Люди в фокусе

Эстина Ли

Известный фотограф получает необычный заказ. Настолько необычный, что не хочет за него браться. Но клиентке нельзя отказать – и не только из-за кучи денег, которую она готова заплатить. На кону вдруг оказалось всё: долгая карьера, модная студия, старая дружба и даже жизнь одной маленькой японки-полукровки.

2

Он перерыл гигабайты фотохостингов в поиске нужного фотографа. Надо было чтобы недорого, без амбиций, вместе с тем с фантазией и руки росли из правильного места. В последние несколько лет Глеб выпал из тусовки и не следил за появлением молодых талантов. Он потратил драгоценные сутки на поиск кандидата, но так и не приблизился к цели. Оставалось одно — просить о помощи.

Арсен взял трубку после второго гудка. Его густой бас с легкой нотками южного акцента сразу заполнил все воздушное пространство.

— Вот так люди! Надо проверить, может в лесу сдох лес? Я думал, что ты эмигрировал на Марс или переквалифицировался в степного отшельника…

Он так мог продолжать бесконечно, поэтому Глебу пришлось протискиваться сквозь этот поток произвольно генерируемого бреда.

— Мне нужна твоя помощь, Арсен.

Когда-то они дружили — не разлей вода в любых делах и тусовках. Когда они вместе организовывали «Голых королей», Глеб нашел для него одно слово, которым можно было описать любое действие Арсена: витиеватый. У него ничего не делалось по кратчайшему пути из точки «А» в точку «Б». Если говорить «Привет» — то с пятиминутным вступлением, если фотосет из пяти портретов — то с привлечением толпы цыган, если надо отдать в ремонт «тушку¹» фотоаппарата — то об этом должен узнать весь город. Благодаря суматошному характеру и уютному бару в центре города с великолепными закусками, Арсена знали все в фототусовке. Мимо него не проходил ни один новичок, скандал или сплетня.

— Говори, заблудший брат, что тебе нужно от старого Арсена, — тут же отозвалась телефонная трубка.

— Мы можем встретиться лично?

Голос у Арсена загудел еще сильнее, теперь туда добавилась радость.

— Конечно, приезжай, д… Глеб.

Арсен споткнулся на слове «друг». Когда же последний раз они так говорили о себе?

Он пришел к семи вечера. Бар — бывший доходный дом какого-то купца — занимал отдельное двухэтажное здание в старом центре между двумя жилыми «сталинками». Вывеска пульсировала названием «Фотошоты» — когда-то им обоим это название казалось очень остроумным.

Арсен сразу же налил ему двойную порцию виски: иногда он сам любил поиграть в бармена. Глеб сделал первый глоток, окинул взглядом помещение и понял, до чего же соскучился. Огромный остров барной стойки из состаренного дерева был увешан бокалами и старыми фотоаппаратами. За стойкой суетились два бармена-старожила, обоих звали Иванами, — Глеб уже не помнил, то ли в самом деле, то ли для удобства. От барной стойки расходились столики: в одной части высокие без стульев, в другой — грубо сколоченные деревянные махины с массивными табуретами, отполированными до блеска тысячами джинсовых задниц. Высокий потолок позволил Арсену достроить наверху сплошной балкон по периметру, где поместились штук десять пуфов и диджейская стойка. На втором этаже Арсен жил.

— Ты поменял почти все фотографии, — после беглого осмотра подытожил Глеб.

Стены бара всегда украшали известные фотоработы местных художников — те, которые в свое время наделали шума и привлекли внимание. Сейчас их сменили новые сенсации — те снимки, которые появились на свет уже после их ссоры.

Пока Арсен наливал новую порцию, Глеб отыскал глазами то, что хотел. «Дети безоружны».

— Убери и этот хлам, пожалуйста, — как можно более бесстрастным голосом сказал он.

Арсен даже не взглянул на стену, он прекрасно понимал, о какой фотографии идет речь. Лицо его стало почти неузнаваемым — в чертах проступила ярость.

— Я думал, ты перерос свои комплексы, — ответил Арсен и с грохотом поставил стакан с новой порцией на стойку. Половина виски выплеснулась.

Пока Арсен вытирал лужу, Глеб продолжал исследовать бар. Рядом была целая стена с незнакомыми новыми снимками. В основном — социальный репортаж с колоритными бомжами, живописными развалинами и чумазыми детьми с сияющими глазами. Нижний ряд украшали фотографии со странным сюжетом. Глебу пришлось всматриваться несколько секунд, прежде он различил объект съемок. Кучки экскрементов. От явно человеческого происхождения тема переходила к четвероногим друзьям и затем следовала ко всяким копытным и грызунам.

— Итак, тебе что-то нужно, — сказал Арсен, протягивая Глебу тарелку с вяленой олениной. — Это очень, очень, интересно, что же заставило тебя выползти из своей темной башни.

