я былины твоего старика. Он ошибается.
— А если нет?
Эстоф вздохнул. Выглядел он измотанным, но все равно спину держал ровно и шел уверенно. Он любил мать Аргона так, как не любил ни одну женщину. Когда она умерла, он перестал верить в силу духов. Боги забрали ее совсем молодой, и в этом не было справедливости. Так с какой стати он должен был служить таким богам?
Уже на следующий день он потерял силу стихий, перестал контролировать воздух и твердо решил, что смысл его жизни сосредоточен лишь в одном человеке — его сыне. И с тех пор ничто больше не имело значения. Ни боги, ни вера.
— Ты действительно надумал улететь? — Эстоф сердито нахмурился. — Сейчас?
— Природа восстала.
— Да, она иногда так делает.
— Отец…
— Не лучшее время ты выбрал для очередного путешествия. Ты нужен здесь, Аргон, в Дамнуме. Сколько можно напрашиваться на неприятности?
— Хуракан сказал, будто Алман Барлотомей убил родного брата.
— А вот это мне не нравится. — Эстоф задумчиво потер пальцами подбородок и сипло откашлялся. Он остановился перед телегой, полной мусора, и облокотился на нее. — Вряд ли Станхенг не отреагирует на потерю своего хранителя.
— Вольфман — больной мальчишка, не смеши меня.
— Не нужно недооценивать своего врага. Да, он болеет, но он все-таки сын Вигмана. Ему вряд ли понравилось, что отца зарезал родной дядя.
— Ты правда считаешь, что Станхенг восстанет?
Немного помолчав, Эстоф ответил:
— Да. И нам нужно будет выбрать сторону.
— Летающие люди никому не подчиняются, — отрезал Аргон, и отец посмотрел на него пронзительным взглядом.
— Как я тебя учил? Ветер нельзя поймать, его нельзя приручить.
— Тогда каким образом мы примем чью-то сторону?
— Нам понадобятся союзники, а не повелители, Аргон. Это разные вещи.
— То есть ты хочешь подружиться с Алманом? — Аргон почувствовал горечь на языке и недовольно фыркнул. — Этот гордец ни во что нас не ставит. Мы — мясо, которое он захочет использовать, и только.
— Да пусть катится в Тартар, если он так думает. Меня беспокоит только наш клан, и действовать я буду в его интересах. Пока рано судить, но возможно, что ситуация изменится и нам не придется воровать у соперника, а мы будем одалживать у союзника.
Молодой предводитель многозначительно посмотрел на отца и спросил:
— Ты хоть сам в это веришь?
— Уж побольше, чем в голоса, которые сказали Хуракану отправить тебя в Эридан.
— Ты всегда говорил, что риск для безмозглых идиотов.
— Да, и я имел в виду тебя.
— Разве мы не рискуем, закрыв глаза на видения Хуракана? — продолжил Аргон, не обращая внимания на ехидство отца. — Я не верю в Лаохесана. Но старик верит.
— Ты всегда доверял ему, будто он пророк Калахара.
— Огонь вел себя иначе.
— Огонь — это просто огонь.
— А ветер — это просто ветер, но я могу контролировать его. — Аргон щелкнул пальцами, и над головой Эстофа закружился вихрь, а трава пригнулась к земле. — Магия существует, а дурак Алман в нее не верит. Не будем ли мы такими же дураками, не поверив в Лаохесана?
Эстоф пристально посмотрел на сына. Аргон уже давно не был тем мальчишкой, у которого не находилось ответов на вопросы. Он спорил с отцом. Они часто ругались, но всегда говорили друг другу правду. Эстоф знал, что его сын очень любит Дамнум. А еще знал, что это место напоминает ему о том, что он хотел бы забыть. Как же ему стоило поступить — остановить Аргона или позволить ему самому принимать решения?
— Ты можешь пострадать, — наконец сказал Эстоф. — Одного я тебя не отпущу.
— Возьму с собой Нубу и Ксеона.
— А они об этом знают?
— Ставлю пятьдесят толий, что Нуба врежет мне между ног, а Ксеон перестанет со мной разговаривать. Но они все равно пойдут. Я бы пошел с ними.
— И как вы доберетесь до Рифтовых Болот? — Эстоф скептически прищурился и как следует откашлялся от пыли. — Эридан на другом конце Калахара.
— Долетим.
— Ксеон — не летающий человек.
— Сядет со мной или Нубой.
— Что насчет Змеиных жриц? Ты ведь помнишь, что о них говорят в Эридане? Они сами туда не ходят, Аргон. Даже речные шуты избегают Черной Топи.
— Да брось, отец. Я и не с таким справлялся. Меня только одно волнует.
— Что именно? — Эстоф исподлобья взглянул на сына и подошел к нему ближе. — Я, конечно, не такой старый, как Хуракан, чтобы давать советы, но все же.
— Твоим словам я доверяю больше, чем словам Хуракана, уж поверь мне.
— Тогда в чем дело?
— Может быть, я не хочу оставлять тебя одного. Мне не нравится эта история с Алманом и ураганом. Происходит нечто опасное, и я чувствую, что это только начало.
Эстоф неожиданно вспомнил свою жену, прекрасную храбрую женщину, которая смотрела на него такими же яркими зелеными глазами. Аргон был похож на нее.
— Если считаешь, что должен идти, — иди. — Эстоф кивнул. — А за меня переживать не надо, я был главой клана Утренней Зари еще до появления у тебя молочных зубов и веснушек, так что поступай как считаешь нужным.
Аргон криво улыбнулся. В нем боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, он не хотел оставлять отца одного, потому что предчувствовал беду. Но в то же время ему хотелось сорваться с места и как можно скорее пуститься в путь, чтобы наполнить сердце жизнью, чувствами и смыслом.
Аргон посмотрел на отца и с надеждой спросил:
— Ты проводишь нас на рассвете?
— Конечно, болван, — с чувством ответил Эстоф и притянул сына к себе. — Иди сюда.
Они прижались лбами и прикрыли глаза.
— Я от тебя никуда не денусь, Аргон.
— Я узнаю, грозит ли нам опасность, и сразу же вернусь домой.
— Я буду ждать тебя на утесе. И на этот раз будь добр — прилети вовремя.