Глеб очень нуждался в Арсене сейчас, поэтому он решил игнорировать внезапно испортившееся настроение бывшего друга.

— Не совсем «что-то», скорее «кто-то», — ответил Глеб.

Арсен приподнял мохнатую курчавую бровь и, против обыкновения, не стал строить версий, поэтому Глеб продолжил.

— Я взялся за один очень необычный заказ. — Он подумал, как бы точнее описать ситуацию. — Почти как тогда с медведем, помнишь?

У них была когда-то совместная съемка: один уж слишком креативный нувориш хотел фотосет, где он бы играл в шахматы с живым медведем. Денег потратили целую тонну, куча народа толклась вокруг фототехники — от дрессировщиков до стилистов, потом приехали еще «братки» посмотреть на такое веселье — в общем, Глеб, Арсен и медведь чуть не сошли с ума от такой толчеи. За шахматы бурую великаншу Машу так и не удалось усадить, хотя дрессировщики причитали, что еще вчера это животное только шахматы и интересовали. Но зато получились медвежьи объятия с клиентом, хотя снимки были слегка испорчены выражением лица последнего. Свой куш фотографы забрали, но больше за настолько интересные заказы старались не браться.

— Ах ничего себе! — Арсен хлопнул себя ладошкой по лбу. — Хочу знать все детали!

— Я боюсь даже рассказывать, насколько это не мое. Много «ню». Главное — я не хочу сам снимать, мне нужен ассистент, чьими руками все это можно провернуть. Ты знаешь каждую блоху здесь, может, у тебя будет кого мне порекомендовать?

Арсен почесал живот, обернулся к Иванам и показал на опустевший стакан.

— Важны две вещи: умение работать в студии и полная отмороженность, — продолжил Глеб. — И второе, наверное, намного важнее для моего заказа.

Арсен ненадолго задумался, потом вынул ручку из нагрудного кармана и начал писать на салфетке имена, клички, никнеймы. Глеб следил за ним и комментировал каждую новую строку.

— Нет, это же старый мудак. О боже, Арсен, Витя же еще пять лет назад был больше алкашом, чем фотографом, он мне всю студию заблюет. Ну нет, извини, но эта бездарь точно не прикоснется к моему оборудованию. Светка? Она еще внуков не нянчит там?

Получив отказ по всем кандидатам, Арсен скомкал салфетку и спрятал ручку обратно в карман. Он отхлебнул из стакана, прислушался к путешествию жидкости по организму.

— Я вспомнил всех, кто умеет пошуршать в студии и кому сейчас очень нужны деньги. По отмороженным у меня мало информации, это ребята из репортажа, а не студийщики. Если бы ты не был трусишкой, сейчас сам был бы репортером и не пугался голых теток до икоты.

Годы в студии приучили Глеба быть хозяином положения и вести все разговоры властно и неспешно. Пока он думал над острым ответом и как поизящнее послать Арсена — на этот раз и навсегда — дверь бара с треском распахнулась. Ее открыли с ноги.

Так сразу описать нечто на входе Глеб и не смог бы. Оно было одето в рваные джинсы, волосы свисали сосульками, одна прядь — вдвое длиннее остальных — была розовой. Куртку нечто носило необычную — хотя, такой креатив Глеб видел давным-давно у родителей на обложке пластинки «Пинк Флойд». Нечто повторило эту идею: по всей поверхности кожаной куртки были пришиты электрические лампочки. Они смешно двигались при каждом шаге нового посетителя.

Глеба существо позабавило, а вот Арсен чуть ли не заскулил. Глеб с удивлением посмотрел на него, но спросить ничего не успел: Арсен вскочил и побежал к существу, схватил за локоть и вытолкал вон. И сам же канул вслед за ним в темноту.

Публика наблюдала с вялым интересом, без всякого любопытства — так зрители смотрят давно уже поднадоевший спектакль. Глеб подошел к барной стойке и дождался, пока один из Иванов освободится.

— Это что за чудо-юдо сейчас было? — спросил он.

Иван сделал сложное выражение лица, продолжая вытирать стакан полотенцем.

— Это вам лучше у Арсена спросить. Он уже год мучается. Мне вроде как неловко без него рассказывать.

Глеб вернулся на свое место еще более заинтригованный.

Арсен пришел через полчаса. Он весь раскраснелся, пыхтел, бормотал что-то под нос. За ним вился шлейф из сочувствующих взглядов.

Иван тут же протянул бокал со следующей порцией виски.

— Давно же мы с тобой не виделись, — сказал Глеб, когда устроился на барном стуле рядом.

— Да уж, — протянул Арсен.

— Я многое упустил.

— Не так чтобы уж, — сказал Арсен. — Только то, что у меня появилась девочка, за которой я теперь должен вытирать все сопли.

Глеб пытался справиться с удивлением.

— Девочка? Кто она?

— Моя племянница.

— Что-то я не припомню, чтоб у тебя были родственники здесь.

Арсен вздохнул. Одновременно с разговором он яростно молотил толстыми пальцами по телефону: переписывался с кем-то в чате.

— Ругаешься с ней? — спросил Глеб, дивясь собственной чуткости.

— Ага, — сказал он и с треском приложил телефон о стойку. Действие дало свои плоды: по экрану расползлась сеть трещин. Арсен немного помолчал, пытаясь выдернуть себе клок волос, и начал рассказывать.

Оказывается, у Арсена был двоюродный брат, Василий. Старше на целое поколение — пока малыш кузен учился ходить, брат с дипломом иняза уже работал в японском диппредставительстве. Проработал двадцать лет, стал зрелым мужчиной. И вдруг — влюбился. Женился. Родили дочку. Воспитывали ее в своей Японии в смешанных славянско-восточных традициях. Только вот счастье длилось недолго: жена попала под грузовик, когда малышке было три года. Это сломило брата. Он бросил работу, начал пить и вернулся в родную страну. Василий вырастил девочку в грязной однушке, обклеенной постерами американских звезд, и когда ей исполнилось девятнадцать, отправился вслед за женой тем же способом, только с помощью отечественного «КамАЗа».

Арсен помолчал и показал Ивану на пустой стакан. Тот заменил его полным.

— Вот так Шизука Васильевна осталась одна, а я узнал о ее существовании. Еще при отце она еле закончила школу, о поступлении в университет и речи не было. Прямая дорога в наркоманки, квартира уже, считай, готовый притон. — Арсен с усилием потер шею. — На меня вышел ее участковый: попросил познакомиться с племянницей поближе. А я не смог оставить ее там и забрал жить к себе. Ты же знаешь, у меня папа был из детдома, он мне крепко вбил в голову, что ненужных детей не бывает.

— И она согласилась?

— Очень не хотела, сопротивлялась всеми четырьмя лапами. Дикий зверек. Но она совершеннолетняя, имеет право. Помогли менты из участка — припугнули ее как следует. Они ее за эти годы как облупленную выучили.

— Выглядит совсем подростком, — сказал Глеб.

— Из-за этого прикида ушлепского, — ответил Арсен и покрутил виски в стакане. — Но я вообще не понимал, на что иду. Девушка. Из странной страны со своими странными обычаями, хотя ей и кажется, что ничего восточного в ней нет. Да и при том она немного… ну, я не силен в терминах… Аутист, социопат, шизофреник. Я ее так и зову ласково — Шиза. В общем, ее девиз — чем хуже, тем лучше. Никогда не смолчит. Несет все время ересь какую-то, строит бредовые планы, одевается — бомжи местные над ней потешаются. Никогда не смотрит в глаза, не смеется. Приходит сюда пьяной, позорит меня.

Глеб молчал. Ему было неловко: он отвык погружаться в чужие проблемы и одновременно стыдился, что ничего не знал.

— Я чувствую таким виноватым перед ней. Я не справляюсь, не понимаю ничего, и только еще больше порчу ей жизнь. Но если бы она хоть раз мне улыбнулась!

В снова опустевший стакан капнула одинокая слезинка. Глеб никогда не видел, чтобы Арсен плакал. Он не знал, чем его поддержать. Нужно было хоть что-то сказать.

— Зато у тебя есть бар. Твои снимки.

Арсен дернулся.

— Да, вот, пожалуйста, вон говно на стене! На целую выставку собрала шедевров.

— Так это ее работы?

Арсен грустно улыбнулся.

— Я отдал почти всю свою технику ей — лишь бы чем-то толковым занималась. Она пару раз в неделю выходит на охоту. — Арсен махнул рукой в сторону экскрементов. — Говорит, что видит мир лучше других, и просто выкладывает самую суть без фотошопа.

— Интересный взгляд.

Арсен вздохнул, но уже чуть повеселее.

— Она как взрывчатка. Близко не подойти, и не замечать нельзя. Просто нужно ждать и молиться, чтобы эта энергия нашла мирное русло.

Глеб не мог оторвать взгляд от фотосета Шизуки. Решение созрело быстро: и Арсену будет приятно, и он свои вопросы решит.

— Слушай, так а может быть, пусть она будет тем самым отморозком? Пусть проведет мне эту фотосессию с бешеными дамочками?

— Не ввязывайся в этот геморрой. Она им нахамит, потеряешь клиентов.

— Да я не против бы эту Милану и потерять, честно говоря.

Арсен задумался. Горестные думы, казалось, покидали его.

— Я поговорю с ней. Может, и правда из этого что-то получится.

Они немного помолчали, и Арсен сказал:

— Спасибо, друг.

Примечания

1

Тушка фотоаппарата — корпус, к которому присоединяются разные объективы.